Дело молодых

– Не приходил, – кивнула Вика, – мать сама рассказывала, что ездила к нему в Рязань. На коленях стояла, просила не лезть в это дело. Боялась, что его отчислят за два месяца до выпуска.

– А что, у нас могут, – согласился Михеев, – я, когда учился, у нас был похожий случай, так парня за две недели до выпуска за порог выставили.

– Георгий, – полковник многозначительно постучал по столу пальцем, – займешься коллегой. Повнимательнее. Человек хорошо обучен, в отличие от тебя еще ничего забыть не успел. Думаю, и стрелять неплохо умеет, и следы заметать. Так что, если какое алиби у него появится, – проверь три раза, а потом еще раз!

– Хорошо, Юрий Дмитриевич, отработаю по полной программе, – усмехнулся Жора.

– Ну, капитан, а что у вас интересного? – Реваев повернулся к Михееву, терпеливо дожидающемуся своей очереди.

– Ничего, – коротко отозвался оперативник.

– А точнее, – удивленно вскинув брови, Реваев оторвался от блокнота, в котором делал какие-то заметки, – «ничего» звучит как-то слишком обобщенно.

– Совсем ничего. – Геннадий выдержал пристальный взгляд полковника. – Я приехал к родителям Агапова, они меня даже через порог не пустили. Сказали вызывать официально, повесткой. Не стану же я к ним силой прорываться.

– Вы же, как я понимаю, вчера договаривались о встрече. – Реваев непонимающе нахмурился. – Или вы без звонка поехали, сюрпризом?

– Почему сюрпризом? – обиделся Михеев. – Я вчера звонил, разговаривал с матерью Агапова. Она согласилась встретиться. Не знаю, что у них за ночь перемениться могло.

– Очевидно, отец убитого оказался против, – предположил полковник. – Вы его вообще видели?

– Как не видеть. Это он мне дверь открыл, под ноги плюнул да и закрыл перед носом.

– Ну, хоть под ноги, – еле слышно пробормотал следователь. – Что он собой представляет на первый взгляд?

– Обычный мужик, – пожал плечами капитан, – лет пятьдесят, худой, но жилистый, эмоциональный. Очень эмоциональный.

– Рост? – уточнил Реваев.

– Ниже меня, примерно метр семьдесят, может, метр семьдесят пять. А что? Вы предполагаете, что это он мог быть стрелком?

– Пока мы не можем исключать ни одну вероятность. Если он так хочет общаться в официальной обстановке, значит, надо эту просьбу удовлетворить. Я выпишу повестку, а вы доставите его в управление, да и супругу тоже. Сейчас нам не до церемоний. Время уходит, а у нас пока только новые мотивы и новые подозреваемые.

Выпроводив собравшихся из кабинета, Реваев устало потер виски. Откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, он попытался расслабиться, но стало только хуже. Боль, мгновенно почувствовавшая отсутствие конкуренции, незамедлительно стала полноправной хозяйкой в голове полковника. Реваеву казалось, что в черепной коробке поселилось какое-то мелкое, но злобное существо, которое мечется из стороны в сторону, пытаясь найти выход и сметая все на своем пути. «Взять, что ли, отвертку да в голове дырку проковырять. Может, оно и выскочит», – обессиленно подумал полковник. Когда-то давно он читал, что подобный способ лечения был весьма распространен в Древнем Египте и не столь древней, но еще весьма средневековой Европе. Правда, в конце концов, ввиду того, что через просверленное отверстие голову пациента навсегда покидала не только боль, но и сознание, а зачастую сама жизнь, подобная практика постепенно сошла на нет. Юрий Дмитриевич нашарил в кармане обезболивающее. «Более радикальные способы лечения пока подождут», – решил Реваев, запивая таблетку водой, затем встал и направился к окну. Созерцание маленького зеленого оазиса, разбитого на подоконнике, всегда действовало на полковника благотворно.





Глава 7




Поставив автомобиль метрах в двадцати от входа в отдел, Владимир вышел из машины и с удовольствием потянулся. Утренний не спешащий развеиваться туман мягко растекался по округе, обволакивая здания, людей, автомобили. Казалось, что он тихо шепчет каждому, до кого может дотянуться: «Не спеши, расслабься. Ведь еще совсем рано!» Лейтенант взглянул на часы. Без десяти. Еще успеет заскочить в кабинет перед началом утренней летучки. Но попасть к себе не удалось. Дежурный, хмуро взглянув через пуленепробиваемое стекло на оперативника, поманил его к себе пальцем. Владимир наклонился к небольшому окошку, через которое обычно подавали заявления и жалобы потерпевшие. Можно было говорить через закрепленное там же, на стекле, переговорное устройство, но дежурный, уже немолодой майор с тонкой, аккуратно подстриженной полоской усиков, теряющейся на его заплывшем жиром лице, предпочел тоже перегнуться через стол и, бросив короткий взгляд за плечо стоящего по другую сторону стекла лейтенанта, спросить:

– Ты что, Валеев, уже набедокурить успел?

