Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин
Часть 26 из 155 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Надя, ты не брала ли из шкафа Володино белье?
– Да, знаешь, пришел ко мне один парень. Ничего у него нет. Вот я и дала Володины
39
штаны и рубаху.
– Да ты бы ему денег дала.
– Что же он на деньги теперь достанет? – резонно возразила Крупская, понимавшая
реалии советской жизни.
4 апреля 1922 года Ленин приехал в Горки отдыхать. А 25 мая у него случился удар –
частичный паралич правой руки и правой ноги, расстройство речи. Казалось, он не выживет.
В узком кругу Сталин хладнокровно констатировал:
– Ленину капут.
Иосиф Виссарионович поторопился. Это был лишь первый период ленинской болезни: параличи кратковременные, но частые. Особенно заметно расстройство памяти: «Владимир
Ильич не был в состоянии производить самые простые арифметические действия и не мог
воспроизводить показанных ему геометрических фигур… Почерк дрожащий, с пропусками
букв».
Почерк, по словам Марии Ильиничны, «был неровный и довольно мелкий, а порой и
«сумасшедший», как называл его сам Владимир Ильич, какие-то мелкие сосуды головного
мозга благодаря тромбозу отнимали у него возможность правильно писать и считать».
После первого удара Владимир Ильич оправился, но к полноценной работе уже не
вернулся.
Утром Надежда Константиновна вывозила мужа на прогулку. В час дня они обедали.
Владимир Ильич часок отдыхал, а Надежда Константиновна готовилась к занятиям с мужем.
Врачи встревожились: она сама спит очень мало, а ночью сидит и разрезает для мужа азбуку.
Крупская, профессиональный педагог, занималась с ним речью – под присмотром логопедов.
Все отмечали трогательное отношение Владимира Ильича к жене:
«Ильич сидит с Надеждой Константиновной. Она читает, он внимательно слушает.
Иногда требует перечитать то или другое место. Настроение, кажется, у обоих прекрасное.
Но вот она вышла. Ильич уселся, закрыв несколько лицо рукой, облокотившись на стол в
задумчивой позе… И вдруг из-под руки катятся слезы… Чу, шорох. Шаги. Кто-то идет.
Ильич выпрямился. Смахнул слезы. Как будто ничего не было».
Болезнь Ленина стремительно развивалась. Для Крупской худшее было впереди.
То, что она сделала для мужа в последние годы его жизни, – подвиг. Лишь тот, кто сам
прошел через такое, понимают, какие эта мука и страдания – видеть, что болезнь творит с
близким и любимым человеком.
В последние месяцы уже очень тяжелобольного Владимира Ильича возил в коляске по
саду начальник охраны. Иногда Ленин насвистывал какую-нибудь мелодию. А так часами
сидел, задумавшись, замечали врачи. Даже в присутствии посторонних погружался в свои
мысли. Иногда на глаза его навертывались слезы, особенно если он думал, что его никто не
видит.
Крупская вспоминала эти последние дни:
«Стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасно
усталый и измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел, а главное, у него как-то
изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой. Но на вопрос, не
болит ли что, отвечал отрицательно».
21 января 1924 года, в понедельник, Ленину стало плохо. Вечером он ушел в мир иной.
Старой знакомой Крупская призналась, что смерть Владимира Ильича не была неожиданной.
Первым сохранить тело предложил нарком внешней торговли Леонид Борисович
Красин. Он хотел его заморозить и намеревался закупить в Германии необходимое
оборудование. Но молодой ученый Борис Ильич Збарский, опираясь на успешные работы
профессора Владимира Петровича Воробьева, заведовавшего кафедрой анатомии
Харьковского университета, предложил бальзамирование. Збарский проявил настойчивость
и добился реализации своей идеи. Глава ведомства госбезопасности Феликс Эдмундович
Дзержинский его поддержал: уж если царей бальзамировали, то не забальзамировать Ленина
– преступление.
40
Крупская возражала. На девятый день после смерти говорила:
«Большая у меня просьба к вам, не давайте своей печали по Ильичу уходить во
внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и так далее – всему этому он придавал в жизни так мало
значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей
стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича – устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д.».
Но ее отстранили от решения этого вопроса.
В июне 1924 года, когда работы были закончены, решили показать забальзамированное
тело. Збарский пришел к Крупской за одеждой. «Надежда Константиновна, – вспоминал
он, – принесла рубашки, кальсоны, носки; руки у нее дрожали». Вечером 18 июня в
Мавзолей пришли представители различных компартий, съехавшиеся в Москву на конгресс
Коминтерна, и, конечно, его родные. Надежда Константиновна плакала, глядя на тело мужа.
Для нее выделили время, когда она могла приходить в Мавзолей. Возле саркофага
ставили стул и оставляли ее одну, чтобы она могла побыть с мужем.
Надежде Константиновне Крупской не позавидуешь. Сначала у нее на руках тяжело
умирал Владимир Ильич, потом на ее глазах уничтожили почти всех его соратников, которые были и ее друзьями. Надежда Константиновна испугалась. Она не могла позволить
себе открыто противостоять Сталину. Она принуждена была молчать, сидеть в президиуме и
все одобрять. Она сильно лукавила, чтобы сделать приятное Сталину. Но тот испытывал к
вдове Ленина плохо скрываемую антипатию.
