Даша и Домовой

– С Неприкасаемыми, – повторил домовой, – вон, метка у тебя особая, Неприкасаемая ты.

– Какая метка, что за Неприкасаемые, да объясни ты мне толком, – рассердилась Даша.

Додо взглянул исподлобья на девушку, ещё раз тяжело вздохнул и сказал:

– Пойдём на кухню, в ногах правды нет.

Девушка согрела чайник, разлила чай по чашкам и поставила на стол конфеты. Домовой ловко взобрался на стул, подождал пока Даша сядет и начал свой рассказ.

– Ты теперь Неприкасаемая. Такого никто не ожидал. Таких как ты сейчас в цельном мире нет, Неприкасаемые рождаются раз в тысячу лет. И это дело случая. Такими, как ты, не рождаются. Такими становятся, если все совпадёт. Условий много, – домовой взял ладонь Даши и начал загибать ей пальцы, – если девочка родится в семье потомственной ведьмы, сильной ведьмы. Если дар у неё будет большой, если этот дар только начнёт проявлять себя и она сможет два раза сходить в Навь и вернуться обратно. Вроде все просто, но вот тут-то самая закавыка и есть. Из Нави никто не возвращается, это страна мёртвых, да и туда дорога одна. Такая ведьма была, но как она стала такой, ничего не известно. Сказаний много, но ни в одной из них не сказано как она выбралась оттуда.

– Так значит, этот феномен ещё не изучен, – задумалась Даша, – и о нём ничего конкретного сказать нельзя. Самое интересное, в том, что я все условия выполнила… Случайно. И как-то даже очень легко, не считая испуга. И что мне с того? Что с того, что я Неприкасаемая?

– Много чего, – уклончиво ответил домовой, – Неприкасаемая, потому что теперь тебе ни старые, ни новые боги не указ. Ты теперь сама расти будешь, а что из тебя вырастет, пока ещё не известно. Видишь, у тебя все линии с ладошки пропали. Теперь каждый твой шаг, который ты сделаешь в первые недели, поведёт тебя в ту или другую сторону. И какой она будет, пока не известно. Сила твоя будет нарастать с каждым днём, так что ты того… этого…поаккуратней, всё-таки в деревне люди живут. Постарайся не нервничать. Когда найдёшь с силой общий язык, можешь небо на землю опустить, или землю на небо поднять. Тебе всё будет подвластно. Только не забывай, что ты живёшь среди людей, и их жизнь будет зависеть от того, какой ты станешь.

– Так я что, богом стала, что ли? – обрадовалась Даша.

– Вот ещё, – фыркнул домовой, – на такое точно никто из богов не пойдет. Просто очень сильная ведьма… Очень, очень… Сильная.

– А что за метка? – поинтересовалась Даша, – чего ты на мне такого увидел?.

– А вот эта, – домовой показал пальцем на волосы девушки, – волос цвета луны.

– А что значит Неприкасаемая?

– Дашка, – вдруг рассердился домовой, – да ты заодно отупела, что ли? А то и значит, что ты не просто ведьма, ты сильная ведьма, тебе все по плечу, и никто тебе не указ. А мы, нечисть тебе в помощники дадены. Даже если обижать нас будешь, мы не имеем право тебе мстить и отпор давать, и даже при большой обиде помогать обязаны.

– Вы мне подчиняетесь, что ли? – обрадовалась девушка и уже начала потирать руки.

– Подчиняться не подчиняемся, но почет и уважение оказывать должны.

– Ну, и замечательно, – улыбнулась Даша, – а то я уж подумала… Тут мне леший кланяться начал, так я чуть с ума не сошла. А вот на счет того, что, таких как я, нет, ты ошибаешься. Есть и совсем недалеко от тебя. Таня тоже теперь с такой меткой, – девушка показала пальцем на волосы, – мы вместе туда ходили. Её в первый раз, ещё в детстве в Навь заманили, она тогда чудом спаслась… Как и я…

– Ой, беда, – схватился Додо за голову, – ой, несчастье, да как же так случилось? Такого не может быть. Неприкасаемая рождается одна, и другой не должно быть. Что же будет, что же будет? – заметался по комнате домовой, – конец света наступает.

– Не наступает. Сам же говорил, что такая ведьма появилась единожды, а значит, ничего гарантировать нельзя, – спокойно сказала Даша, – не будет войны, если никто не расскажет Татьяне, что она великая волшебница.

– До великих вам ещё далеко, – пробурчал домовой и исчез, но через пару минут возник обратно, – всё, казал Феофану, чтоб не болтал лишнего, но и ты не заносись, – погрозил пальцем Даше домовой.