– Не понял. – Владимир тоже оглянулся, чтобы убедиться, что их разговор никто не слышит.

– Начотдела тебя к себе затребовал. Сказал, сразу, как только появишься, к нему лететь.

– Ну хорошо, полечу. – Оперативник попытался улыбнуться. – Чего сразу набедокурил-то? Может, он меня поощрить хочет, новое звание дать к примеру?

– Дадут тебе, обеими руками не унесешь, – хмуро проворчал дежурный. – К нему с самого утра майор какой-то заявился, из главка. Такой лосяра здоровенный, не знаю, чем они его там откармливают.

Владимир подумал, что последняя фраза звучит несколько странно из уст давно преодолевшего стокилограммовую отметку весов майора, но сейчас это было совсем не важно.

– Так ведь не уэсбэшник же, – он все еще пытался сохранять хотя бы видимость оптимизма.

– Не уэсбэшник, – согласился дежурный, пристально вглядываясь в оперативника, – только мне что-то кажется, что это похуже вариант будет.

– Это почему же?

– Да так. – Майор пожал плечами. – Те, они ведь, как шакалы. Кусают, конечно, но можно отбиться. А этот уж больно на волкодава смахивает.

– Вот уж не знал, Михаил Григорьевич, что ты такой эксперт в зоологии будешь. – Валеев распрямился и направился к железной двери, закрывавшей вход в служебные помещения. – Открывай ворота! Пойду посмотрю на твоего волкодава. Авось не укусит.

Дежурный нажал кнопку. Электропривод замка негромко зажужжал. Майор еще несколько секунд смотрел на тяжелую, выкрашенную коричневой краской дверь, за которой исчез Валеев, потом шумно вздохнул и уже хотел было изречь что-нибудь глубокомысленное и нравоучительное, как в отдел вошли еще несколько сотрудников. Дежурный переключил свое внимание на них и вскоре уже и думать забыл и о молодом лейтенанте, и о тех неприятностях, которые его, несомненно, ожидали в кабинете начальника отдела.

– Разрешите?

Хотя молодой оперативник и пытался показать дежурному, что не боится визита неизвестного майора, дверь в кабинет начальника отдела полиции подполковника Кадочникова он открывал с опаской.


– Валеев! – обрадовался подполковник. – Наконец-то! Проходи, дельце к тебе одно нарисовалось. Правда, подробности тебе тут без меня расскажут. – Кадочников встал и застегнул китель на все пуговицы. – Ты давай не мудри, что будут спрашивать, то и отвечай, а я пока схожу послушаю, что у вас на оперативке рассказывают интересного.

– Ну что стоишь, лейтенант? – прогудел мощный плечистый мужчина, отодвинувший стул как можно дальше и все равно с трудом умещающийся в узком пространстве между столом и стеной. – Падай, знакомиться будем.

Владимир отодвинул один из стульев с противоположной стороны приставного стола, за которым сидел здоровяк, и уселся напротив.

– Майор Мясоедов, – удостоверение мелькнуло перед лицом Валеева, – мы с тобой вроде как коллеги, так что давай мудрить не будем. Я задаю вопросы, ты мне на них даешь конкретику. Будешь лить воду, особенно мутную, будем уже в моем кабинете разговор продолжать. Ну как, погнали?

– Попробуем, – пожал плечами лейтенант.

– Для затравки вопрос простенький. Где ты, юноша, был девятого сентября в половине третьего днем ну и плюс-минус два часа в каждую сторону?

– Девятого, – наморщил лоб, вспоминая, Владимир.

– Ты так сильно не напрягайся, – посоветовал Мясоедов, – тебе ведь родители уже звонили, я думаю, предупредили, что разговор будет. Так что ты уже все по минутам разложить должен был. Рассказывай!

– Да нечего мне рассказывать. – Валеев откинулся на спинку стула. – Девятого утром я с суточного дежурства сменился. Часов в одиннадцать домой приехал, перекусил малость, да и спать завалился на весь день.

– Давай, давай, – подбодрил его Жора, – следующий вопрос ты и так знаешь.

– Кто может подтвердить? Никто не может, я один живу.

