Даша и Домовой
Часть 17 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Слушай, – Таня, вдруг замерла, – я же забыла тебе сказать. Помнишь, ты мне говорила, чтобы я вечером не ходила по улице, из-за какого-то мужика? Я вчера видела, как к вашей калитке подошел мужик, какой-то странный. Лицо и руки белые, как у покойника, черная одежда, в общем, жуть жуткая. Он постоял немного, посмотрел в одну точку и ушел.
– И всё, больше ничего не делал?
– Нет, представляешь? У меня аж мурашки по спине побежали. Даш, ты не знаешь, кто это?
– В том-то и беда, что не знаю. Да мне всё равно кто он, мне бы понять, чего он хочет. Ты, Тань, всё-таки не ходи по улице, когда темно. Мало ли. Слушай, а как ты собралась в такой вонище-то спать, – Даша решила отвлечь Таню от неприятного разговора, – окна же сейчас открывать нельзя, обои ещё не высохли.
– А на улице, под навесом. Я же там сразу порядок навела. Там топчан стоял нормальный. Я его почистила, так что с ночёвкой вообще нет проблем.
– И как ты все успеваешь? – не скрывая восхищения, спросила Даша, – как у тебя всё так ловко получается? Я вроде тоже не уродина безрукая, но у меня всё наперекосяк. И тут не сделано, и там не доделано, а у тебя прям всё по полочкам.
– Не знаю, – Таня пожала плечами, – просто получается и всё. Мне, когда я в детдоме жила, по ночам снилась наша деревня. Ты не поверишь, я там во сне картошку окучивала, дрова рубила, как будто это для меня было самое важное, и я боялась это забыть. И так мне было хорошо и спокойно в этих снах, а утром открывала глаза и понимала, что я опять в аду.
– Тяжело было в детдоме?
– Очень. Я же была домашней девочкой, меня все любили. Ты не думай, у меня мать хоть и пила, но обо мне никогда не забывала.
– Ладно, замяли, не нужно о грустном. У меня тут идея возникла, но нужно подождать бабушку. Ты пока ничего себе на кухню не покупай, месяц потерпишь без крутого оборудования?
У Даши возникла идея, немного освободить сарай, но без бабушкиного разрешения что-либо в нём трогать она не решалась. А Таня, если была такая необходимость, могла пока поработать и на кухне в бабушкином доме, нужно было только договориться с Додо.
После обеда Даша, наконец, вернулась домой. Солнце нещадно палило, поэтому девушка решила в первую очередь убраться в доме, а потом, когда жар начнёт спадать, пойдёт полоть грядки, а завтра уже обязательно докрасить ставни дома.
Вечером она с удовольствием сидела в кресле и смотрела телевизор, когда рядом с ней возник Додо.
– Привет, – обрадовалась ему Даша, – докладываю, у деда Матвея точно корма нет, значит, он просто для красного словца ляпнул, что не отдаст. Все дорожки ведут к бабе Нине, – доложила девушка.
– А Мирошка отрицал, что корм у них. Значит врёт. А я ему поверил, – тяжело вздохнул домовой, но потом нахмурил брови и скомандовал, – ладно. Сиди дома и жди меня. Я скоро.
– Да я… – начала было говорить девушка, но хозяин исчез на её глазах, и ей ничего не оставалось, как сказать, – ну, ладно, посижу дома, тем более, что и идти-то я никуда не собиралась.
Даша долго ждала Додо, и, не дождавшись, задремала в кресле. Ей приснилась черная курица, которая говорила человеческим голосом:
– Даша, вставай. Я в соседнем огороде яйца оставила, их непременно нужно собрать.
Девушка открыла глаза и ещё не понимая, где она находится, спросила:
– Чего?
– Чего, чего? – ворчливо отозвался домовой, выползая из-под кресла, – чего дурниной орёшь? Яйца, говорю, собирать нужно в соседнем дворе, когда кур загоняешь. Ишь, полдюжины там оставила, так и без штанов можно остаться.
До девушки, наконец, начали доходить слова хозяина, и она переспросила для точности:
– Не поняла, они что, в соседнем дворе яйца снесли что ли?
– А я о чём, – сердито рявкнул домовой, – когда кур загоняешь, глаза-то разувай. Хорошо, что ещё не потоптала. Убери в ледник, бестолочь.
На кухонном столе лежало шесть яиц. Даша взяла их в руки и растерялась, она не поняла, куда приказал убрать их домовой.