В разговоре с глазу на глаз она признавалась:
– Все просят меня поделиться воспоминаниями о Владимире Ильиче. И никто не хочет
– Да, знаешь, пришел ко мне один парень. Ничего у него нет. Вот я и дала Володины
39
штаны и рубаху.
– Да ты бы ему денег дала.
– Что же он на деньги теперь достанет? – резонно возразила Крупская, понимавшая
реалии советской жизни.
4 апреля 1922 года Ленин приехал в Горки отдыхать. А 25 мая у него случился удар –
частичный паралич правой руки и правой ноги, расстройство речи. Казалось, он не выживет.
В узком кругу Сталин хладнокровно констатировал:
– Ленину капут.
Иосиф Виссарионович поторопился. Это был лишь первый период ленинской болезни: параличи кратковременные, но частые. Особенно заметно расстройство памяти: «Владимир
Ильич не был в состоянии производить самые простые арифметические действия и не мог
воспроизводить показанных ему геометрических фигур… Почерк дрожащий, с пропусками
букв».
Почерк, по словам Марии Ильиничны, «был неровный и довольно мелкий, а порой и
«сумасшедший», как называл его сам Владимир Ильич, какие-то мелкие сосуды головного
мозга благодаря тромбозу отнимали у него возможность правильно писать и считать».
После первого удара Владимир Ильич оправился, но к полноценной работе уже не
вернулся.
Утром Надежда Константиновна вывозила мужа на прогулку. В час дня они обедали.
Владимир Ильич часок отдыхал, а Надежда Константиновна готовилась к занятиям с мужем.
Врачи встревожились: она сама спит очень мало, а ночью сидит и разрезает для мужа азбуку.
Крупская, профессиональный педагог, занималась с ним речью – под присмотром логопедов.
Все отмечали трогательное отношение Владимира Ильича к жене:
«Ильич сидит с Надеждой Константиновной. Она читает, он внимательно слушает.
Иногда требует перечитать то или другое место. Настроение, кажется, у обоих прекрасное.
Но вот она вышла. Ильич уселся, закрыв несколько лицо рукой, облокотившись на стол в
задумчивой позе… И вдруг из-под руки катятся слезы… Чу, шорох. Шаги. Кто-то идет.
Ильич выпрямился. Смахнул слезы. Как будто ничего не было».
Болезнь Ленина стремительно развивалась. Для Крупской худшее было впереди.
То, что она сделала для мужа в последние годы его жизни, – подвиг. Лишь тот, кто сам
прошел через такое, понимают, какие эта мука и страдания – видеть, что болезнь творит с
близким и любимым человеком.
В последние месяцы уже очень тяжелобольного Владимира Ильича возил в коляске по
саду начальник охраны. Иногда Ленин насвистывал какую-нибудь мелодию. А так часами
сидел, задумавшись, замечали врачи. Даже в присутствии посторонних погружался в свои
мысли. Иногда на глаза его навертывались слезы, особенно если он думал, что его никто не
видит.
Крупская вспоминала эти последние дни:
«Стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасно
усталый и измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел, а главное, у него как-то
изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой. Но на вопрос, не
болит ли что, отвечал отрицательно».
21 января 1924 года, в понедельник, Ленину стало плохо. Вечером он ушел в мир иной.
Старой знакомой Крупская призналась, что смерть Владимира Ильича не была неожиданной.
Первым сохранить тело предложил нарком внешней торговли Леонид Борисович
Красин. Он хотел его заморозить и намеревался закупить в Германии необходимое
оборудование. Но молодой ученый Борис Ильич Збарский, опираясь на успешные работы
профессора Владимира Петровича Воробьева, заведовавшего кафедрой анатомии
Харьковского университета, предложил бальзамирование. Збарский проявил настойчивость
и добился реализации своей идеи. Глава ведомства госбезопасности Феликс Эдмундович
Дзержинский его поддержал: уж если царей бальзамировали, то не забальзамировать Ленина
– преступление.
40
Крупская возражала. На девятый день после смерти говорила:
«Большая у меня просьба к вам, не давайте своей печали по Ильичу уходить во
внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и так далее – всему этому он придавал в жизни так мало
значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей
стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича – устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д.».
Но ее отстранили от решения этого вопроса.
В июне 1924 года, когда работы были закончены, решили показать забальзамированное
тело. Збарский пришел к Крупской за одеждой. «Надежда Константиновна, – вспоминал
он, – принесла рубашки, кальсоны, носки; руки у нее дрожали». Вечером 18 июня в
Мавзолей пришли представители различных компартий, съехавшиеся в Москву на конгресс
Коминтерна, и, конечно, его родные. Надежда Константиновна плакала, глядя на тело мужа.
Для нее выделили время, когда она могла приходить в Мавзолей. Возле саркофага
ставили стул и оставляли ее одну, чтобы она могла побыть с мужем.
Надежде Константиновне Крупской не позавидуешь. Сначала у нее на руках тяжело
умирал Владимир Ильич, потом на ее глазах уничтожили почти всех его соратников, которые были и ее друзьями. Надежда Константиновна испугалась. Она не могла позволить
себе открыто противостоять Сталину. Она принуждена была молчать, сидеть в президиуме и
все одобрять. Она сильно лукавила, чтобы сделать приятное Сталину. Но тот испытывал к
вдове Ленина плохо скрываемую антипатию.
В разговоре с глазу на глаз она признавалась:
– Все просят меня поделиться воспоминаниями о Владимире Ильиче. И никто не хочет