Делай, что можешь

Глава 2

Лечимся и изучаем мир




Снаружи почти сразу упал на первую попавшуюся скамейку. Вся спина от перехода мокрая, совсем сил мало. Что любопытно, здешние сиденья практически ничем не отличались от знакомых. Прогресс не коснулся, если не считать выдумок дизайнеров. Да и то сказать, задница у человека и спина не настолько изменились, чтоб нечто оригинальное придумать.

Еле ноги дотащил. Прежний хозяин этого тела выложился и не зря валялся в коме несколько дней. Хорошо, что окончательно себя не сжег. Откидываюсь на спинку скамейки, подставляя небу лицо и ладони, мысленно призывая удачу. И энергия хлынула в меня, впиваясь миллионами иголок. Гораздо удобнее такие вещи творить обнаженным, но здесь существует глупейшее табу. Нарушителей серьезно наказывают, а рецидив могут лечить палками. Это выудил в памяти Николки. Абсолютно на данном этапе не требуется лишнее внимание с учетом недоразвитости организма. Я собирался восстанавливаться, и нечего излишне мозолить глаза посторонним. В конце концов, хватает и открытых частей тела для ожидаемого эффекта. Пусть дольше, зато без лишних любопытных.

Солнце неплохо грело, но настоящей жары нет. Да это и не важно. Главное для знающего методику отнюдь не тепло. Достаточно и простого присутствия на небе светила. Звездная энергия в каком-то смысле напоминает любую другую. Как река складывается из отдельных капель и, наткнувшись на ворот, заставляет его вращаться, передавая силу через ремни и диски на станок или мельницу, так испускаемый солнцем поток состоит из отдельных частиц, обладающих импульсом и отличающихся по конструкции от обычного света. Есть солнечный ветер, и он непостоянен. Бывает сильнее, слабее и быстрее обычного. Вычислить четкую формулу не удается, как и раскрыть суть процесса. Не в этом дело. Важно, что у части людей имеется способность при определенных условиях пользоваться божественным благословением. Или демоническим – это уж как посмотреть.

Умельцу доступно два вида ёки[3] – его собственная жизненная сила Ци и божественный солнечный ветер Юи. При помощи этих видов энергии и при определенных навыках можно привести организм в некое идеальное состояние здоровья, предусмотренное природой. Вот здесь основной затык для подавляющего большинства, даже способных поглощать звездный ветер. Держать в голове полные формулы кучи органов практически невозможно. Настоящие профессионалы предпочитали просто подкачать до нужного уровня Юи. При постоянной работе с обоими видами энергии можно было даже замедлить приближение смерти, сохраняя бодрость и молодость. Потом, правда, рано или поздно скачкообразно стареешь и помираешь, несмотря на помощь врачей-специалистов. Ну да, все люди смертны, а лишние сорок – пятьдесят лет полноценной жизни – достаточная награда.

Николка черпать от солнца не умел. Пользовался на инстинктивном уровне для восстановления затрат, но сейчас явно перестарался, почти опустошив себя. Есть две важнейших опасности: отдать слишком много Ци, зачерпнуть лишнего Юи. В обоих случаях можно закончить на кладбище, и меня тренировали несколько лет, прежде чем стал самостоятельно усваивать и использовать. В любом случае надежда себя оправдала в полной мере. Похоже, методика оказалась даже более удачной, чем надеялся. Все ж проверки и сличения слепков ауры проводил на близнецах и близких родственниках. И ни разу с полным замещением. Исследования отнюдь не были закончены, а эксперимент не проводился. Может, и к лучшему. Если для переброски, как подозревал, требуется определенный биопотенциал на другом конце, результат вышел бы отрицательный, и я вряд ли б решился применить на себе в итоге. Требовался достаточно продвинутый сенс. Если учесть поиск в прошлом – колдун. Шансов на такое мало, но ведь имелись в истории йоги? Тело мне досталось с приличным потенциалом. Вышло даже удачнее ожидаемого.

