Дар демона

– Что ты знал обо мне до того, как оказался здесь? – Голос за спиной прозвучал неожиданно, разбив гулкую тишину лестничных пролетов. Риен споткнулся и не упал только благодаря руке Тонгила, ухватившей его за предплечье.

– Итак, Риен? – Господин говорил мягко, но что-то появилось в его голосе, что-то, вызывавшее желание повиноваться, выполнить любой приказ.

– Как и все, господин, – неуверенно проговорил Риен. Но Тонгил явно ждал продолжения, и паж добавил: – Я знал, что вы распоряжаетесь севером и частью востока империи, половина их налогов идет вам. Императору известно об этом, но он молчит. Отец рассказывал: его величество даже предлагал вам титул герцога, но вы отказались, не объясняя причины.

Юноша замолчал, пытаясь понять, стоит ли говорить дальше.

– Продолжай, – велел господин.

Риен глубоко вдохнул.

– Вас все боятся: вассалы, союзники, даже император. Никто не хочет оказаться вашим врагом.

– Как мило с их стороны. – Голос Тонгила прозвучал слегка ядовито. – Значит, врагов у меня нет?

Паж сглотнул.

– Есть, господин.

– Например?

– Князь Лазурной долины. Он поклялся вас уничтожить.

– Да? Почему?

Риен рискнул обернуться – проверить, не смеется ли господин. Но тот смотрел с вежливым интересом, даже вопросительно приподнял брови.

– Вы приказали похитить его младшего сына и… – Юноша замолчал, чувствуя, что лицо начинает пылать.

– Да?

– И сделали своим наложником.

Воцарилось молчание. Господин вновь погрузился в мысли и на продолжении странного разговора не настаивал.

Лестничные пролеты закончились, выведя их в подземелье. Факел осветил отполированные магией черные стены, на которых змеились прожилки сиреневого, сияющего изнутри камня, и блестели позолотой руны.

Паж остановился, ожидая приказа. Из первого зала вело несколько ходов, причем два – на нижние уровни, куда юноша еще не спускался.

– Ты знаешь, где находятся заключенные, недавно попавшие в замок? – спросил Тонгил отсутствующим тоном.

– Да, господин. – Это, наверное, было единственное, что Риен мог найти в подземелье.

– Тогда веди.

Тонгил замолчал, утратив интерес к разговору. И молчал до тех пор, пока они не дошли до первых камер. Несколько мгновений господин осматривался, словно выбирая, хотя, на взгляд Риена, все двери выглядели одинаково; потом уверенно двинулся вперед, но не к одной из них, а дальше, в темноту, куда свет факела едва доставал.

– Ты прячешься от меня, стражник? – В голосе Тонгила прозвучала насмешка. – Или от других страшных чудовищ, обитающих в темноте?

Риен завертел головой, но вокруг, казалось, было пусто, пока в дальнем боковом переходе не шевельнулась тень и не раздался простуженный голос:

– Не хотел мешать вам, господин.

– Какая предусмотрительность. – Из голоса Тонгила вновь пропали эмоции. – Открой эту камеру, – велел господин и тут же добавил раздраженно: – Ту, рядом с которой я стою, глупец, а не соседнюю.

Бормоча извинения, стражник приблизился, а паж подумал, что того, наверное, отправили сюда за какую-то провинность. Ведь просто так в подземелье мог оказаться только такой неудачник, как сам Риен.

С замком стражник возился недолго, и дверь открылась легко и тихо, без ржавого скрипа, который уже настроился услышать паж.

– Когда его посадили? – Тонгил кивком велел Риену войти первым. Уже заходя, паж заметил, как такой же жест был адресован и стражнику.

– Пятого дня, господин. Как вы велели, сразу сюда, в допросную не водили, и без того все было понятно. – Стражник попался словоохотливый, и даже факт, что собеседником оказался сам Тонгил, смутил его только поначалу. – Уже третий убийца за это лето. Да он своих планов и не скрывал. – В сторону заключенного последовал пренебрежительный кивок.

Господин забрал у Риена факел и поднес ближе к сидевшему у стены узнику. Тот заморгал, прикрыл глаза рукой и тут же вскочил. Сильное тело напряглось, и если бы не короткая цепь с ошейником, узник кинулся бы на вошедшего.

Заключенный казался чистокровным человеком: высокий и широкоплечий, с короткой густой бородой. На клановца – именно их считали лучшими наемными убийцами – он походил мало, те до старости сохраняли юношескую стройность, оставаясь юркими, словно змеи. И еще не было в узнике присущей им равнодушной смертоносности. Заключенный выглядел как обычный воин: сильный, опасный в битве, но не обученный наносить удары исподтишка.

– Венд ар-Син, – проговорил господин странным тоном. – За что же ты решил убить меня?

В глазах узника сверкнула бессильная ярость.

– Раз вспомнил имя, вспомни и причину!






Глава 4




Арон, не в силах оторваться, смотрел на своего лучшего друга, который был роднее, чем брат… и уже четыре года как мертвого.

Человек в железном ошейнике выглядел старше, чем тот Венд, которого воин когда-то похоронил, на лице прибавилось шрамов. Кроме того, его Венд никого не умел ненавидеть так, чтобы это чувство выжгло все остальные, оставив только горькую пустоту. Этот, постаревший, умел.

