Дар лесной отшельницы

– Зачем?

– Брюки подвязать, чтобы не свалились, – честно ответила Аня. – Мои вещи пропали, и господин Барсков презентовал мне кое-какую одежду, но ошибся в размере. Мне нужны брюки для поездки верхом, а они велики.

Маша хихикнула и заявила:

– Веревка вам ни к чему. Сюда раньше часто приезжали гости, чтобы покататься на лошадях, и у нас есть большой выбор одежды для верховой езды, всех размеров. Я вам принесу. – Она окинула Анину фигуру быстрым оценивающим взглядом. – У вас сорок четвертый?

– Вроде бы.

– Я сейчас.

Всего десять минут спустя Анна уже спешила по направлению к конюшне в новеньких эластичных брючках и наброшенной поверх свитера ветровке. Опал, уже оседланный, приветствовал ее ржанием. Анна прихватила с собой кусочек хлеба с солью, конь с благодарностью принял угощение.

Аня вскочила в седло и тронула поводья.

– Вы там поосторожнее с ним, – напутствовал ее конюх.

– Не волнуйтесь. Мы с ним поладим, – улыбнулась она.

– Хорошо, если так. Но с тропинки не сворачивайте и возвращайтесь до того, как стемнеет.

– У вас что, водятся дикие звери? – попробовала отшутиться Аня.

– Нет, звери не водятся, зато есть кое-что похуже, – мрачно ответил конюх. Хлопнув жеребца по крупу, он резко развернулся и быстро пошел прочь.

Выехав за ворота, они свернули на широкую, хорошо утоптанную тропинку, ведущую в глубь леса. Опал вел себя великолепно. Чуткое животное реагировало на малейшее движение всадницы. Дав ему время привыкнуть к себе, Анна направила его сначала рысью, а потом и легким галопом. Она чувствовала себя счастливой, вдыхая полной грудью терпкий аромат прелых листьев.

Неожиданно они выскочили из леса на открытое пространство. Аня слегка натянула поводья, и конь послушно замер. Зрелище, открывшееся ее глазам, было поистине прекрасным. Все пространство до самого горизонта было дымчато-сиреневым и голубым.

Анна спрыгнула с лошади и попробовала идти пешком. У нее создалось впечатление, что она идет по тончайшей сети над бездной. Так переплетена была трава, так густа и девственно-нетронута. Она дышала под каждым шагом, словно живая. Неужели это и есть болота? Должно быть. Какая обманчивая красота! Красота, скрывающая смертельную опасность. Анна залюбовалась тончайшими желтовато-зелеными стеблями каких-то растений с дымчатыми соцветиями и сочной нежно-зеленой травой, кажется, она называется мокрицей и растет не только на болотах, но и в любых влажных местах.

Опал неожиданно дернулся и бросился в сторону. Анна едва успела заметить быстрое скольжение темного длинного тела у себя под ногами. Под покровом трав скрывалась ядовитая болотная гадюка…

В мгновение ока Анна взлетела в седло. Опалу не понадобилось дополнительной команды, чтобы броситься прочь от опасного места. Анна вспомнила предостережение конюха. Должно быть, он имел в виду именно ядовитых змей, когда советовал не сходить с хоженых троп. Впредь она постарается быть осторожнее.

Она вернулась в коттедж в половине шестого, и ей едва хватило времени, чтобы переодеться и спуститься в столовую к ужину.

Анна подумала, что эта столовая, скорее всего, носит название «малая», за круглым столом едва ли могли разместиться больше шести человек. Сейчас их было и того меньше. Барсков и его жена находились в компании весьма упитанного молодого человека. Возраст полных людей определить всегда труднее, гостю могло быть и тридцать, и все сорок, поэтому Анна осталась в неведении относительно того, кто перед ней – сын Барскова или другой, кажется, Демин. Помнится, Барсков придавал этому ужину какое-то особое значение, полагая, что Анна сможет со стороны увидеть что-то важное. Похоже, он считал кого-то из присутствующих опасным. Но кого? Свою жену? Или этого молодого человека? Анна скользнула по нему взглядом. На злодея тот определенно не тянул, но его манеры отдавали фальшью. Рот был натренирован улыбаться по поводу и без повода, а преданный взгляд, направленный на Барскова, казался притворным.

Барсков приветствовал Аню дружеской улыбкой. Остальные ограничились холодными кивками. Анна направилась к свободному стулу справа от Сандры и уселась за стол. Сандра была одета в сильно декольтированное платье, очень похожее на вечернее, мужчины – в строгие костюмы. Так-так, здесь играют в высшее общество и переодеваются к ужину, прямо как в благородной Англии. Забавно, если не считать, что сама Аня все в той же юбке и свитерке, что и утром, выглядела за столом белой вороной.