Николка не сделал людям ничего плохого, напротив, лечил в меру сил и чуть копыта от этого дела не отбросил. То есть он-то ушел и вряд ли выкарабкался бы из комы. Ну да пусть ему будет хорошо в тех угодьях, где пребывает. Память не особо помогала по части здешних богов и потустороннего мира. Это было выше понимания Николки, а я по этому поводу не заморачивался. После революции в России бога запретили, а в мое время писать в резюме «верующий» чревато. Не любят начальники твердолобых. От прежнего хозяина тела остались в памяти несколько общих затверженных фраз и ритуальное движение рукой ко лбу и плечам.

Минут пятнадцать интенсивного поглощения изобильного каскада хватило для наполнения организма. Я практически сразу почувствовал себя много лучше и остановился, как всегда, с сожалением. Впитывая звездную энергию, ты невольно хочешь еще и еще, напоминая наркомана. Тут важно не переступить грань, за которой хлынет через край, обжигая вместо помощи. У каждого она своя, и только на практике познаешь. В самом начале брать положено буквально по капле, останавливаясь постоянно. Иначе недолго и погибнуть. Позвать силу несложно. Это отнюдь не мера мощи. Важно, сколько и как долго ты сумеешь пропустить через себя при работе, не касаясь Ци. При первой возможности заведу конденсатор энергии. В чистом виде звездную Юи накопить не выйдет, но зато можно собрать в правильно изготовленном артефакте.

Пока что принялся осматриваться. Состояние больницы снаружи в очередной раз привело в уныние. Положительно нечто не улавливаю. Двухэтажное длинное здание из красного кирпича с колоннами и украшениями смотрелось роскошным особняком. При этом штукатурка местами обвалилась целыми кусками, ступеньки отбиты, мусор на дорожках во дворе. Ощущение упадка. Похоже, большевики отобрали у богача особняк для использования народом, а потом он уже пришел в запустение? После гражданской войны денег наверняка на все не хватает. И ведь не спросишь прямо. Для местных такие вещи само собой разумеются, и все в курсе.

Бородатый рыжий кряжистый мужик на соседней скамейке взмахнул руками с гневным криком:

– Чтоб гадов этих скрючило! Чертово семя, зачем лезут со свиным рылом в наш калашный ряд! Своего добра, что ль, мало?

– Иностранцы, – поддержал его собеседник, одобрительно кивая, – напустить бы на них какую холеру, чтоб передохли!

– Долги им отдавай, понимаешь! А кровь наша ничего не стоит?!

– Так лягушатники ростовщики по натуре.

– А америкашки лучше? Бездуховные купчишки, ничего не видящие за прибылью!

Смысла в этих разговорах для меня ни малейшего. Я и любопытствовать не стал, разглядывая двух симпатичных дамочек, сидящих напротив. Одна в обычном халате, из которого выпирает огромное брюхо. Рожать скоро. Про ранние роды и насколько это облегчение для женщины здесь, видать, не подозревают. Кажется, инкубаторы для выращивания детей появились в конце двадцать первого века, а до того рожали в воде. Впрочем, на эту тему не особо задумывался прежде, возможно, и ошибаюсь. Это уже второй демографический переход, и к нынешним проблемам он не относился.

Вторая девица явно в гости заглянула. Без живота. Маленькая шляпка, узкая юбка, открывающая ноги до колен, и блузка с немалого размера вырезом. Как груди наружу не вывалились, неясно. Скорее всего, потому что сквозь тонкую ткань и без его прекрасного зрения видно некую матерчатую конструкцию, удерживающую. Хм… А ведь приятно смотрится. И явно не искусственная. Подлеченный организм среагировал без приглашения на женские прелести. Давненько со мной такого не случалось. Хотя в новом теле и желания плотские неминуемо должны проснуться. Все ж молодой парень. А это занятно. Кажется, жизнь предстоит еще лучше, чем ожидал. Интересно, как эти проблемы решались раньше. Вряд ли здесь имеется помощь для людей с особыми потребностями. А желания у Николки, судя по случившемуся, имелись.