– Да что ж такое, – возмутился Додо, – дитя малое, да неразумное, яйца в ледник убери, – он показал рукой на холодильник, – чего замерла-то?
– Додо, миленький, не ругайся. Я очень устала за день, задремала, а ты меня разбудил. Ну не могу я так быстро соображать, я спать хочу, – она аккуратно положила яйца в холодильник, и, повернувшись к хозяину, добавила, – ты не расстраивайся, пожалуйста, найдем мы этот распроклятый корм. Обязательно найдём.
– Да ладно, – отмахнулся он, – нашел я его уже. У Нинки он, в кладовой. Мирошка никак не хотел сознаваться, пришлось его отбуцкать маленько, к совести призвать. Ну, и советом домовых немного попугать…
– Ну, вот видишь, какой ты молодец, уже полдела сделано, завтра пойду к бабе Нине и потребую корм.
– Ага, потребует она, – проворчал Додо, – а тебе там прям все кинулись отдавать. Сиди уже. Сам всё сделаю. Когда Нинка уснёт, мы с Мирошкой оба мешка домой вернём. Операция по возвращению птичьего корма получает кодовое название «Курочка Ряба», – торжественно заявил домовой.
– Не деревня, а Генеральный штаб Министерства обороны, – в ответ тихо пробурчала Даша.
– Чего? – спросил домовой.
– Ничего, – ответила Даша, – опять черный, говорю, приходил.
– Когда? – домовой от удивления выпучил глаза.
– Таня говорит, вчера у калитки нашей видела. Постоял немного и ушёл. А нас-то рядом не было. Выходит, что не в нас дело, хоть вместе взятых, хоть в каждом по отдельности.
– А в чем тогда?
– Не знаю, знаю только одно, вчера старики так целый день ругались, что мы даже беспокоиться начали, не нужно ли скорую им вызывать. А ещё дед Матвей вчера вечером обвинил Таню в воровстве и выгнал из дому, причем, не отдав чемодан. Я сегодня полдня только и делала, что справедливость восстанавливала. Да и ты, вон, раз за разом новостям удивляешься. Странно всё это. Раньше мне казалось, что домовые вездесущие и знают всё на свете.
– Это к чему ты клонишь? – домовой насупил брови.
– Да ни к чему. Просто живем мы как в вакууме, грыземся между собой. Хотя, нет, не так. Вы живёте в вакууме, грызётесь между собой, люди с людьми, домовые с домовыми, и чужим к вам тяжело пробиться. Вокруг создались такие условия, что к вам не попасть, а если кто-то и умудряется прорваться, то что-то внутри пытается выдавить этого кого-то, как инородное тело. Вот, я например. Меня сразу попытались уволочь подальше от деревни. Таню тоже теперь на прочность испытывают, как будто пытаются сказать, чтобы она уезжала отсюда, что ей здесь не место. А что будет, когда Анька приедет, я и думать боюсь, у неё же ребёнок маленький. Мне кажется, что бабушка появление черного неправильно поняла, не провокации это, а именно испытания. И, вот ты вспомни, для тебя же и сто лет не время, когда деда Степана убили, в деревне все тихо и мирно было или все ругались?
Домовой задумался, а потом ответил:
– А ведь и вправду, в то лето вся деревня переругалась, дело аж до драк доходило, старики друг на друга с палками пошли. Мы, домовые, аж животики от смеха надорвали.
– Вот, видишь, и вы себя неправильно вели. Разве так можно делать домовым? А если бы они поубивали друг друга, что стало бы с деревней? А ничего, кроме того, что сейчас происходит. Деревня бы умерла, только очень быстро. Так что выходит, что вроде как и посетители наши не причем. Они приходят просто потому, что им приспичило. Хотя, и их роли в этом деле я не отрицаю.
– М-да, озадачила ты меня Дашутка, озадачила. Я, правда, не всё понял из сказанного, но одно понятно точно, что вокруг нашей деревни сгущается какой-то туман. А что делать, непонятно.
– Думаю, любой ценой нужно избегать конфликтов, – сказала Даша, но увидев растерянное лицо домового, объяснила, – нужно избегать скандалов и ругани, и буцканья между домовыми тоже, добром нужно брать.
– Надо срочно собирать совет, – решительно заявил домовой.
– Надо, и надо им сказать, чтобы людей своих держали в узде. Вон, дед Матвей, совсем распоясался, это же совсем никуда не годится. Конечно, он и раньше был жаден, но сейчас это просто верх неприличия, да и баба Нина тоже. С этим что-то нужно делать и тянуть нельзя.
