Даша и Домовой

– Ань, да ты чего, серьезно, что ли? – удивилась девушка, и кинулась утешать подругу, – подумаешь универ, кому он сейчас нужен? Я закончила его потому, что так и не нашла себя в жизни, зато у тебя муж есть и сын, а это намного дороже всего. К тому же, ты в свои двадцать три уже работаешь, а я всё ещё болтаюсь между небом и землёй и сижу на шее у мамы с бабушкой.

Аня улыбнулась и спросила собеседницу:

– Даш, ты правда так думаешь?

– Конечно, – ответила та, без капли сомнения, – именно так я и думаю. У каждого свой путь в этой жизни, но путь без детей бесполезен, если честно, то это я тебе завидую. А вообще, Ань, ты подумай, может, и вправду к нам переедешь, а? Вон, сколько нянек сразу будет вокруг, целая деревня.

Даша села на велосипед, помахала подруге на прощанье, оставив её на крыльце в задумчивости, и поехала в обратный путь. Настроение от разговора начистоту, стало даже лучше, чем было, и девушка запела на весь лес, не заметив, что в лесной чаще за ней наблюдает и улыбается странное существо, одновременно похожее и на человека, и на животное и на дерево. Вместо носа у него торчал сучок, а волосы на голове заменяла зеленая копна молодых веточек.

Даша очень быстро вернулась домой, подъехала к дому бабы Нины, достала хлеб и сигареты.

– Бабушка, я вернулась, – закричала она так громко, чтобы её было слышно в любом уголке двора.

– Слышу, – закричала соседка со стороны огорода, – хлеб на стол в кухне положи.

– Баба Нина, мне с вами поговорить нужно.

– Вечером приходи, я в огороде управлюсь, да ватрушек как раз напеку, тогда и поговорим.

– Ну, как скажите, – девушка пожала плечами, – вечером, так вечером.

Настроение было такое, что хотелось летать. Даша, быстро разобрав покупки, переоделась и принялась доделывать утреннюю работу. Она уже давно поняла, что нет работы трудной и нудной, есть особое отношение к ней. Если к самой нудной работе подойти с выдумкой и хорошим настроением, она станет интересной. Вот и сейчас девушка шлифовала ставни наждачкой и представляла, какой краской покрасит тот или этот завиток. Работа спорилась, она что-то мурлыкала себе под нос, как вдруг заметила, что вокруг неё возникла какая-то глухая тишина. Даже её собственный голос звучал глухо и не естественно. Что-то заподозрив, Даша резко обернулась. У калитки стоял всё тот же черный человек. Настроение было слишком хорошим и не могло испортиться за одно мгновение, даже при виде одного чудака ужасающего вида, поэтому в этот раз девушка решила поступить иначе. Она, всё так же улыбаясь, подошла к калитке и добродушно спросила:

– Здравствуйте, вам чем-то помочь? Вы уже второй раз приходите и молчите, наверное, бабушку ищете? Её сейчас нет, но если что-то нужно, я вам помогу.

Реакция посетителя потрясла Дашу до глубины души. Он вдруг попятился, в глазах его появился испуг, лицо перекосило гримасой ужаса и человек развернувшись, убежал, сверкая пятками. Не исчез как в первый раз, а именно очень быстро убежал, смешно задирая ноги так, что была видна подошва его ботинок.

– Что за фигня такая? – не поняла девушка, – сегодня что, его очередь бояться что ли? Странный какой-то тип. Интересно, а рядом с нами нигде нет психушки? Может, у них пациент сбежал? – подумала Даша и с ещё большим энтузиазмом принялась за работу.

Вечером, когда солнце уже село и работать возможности не было, девушка с удовольствием сходила в летний душ и пошла в гости к бабе Нине. На этот раз старушка была в доме одна, она быстро накрыла на стол, и, выйдя за порог летника, прислушалась, а потом крикнула:

– Мааатвей, кушааать.

Затем чинно уселась за стол и спросила:

– Ну, говори, чего хотела сказать.

– Я сегодня Аню видела.

– Ну, так это не секрет, в магазин же ездила, – прокомментировала её слова женщина.

– Да я же не о том. Поговорили мы с ней по душам маленько. Плохо ей там, со свекровью не уживается. Я её пригласила жить к нам в деревню, вон в дом бабы Милы.

– Ишь ты, к нам, – недовольно проворчала старушка, но её выдали глаза. Они были полны смешинок, – так что Анька-то ответила?

