Да здравствует Король!
Часть 38 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А предки не обидятся, что в Ингернике потомкам придется жить не по их заветам?
Лючиано легкомысленно пожал плечами:
– С чего бы вдруг? Мы вовсе не обязаны во всем уподобляться умершим. Само наше существование – награда для них и обещание бессмертия, ведь в нас течет их кровь!
Сказал и пошел разучивать с детьми песню про веселых мышек. А один из колдунов бочком подобрался к Саиль с предложением наделать шашлыков из ослятины. Девочка с возмущением отвергла подобное кощунство! Мымра – кормилица Пепе, практически – член семьи, а предкам можно пожертвовать немного молока и кисточку с хвоста (очень красивую).
В общем, великая жертва была принесена и принята, так что даже неизбежное похмелье воспринималось страдальцами с удовлетворением. Саиль мысленно вывела на последней странице великой саги виньетку «конец» и с любопытством заглянула за обложку (ей всегда хотелось узнать, как на самом деле выглядит сакраментальное «долго и счастливо»).
За скобками истории всех выживших ждало столкновение с ингернийской бюрократией, которой никакие духи не указ. Чиновникам хотели справку об отсутствии патогенных эманаций, хорошо еще – не для каждого пассажира по отдельности. Фрегат два дня стоял на рейде какого-то безымянного острова, ожидая, когда маги и целители вынесут свой вердикт, а потом оформят его в трех экземплярах (с подписью лиц, находящихся в пределах суточной досягаемости). Естественно, что за это время беженцы успели отойти от потрясения и задались наконец вопросом, туда ли они плывут. Внимание общества обратилось на более успешных сограждан.
Первым был взят в оборот мастер Ленке. На взгляд Саиль, алхимика перепутали с гадалкой: от бедняги требовали сказать, что было, что будет и как избежать всех бед. Бывший каторжанин выражался осторожно, в смысле: самому-то ему не могло быть хуже в любом случае. И тут же приводил в пример дочку пастыря, мол, уехала, вернулась навестить родных. До того момента надменные южане смотрели на Саиль свысока, а тут все разом знакомиться полезли! Саориотцы, что с них возьмешь. Девочка не стала брать на себя чужую заботу – позвала вахтенного офицера и перевела все вопросы ему. В конце концов, кому лучше знать ингернийские традиции, как не ингернийцу!
Не обошлось без пакостей.
Среди десятков спасенных детей затесался черный сирота – ошивавшийся в порту беспризорник, мигом оценивший свой шанс и присоединившийся к бегству. Мелкий авантюрист оказался выходцем из простонародья, с самого что ни на есть дна – грубый, нахальный и языкастый. Он говорил про Саиль гадости и грозил возмущенному Лючиано потасовкой, не долго, впрочем, – добрые люди объяснили хулигану, чьего именно брата он пытается поколотить. Извиняться юный матершинник конечно же не стал и вообще – о хрупкой психике белых, скорее всего, не догадывался. Наоборот, душевная ругань в его понимании служила хорошим поводом для знакомства. Саиль вздохнула и решила игнорировать чужие закидоны – для этого в Ингернике эмпаты есть (надо запомнить и вычеркнуть из возможных планов эту профессию!), а провидец вообще выглядел так, словно готов был без малейших колебаний начистить негодяю морду (на будущее: в Краухард – ни ногой!).
Взрослые беженцы сиротку Чанока ненавязчиво гоняли, наверно, помнили его по прежней жизни. Мальчишка на все придирки начхал – он уже успел оценить баланс сил и мысленно примкнул к победителям.
– Некромантом стану! – смело заявлял он. – У меня дед заклинателем был, говорят, талант по наследству передается.
– Это замечательно! – искренне порадовалась Саиль. – Некроманты – такие интересные люди.
Тут они обратили взоры на ближайшего из обсуждаемых – по палубе с достоинством шествовал Брат, и суетливая толпа безропотно расступалась перед владыкой мертвых. Великодушный колдун пожертвовал на благо общества свой посох – лично вручил его мистеру Чухенши, «для отвращения злых духов и привлечения добрых», причем выглядел при этом так, словно кому-то вместо коня корову продал.
– Найти бы только учителя… – поделился мальчишка своей тревогой.
Саиль поспешила рассказать соотечественнику о чрезвычайно разумной организации образования в Ингернике. Будущий некромант ободрился, повеселел и снова стал невыносимо противным.
А еще Чанок обожал выдавать подробности происшедшего на Хон’Коа-то в комедийном ключе. Воистину – черный! Избавление от назойливых попутчиков Саиль ждала с нетерпением.
Официальное возвращение из похода фрегата с отчетливо черномагическим именем «Кен Калек» состоялось в порту Золотой Гавани. Вымпелы на мачтах, яркие треугольники сигнальных флажков, команда в парадной форме, выстроившаяся на палубе (вроде бы по уставу, но выглядело как – их проводить), все создавало ощущение праздника. Саиль отчаянно трусила, спускаясь по вывешенному за борт трапу, и развлекала себя мыслями о разнице культур. Вот, казалось бы, порт – вещь сугубо функциональная, но глаз режет. Ингернийцы не позволяли лодкам мелких торговцев сновать меж больших кораблей (возможно, их тут просто не было), а вот архитектуру построек никак не ограничивали, поэтому Золотая Гавань выглядела, как ни странно, пестрей Миронге, но при этом чище.