– Это хорошо, это, парень, очень хорошо, – кивнул Мясоедов. – Вот смотри, что у меня есть. Есть пассажир, у которого в наличии мотив для убийства, это раз, – майор начал загибать пальцы, – алиби у него отсутствует, это два. А еще, ко всему прочему, этот пассажир прошел специальную подготовку и неплохо владеет оружием. Ты чуешь, лейтенант, чем это пахнет?

– И чем же? – Валеев из последних сил пытался казаться невозмутимым.

– А пахнет это поощрением от руководства. Мне, естественно, – ухмыльнулся Жора, – за грамотно проведенные оперативные мероприятия, приведшие к обнаружению опасного преступника. Что ты глазами хлопаешь? Или думаешь, что грамотный следователь под эти основания не найдет пару косвенных улик? Найдет, еще как найдет!

– Кто бы сомневался, – пробормотал начавший бледнеть Валеев.

– А ты и не должен сомневаться, – с усмешкой пробасил майор, – ты же оперативник. Ты должен верить в нашу правоохранительную систему. Ладно, – лицо Мясоедова вновь стало серьезным, – тебе, парень, до того, чтобы по делу подозреваемым пойти, не шаг – полшага осталось. Ты мне хоть что-то скажи такое, чтобы я попытался немножечко тебе поверить.

Некоторое время Валеев сидел молча, подперев подбородок кулаками и разглядывая гладкую, зеркальную столешницу.

– Камеры, – наконец произнес он, – у нас в доме на каждом подъезде камеры висят, на нашем тоже. Там по-любому видно, что я в подъезд заходил, а потом уже только часов в восемь вышел.

– При условии, что на записи не будет людей, которые в это время туда-сюда ходили, но опознать их нельзя, – заметил Жора.

– Ну так вы эти записи посмотрите, товарищ майор, а потом уже делайте выводы. – Валеев положил руки на стол. – Или вам так не терпится надеть на меня наручники?

Жора насмешливо взглянул на собеседника.

– Когда не терпится, в сортир бежать надо. А с тобой, Вовик, у нас спешки нет. Скажи мне, кстати, ты на каком этаже проживаешь?

– На первом.

– На первом? – оторопел майор. – И ты еще имеешь наглость мне тут про камеры на подъезде рассказывать?

– Я тут никаких противоречий, товарищ майор, не нахожу, – холодно отозвался лейтенант. – У меня на окнах решетки, я через них проскользнуть никак не мог. Можете сами съездить и проверить. Я ведь тут совсем рядом живу, десяти минут на машине не будет.

Жора встал и, выпрямившись во весь рост, потянулся.

– Я не понял, лейтенант, чего сидим? – подмигнул он Валееву. – Ты меня вроде в гости позвал, так вези.

На выходе из отдела Мясоедов постучал по стеклу, привлекая внимание дежурного, после чего громогласно сообщил:

– Скажи Кадочникову, что лейтенанта я забрал. К обеду, может, верну. Пошли, – он хлопнул Валеева по плечу, подталкивая его к выходу, – а то на обед опоздаешь.

Оказавшись на крыльце, Жора прищурился, подставляя лицо наконец пробившемуся сквозь туман солнцу. Владимир прошел мимо него и направился к своей машине, стоящей в дальнем углу двора.

– Ты не беги так сильно, – окликнул его Мясоедов, – а то я еще чего плохое могу подумать. На чем ездишь хоть?

– На машине, – буркнул, не оборачиваясь, лейтенант, подходя к своей, уже не первой свежести, «королле».

– А чего так уныло? Нормальный аппарат. – Жора с энтузиазмом хлопнул по крыше автомобиля, отчего та тревожно завибрировала.

Владимир взглянул на автомобиль, опасаясь, что на нем после такого дружеского приветствия останется вмятина, но, к своему удивлению, ничего не заметил.

– У меня в твои годы вообще никакой машины еще не было, – Мясоедов распахнул дверцу и до упора отодвинул назад пассажирское сиденье, – все ножками, ножками. Как вспомню, сразу пятки чесаться начинают.

Валеев сел за руль и завел машину. Ехать на самом деле оказалось совсем недолго. Вскоре они уже въезжали во двор высотного дома, расположенного на месте не так давно снесенных пятиэтажек. Сам дом состоял из двух симметричных половин, соединяющихся под прямым углом, высокое металлическое ограждение образовывало две оставшиеся стороны этого своеобразного квадрата.

– Надо же, какие люди приличные живут, ни одной дырки в заборе не проломили, – прокомментировал Мясоедов, внимательно осмотревшись по сторонам. – А ты как сюда затесался?