– Пока ничего. Но, задумалась. Может, дожать её как-то надо?

– Может и дожать. Это нужно покумекать. Но стоит ли?

Зашёл дед Матвей и торжественно поставил на стол бутылку зеленого стекла, закрытую полиэтиленовой пробкой.

– А это что за новость? – удивилась баба Нина.

– Это с почином меня. Нужно отметить. Кузню я свою запустил.

– Я не пью, – сразу начала отнекиваться Даша.

– А тебе никто и не предлагает, – усмехнулся дед, – наливка крепкая, не для юных девиц. Как, кстати, съездила в магазин, без приключений?

– Нормально, – ответила девушка, – я на всякий случай из дома гостинцев зверью взяла, разложила там, где их видела в последний раз, чтоб под колёса не кидались. Только лисе ничего не придумала и сырка подкинула. Уж не знаю, едят ли лисы сыр, или нет.

– Ну, даже если и не едят, то сегодня попробуют, – дед подмигнул гостье, – а в следующий раз возьми кусочек хлеба или лепешки и положи на пенек какой-нибудь. Для лешего. Он хлеб любит.

– Хорошо, – кивнула Даша.

Баба Нина поставила на стол две рюмки, вопросительно посмотрела на девушку, та отрицательно покачала головой. Тогда хозяйка села на свой стул и торжественно достала откуда-то из-под стола блок сигарет, привезенных Дашей.

– На, дед, внучка тебе привезла, травись на здоровье.

– Вместе с пламенным приветом и горячим поцелуем, – добавила девушка, едва сдерживала смех.

– О как, рассекретила нас, значит, – дед Матвей крутил в руках блок и улыбался.

– Да вас давно все рассекретили. Поэтому и заезжают в деревню, в надежде на то, что кузнец не выдержит и кузница заработает. И ещё, я как бы по секрету велела Ане рассказать, что вы за дело опять принялись.


Вдруг Даша осеклась, наткнувшись на пристальный взгляд бабы Нины.

– Ты чего задумала девка? Думаешь, у тебя всё выйдет?

– Чего выйдет? – не поняла девушка.

– Деревню к жизни вернуть, – уверенно сказала старушка.

– Да я как-то и не думала… Ну, может, думала, но… Я ничего специально не делала.

– Ох, Дашка, ядрить твою в корень, вся в бабку. Ни слова не скажет без пользы дела, ни шагу не шагнет. И вся родова у вас такая, – почему-то радостно заявил дед.

Даша, немного посидев со стариками, опять пошла домой огородами. Не то чтобы она боялась чёрного человека или нечисти в целом, просто идя по огородам, девушка чувствовала себя комфортнее. Ей почему-то казалось, что дома и дворы от нечисти защищены и никто туда не полезет даже ночью. Она прямо-таки чувствовала это. Суеверные сказки стариков всё-таки сделали своё дело.

Она зашла домой и задумалась: просто на стол положить конфеты или волшебные слова сказать? А ещё, сколько конфет оставить, весь пакет или положить по одной каждого вида?

– Ох, беда, – вздохнула девушка, – не было забот, купила баба порося, – и сама удивилась, откуда у неё вот это всё берётся.

Все эти выражения совсем не свойственны её возрасту, характеру, образованию. Она была простой девчонкой, прекрасно общалась со своими сверстниками, и никуда от этого не деться, разговаривала на городском языке, наполненном непонятными для старшего поколения словами, и он зачастую совсем не сочетался с простым, мудрым языком деревни, наполненным пословицами и поговорками. Но когда она, Даша, приезжала к бабушке, откуда только что бралось, или девалось… Девушка начинала разговаривать, как окружающие её люди. В голове частенько мелькали разные специфические деревенские словечки, откуда-то появлялись пословицы и Даша, при разговоре с кем-то могла ими сыпать как из рога изобилия. Как будто сама местность меняла человека. Вот и в этот раз наша героиня, стоя перед выбором, неожиданно для самой себя выдала очередной перл, и задумалась. Прикинув так и эдак, Даша поняла, что как бы оно том ни было, а традиций нарушать нельзя. Домовой существо непредсказуемое, мало ли что ему в голову взбредёт, а ей здесь ещё месяц жить, и он этот месяц может превратить в ад, а если ему мало будет конфет, то он товарищ не стеснительный, ночью припрётся и потребует ещё. Поэтому девушка достала по одной конфете каждого вида, положила их на стол в рядочек и сказала заветные слова:

– Хозяин – батюшка, тебе хлеб – соль, а мне достаток, счастье и любовь.