– Не буду, клянусь, – Даша приложила ладонь к груди, – к тому же, я обещала маме, что ты за мной присмотришь.

– Хм, маме, – захихикал домовой.

– Чего? – возмутилась Даша.

– Нет, нет. Всё хорошо. Всё очень даже хорошо.

– Вообще-то не очень, – созналась Даша, – бабушка приедет не скоро, и теперь всё хозяйство на мне. Больные не приходят, слава богу, а вот куры жрут регулярно. Мешок с кормом очень быстро худеет. Ты не знаешь, где бабушка корм заказывала?

– Чего? – домовой выпучил глаза, – какой корм?

– Обычный, который куры едят.

– Не знаю, – прыснул от смеха Додо.

– Эх, жаль. Баба Нина знала. Ладно, тогда у Ани спрошу, наверняка через неё можно будет купить. Слушай, Додо, а ты не знаешь, что за тайна там такая у бабы Нины была, почему она дочь свою так ненавидит? Почему Анькина мать ненавидит и дочь, и мать свою? Что за дикая история?

– Знаю.

– Расскажи, а? А то мама уперлась и не хочет рассказывать.

– И не расскажет. И я не могу, не моя тайна.

– Додошенька, миленький, ну, расскажи, пожалуйста, – захныкала Даша, – ну, интересно же. Да, кроме того, мало ли что… Может от этого чья-то жизнь зависит.

– Не могу, Дарья велела молчать, под страхом смерти.

– Домовые бессмертны… А если я воспользуюсь своим положением, а?

– Так не честно, – в отчаянии воскликнул Додо.

– Честно, честно, – Даша закивала головой, – теперь я знаю, как тебя раскалывать. Теперь ты мне всё будешь рассказывать.

– Не надо меня раскалывать, – испугался Додо, – я себе целым ещё пригожусь.


Домовой жалобно посмотрел на девушку, тяжело вздохнул и, придвинув к себе конфеты и чашку чая начал рассказывать.

– Дело это давнее, и началось оно примерно лет двадцать пять назад. Тогда наша деревня была большой, молодёжи много было. Власть тогда в Россее поменялась и все как с ума посходили, начали выбирать себе всяких разных богов и поклоняться им. Старушки в церкву кинулись, как же, сам Президент разрешил, не прячась молиться, а молодёжь попёрла в сатанизм. Много его обличий было, но имя-то ему одно. Та молодёжь, что осталась в деревне, тяжело жила, много работала, и не до всякого баловства им было, а те, что в город уехали, поддались соблазнам и были потеряны уже навсегда. В то время как раз твоя мать, да Анькина школу закончили, вот и отправили их Нина да Дарья в город, в институтах обучаться. Твоя-то мать с рождения знала, что такое добро, и что такое зло, в доме у ведьмы не забалуешь. А вот Нинкина девица воспитана была плохо, она и тут-то, под присмотром матери, блукала по ночам, всё переживали за неё, как бы в подоле не принесла. Ну, в общем, учатся наши девицы год, другой. Мать твоя замуж выскочила, тебя родила, но учёбу не бросила, вытянула. А про Нинкину девку молчок. Все думают, вот же молодец какая, учится, старается, не развратил её город, не то, что некоторых. И тут, однажды ночью является наша красавица. Вся избитая, руки – ноги все в шрамах, в ухе серьга какая-то диковинная. Упала она у порога в беспамятстве, мать её еле до кровати дотащила и кинулась к Дарье за помощью. Та на помощь скорая, быстро прибежала, стала её осматривать и говорит Нинке-то, что, мол, беременная твоя красавица, так мало того, ребёнок этот предназначен в жертву каким-то сатанистам. Нинка в слёзы, на колени перед Дарьей бухнулась и стала умолять помочь единственному ребёнку. В общем, согласилась бабка твоя и послала соседку в церковь, грехи дочкины отмаливать. Нинка каждый день в церкву бегала, исхудала вся, а дочка-то поправилась, а из дома выходить совсем перестала. Выходила на двор только затемно, пряталась, значит, от дружков своих. Да разве от таких спрячешься? Анька уже на свет начала проситься, когда на дворе у Ники гость появился. Сам такой бледный как смерть, как будто солнца никогда не видал, а одежды все чёрные. Ворвался он в дом, оружием стал угрожать и требовал, чтобы ребёнок у него на глазах рожался. Хотел видеть, значит, что не будет подмены во время родов. Не знаю что там, да как, но дочка Нинкина в родильной горячке зарезала этого гостя. И всё это было на глазах у Дарьи и матери. Начали бабоньки думать, да гадать, что делать с телом-то, а тут Анютка появилась, Дарья только пуповину ей перерезала, а из мамаши демон полез. Хотел, значит, в ребёнка поселится. Тут значит шум, гам, заклятья разные в ход пошли, в общем, получилось так, что оказался этот демон в Нинкином теле заперт, как в тюрьме. Дарья так сделала, с согласия Нинкиного, конечно, иначе девочку было не спасти.

