Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин
Часть 45 из 155 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ева отвлекает меня от вещей, о которых я не хочу думать. Она позволяет мне отдохнуть.
Вечером они вместе, держась за руки, смотрели кино. Вкусы у них были одинаковые: комедии, музыкальные фильмы. Ева мечтала о поездке в Голливуд, говорила друзьям:
– Он обещал мне, что после победы в войне позволит мне сыграть главную роль в фильме о
моей жизни.
Они перешли на «ты». Она называла его уменьшительно-ласкательно – Ади, он ее – детка. В
глубине души Ева не сомневалась, что рано или поздно он женится на ней.
Увиденные в фильмах Лени Рифеншталь образы молодых атлетов подействовали на Еву. Она
хотела иметь столь же безукоризненную фигуру. Гитлер должен получать лучшее! Она купалась
голышом в ледяной воде. Гитлер, который смертельно боялся раздеться на публике, никогда не
сопровождал ее. Она каталась на лыжах и коньках. Очень заботилась о своей внешности.
Дважды не появлялась перед Гитлером в одном и том же платье, экспериментировала с
прической.
Помимо нескольких страничек из ее дневника почти не сохранилось бумаг, которые бы
позволяли поглубже заглянуть в характер Евы Браун и понять, что она думала о мире, родителях, друзьях.
Ева с юности испытывала желание, чтобы ею восхищались, потому что страдала из-за ухода
отца из семьи. Еще поэтому она обожала позировать. В тридцатые годы она искала лучших
фотомастеров, которые понимали бы ее желание уйти в мир фантазий и грез. Гитлер подарил ей
кинокамеру с 16-миллиметровой цветной пленкой, она много снимала, и ей принадлежат
цветные кадры, снятые в Оберзальцберге, которые можно увидеть в документальных лентах о
нацистской Германии.
В нацистских фильмах немецкие женщины не курили, не употребляли спиртного и не
пользовались косметикой. Ева Браун не соответствовала этому образцу. Она курила – хотя
только в отсутствие Гитлера – и всегда пользовалась косметикой.
Шляпы, сумочки и обувь ей шили во Флоренции. Она носила только шелковое белье ручной
работы. Платья заказывала в Берлине – за эти годы ей сшили сотни платьев, блузок и жакетов, в
том числе меховых. Она внимательно следила за модой и требовала, чтобы ее портные шили по
новым раскройкам. Для ее одежды потребовалась отдельная комната. Гитлер велел Мартину
Борману оплачивать все ее счета.
По практическим соображениям, особенно когда во время войны ввели обязательную
военную повинность, она так и числилась в штате студии-магазина Генриха Хофмана, хотя
появлялась там редко. Борман платил ей четыреста пятьдесят марок в месяц – зарплату, которую
она бы получала у Хофмана.
У нее были любимые вещи – например пальто, сшитое в военном стиле, с восемью
пуговицами. Ей нравилось это пальто, потому что оно походило на такое же, которое носил
Гитлер. Чтобы сделать ему приятное, носила баварскую национальную одежду с обязательной
белой блузкой. Надев новую вещь несколько раз, она отдавала ее родственникам или кому-то из
прислуги. Она так часто переодевалась, чтобы занять время. Она часами загорала, плавала, занималась гимнастикой, гуляла с собаками, собирала цветы и все равно томилась от скуки.
Дочь фотографа Генриха Хофмана Хенни фон Ширах вспоминала:
«Еву раздражала и разочаровывала жизнь в роли незаметной любовницы. В военные годы у
нее часто бывало плохое настроение, потому что Гитлер уделял ей слишком мало внимания. Она
могла бы учиться, у нее были все возможности получить образование. Но она просто сидела и
ждала. Внешне она выглядела великолепно, постоянно переодевалась, следила за прической.
Собственно, это все, чего хотел Гитлер».
Постепенно хозяйство поступило под ее опеку. Некоторое время шла борьба Евы с сестрой
Гитлера Ангелой Раубаль. Они были как кошка с собакой. Ангела потеряла свое место за
откровенно недоброжелательное замечание в адрес Евы Браун. Гитлер распорядился убрать
68
сестру, которую никогда особенно и не любил. Новые домоуправительницы старались ладить с
Евой Браун.