Аня старалась не особенно расстраиваться по этому поводу. Гораздо больше ее интересовали блюда на столе: она очень боялась прозевать тот момент, когда ей станут предлагать лягушачьи лапки, чтобы вовремя отказаться от сомнительного угощения. Ничего похожего на внушающее ей горячее отвращение блюдо она не обнаружила и вздохнула с облегчением.

– Анна, вы еще не знакомы с моей женой? – спросил Барсков.

– Мы встречались утром в гостиной, – ответила Анна, заметив, как Сандра недовольно поджала губы. Ей удалось быстро совладать с собой, и через секунду она уже любезно улыбалась гостье.

– Молодой человек рядом со мной – мой деловой партнер и правая рука, – продолжал хозяин.

– Демин, Яков Евсеевич, – произнес тот, обнажив в широкой улыбке отлично сделанные зубы. Ане захотелось зажмуриться при виде их неестественной белизны.

– Я надеялся, что смогу познакомить вас с моим сыном, но он не пришел к ужину. Кстати, Сандра, ты не знаешь, где его носит?

– Понятия не имею. Скорее всего он решил, что ничего интересного на ужине не предвидится, и удрал куда-нибудь повеселиться. На мой взгляд, он поступил разумно.

Анна усмехнулась. Цыпочка не особенно выбирает выражения. У нее не хватает выдержки, чтобы скрыть свое раздражение по поводу появления в доме Анны. Интересно, что ее так напугало? Быстрее бы узнать, зачем Барсков устроил весь этот спектакль. Окружение у него еще то. Как он их только терпит. Один другого краше. Представляю, что за птица этот наследничек. Если бы не Опал, послала бы я вас всех подальше…

Как живая иллюстрация к ее невеселым мыслям, в комнату бесшумно скользнул человек со шрамом. При искусственном освещении его уродство еще сильнее бросалось в глаза. Сидевшие за столом не обратили на его появление никакого внимания, но у Анны вдруг пропал аппетит. Надо сказать, кормили здесь довольно паршиво. Еда была дорогая, но плохо приготовленная. Слишком много экзотики вроде сыра с плесенью. Анна предпочла бы простой кусок холодной курицы или, на худой конец, жареную картошечку.

Остальные тоже ели без удовольствия. То ли потому, что еда не нравилась, то ли присутствие Анны портило им настроение. Последнее легко было поправить. Отложив вилку, Анна вежливо поблагодарила за ужин и попросила разрешения уйти в свою комнату, сославшись на усталость. Никто не стал ей возражать, и она смылась, почувствовав огромное облегчение, когда за ней захлопнулась дверь ее комнаты.





Глава 9




Анна долго не могла заснуть. Ей показалось, что она только успела закрыть глаза, а ее уже трясли за плечо, и довольно бесцеремонно.

– В чем дело? – недовольно проворчала она, пытаясь проснуться. – Опять пожар?


– Анна Владимировна, просыпайтесь. Через час вас ждет Александр Федорович, – сообщил голосок горничной Маши.

– Как через час? – вскочила Аня. – А сейчас сколько?

– Уже восемь. В одиннадцать за ним придет машина с фабрики, а в девять он просил вас быть у него в кабинете.

Анна недоуменно хлопала глазами. За окном стояло серое, хмурое утро, вылезать из теплой постели не хотелось, но она приняла предложение Барскова, и хочется ей или нет, а через час она предстанет пред его очами в полной боевой готовности.

– Я принесу вам завтрак сюда, если не возражаете.

– Хорошо. Если не трудно, то пусть это будет крепкий кофе.

– Конечно, – улыбнулась Маша.

Когда она принесла завтрак, Аня уже успела умыться и одеться. Теплее не стало. Из-за густого тумана в комнате было сыро. Только после чашки крепкого ароматного кофе она немного согрелась.

Как и собиралась, ровно в девять она стояла перед дверью в кабинет Барскова. Она хотела постучать, но дверь резко распахнулась, из кабинета стремительно вышел молодой высокий красавец, похожий на цыганского барона. Едва не сбив Анну с ног, он в последнюю секунду остановился, окинул ее насмешливым, наглым взглядом и сказал, растягивая слова:

– Так-так-так, принцесса черной магии собственной персоной. Готовитесь вступить в героическую схватку с ведьмами и демонами?

– Разве мы с вами знакомы? – холодно спросила Анна.

– Еще нет. Но я хотел успеть до того, как вы исчезнете в клубах черного дыма. Меня зовут Герман. Слышали о таком?

– Теперь слышала, – отрубила Аня и попыталась обойти его, чтобы войти в кабинет. Парень смотрел все так же насмешливо и зло, он не собирался посторониться, чтобы дать ей дорогу.

