Дерево-призрак
Часть 13 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Спасибо, Боже, за малые милости», – подумала Лорен. Так всегда говорила мама, и до настоящего момента девочка эту фразу не понимала. Но такого виде́ния она не пожелала бы и заклятому врагу и уж тем более своему брату.
Но почему он вообще это слышал? Почему у нее было виде́ние? С ними обоими что-то не так?
– Ты маме сказал?
Дэвид кивнул:
– Ага.
– А она что?
– Купила мне мороженого.
– Она еще что-то сказала?
– Что? – малыш покрутил в руках фигурку солдата Джо, явно теряя интерес к разговору.
– Про то, что ты сказал о девочках, – терпеливо ответила Лорен.
Дэвид покачал головой:
– Нет, она просто спросила, какое мороженое я хочу.
«Кто бы сомневался», – подумала Лорен. Мама наверняка не хотела признавать, что с Дэвидом что-то не так, что-то непонятное, так что просто сделала вид, будто ничего не произошло.
Случись приступ Лорен в присутствии мамы, на нее бы наорали за то, что она катается по земле и устраивает балаган. И уж точно не дали бы никакого мороженого.
– Поиграем в шашки? – спросил Дэвид.
– Конечно, милый, – согласилась Лорен, хотя не могла думать про настольные игры. Она думала о девочках в лесу.
Доска лежала в кладовке. Дэвид семенил за сестрой следом, будто игрушка на веревочке. Чтобы дотянуться до полки с играми, Лорен пришлось подняться на стремянку. Дэвид терпеливо ожидал, когда ему подадут доску.
– В «Конфетное королевство» будем играть? – спросила она. Надо было решить, пока она не спустилась со стремянки.
– Халашо, – сказал Дэвид. – Он сказал, что они сладкие, как конфетки.
Слова Дэвида застали Лорен врасплох: она уже наполовину достала вторую игру из стопки, но дернула коробку слишком резко, и та упала на пол. Карточки и пряничные человечки рассыпались по полу.
– Ло-рен, – протянул мальчик и опустился на колени подбирать фигурки.
– Дэвид, – Лорен слезла с лестницы и присела на корточки рядом с братом. Она взяла его за подбородок и заглянула малышу в глаза. – Кто так сказал?
– Монстр, который съел девочек, – ответил Дэвид, спокойно складывая карточки в коробку. – Он сказал, что они сладкие.
– Я думала, ты не видел, что с ними произошло.
– Я и не видел. Просто слышал эту фразу после.
– После? После чего? – Дэвид все же видел бойню, но не хотел рассказывать?
Его взгляд опять устремился вдаль, будто он глубоко задумался, силясь что-то вспомнить.
– После криков.
Не стоит на него давить, осознала девочка. Если мозг Дэвида решил оградить его от воспоминаний и стер информацию, то так тому и быть. Лорен взъерошила брату волосы – каштановые, прямые, очень густые, – но он вывернулся.
– Хватит, – мальчика это всегда раздражало.
Она еще раз потрепала его по волосам, и Дэвид выскочил из кладовки в зал:
– Не поймаешь!
– Еще как! – крикнула она и побежала следом за братом, но не торопилась, чтобы дать ему выиграть.
«Надо помочь ему забыть, – подумала она. – Даже если сама забыть не сможешь».
Смех Дэвида удалялся. Лорен через силу улыбнулась, хотя не могла перестать думать о словах брата.
Он сказал, что они сладкие, как конфетки.
Как конфетки.
Монстр.
13
Алекс Лопез уселся за стол и заставил себя подумать о девочках. А конкретно о том, как с ним заговорили головы.
Потому что происходило что-то очень странное. Он обнаружил, что если не задумываться о конкретном моменте, не представлять, как звучат их голоса, как движутся их губы, воспоминание о сцене преступления ускользало от него.
Как будто мозг старается забыть о произошедшем.
Как будто что-то старается заставить Алекса забыть.
И когда он отчитывался перед Ваном Кристи о том, что вчерашние поиски автомобиля не принесли плодов, шефу потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о чем вообще говорит офицер.
– О, точно. Мэр попросил не устраивать шумиху. Он переживает из-за летней ярмарки.
– Конечно, переживает, – тихо пробормотал Алекс, и Кристи, казалось, не услышал.
Алексу многое нравилось в Смитс Холлоу, но только не Тохи. И большинство политиков были неприятными и двуличными, у мэра вторая личность будто с самого рождения была выряжена в серый старомодный костюм.
Полицейский решил записать все, что мог вспомнить про девочек, в маленький блокнот, который носил в кармане. Он не был детективом, так что держал записную книжку при себе не для рабочих заметок. Обычно Алекс записывал там список продуктов, которые просила купить София.
Офицер вырвал несколько первых страниц с записями в духе «ПВА (для домашки Вал)», «салфетки», «не забыть поменять масло».
Внезапно Алекс ощутил, что блокнот полон возможностей, чистые страницы только и ждут его мыслей.
Посреди листа он вывел прописными буквами «ДЕВОЧКИ», будто это название главы. Ручка дрожала и вихляла, и офицеру пришлось вцепиться в нее покрепче, чтобы вопреки всему записать слово.