– Кхе, – раздалось позади.

Девушка обернулась и спросила:

– Чего? Я же всё правильно сказала.

– В том-то и дело, что правильно, – ответил домовой, – только ты этого больше не говори. А то в твоих устах это звучит неестественно.

– Чего? – у Даши от удивления открылся рот, – как это неестественно?

– А вот так, неестественно и всё тут. Если меня хочешь угостить, то лучше по имени позови и всё. А то от твоих заклинаний аж мурашки по коже.

Девушка захохотала:

– Додо, миленький, ну где я и где заклинания, но если тебе так нравится больше, то конечно я с радостью буду тебя так звать.

– Да, да, именно. Мне так больше нравится, – рассеяно заявил Додо, не отрывая глаз от конфет на столе.

– Может чайку? – Даша решила как-то разрядить обстановку.

– А давай, – домовой лихо оседлал табурет, стоящий у стола.

Девушка достала две чашки, налила в них чая и насыпав в вазочку конфет, подвинула её к домовому.

– Кушай, на здоровье.

Додо схватил одну из конфет, изучил обёртку, и ловко развернув ее, сунул конфету за щёку, затем шумно хлебнул чая.

– А я думала, что домовые не едят как люди, думала, что еда им нужна как объект поклонения, что ли. Ну, как жертва в жертвоприношении, – сказала Даша, внимательно рассматривая домового.

Изначально она думала, что домовой это маленькое лохматое существо с длинной шерстью, но на самом деле оказалось, что он вовсе и не существо, а просто маленький, очень маленький человечек, а лохматый он потому, что носит шубу, вернее тулупчик вывернутый мехом наружу. Лохматым он ещё казался из-за волос, стриженых «под горшок» и длинной бороды.

Его причёска вдруг напомнила девушке о чёрном человеке, к тому же во время чаепития принято о чем-то разговаривать, а не пялиться на собеседника, поэтому она решила воспользоваться положением, и спросить домового кое о чём.

– Додо, а ты не знаешь, что это за мужик уже второй день приходит к нам? Черный такой, страшный, всё время пялится на меня, ничего не говорит, а потом уходит. Вчера так вовсе исчез у калитки, а сегодня, как только я с ним заговорила, убежал, быстро так. Может мне в полицию позвонить, или в больницу какую?

– Знаю я его, – ответил домовой, чинно отхлебнув из чашки чая, – не человек это, а зло. Правильно тебе Матвей наказал, не ходи по темноте, дома сиди, телевизор смотри. Тут тебя от зла я уберегу, ну ещё во дворе своём, конечно, а на дороге мне тебя не спасти.

– А что за зло такое? Что он может мне сделать? А как можно с ним справиться? – закидала девушка домового вопросами.

– Это наша общая беда, – тяжело вздохнул Додо, – он появляется там, где кто-то умирает. А в нашем случае так вообще всё плохо. Люди уезжают, умирают, дома пустеют и тихо угасают, а с ними угасают и домовые. А мы существа совсем не простые, сила оберега в нас таится могущественная, и когда умирает домовой, появляются такие вот чёрные человеки. По простому – падальщики. Они питаются горем, а если в одном месте умирает не один домовой, а несколько, то набирают они силу невероятную, наглеют, и уже не стесняясь, не таясь, вот как этот начинают охотиться и за людьми. Им никто уже не указ. А этот начал частенько появляться, наверное, кто-то из домовых умирает, – тяжело вздохнул Додо.

– Так вы что, даже не знаете, кто из вас умирать собрался? Это что за безобразие! – возмутилась Даша, – вы же в гости друг к другу ходите, все друг друга знаете, нужно срочно найти болезного.

– Ну и что? Что с того, что мы найдём его, что изменится? – грустно усмехнулся домовой.

– Как что? Ну, что…что… А, вот что, придумала. Нужно его переселить в сарай, например. Вот. Будет жить там, заведовать сараем.

– Не пойдёт, – как бы дразня девчонку, ответил Додо, – у сарая есть свой хозяин. Кто дому хозяин, тот и сараем заведует.

– Нет, ну погоди, неужели ты, зная, что погибает твой товарищ, немного не подвинешься, и не уступишь ему свой сарай? Ну, нельзя же быть таким эгоистом.