Я напряг слух, когда долетело еле слышное «юродивый». Говорили обо мне. Без привычной «клипсы» многое становилось сложным, но неожиданно у Николки обнаружилось обострение слуха. Оказывается, тот умел отсеивать лишний шум и целенаправленно отбирать речь в толпе. Все занятнее и занятнее. Простой деревенский колдун, получается, переплюнул человека из будущего. Мне такое прежде делать не доводилось. Зачем, если «клипса» подключается к любому прибору. А вот ему приходилось выкручиваться. Кстати, что он слушал, если ни пса не соображал?

– Тот самый? – жадно спросила беременная на предыдущую реплику. – Говорят, он полный дебил.

– Ну не совсем, – авторитетно заверила вторая и покрутила пальцем у виска неизвестно зачем, – в привычной обстановке адекватен и самостоятелен. Такой ласковый и приветливый.

Я принялся копаться в памяти, пытаясь найти женщину, и быстро бросил это занятие. Вроде сталкивался прежде, но когда… Слишком большой объем пришлось бы поднять, не стоит пока.

– Он такой добродушный, приветливый и готов помочь. Только заправляет всем мамаша. Жуткая баба, и даже пробовать не стоит без нее подкатиться. А дерет…

– А он действительно может?

– По мелочи: прыщи, чирьи, шрамы, с задницы жир убрать. – Обе захихикали.

Похоже, весь город в курсе, и власти его деятельность не волнует. Иначе бы не болтала так свободно. Это что означает? Я могу открыто практиковать? Замечательно! Лучше не бывает! Вживание пойдет гораздо проще и легче.

– Размер бюста тоже увеличить просить не стоит. Полагаю, не выйдет и удлинить. – Она сказала на ушко подруге, и засмеялись в голос обе.

Наверное, на нечто более серьезное Николка не был способен. Взялся за такое и довел себя до комы.

– Кать, – сказал, подбирая слова из неширокого запаса, – эта к дом нас приходь?

– Была прошлым летом, – равнодушно подтвердила девочка. – Бородавка у нее была на таком месте, что и сказать стыдно.

Это где по здешнему табу чужому мужчине показать нельзя? На заднице или еще где?

– А сама-то фу-ты ну-ты, вся такая образованная…

Зависть? Ну, по крайней мере, по отношению ко мне Катя искренняя. Без задней мысли помогала и суетилась вокруг. Все заглядывала в глаза и спрашивала, не устал ли, не хочу ли чего. Да и деваться некуда. Для начала нужен хоть кто-то близкий и готовый помочь. Ребенок – идеальный вариант. Все прежние инстинкты протестовали: каждый способен предать, и лучше оставлять в неведении даже подручных, поручая им нечто совершить без подробных объяснений, но я и не собирался посвящать «сестру» в разные тонкости.

– Кать…


– Да, Николка, – откликнулась с готовностью. – Хочешь чего? Кушать, пить или отдыхать?

Насчет поесть внутри невольно откликнулся довольным урчанием желудок. Ни Ци, ни Юи сытости не дают. Все равно приходится жевать обычные продукты. Хм… А ведь как посмотреть. Почему-то прежде не задумывался. Пища тоже вид энергии, получаемой при переваривании. К сожалению, человек не растение, черпающее энергию прямо из солнечных лучей и растущее за счет воды и воздуха. А ведь, в принципе, именно этого и хотели солнцепоклонники. Просто мне это было неинтересно. Самолечение и помощь больным – вот это важно.

– Тайна. Никому.

– Святой крест, не выдам, – совершила ритуальное движение. – Могу землю съесть.

– Ни, – подивился клятве. – Молчи. Ни всяк. Мам ни. – Ох, как тяжко, когда приходится излагать мысли при его словарном запасе.