Алекс не удивился бы, если бы через мгновение оно поблекло и исчезло с листа. Капля пота скатилась по щеке полицейского, он смахнул ее запястьем.
Напротив сидел Миллер, закинув ноги на стол, и листал выпуск «Time» за прошлый месяц с Мадонной на обложке. Алекс знал, что скоро это ее фото будет висеть на стене за спиной напарника: она и так уже была сплошь покрыта снимками певицы, вырванными из бесчисленного множества изданий. Пространство вокруг Миллера походило скорее на шкафчик старшеклассника.
Миллер поднял глаза:
– Что делаешь?
– Заметки.
– О чем?
– О мертвых девочках.
– Каких мертвых девочках?
– Тех, что вчера нашли в саду миссис Шнайдер. Помнишь? Тебя еще вывернуло от их вида.
Стоило Алексу это произнести, как вчерашняя сцена четче проступила в его памяти, будто слова были способны сделать девочек реальными.
– А, точно, – пробормотал Миллер и вернулся к журналу. Ему было решительно не интересно и даже не любопытно, чем занимается напарник.
Что-то здесь нечисто. То же самое было, когда он спрашивал о Джо Ди Муччи: каждый раз выглядело так, будто собеседник Алекса не помнит инцидента, и всю информацию ему приходится выуживать из самых дальних уголков мозга.
Даже сам офицер с трудом удерживал в памяти детали. Девочек было две? Или одна? Или три? Во рту пересохло. Они ускользали от него, и Алекс не мог этого допустить. Были еще девочки, кроме этих двух.
«Двух, – вспомнил он. – Точно. Их было две».
Да, одна с короткими светлыми волосами и одна с длинными каштановыми косами. И они заговорили с ним.
Заговорили с ним и сказали, что есть еще другие.
Мертвые попросили его их отыскать.
Теперь он вспомнил.
Полицейский бросился фиксировать все произошедшее с момента, когда он ступил во двор, и до самого послания от девочек. Рука дрожала, а спина форменной рубашки промокла от пота, но он продолжал записывать всё, все детали, даже те, о которых никому не следовало рассказывать, чтобы не показаться сумасшедшим.
Никто, кроме него, все равно не увидит этот блокнот, а Алекс не желал оскорблять память погибших девочек и притворяться, будто не слышал, как они обратились к нему.
Все это было нелепо, но это его совсем не беспокоило. Послание от обезглавленных девочек виделось ему куда менее странным, чем тот факт, что все, кроме Алекса, о них уже забыли. Почему-то поверить в призраков оказалось проще, чем в коллективную потерю памяти.
Но почему он вообще это слышал? Почему у нее было виде́ние? С ними обоими что-то не так?
– Ты маме сказал?
Дэвид кивнул:
– Ага.
– А она что?
– Купила мне мороженого.
– Она еще что-то сказала?
– Что? – малыш покрутил в руках фигурку солдата Джо, явно теряя интерес к разговору.
– Про то, что ты сказал о девочках, – терпеливо ответила Лорен.
Дэвид покачал головой:
– Нет, она просто спросила, какое мороженое я хочу.
«Кто бы сомневался», – подумала Лорен. Мама наверняка не хотела признавать, что с Дэвидом что-то не так, что-то непонятное, так что просто сделала вид, будто ничего не произошло.
Случись приступ Лорен в присутствии мамы, на нее бы наорали за то, что она катается по земле и устраивает балаган. И уж точно не дали бы никакого мороженого.
– Поиграем в шашки? – спросил Дэвид.
– Конечно, милый, – согласилась Лорен, хотя не могла думать про настольные игры. Она думала о девочках в лесу.
Доска лежала в кладовке. Дэвид семенил за сестрой следом, будто игрушка на веревочке. Чтобы дотянуться до полки с играми, Лорен пришлось подняться на стремянку. Дэвид терпеливо ожидал, когда ему подадут доску.
– В «Конфетное королевство» будем играть? – спросила она. Надо было решить, пока она не спустилась со стремянки.
– Халашо, – сказал Дэвид. – Он сказал, что они сладкие, как конфетки.
Слова Дэвида застали Лорен врасплох: она уже наполовину достала вторую игру из стопки, но дернула коробку слишком резко, и та упала на пол. Карточки и пряничные человечки рассыпались по полу.
– Ло-рен, – протянул мальчик и опустился на колени подбирать фигурки.
– Дэвид, – Лорен слезла с лестницы и присела на корточки рядом с братом. Она взяла его за подбородок и заглянула малышу в глаза. – Кто так сказал?
– Монстр, который съел девочек, – ответил Дэвид, спокойно складывая карточки в коробку. – Он сказал, что они сладкие.
– Я думала, ты не видел, что с ними произошло.
– Я и не видел. Просто слышал эту фразу после.
– После? После чего? – Дэвид все же видел бойню, но не хотел рассказывать?
Его взгляд опять устремился вдаль, будто он глубоко задумался, силясь что-то вспомнить.
– После криков.
