День 21

– Что ты имеешь в виду?

– То, что твое содержание – наименьшая из наших проблем, – сказала София, оседая на диван и закрывая глаза. – У нас вообще ничего нет.



К тому времени, как Гласс свернула в заканчивающийся на Фениксе участок воздуховода, ноги сводило судорогой, а руки саднило. Она молилась, чтобы у внешней решетки не было охраны, тогда можно будет сразу вернуться обратно и взять с собой Люка. Они проберутся в квартиру ее матери, а потом вместе придумают, как попасть на один из челноков. Впервые Гласс задумалась о полете на Землю, когда ее вытащили из камеры и сказали, что она и еще девяносто девять ребят отправятся туда на челноке. Тогда такая возможность привела ее в ужас, но сейчас она представляла себе, как это будет. Как они с Люком идут по лесу, держась за руки. Как они в тишине сидят на холме и любуются настоящим закатом. А может, какие-то города уцелели, и они с Люком смогут, как та парочка на тарелках, погулять по Парижу?

Протягивая руку, чтобы ухватиться за крышку вентиляционного люка со стороны Феникса, она улыбалась. Но ее пальцы ничего не находили, сколько она ни шарила по стене. Она нащупала края люка, но его подпирало снаружи что-то ровное, плоское.

Гласс перевернулась ногами вперед, вдохнула поглубже и ударила подошвами крышку люка. Ничего не произошло. Она ударила снова, вскрикнув от разочарования, когда крышка громыхнула, но не двинулась с места. «Нет!» – воскликнула она и поморщилась от эха, которое пошло гулять по вентиляции. Должно быть, Камилла заделала люк, чтобы никто не вздумал последовать ее примеру и пробраться на Феникс. Смысл в этом был: одной нелегалке довольно просто затеряться среди местных, а вот если нелегалов будет много… Но своим поступком она приговорила Гласс и Люка к смерти.

Гласс подтянула колени к груди, стараясь не думать, каким станет лицо Люка, когда она скажет ему, что путь закрыт. Он призовет на помощь все свое самообладание, примет храбрый и стоический вид, но его выдаст мелькнувшее в глазах отчаяние.

Она никогда больше не увидит мать. Когда на Фениксе наконец иссякнет кислород, Соня, оставшись в полном одиночестве в своей маленькой квартирке, прохрипит слова прощания, обращая их к дочери. К дочери, которая исчезла, не сказав ни слова.

Но когда Гласс перевернулась, чтобы двинуться в бесконечный обратный путь, у нее в голове возникла идея. Идея была настолько безрассудной и рискованной, что могла сработать.

Если внутренние пути с Уолдена на Феникс перекрыты, можно попробовать пройти снаружи.





Глава 8

Уэллс




После завтрака состояние Молли не улучшилось. Лихорадка усиливалась, и девочка беспрестанно дрожала, несмотря на то что Уэллс укрыл ее кучей одеял.

В полдень Молли все так же лежала, скорчившись, в опустевшей хижине, куда она забралась сразу после рассвета. Уэллс, хмурясь, осмотрел ее. По бледному лбу девочки катились капельки пота, а глаза приобрели странный желтоватый оттенок.

На первых порах Уэллс избегал встречаться с Кларк, но теперь выхода не было. Он нагнулся, поднял Молли на руки и пошел с ней через поляну. Большинство обитателей лагеря были слишком заняты, чтобы это заметить. Одни шептались о пленной наземнице, другие устраивали на дальнем конце поляны учебные сражения на новых копьях, которые сделал Грэхем. Но некоторые с любопытством проводили взглядом Уэллса, когда он толкнул дверь лазарета и занес Молли внутрь.

Наземница лежала к двери спиной, она то ли спала, то ли притворялась спящей. А вот Кларк сидела и смотрела на нее, да так внимательно, что поначалу не заметила Уэллса. Он перешагнул через Беллами, который так и уснул на полу рядом с походной кроватью Кларк, и осторожно положил Молли на одну из пустых коек. Когда он выпрямился, Кларк оторвала взгляд от наземницы и округлявшимися глазами смотрела на него.

– Хей! – Уэллс сделал шаг-другой вперед. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – хрипло сказала Кларк и откашлялась. – Спасибо, что ввел мне антидот. Это спасло мне жизнь.

Ее слова прозвучали вежливо, в голосе не было ни следа гнева, ни единого признака того, что она все еще злится на Уэллса за его поступок во время пожара. Но ее безучастный, вежливый тон был чуть ли не хуже, чем ярость. Казалось, она благодарит постороннего человека, оказавшего ей какую-то услугу. Неужели так теперь будет всегда, подумал Уэллс, или их отношения начнутся заново?

Пока он подыскивал ответ, взгляд Кларк переместился на Молли, и безучастное выражение исчезло с ее лица, уступив место куда более привычному проницательному взгляду.

– Что не так с Молли? – озабоченно спросила она.

Благодарный за то, что тема для разговора найдена, Уэллс рассказал, как самая младшая девочка неожиданно разболелась. Кларк, нахмурившись, попыталась встать с постели.

– Подожди, – сказал Уэллс, поспешив навстречу и опуская руку ей на плечо. Но тут же, одумавшись, отдернул руку. – Тебе надо отдыхать. Можешь отсюда на нее смотреть?

– Я нормально себя чувствую, – пожав плечами, сказала Кларк, спустила ноги с кровати и, пошатываясь, встала.