Когда Ангела Раубаль покинула резиденцию, Ева получила три комнаты рядом с
апартаментами Гитлера. Еще одну комнату на том же первом этаже выделили для ее служанки.
Из комнаты Евы через небольшую гардеробную можно было пройти в ванную Гитлера. В ее
спальне стояла большая двуспальная кровать. Некоторые слуги были уверены, что иногда она
делит постель с Гитлером.
Она как будто получила то, что хотела. И все же удовлетворения не было. В Оберзальцберг
привозили важных иностранных гостей. При их появлении Ева должна была скрыться. Гитлер
прятал ее от иностранцев. Причем скрываться приходилось ей одной, что было особенно
болезненно.
Когда роль Евы Браун стала очевидной, Гитлер распорядился, чтобы прислуга именовала ее
Chefin – «госпожа начальница» или почтительно Gnadige Frau – «милостивая госпожа». Но Ева
все равно оставалась секретной фигурой. Ее фамилия не включалась в телефонный справочник.
Комната, которую она занимала, из конспирации называлась «большой комнатой для гостей».
Новичкам, которые спрашивали, кто эта девушка, говорили, что она «секретарша из
адъютантуры фюрера».
Чиновник, которому Мартин Борман поручил записывать слова Гитлера, оказавшись в
Оберзальцберге, пометил в дневнике:
«Хозяйство ведет тридцатилетняя изящная, светловолосая мюнхенка, которая не только
держит весь персонал в руках, но и умеет обставить все вплоть до последней мелочи так, как
того желает фюрер. Ее зовут Ева Браун… Когда жена статс-секретаря Германа Эссера спросила, уедет ли она с ними или останется, поскольку здесь так чудесно и есть все необходимое, та
ответила: для нее здесь все пустеет, когда нет фюрера, и она поэтому со спокойной душой
отказалась бы от всех здешних удобств, если хоть недолго могла бы побыть рядом с фюрером».
Но была ли она счастлива?
Брак был невозможен. Дети тоже. Она жила в окружении слуг, адъютантов и жен высших
чиновников рейха, которые ее тихо ненавидели. Тон задавали жены Геринга и Геббельса.
Садовник приносил дамам свежие цветы. Эмма Геринг гордилась тем, что ей цветы приносят
Вечером они вместе, держась за руки, смотрели кино. Вкусы у них были одинаковые: комедии, музыкальные фильмы. Ева мечтала о поездке в Голливуд, говорила друзьям:
– Он обещал мне, что после победы в войне позволит мне сыграть главную роль в фильме о
моей жизни.
Они перешли на «ты». Она называла его уменьшительно-ласкательно – Ади, он ее – детка. В
глубине души Ева не сомневалась, что рано или поздно он женится на ней.
Увиденные в фильмах Лени Рифеншталь образы молодых атлетов подействовали на Еву. Она
хотела иметь столь же безукоризненную фигуру. Гитлер должен получать лучшее! Она купалась
голышом в ледяной воде. Гитлер, который смертельно боялся раздеться на публике, никогда не
сопровождал ее. Она каталась на лыжах и коньках. Очень заботилась о своей внешности.
Дважды не появлялась перед Гитлером в одном и том же платье, экспериментировала с
прической.
Помимо нескольких страничек из ее дневника почти не сохранилось бумаг, которые бы
позволяли поглубже заглянуть в характер Евы Браун и понять, что она думала о мире, родителях, друзьях.
Ева с юности испытывала желание, чтобы ею восхищались, потому что страдала из-за ухода
отца из семьи. Еще поэтому она обожала позировать. В тридцатые годы она искала лучших
фотомастеров, которые понимали бы ее желание уйти в мир фантазий и грез. Гитлер подарил ей
кинокамеру с 16-миллиметровой цветной пленкой, она много снимала, и ей принадлежат
цветные кадры, снятые в Оберзальцберге, которые можно увидеть в документальных лентах о
нацистской Германии.
В нацистских фильмах немецкие женщины не курили, не употребляли спиртного и не
пользовались косметикой. Ева Браун не соответствовала этому образцу. Она курила – хотя
только в отсутствие Гитлера – и всегда пользовалась косметикой.