Не стоит на него давить, осознала девочка. Если мозг Дэвида решил оградить его от воспоминаний и стер информацию, то так тому и быть. Лорен взъерошила брату волосы – каштановые, прямые, очень густые, – но он вывернулся.
– Хватит, – мальчика это всегда раздражало.
Она еще раз потрепала его по волосам, и Дэвид выскочил из кладовки в зал:
– Не поймаешь!
– Еще как! – крикнула она и побежала следом за братом, но не торопилась, чтобы дать ему выиграть.
«Надо помочь ему забыть, – подумала она. – Даже если сама забыть не сможешь».
Смех Дэвида удалялся. Лорен через силу улыбнулась, хотя не могла перестать думать о словах брата.
Он сказал, что они сладкие, как конфетки.
Как конфетки.
Монстр.
13
Алекс Лопез уселся за стол и заставил себя подумать о девочках. А конкретно о том, как с ним заговорили головы.
Потому что происходило что-то очень странное. Он обнаружил, что если не задумываться о конкретном моменте, не представлять, как звучат их голоса, как движутся их губы, воспоминание о сцене преступления ускользало от него.
Как будто мозг старается забыть о произошедшем.
Как будто что-то старается заставить Алекса забыть.
И когда он отчитывался перед Ваном Кристи о том, что вчерашние поиски автомобиля не принесли плодов, шефу потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о чем вообще говорит офицер.
– О, точно. Мэр попросил не устраивать шумиху. Он переживает из-за летней ярмарки.
– Конечно, переживает, – тихо пробормотал Алекс, и Кристи, казалось, не услышал.
Алексу многое нравилось в Смитс Холлоу, но только не Тохи. И большинство политиков были неприятными и двуличными, у мэра вторая личность будто с самого рождения была выряжена в серый старомодный костюм.
Полицейский решил записать все, что мог вспомнить про девочек, в маленький блокнот, который носил в кармане. Он не был детективом, так что держал записную книжку при себе не для рабочих заметок. Обычно Алекс записывал там список продуктов, которые просила купить София.
Офицер вырвал несколько первых страниц с записями в духе «ПВА (для домашки Вал)», «салфетки», «не забыть поменять масло».
Внезапно Алекс ощутил, что блокнот полон возможностей, чистые страницы только и ждут его мыслей.
Посреди листа он вывел прописными буквами «ДЕВОЧКИ», будто это название главы. Ручка дрожала и вихляла, и офицеру пришлось вцепиться в нее покрепче, чтобы вопреки всему записать слово.
Алекс не удивился бы, если бы через мгновение оно поблекло и исчезло с листа. Капля пота скатилась по щеке полицейского, он смахнул ее запястьем.
Напротив сидел Миллер, закинув ноги на стол, и листал выпуск «Time» за прошлый месяц с Мадонной на обложке. Алекс знал, что скоро это ее фото будет висеть на стене за спиной напарника: она и так уже была сплошь покрыта снимками певицы, вырванными из бесчисленного множества изданий. Пространство вокруг Миллера походило скорее на шкафчик старшеклассника.
Миллер поднял глаза:
– Что делаешь?
– Заметки.
– О чем?
– О мертвых девочках.
– Каких мертвых девочках?
– Тех, что вчера нашли в саду миссис Шнайдер. Помнишь? Тебя еще вывернуло от их вида.
Стоило Алексу это произнести, как вчерашняя сцена четче проступила в его памяти, будто слова были способны сделать девочек реальными.
– А, точно, – пробормотал Миллер и вернулся к журналу. Ему было решительно не интересно и даже не любопытно, чем занимается напарник.
Что-то здесь нечисто. То же самое было, когда он спрашивал о Джо Ди Муччи: каждый раз выглядело так, будто собеседник Алекса не помнит инцидента, и всю информацию ему приходится выуживать из самых дальних уголков мозга.
Даже сам офицер с трудом удерживал в памяти детали. Девочек было две? Или одна? Или три? Во рту пересохло. Они ускользали от него, и Алекс не мог этого допустить. Были еще девочки, кроме этих двух.
«Двух, – вспомнил он. – Точно. Их было две».
Да, одна с короткими светлыми волосами и одна с длинными каштановыми косами. И они заговорили с ним.
Заговорили с ним и сказали, что есть еще другие.
Мертвые попросили его их отыскать.
Теперь он вспомнил.
Полицейский бросился фиксировать все произошедшее с момента, когда он ступил во двор, и до самого послания от девочек. Рука дрожала, а спина форменной рубашки промокла от пота, но он продолжал записывать всё, все детали, даже те, о которых никому не следовало рассказывать, чтобы не показаться сумасшедшим.
Никто, кроме него, все равно не увидит этот блокнот, а Алекс не желал оскорблять память погибших девочек и притворяться, будто не слышал, как они обратились к нему.
Все это было нелепо, но это его совсем не беспокоило. Послание от обезглавленных девочек виделось ему куда менее странным, чем тот факт, что все, кроме Алекса, о них уже забыли. Почему-то поверить в призраков оказалось проще, чем в коллективную потерю памяти.