– Ну, уж это мы сами как-нибудь решим, – строго заявил домовой, – без сопливых командиров. Ещё не хватало, чтобы люди нами командовали.
– А я и не командую вовсе, я идею подаю, а пользоваться ей или нет, это уже ваше дело. Да, и, кстати, если ночью кто-то появится у калитки, не буди меня, пожалуйста. Даже если это будет раненый джедай… Даже если это будет трехглавый дракон. И, если кому-то понадобится моя помощь, пусть сидит там до утра, ночью всё равно я помощник никакой. Да и днём, в общем-то тоже…
– Ладно, не буду. А джедай это кто? – деловито поинтересовался Додо.
Даша в ответ только цокнула языком и покачав головой, тяжело вздохнула.
А утром, петух ещё не успел взлететь на свою любимую жердочку, как в дверь уже кто-то громко тарабанил.
– Тра-та-та-та-та-та, – кто-то нетерпеливо выбивал барабанную дробь.
Даша села на кровати, с трудом оторвав голову от подушки, голова была тяжелая, как после похмелья, глаза не хотели открываться.
– Тра-та-та – та-та-та, – опять раздался уже знакомый стук.
Девушка, приоткрыв один глаз, опустила ноги на пол, встала, и, раскачиваясь как зомби, поплелась открывать дверь. За дверью был явно очень нетерпеливый гость, он не хотел ждать и продолжал барабанить.
– Да иду я, – сердито сказала Даша, – чего так громыхать?
Она отодвинула щеколду, дверь под напором неизвестного с грохотом распахнулась. На пороге стояла баба Нина.
– Блин, хорошо, что я сбоку стояла, а не перед дверью, а то бы сейчас мне прямо в лоб засветило, – только и успела подумать девушка.
– Воровка, – вдруг завопила баба Нина, – а ну, верни украденное.
Сон слетел мгновенно, Даша застыла с открытым ртом и выпученными глазами.
– Что это, заразная болезнь стариков, или маразм крепчает? – подумала она, потому что никак не могла понять, в чём её обвиняют.
– Ты это покупала? Ты это ко мне приносила? – продолжала кричать баба Нина, периодически переходя на визг, – не ты! Не тебе и забирать, тварь такая. Верни овёс, верни пшеницу!
До Даши, наконец, стало доходить происходящее. Наверное, ночью домовой выполнил своё обещание и вернул бабушкины мешки с птичьим кормом.
– Стоп, – девушка вытянула руки вперёд, пытаясь угомонить горластую бабку, – возвращать я ничего не буду, этот корм покупала моя бабушка, и давала его вам, в расчёте на то, что вы будете ухаживать за её курами и кормить их вы тоже будете. Но куры вернулись домой, а значит, и корм должен находиться там же, где и куры – у нас дома.
Вдруг Даша заметила, как петух, выйдя из курятника, попытался пройти позади бабки к своей любимой жердочке на заборе, косясь на людей. Как только баба Нина повысила голос, он остановился и замер. Девушке показалось это смешным, и она улыбнулась на свою беду, потому что это ещё больше разозлило пожилую соседку.
– Ах ты, поганка наглая, она мне ещё перечить будет. А ну, верни мешки на место.
– Да не могу я их вернуть, они же тяжелые, я их просто не подниму. А если они сейчас стоят в нашей кладовой, то это не значит, что это я их забрала.
– А кто, кто по-твоему их туда принёс? – завизжала бабка, брызжа слюной.
Даша брезгливо отстранилась и спокойно ответила:
– Я догадываюсь, кто это сделал, но сказать не могу. Скажем так, высшая сила справедливости.
Пока Даша говорила, петух мелкими перебежками благополучно добрался до забора, но не взлетел на него, а только с какой-то невероятной печалью посмотрел вверх.
– Ах ты, монстра уродливая, вся в бабку, мутантиха, – вдруг заорала баба Нина и замахнулась на девушку палкой, с которой она уже не расставалась много лет.
У Даши от обиды набежали слёзы на глаза, небо сразу же потемнело и стал накрапывать мелкий дождь.
– Ведьма проклятая, – не унималась старуха.
Внезапно девушка вспомнила эпизод из далёкого детства. Она так же стояла у порога, к ней наклонилась цыганка и протягивала к девочке руки. Даше было очень страшно, она боялась эту тётю, ей хотелось крикнуть и убежать, но что-то держало её около порога. Вдруг за спиной девочки появилась бабушка, Даша сразу перестала бояться и посмотрела на бабулю. Та была чернее тучи, казалось ещё немного и из её глаз посыпятся искры. Бабушка отодвинула девочку себе за спину и что-то сказала.