Уэллс поборол желание предложить ей руку. Она медленно подошла к Молли и опустилась на колени, чтобы получше осмотреть девочку.

– Привет, Молли, это я, Кларк. Ты меня слышишь?

В ответ Молли только всхлипнула, дрожа в одеялах, которыми ее укутал Уэллс. Нахмурившись, Кларк взяла ее за руку, чтобы посчитать пульс.

– Как думаешь, что с ней? – спросил Уэллс, делая нерешительный шаг вперед.

– Точно не знаю. – Кларк пощупала гланды Молли, обернулась и посмотрела на Уэллса. – Слушай, сколько мы уже тут? С этой змеей и прочей ерундой я сбилась со счета.

– Где-то три недели. – Он помолчал, считая про себя дни. – Да, как раз вчера три недели было.

– «День 21», – тихо, скорее себе, чем Уэллсу, сказала Кларк.

– И что это значит? О чем ты?

Кларк отвернулась, но Уэллс успел заметить в ее глазах страх. Он знал, что означает такой испуганный взгляд, и помнил, какая тоска на него напала, когда Кларк в конце концов рассказала ему об экспериментах своих родителей.

– Думаешь, это связано с радиацией, да? – спросил он. – Но… почему тогда никто не заболел гораздо раньше?


Кларк плотно сжала и слегка скривила губы. Она всегда так делала, когда тело не поспевало за мозгом.

– Если бы это было в воздухе, ну тогда мы не могли бы дышать. А если следы радиации содержатся в воде, тогда ее влияние скажется только через некоторое время. Но я не думаю, что Молли облучена, – быстро добавила она. – Это не похоже на воздействие радиации. – Тень боли промелькнула в ее глазах, и Уэллс понял, что она вспомнила умершую подругу. – Может, просто патологическая реакция на что-нибудь. Где остатки универсального антидота, в аптечке?

– Остатки? – повторил Уэллс. – Там был только один пузырек.

Кларк уставилась на него.

– Пожалуйста, только не говори мне, что все извел на меня. Там было минимум двенадцать доз!

– Да откуда мне было знать? – спросил Уэллс, возмущение в котором боролось с чувством вины.

– Так что, ничего не осталось? – Кларк вновь повернулась к Молли и пробормотала себе поднос: – Плохо.

Прежде чем Уэллс успел обратиться к Кларк за пояснениями, дверь приоткрылась, и в хижину зашел Эрик, ведя за руку Феликса.

– Кларк! Слава богу, ты очнулась. Нам нужна твоя помощь.

Потрясенный тем, что обычно невозмутимый Эрик настолько взволнован, Уэллс бросился к ребятам и помог Феликсу устроиться на одной из все еще пустовавших коек.

– Ему стало плохо, когда мы шли с ручья, – сказал Эрик, переводя тревожный взгляд с Кларк на Феликса. – И он сказал, что его вырвало после еды.

В этот миг Беллами проснулся. Он медленно встал на ноги, протер глаза и зевнул.

– Что тут творится? Кларк, какого черта ты не в кровати?

Не обращая внимания на его слова, Кларк перешла к Феликсу и начала осмотр. Глаза у того были открыты, но он никак не мог сфокусировать взгляд на Кларк и казался неспособным отвечать на ее вопросы.

– Что с ним? – спросил Эрик.

Он смотрел на Кларк, и на лице у него проступало выражение, напомнившее Уэллсу охранников в рубке управления корабля. Именно с таким лицом старший в смене отслеживал на мониторах астероиды и прочий космический мусор.

– Я неуверена, – ответила Кларк, и смущение в ее голосе смешивалось с раздражением: она ненавидела, когда чего-нибудь не понимала, – но, наверное, волноваться не о чем. Это может быть обезвоживание, вызванное кишечной инфекцией. Сейчас дадим ему попить и посмотрим, что будет. Беллами, можешь принести воды?

Беллами поколебался, посмотрел на Уэллса, будто собираясь предложить того в качестве водоноса, но потом кивнул и быстро вышел за дверь.

Уэллс присел на корточки возле Кларк на таком расстоянии, чтобы можно было говорить негромко, но не рискуя при этом нечаянно коснуться девушки:

– Странно, правда? Молли и Феликс заболели в одно и то же время.

– Ничего странного. Когда сотня людей обитает на таком маленьком пространстве, рано или поздно начинается какая-нибудь эпидемия. Удивительно, что мы продержались так долго.

Уэллс глянул на Эрика, который гладил Феликса по голове, и понизил голос:

– Но что, если это не эпидемия, а радиа…

– Нет, – сказала Кларк, прижимая ухо к груди Феликса, чтобы прослушать легкие в отсутствие стетоскопа.

– Но у нас в аптечке есть что-то, что могло бы помочь в таком случае?

– Мои родители кое-что разработали, – тихо сказала Кларк. – Такие таблетки, которые замедляют эффект от радиационного отравления.

– Может, дать им эти таблетки? Просто из соображений безопасности?

– Ни в коем случае.

Тон Кларк не допускал возражений, но Уэллс все же рискнул спросить:

– Почему?

Кларк повернулась к Уэллсу и посмотрела на него взглядом, в котором страх смешался с разочарованием:

– Потому что, если это не лучевая болезнь, таблетки их убьют.





Глава 9

Кларк