Нужно было принять решение. Но какое? Арон мог освободить Венда, сорвать этот позорный ошейник… А потом? Человек, так похожий и одновременно не похожий на его друга, вряд ли станет растроганно благодарить, скорее повторит попытку, из-за которой оказался в подземелье. Глаза этого Венда говорили: не найдется оружия – он зубами перегрызет врагу глотку.

Приказать отвести его наверх, в господские покои? Уже там рассказать историю их дружбы, их другой жизни, рассказать о своей встрече с демоном? И ожидать, что человек, ненавидящий его, поверит в подобную сказку? Арон на месте Венда точно не поверил бы.

Пока оставить все как есть? Изобразить безразличие и уйти? Пусть так, но прежде узнать, чем он вызвал такую ненависть.

Судя по присутствию Венда, демон сдержал слово: близкие Арона были здесь живы. Но любой человек знает – у подарков демона есть обратная сторона. Арон в новой жизни оказался другим, могущественным и страшным человеком. Возможно, и те, кого он прежде знал и любил, изменились.

С того момента, как в его покои вошли слуги, неся завтрак, а следом явился перепуганный паж, бывшему сотнику пришлось играть чужую роль, черпая вдохновение лишь из реакции зрителя да собственного здравого смысла. Арон желал спросить о многом, но опасался вызвать у мальчишки чрезмерные подозрения. Впрочем, в качестве первого собеседника Риен подходил великолепно: пока плохо умеющий притворяться, открытый и искренний. Арон задал бы пажу еще немало вопросов, но стоило тому упомянуть подземелья, как в дело властно вмешалась интуиция.

Внутренний голос не раз помогал воину, спасал от шальной стрелы и ножа в спину, в бытность сотником даже предупреждал о неожиданных проверках начальства. Тогда гвардейцы всерьез называли своего командира Счастливчиком.

Когда появились Тери и Рик, внутренний голос научился хранить не только самого Арона, но и дорогих ему людей. Исходящую от некроманта опасность воин тоже почуял заранее, только вот не успел вовремя вернуться…

И здесь, едва Риен произнес слово «подземелья», Арон понял: он должен спуститься туда. Это важно, важнее даже, чем добыть информацию о самом себе. Камера, где находился Венд, словно сама подозвала его. Но воин до последнего момента не представлял, кто окажется внутри.

– Или великий маг забыл о давнем эксперименте? – В голосе Венда ненависть смешивалась с отвращением. – Забыл, как решил подарить тварям Хаоса жителей нескольких деревень и посмотреть, что получится? Ты сам тварь, Тонгил, более мерзкая, чем твои про́клятые слуги! Пусть это буду не я, но придет другой мститель, и подыхать ты будешь долго!

Арон смотрел на своего лучшего друга – бывшего лучшего друга – и не мог вымолвить ни слова.

Он маг!

Маг, и, по всей видимости, Темный!

Дар демона сделал его одним из тех существ, которых он ненавидел. Вот почему здешний Тонгил самовольно правит частью империи, вот почему местная знать боится его настолько, что откупается родными детьми.

– Маги всегда умирают долго, – словно во сне прошептал он старую истину. – Очень долго, и убивать их нужно правильно…

Риен, стоявший в паре шагов, издал невнятный жалобный звук, и даже в глазах Венда мелькнуло удивление.

– Правду говорят: ты безумец, – выдохнул его не-друг.

Арон вздрогнул и будто очнулся. Нет, не он был безумен, а весь этот мир, куда забросил его демон.

– В одной из тех деревень жили твои родители? – Собственный голос прозвучал глухо.

– Да! – Венд дернулся, словно от приступа боли. – Будь ты проклят за это, Тонгил! Будь ты проклят за то, что стал таким чудовищем!

– Стал? – Это слово царапнуло слух Арона. – Разве я не был им всегда?

– Всегда? – Венд усмехнулся. – Да. Но прежде ты умело притворялся человеком.

Арон кивнул, словно соглашаясь, но в душе бушевала буря, и он едва сознавал, что делает. Вселенная сорвалась с места и пустилась в пляс, издевательски хохоча, а ему нужно было притворяться, будто все в порядке, все так, как до́лжно. И не выдать себя ни жестом, ни взглядом.

– Надеюсь, тебе удобно здесь? – Рот Арона болезненно искривился. Впрочем, при плохом освещении это могло сойти за усмешку.

– Вполне. – Узник смотрел на него как на бешеное животное. – Добавь свою голову на блюде – и я буду просто счастлив.

Как и его погибший друг, этот Венд умел отвечать на язвительные подначки, но с ним не будет шуточных оскорблений, с ним все будет всерьез.

– У тебя появился вкус, Венд. Неплохо для сына крестьянина. На днях я еще загляну, побеседуем, вспомним молодость…

Узник на это зло оскалился.

Едва выйдя из камеры, Арон, не в силах сдержать гнев, отшвырнул факел прочь. Тот покатился по полу и, сердито плюнув искрами, погас. Стражник за спиной Арона, привыкший делать все в полной темноте, запер дверь.

– Подбери этот бесов факел! – рявкнул Арон мальчишке, но тот лишь беспомощно завертел головой, а потом шагнул не в ту сторону. Через мгновение бывший сотник вспомнил: мало кто из людей обладал врожденным, как у него, умением видеть в темноте.

Нагибаться самому не хотелось. Арон зло мазнул взглядом по факелу, пронеслась раздраженная мысль «да гори ты!» – и в голове словно что-то щелкнуло, соединилось и встало на место.

Факел вспыхнул.