– И всё, больше ничего не делал?
– Нет, представляешь? У меня аж мурашки по спине побежали. Даш, ты не знаешь, кто это?
– В том-то и беда, что не знаю. Да мне всё равно кто он, мне бы понять, чего он хочет. Ты, Тань, всё-таки не ходи по улице, когда темно. Мало ли. Слушай, а как ты собралась в такой вонище-то спать, – Даша решила отвлечь Таню от неприятного разговора, – окна же сейчас открывать нельзя, обои ещё не высохли.
– А на улице, под навесом. Я же там сразу порядок навела. Там топчан стоял нормальный. Я его почистила, так что с ночёвкой вообще нет проблем.
– И как ты все успеваешь? – не скрывая восхищения, спросила Даша, – как у тебя всё так ловко получается? Я вроде тоже не уродина безрукая, но у меня всё наперекосяк. И тут не сделано, и там не доделано, а у тебя прям всё по полочкам.
– Не знаю, – Таня пожала плечами, – просто получается и всё. Мне, когда я в детдоме жила, по ночам снилась наша деревня. Ты не поверишь, я там во сне картошку окучивала, дрова рубила, как будто это для меня было самое важное, и я боялась это забыть. И так мне было хорошо и спокойно в этих снах, а утром открывала глаза и понимала, что я опять в аду.
– Тяжело было в детдоме?
– Очень. Я же была домашней девочкой, меня все любили. Ты не думай, у меня мать хоть и пила, но обо мне никогда не забывала.
– Ладно, замяли, не нужно о грустном. У меня тут идея возникла, но нужно подождать бабушку. Ты пока ничего себе на кухню не покупай, месяц потерпишь без крутого оборудования?
У Даши возникла идея, немного освободить сарай, но без бабушкиного разрешения что-либо в нём трогать она не решалась. А Таня, если была такая необходимость, могла пока поработать и на кухне в бабушкином доме, нужно было только договориться с Додо.
После обеда Даша, наконец, вернулась домой. Солнце нещадно палило, поэтому девушка решила в первую очередь убраться в доме, а потом, когда жар начнёт спадать, пойдёт полоть грядки, а завтра уже обязательно докрасить ставни дома.
Вечером она с удовольствием сидела в кресле и смотрела телевизор, когда рядом с ней возник Додо.
– Привет, – обрадовалась ему Даша, – докладываю, у деда Матвея точно корма нет, значит, он просто для красного словца ляпнул, что не отдаст. Все дорожки ведут к бабе Нине, – доложила девушка.
– А Мирошка отрицал, что корм у них. Значит врёт. А я ему поверил, – тяжело вздохнул домовой, но потом нахмурил брови и скомандовал, – ладно. Сиди дома и жди меня. Я скоро.
– Да я… – начала было говорить девушка, но хозяин исчез на её глазах, и ей ничего не оставалось, как сказать, – ну, ладно, посижу дома, тем более, что и идти-то я никуда не собиралась.
Даша долго ждала Додо, и, не дождавшись, задремала в кресле. Ей приснилась черная курица, которая говорила человеческим голосом:
– Даша, вставай. Я в соседнем огороде яйца оставила, их непременно нужно собрать.
Девушка открыла глаза и ещё не понимая, где она находится, спросила:
– Чего?
– Чего, чего? – ворчливо отозвался домовой, выползая из-под кресла, – чего дурниной орёшь? Яйца, говорю, собирать нужно в соседнем дворе, когда кур загоняешь. Ишь, полдюжины там оставила, так и без штанов можно остаться.
До девушки, наконец, начали доходить слова хозяина, и она переспросила для точности:
– Не поняла, они что, в соседнем дворе яйца снесли что ли?
– А я о чём, – сердито рявкнул домовой, – когда кур загоняешь, глаза-то разувай. Хорошо, что ещё не потоптала. Убери в ледник, бестолочь.
На кухонном столе лежало шесть яиц. Даша взяла их в руки и растерялась, она не поняла, куда приказал убрать их домовой.
– Да что ж такое, – возмутился Додо, – дитя малое, да неразумное, яйца в ледник убери, – он показал рукой на холодильник, – чего замерла-то?