Шляпы, сумочки и обувь ей шили во Флоренции. Она носила только шелковое белье ручной
работы. Платья заказывала в Берлине – за эти годы ей сшили сотни платьев, блузок и жакетов, в
том числе меховых. Она внимательно следила за модой и требовала, чтобы ее портные шили по
новым раскройкам. Для ее одежды потребовалась отдельная комната. Гитлер велел Мартину
Борману оплачивать все ее счета.
По практическим соображениям, особенно когда во время войны ввели обязательную
военную повинность, она так и числилась в штате студии-магазина Генриха Хофмана, хотя
появлялась там редко. Борман платил ей четыреста пятьдесят марок в месяц – зарплату, которую
она бы получала у Хофмана.
У нее были любимые вещи – например пальто, сшитое в военном стиле, с восемью
пуговицами. Ей нравилось это пальто, потому что оно походило на такое же, которое носил
Гитлер. Чтобы сделать ему приятное, носила баварскую национальную одежду с обязательной
белой блузкой. Надев новую вещь несколько раз, она отдавала ее родственникам или кому-то из
прислуги. Она так часто переодевалась, чтобы занять время. Она часами загорала, плавала, занималась гимнастикой, гуляла с собаками, собирала цветы и все равно томилась от скуки.
Дочь фотографа Генриха Хофмана Хенни фон Ширах вспоминала:
«Еву раздражала и разочаровывала жизнь в роли незаметной любовницы. В военные годы у
нее часто бывало плохое настроение, потому что Гитлер уделял ей слишком мало внимания. Она
могла бы учиться, у нее были все возможности получить образование. Но она просто сидела и
ждала. Внешне она выглядела великолепно, постоянно переодевалась, следила за прической.
Собственно, это все, чего хотел Гитлер».
Постепенно хозяйство поступило под ее опеку. Некоторое время шла борьба Евы с сестрой
Гитлера Ангелой Раубаль. Они были как кошка с собакой. Ангела потеряла свое место за
откровенно недоброжелательное замечание в адрес Евы Браун. Гитлер распорядился убрать
68
сестру, которую никогда особенно и не любил. Новые домоуправительницы старались ладить с
Евой Браун.
Когда Ангела Раубаль покинула резиденцию, Ева получила три комнаты рядом с
апартаментами Гитлера. Еще одну комнату на том же первом этаже выделили для ее служанки.
Из комнаты Евы через небольшую гардеробную можно было пройти в ванную Гитлера. В ее
спальне стояла большая двуспальная кровать. Некоторые слуги были уверены, что иногда она
делит постель с Гитлером.
Она как будто получила то, что хотела. И все же удовлетворения не было. В Оберзальцберг
привозили важных иностранных гостей. При их появлении Ева должна была скрыться. Гитлер
прятал ее от иностранцев. Причем скрываться приходилось ей одной, что было особенно
болезненно.
Когда роль Евы Браун стала очевидной, Гитлер распорядился, чтобы прислуга именовала ее
Chefin – «госпожа начальница» или почтительно Gnadige Frau – «милостивая госпожа». Но Ева
все равно оставалась секретной фигурой. Ее фамилия не включалась в телефонный справочник.
Комната, которую она занимала, из конспирации называлась «большой комнатой для гостей».
Новичкам, которые спрашивали, кто эта девушка, говорили, что она «секретарша из
адъютантуры фюрера».
Чиновник, которому Мартин Борман поручил записывать слова Гитлера, оказавшись в
Оберзальцберге, пометил в дневнике:
«Хозяйство ведет тридцатилетняя изящная, светловолосая мюнхенка, которая не только
держит весь персонал в руках, но и умеет обставить все вплоть до последней мелочи так, как
того желает фюрер. Ее зовут Ева Браун… Когда жена статс-секретаря Германа Эссера спросила, уедет ли она с ними или останется, поскольку здесь так чудесно и есть все необходимое, та
ответила: для нее здесь все пустеет, когда нет фюрера, и она поэтому со спокойной душой
отказалась бы от всех здешних удобств, если хоть недолго могла бы побыть рядом с фюрером».
Но была ли она счастлива?
Брак был невозможен. Дети тоже. Она жила в окружении слуг, адъютантов и жен высших
чиновников рейха, которые ее тихо ненавидели. Тон задавали жены Геринга и Геббельса.
Садовник приносил дамам свежие цветы. Эмма Геринг гордилась тем, что ей цветы приносят