– А мужик? – спросила Даша, сидящая весь рассказ с раскрытым ртом.

– А что мужик, похоронили его по человечески, как родственника вашего, вон он на кладбище лежит, Иванов Иван Иванович.

– А что мать Анюткина?

– Ничего. Оклемалась после родов, да и смылась. Она, оказывается, ни дня не проучилась в институте, она даже туда и не поступила. Нинка деньги хорошие ей присылала, было на что погулять. Три года от неё ни слуху, ни духу не было. Мы уже думали, померла где, да закопали как собаку, а она опять объявилась. Остепенилась, вроде, человеком стала, замуж в соседней деревне вышла за прижимистого мужика, дом построила, хозяйство завела, а с матерью как с чужой общалась. Аньку к себе забрала, но как только тепло наступало, привозила её к Нинке и забирала только тогда, когда белые мухи летать начинали.

– И что, так и сидел все эти годы демон в бабе Нине?

– А как же, сидел, как миленький. Нинка-то кажный год на неделю в монастырь уходила, когда у неё глаза шибко краснеть начинали, да и Дарья ему спуску не давала. А потом случилось, что случилось.

– А что случилось-то? Лично я не поняла.

– Как это ты не поняла, а кто молнией демона приголубил?

– Я? – чуть ли не закричала Даша, – да я его в глаза не видела.

– Ну, видела – не видела, это вопрос семнадцатый, а факт остаётся фактом. Как только демон вырвался на свободу и полетел в сторону Таньки, ты его долбанула так, что от него даже дымка не осталася.

Девушка покосилась на домового:

– Ох, и горазд ты, брат, заливать. Ничего подобного я не видела и не делала.

– Не хочешь верить, и не верь, – обиделся домовой, – а я тебе чистую правду говорю. Мирошка это всё собственными глазами видел.

– Мирошка твой сказочник, – хотела сказать Даша домовому, но решила дело до драки не доводить, потому что ещё не знала, кто окажется победителем и миролюбиво спросила своего собеседника, – Додо, а что же теперь будет с Мирошкой?

– А ничего с ним не будет. Дом живой под хозяйским приглядом остаётся, чего ему жаловаться-то. А то, что они из бабкиного дома летник собрались делать, так это и вовсе неважно.

Даша посидела немного, молча, что-то в рассказе домового зацепило её за живое, ей казалось, что между тем, давним происшествием и делами нынешними есть какая-то связь, но какая, никак не могла понять. Она начала в голове прокручивать рассказ с самого начала, и как только дошло дело до мужика, она подпрыгнула. Точно, мужик!

– Додо, миленький, скажи, а того мужика, ну, которого похоронили, ты потом никогда не видел?

– А ты откуда знаешь? – спросил домовой, хитро поглядывая на девушку.

– Да уж больно он по описанию на нашего молчаливого гостя похож.

– А это он и есть. Надоел, хуже пареной репки. Ходит и ходит, ходит и ходит. Говорю ему, иди отсюдава, а он опять прётся.

– Так он же теперь людей предупреждает о грядущих неприятностях, разве ты не понял?

– Может быть да, а может быть нет, – хитро прищурившись, ответил он, – видать, мало ли какое наказание настигло его на том свете.

Мирный разговор, вдруг прервал какой-то грохот во дворе.

– Ой, чёй-то? – спросил домовой и в секунду исчез со стула.

Даша привстала со стула и попыталась вглядеться в темноту во дворе, но ничего видно не было, тогда она встала и пошла к двери. В это время, перед дверью появился домовой и перегородил дорогу.

– Не пущу, – заверещал он, – нечего тебе там делать.

– Что? – спросила Даша, – кто там?

– Там этот… с ружжом.

– Ты чего, что со мной случится, я же бессмертная. Мне это мужик на поляне сказал.

– Ты бессмертная до тех пор, пока тебя не убьют, – рявкнул домовой, – а ружжо для убийства самая подходящая вещь.

В курятнике всполошились куры.

– Чего он в курятник-то полез? – удивилась Даша.

– Да плевать ему на кур, – махнул рукой домовой, – он там пакостит, чтоб тебя из дома выманить. Что делать будем?

Даша выключила свет и замерла прислушиваясь. Незваный гость что-то пинал по двору.

– Ну, дурак же, конченый дурак, – подумала Даша, – разве так мстят?