– А мой отец не настолько выжил из ума, как мне казалось. Ты просто красотка. Какие волосы, а глаза, а губки…

– Продолжать не стоит. Ты сказал достаточно, – спокойно произнесла Анна. Герман казался ей отвратительным. Именно из-за таких, как он, и возникла ее неприязнь к мужчинам. Нет, она не была воинствующей феминисткой. Она была женщиной до мозга костей, а вся ее нелюбовь сводилась к тому, что она старалась по возможности избегать с мужчинами близких отношений, в какой бы то ни было форме. Сейчас она была в ярости, но скорее позволила бы отрезать себе язык, чем показала бы этому хаму, что он разозлил ее. Она разберется с ним, но позже…

Герман открыл было рот, чтобы сказать что-то, но она протиснулась мимо него и проскользнула в кабинет, прежде чем он успел издать хотя бы звук.

Барсков, сидевший за своим рабочим столом, выглядел так, словно не спал всю ночь. Вокруг его глаз залегли черные круги, морщины стали глубже. Он предложил Анне сесть и спросил без предисловий:

– Вы видели Германа?

Анна кивнула.

– И что вы о нем думаете?

– Я должна сказать правду или могу промолчать?

– Говорите. В любом случае я не узнаю ничего нового.

– Хорошо. Ваш сын – наглый, избалованный, распущенный тип, и, похоже, он очень себе нравится в этом качестве. Я что-нибудь упустила?

– Нет. Все правильно, – мрачно усмехнулся Барсков. – Удивительно точная оценка.

– Мне жаль, если я огорчила вас.

– Меня огорчили не вы, а мой сын. Он полнейший мерзавец. Такого бессердечного, расчетливого негодяя еще поискать. Он пакостит везде, где появляется, и проматывает деньги, едва успев их заработать.

Анна молчала. Ей просто нечего было сказать. Если Герман действительно таков, каким его представил отец, то никакие слова сочувствия тут не помогут. Да он и не ждет их от нее. А вот чего он ждет, она сейчас узнает.

– Мне кажется, вы хотели объяснить мне, зачем вам понадобилась моя помощь и почему вы уверены, что это в моих силах, – мягко напомнила она.

– Конечно. Я объясню вам. Хотя разговор будет трудным. Чтобы вы поняли, в чем дело, мне придется начать издалека…

Александр Федорович действительно родился за границей, хотя и мать, и отец его были чистокровными русскими.

Его дед слыл крупным специалистом в области экономики и сельского хозяйства. Услугами Барского не брезговали даже при дворе. Большевики, придя к власти, с удовольствием воспользовались его знаниями и опытом, он стал международным экспертом по продаже леса, но, несмотря на все свои заслуги, оставался под подозрением. Скорее всего, новой власти не давало покоя то, что он был умен, богат и независим. Чтобы избежать ареста, старший Барсков вместе с женой и сыном Федором бежал из России вскоре после революции. Они осели в Англии. Там тоже нужны были хорошие специалисты в области экономики, и семья вела безбедную жизнь. Сын Федор пошел по стопам отца – тоже стал крупным экономистом, женился на русской эмигрантке. Родились сыновья. Александр был младшим. Так уж случилось, что вся родительская любовь досталась первенцу, Михаилу. Ему же предстояло стать и главным наследником отцовского состояния. Таковы английские законы.

Тем не менее оба мальчика получили прекрасное начальное образование в престижном английском колледже. Старший, Михаил, продолжил образование в Англии, а вот младшего решено было отправить… в Россию. Отец, ослепленный любовью к старшему сыну, не верил в способности младшего, он вообще считал его недалеким маменькиным сынком. Как бы там ни было, а в шестнадцать лет Саша отправился на родину предков, которую воспринимал как чужую, незнакомую и враждебную страну.

Было это тридцать пять лет назад.

К чести отца Сашеньки надо признать, что он употребил все свои связи, чтобы пристроить сына в учебное заведение, единственное на всю страну, где учились дети элиты, которым после окончания учебы была обеспечена престижная работа и многочисленные льготы. Как предполагал Александр, у отца были связи с разведкой.

Поначалу Александру пришлось туго. Он скучал по своим родным, его знание русского языка оставляло желать лучшего, над его забавными речевыми оборотами потешались все ученики. Но постепенно он втянулся, у него появились друзья. Эти три друга остались у него на всю жизнь. Именно они помогли ему пережить страшную трагедию, случившуюся двадцать лет назад…

Федор Барсков всегда мечтал вернуться на родину, и когда Александр крепко стал на ноги, вся семья, включая старшего брата, решила навестить его. Но до Москвы они так и не доехали. Корабль, на котором они переправлялись на материк, затонул, и вся семья Барскова погибла. В живых остался только Фрэнк, камердинер отца, которого Александр помнил еще мальчишкой, – Фрэнк был всего на пять лет старше самого Александра.

Александр пережил тяжелое потрясение, когда его вызвали для опознания тел его родных. Фрэнк тоже пострадал, он потерял память от страшной травмы головы, с тех самых пор у него на лбу остался этот уродливый шрам.