– Додо, миленький, не ругайся. Я очень устала за день, задремала, а ты меня разбудил. Ну не могу я так быстро соображать, я спать хочу, – она аккуратно положила яйца в холодильник, и, повернувшись к хозяину, добавила, – ты не расстраивайся, пожалуйста, найдем мы этот распроклятый корм. Обязательно найдём.
– Да ладно, – отмахнулся он, – нашел я его уже. У Нинки он, в кладовой. Мирошка никак не хотел сознаваться, пришлось его отбуцкать маленько, к совести призвать. Ну, и советом домовых немного попугать…
– Ну, вот видишь, какой ты молодец, уже полдела сделано, завтра пойду к бабе Нине и потребую корм.
– Ага, потребует она, – проворчал Додо, – а тебе там прям все кинулись отдавать. Сиди уже. Сам всё сделаю. Когда Нинка уснёт, мы с Мирошкой оба мешка домой вернём. Операция по возвращению птичьего корма получает кодовое название «Курочка Ряба», – торжественно заявил домовой.
– Не деревня, а Генеральный штаб Министерства обороны, – в ответ тихо пробурчала Даша.
– Чего? – спросил домовой.
– Ничего, – ответила Даша, – опять черный, говорю, приходил.
– Когда? – домовой от удивления выпучил глаза.
– Таня говорит, вчера у калитки нашей видела. Постоял немного и ушёл. А нас-то рядом не было. Выходит, что не в нас дело, хоть вместе взятых, хоть в каждом по отдельности.
– А в чем тогда?
– Не знаю, знаю только одно, вчера старики так целый день ругались, что мы даже беспокоиться начали, не нужно ли скорую им вызывать. А ещё дед Матвей вчера вечером обвинил Таню в воровстве и выгнал из дому, причем, не отдав чемодан. Я сегодня полдня только и делала, что справедливость восстанавливала. Да и ты, вон, раз за разом новостям удивляешься. Странно всё это. Раньше мне казалось, что домовые вездесущие и знают всё на свете.
– Это к чему ты клонишь? – домовой насупил брови.
– Да ни к чему. Просто живем мы как в вакууме, грыземся между собой. Хотя, нет, не так. Вы живёте в вакууме, грызётесь между собой, люди с людьми, домовые с домовыми, и чужим к вам тяжело пробиться. Вокруг создались такие условия, что к вам не попасть, а если кто-то и умудряется прорваться, то что-то внутри пытается выдавить этого кого-то, как инородное тело. Вот, я например. Меня сразу попытались уволочь подальше от деревни. Таню тоже теперь на прочность испытывают, как будто пытаются сказать, чтобы она уезжала отсюда, что ей здесь не место. А что будет, когда Анька приедет, я и думать боюсь, у неё же ребёнок маленький. Мне кажется, что бабушка появление черного неправильно поняла, не провокации это, а именно испытания. И, вот ты вспомни, для тебя же и сто лет не время, когда деда Степана убили, в деревне все тихо и мирно было или все ругались?
Домовой задумался, а потом ответил:
– А ведь и вправду, в то лето вся деревня переругалась, дело аж до драк доходило, старики друг на друга с палками пошли. Мы, домовые, аж животики от смеха надорвали.
– Вот, видишь, и вы себя неправильно вели. Разве так можно делать домовым? А если бы они поубивали друг друга, что стало бы с деревней? А ничего, кроме того, что сейчас происходит. Деревня бы умерла, только очень быстро. Так что выходит, что вроде как и посетители наши не причем. Они приходят просто потому, что им приспичило. Хотя, и их роли в этом деле я не отрицаю.
– М-да, озадачила ты меня Дашутка, озадачила. Я, правда, не всё понял из сказанного, но одно понятно точно, что вокруг нашей деревни сгущается какой-то туман. А что делать, непонятно.
– Думаю, любой ценой нужно избегать конфликтов, – сказала Даша, но увидев растерянное лицо домового, объяснила, – нужно избегать скандалов и ругани, и буцканья между домовыми тоже, добром нужно брать.
– Надо срочно собирать совет, – решительно заявил домовой.
– Надо, и надо им сказать, чтобы людей своих держали в узде. Вон, дед Матвей, совсем распоясался, это же совсем никуда не годится. Конечно, он и раньше был жаден, но сейчас это просто верх неприличия, да и баба Нина тоже. С этим что-то нужно делать и тянуть нельзя.
– Ну, уж это мы сами как-нибудь решим, – строго заявил домовой, – без сопливых командиров. Ещё не хватало, чтобы люди нами командовали.