– А папе?

О солнце, дай мне терпение. Еще и папаша имеется. Надо поискать в памяти потом, что за деятель. Почему возле больного сына не сидит, скотина.

– Ни. Холос?

Она быстро-быстро закивала. Обнимаю осторожно.

– Лечить, палка начальник хвать?

– На кой черт мы полиции сдались? – удивилась Катя. На удивление прекрасно понимала косноязычную речь. – Мама околоточному платит, нас не тронут. Вон тетка Матрена тоже гаданием и травами промышляет. Аборты делает, и чё?

– Мож лечить?

Видно, столько раз слышал последнее слово, что произношу без запинки и ломания языка.

– Ну, наверное, нельзя. Без лицензии. Поймают – штраф вломят. Потому мама на лапу дает. Чтоб не замечали. Но это так… административное, не уголовное преступление. – Слова явно повторялись за кем-то из взрослых.

Есть! Я выиграл главный приз в больших скачках. Да здравствует светлое будущее! Никто не обратит внимания на первых порах на мои опыты.

– Проснул, думать, – сказал тихо. – Ни хоч остать юрод. Хоч умным. Газет.

Должна же быть дата там. Да и текст любопытно посмотреть.

– Читать научиться желаешь?! – с восторгом воскликнула девочка.

– Ага. Вот. Оно. Много слов. Желаю. Ты обещалка. Ни. Обещалка ни ботать, – поправился.

– Мое слово железное, – извлекла из-за ворота крест и поцеловала.

Между прочим, у меня такой же есть. Почему не сделать из него конденсатор для хранения энергии, раз носят и никто странного в том не видит? Материал, правда, другой нужен.

– Вот вы где! – с довольным выражением физиономии вскричал мужчина, расплываясь в улыбке и блистая железными зубами, и распахнул объятия.

Обхватил меня, практически выдернув со скамейки и прижав к себе. Организм отозвался на действие положительно, но сообразить ничего не успел. Только растерянность и не позволила двинуть в рожу. Еще и несет от него чем-то неприятным. Ага. Это называется перегар. Остатки перебродившей массы без фильтрования. Какая мерзость!

– Ах, сынок, – сказал мужчина со слезой в голосе, – рази ж можно так пугать?

С заметным опозданием пришло облегчение. Дошло – это и есть папаша Николки. Мог бы сразу догадаться. Даже внешне похожи. Постаревшая копия виденного в зеркале изображения, только слегка обрюзгшая, полысевшая и поседевшая. Руки тем не менее крепкие, и человек сильный. Еще бы изо рта так не несло застарелым первачом, когда принялся со смаком целовать. Я невольно отодвинулся, разрывая дистанцию, и лишь потом подумал: может, так принято выражать радость? Баба тоже накинулась. К счастью, отец не обратил внимания на движение. Или сыну со странностями еще и не то выкинуть можно.

– Еда хоч, – прерывая словоизлияния, в которых почему-то почудилась фальшь, как в материнских рыданиях, потребовал неожиданно для себя плаксиво. Сработали некие психологические механизмы без моего участия.

– Конечно, конечно! – вскричал отец, увлекая за собой и не обращая внимания на семенящую сзади Катю. – Уже пора. Как к тебе относятся здесь? Не обижают?

– Холош, – односложно отвечаю.

Я понятия не имел, как именно должны себя вести белохалатники по отношению к больному. Наверное, не хуже, чем к остальным. Поили, на койке держали. Даже простыня и подушка, а не циновка с чурбаном под голову для бесчувственного тела. Но, может, так со всеми обходятся.

– Если что не так, скажи мне! Я их накажу. – И продемонстрировал увесистый кулак.

«Ну да, – скептически подумалось, – а потом выкупать из тюрьмы буйного». Интересно, насколько часто это происходит.