– А я и не командую вовсе, я идею подаю, а пользоваться ей или нет, это уже ваше дело. Да, и, кстати, если ночью кто-то появится у калитки, не буди меня, пожалуйста. Даже если это будет раненый джедай… Даже если это будет трехглавый дракон. И, если кому-то понадобится моя помощь, пусть сидит там до утра, ночью всё равно я помощник никакой. Да и днём, в общем-то тоже…
– Ладно, не буду. А джедай это кто? – деловито поинтересовался Додо.
Даша в ответ только цокнула языком и покачав головой, тяжело вздохнула.
А утром, петух ещё не успел взлететь на свою любимую жердочку, как в дверь уже кто-то громко тарабанил.
– Тра-та-та-та-та-та, – кто-то нетерпеливо выбивал барабанную дробь.
Даша села на кровати, с трудом оторвав голову от подушки, голова была тяжелая, как после похмелья, глаза не хотели открываться.
– Тра-та-та – та-та-та, – опять раздался уже знакомый стук.
Девушка, приоткрыв один глаз, опустила ноги на пол, встала, и, раскачиваясь как зомби, поплелась открывать дверь. За дверью был явно очень нетерпеливый гость, он не хотел ждать и продолжал барабанить.
– Да иду я, – сердито сказала Даша, – чего так громыхать?
Она отодвинула щеколду, дверь под напором неизвестного с грохотом распахнулась. На пороге стояла баба Нина.
– Блин, хорошо, что я сбоку стояла, а не перед дверью, а то бы сейчас мне прямо в лоб засветило, – только и успела подумать девушка.
– Воровка, – вдруг завопила баба Нина, – а ну, верни украденное.
Сон слетел мгновенно, Даша застыла с открытым ртом и выпученными глазами.
– Что это, заразная болезнь стариков, или маразм крепчает? – подумала она, потому что никак не могла понять, в чём её обвиняют.
– Ты это покупала? Ты это ко мне приносила? – продолжала кричать баба Нина, периодически переходя на визг, – не ты! Не тебе и забирать, тварь такая. Верни овёс, верни пшеницу!
До Даши, наконец, стало доходить происходящее. Наверное, ночью домовой выполнил своё обещание и вернул бабушкины мешки с птичьим кормом.
– Стоп, – девушка вытянула руки вперёд, пытаясь угомонить горластую бабку, – возвращать я ничего не буду, этот корм покупала моя бабушка, и давала его вам, в расчёте на то, что вы будете ухаживать за её курами и кормить их вы тоже будете. Но куры вернулись домой, а значит, и корм должен находиться там же, где и куры – у нас дома.
Вдруг Даша заметила, как петух, выйдя из курятника, попытался пройти позади бабки к своей любимой жердочке на заборе, косясь на людей. Как только баба Нина повысила голос, он остановился и замер. Девушке показалось это смешным, и она улыбнулась на свою беду, потому что это ещё больше разозлило пожилую соседку.
– Ах ты, поганка наглая, она мне ещё перечить будет. А ну, верни мешки на место.
– Да не могу я их вернуть, они же тяжелые, я их просто не подниму. А если они сейчас стоят в нашей кладовой, то это не значит, что это я их забрала.
– А кто, кто по-твоему их туда принёс? – завизжала бабка, брызжа слюной.
Даша брезгливо отстранилась и спокойно ответила:
– Я догадываюсь, кто это сделал, но сказать не могу. Скажем так, высшая сила справедливости.
Пока Даша говорила, петух мелкими перебежками благополучно добрался до забора, но не взлетел на него, а только с какой-то невероятной печалью посмотрел вверх.
– Ах ты, монстра уродливая, вся в бабку, мутантиха, – вдруг заорала баба Нина и замахнулась на девушку палкой, с которой она уже не расставалась много лет.
У Даши от обиды набежали слёзы на глаза, небо сразу же потемнело и стал накрапывать мелкий дождь.
– Ведьма проклятая, – не унималась старуха.
Внезапно девушка вспомнила эпизод из далёкого детства. Она так же стояла у порога, к ней наклонилась цыганка и протягивала к девочке руки. Даше было очень страшно, она боялась эту тётю, ей хотелось крикнуть и убежать, но что-то держало её около порога. Вдруг за спиной девочки появилась бабушка, Даша сразу перестала бояться и посмотрела на бабулю. Та была чернее тучи, казалось ещё немного и из её глаз посыпятся искры. Бабушка отодвинула девочку себе за спину и что-то сказала.