Ужин уже принесли. Оказывается, здесь с больными как с солидными господами обходятся. Приличный кусок речной рыбы, картофель, морковка, практически неупотребляемый прежде напиток под названием чай, содержащий тонизирующие элементы, правда, в очень малой дозе. Еще выдали кусок необычайно вкусного хлеба. А все остальное сытно, не сбалансировано по калорийности и абсолютно неаппетитно. Без соли, специй, соуса и иных ухищрений, делающих пищу приемлемой.

– Больница, – сказал неопределенно отец на невнятную жалобу и, попросив слегка подождать, исчез. Минут через десять вернулся, неся завернутыми в бумажку щепотку соли и немного молотого перца. – Взял в сестринской, – сказал шепотом. – Для себя они держат что получше.

Кажется, он был из тех типов, что везде видят заговоры и попытку обжулить. Как минимум сам не промах. Мало шансов, что «взял» означает – попросил. Скорее, украл. В принципе, меня это не заставило широко раскрыть глаза. Приходилось делать вещи много хуже мелкой кражи. Хотя в детстве еще и не так изощрялся. Вечно ходил голодный и при удобном случае не стеснялся. Разносолами мать не баловала, и денег вечно не хватало.

В животе была приятная тяжесть, «отец» принялся проявлять нетерпение и отправил родственников домой. Не так уж и сложно. Кате надо отдохнуть и выспаться. Завтра в училище, пропускать не надо. Высказать нормально не мог, мучаясь от стыда и беспомощности, но в семье давно привыкли расшифровывать его послания.

Оставшись один, уселся в позу раздумья, скрестив ноги и проигнорировав удивленные взгляды соседей по комнате. Все равно он по определению со странностями, почему бы не иметь еще одну. Ноги плохо складывались, неудобно. Ничего, и не такое преодолевал. Упорства мне было не занимать. В свое время тренировался, пока не освоил самые сложные вещи и не начал создавать собственные, что является высшей категорией среди сенсов и встречается не часто. Хотя во время ученичества иногда хотелось все бросить или проломить голову учителю-солнцепоклоннику. Нет, тот не издевался, просто заставлял снова и снова повторять неудачные действия вплоть до победы. Кто не выйдет на соответствующий уровень, так и останется подмастерьем, гоняющим вместо лечения энергию или подрабатывающим заряжателем конденсаторов. И так можно жить недурно, однако людям без особых запросов и честолюбия. То есть можно было. Пока не возбудились хранители здоровья душевного и телесного. Любые из ряда вон выходящие способности стали опасны. Не любит власть нетипичное поведение, сколько б ни проповедовала терпимость. Смотря к кому.

Сейчас требовалось выяснить кое-что, и я снова вернулся к изучению памяти прежнего Николки. Просматривать все подряд неудобно и глупо, пришлось бы прожить годы снова. Ускорить, к сожалению, невозможно. Потому поиск по ключевым моментам, откидывая ненужное сразу. Отработанная прежде «библиотека» отсутствовала, ее еще предстояло собрать, и некоторые эпизоды откладывал на создаваемые полочки. Потом проще найти по ключевым обозначениям нужное. В этом удобство мыслеформ и четкой организации.

Меня интересовал в первую очередь «отец». По опыту, удобнее всего выяснить нечто, слушая не его слова, а вспоминая дела и отзывы. В первую очередь разговоры, точнее, ругань с матерью и реплики соседей. Итог вышел забавный. Во-первых, папаша очень неплохо относился к Кате с Николкой. В хорошем настроении рассказывал забавные байки и даже пытался чему-то учить. А умел он практически все. Не было ничего, удивившего бы меня. Плотник, столяр, кузнец, печник, токарь – это все о нем. Проблема одна: он не желал долго трудиться. Рано или поздно любая работа, сколько б за нее ни платили, надоедала, и он уходил. Ко всему еще, чем дальше, тем больше пил и нередко играл в карты. Тот еще подарок.