Набережная кишела народом. Оркестр играл бравурный марш, к встречающим добавились любопытствующие, но толчеи не возникло – прозорливые ингернийцы заранее натянули вдоль пирса веревки, ограничивающие и направляющие движение толпы. Жандармы в парадных мундирах придавали мероприятию официальный характер, а странный дедушка в черном костюме наводил на мысли о панихиде.
Тато пришел на встречу в халате характерного пепельно-серого оттенка. Одеяние бывшего пастыря дополняли нитка четок, обернутая вокруг запястья, пенсне на красном шнурке и традиционная прическа, оставляющая на висках длинные, причудливо заплетенные косички. В толпе ингернийцев он казался бисерной шкатулкой, по недоразумению оставленной на столе алхимика, среди запотевших стеклянных колб и утилитарно поблескивающих металлических пинцетов. Всеобщее оживление его не затрагивало, он напряженно разглядывал приближающийся катер, хотя увидеть Саиль за спинами дюжих матросов конечно же не мог. Издалека понять, что его больше изводит – гнев или тревога, – не представлялось возможным.
И вот герои ступили на землю Родины!
Толпа качнулась вперед, семьи воссоединились. Провидец ломким юношеским баском успокаивал родителей, а Брат мужественно закрывал родню от любопытных журналистов. Саиль поудобней перехватила ребенка и шагнула навстречу тато. На странноватых иноземцев никто не обращал внимания – беженцы из-за моря давно перестали быть экзотикой.
Осталось определиться, будет ли скандал.
Все последние дни Саиль пыталась представить этот разговор, подобрать доводы, отрепетировать реплики, но постепенно склонялась к мысли, что объяснять что бы то ни было нет смысла. Все ее поступки просты, понятны и не имеют двойного толкования, если для кого-то это не очевидно, помочь калеке все равно нельзя. Единственным своим прегрешением Саиль считала неуважение к старшим. Тут тато был в своем праве и мог ославить блудную девку на весь свет, но времена, когда она плакала бы и умоляла о прощении, остались далеко-далеко.
А впрочем, не убьет же он собственную дочь (кто ему здесь такое позволит?). Это Ингерника, тут на людей не накладывают Печатей, а дети вольны сами решать, следовать ли заветам предков. И вообще, пусть только попробует ее заругать, врун несчастный! Она не постесняется сказать в глаза, что знает, какие безобразия он устраивал. Наверняка он не известил об этом добросердечных ингернийцев: жулик в мелочах – жулик во всем!
Юная волшебница решительно встала перед взрослым магом и поставила вопрос ребром:
– Познакомься, тато, это мой новый братик!
– А-а…
Улыбка Саиль стала немного зловещей, в глазах появился нехороший прищур.
– Братик – это замечательно! – почти искренне выдохнул бывший пастырь.
Пепе, заметно подросший за время путешествия, агукал и тянулся ручками к блестящим стекляшкам. Саиль поцеловала малыша в лобик и решительно вручила его отцу. В конце концов, ребенка придется оставлять на попечение старших, и она желала быть уверенной, что тато не забыл, как пестуют младенцев. Старый Амиши скептически оглядел Пепе, а потом в нем что-то проснулось, и он принялся жизнерадостно агукать в ответ малышу, спросил про молоко и пеленки, уточнил, дают ли прикорм. Вспомнил о дяде и как-то очень естественно извинился за свое некрасивое поведение. Да стоит ли сердиться? Все же к лучшему обернулось! Саиль помахала рукой провидцу и повела устраивать на ночлег свою семью, в которой почему-то считала себя старшей.
Часть пятая
Вкус победы
Мечты сбываются! А теперь – бежим!
Глава 1
Последние минуты перед рассветом – страшное время. Нежити к концу ночи особенно люты, а до спасительного света еще далеко. И пусть мэр Редстона готов был поклясться в безопасности улиц на крови, желающих положиться на прочность отвращающих знаков все равно находилось немного. Инстинкт!
А вот Френсис Ичезо такие прогулки любил и практиковал. Способствует трезвому взгляду на вещи, знаете ли. Оно ведь проще всего – отвернуться от самого неприятного, забыть, так сказать, про базовые условия существования.
Впрочем, по сравнению со средним белым Ичезо был суров неимоверно, поскольку лично знал полтора десятка черных магов и до сих пор оставался в здравом уме. Он – не какой-то инфантильный прожигатель жизни, а уважаемый сотрудник службы поддержки. Должность старшего куратора абы кому не доверят!
Шагая по гулким и пустынным улицам, Ичезо размышлял, на этот раз – о быстротечности бытия. Вот сколько у него лет сознательной жизни, тридцать? А какие перемены! Каштаны на бульваре Куранди выросли и превратили солнечные лужайки в тенистый сквер. Дома тоже выросли, серьезно: некоторым достроили сверху по этажу, другие снесли и возвели заново, с лифтами, эркерами и стеклянными куполами оранжерей на крыше. Последние два года добавилось защитных периметров и печатей, и вообще – необязательной, с точки зрения белого, волшебной дребедени. Темный фургон ночного патруля (то ли – спят, то ли – бдят) на перекрестке перестал вызывать удивление. Автомобили эти вонючие у поребрика парковаться повадились. Откуда их столько?
Изменения копились исподволь и теперь город казался Ичезо… немного тесным. Это нервное, конечно. Белый вздохнул, встряхнулся и бесшумно просочился в двери неприметного парадного. Долг зовет!
Крохотная каморка в университетском квартале Редстона давно и надежно превратилась в штаб-квартиру НЗАМИПС, службы поддержки, контрразведки, жандармерии и предки знают, каких еще контор, имевших единую цель – удержать боевого мага в состоянии психоза. От этого зависели жизни людей, прогресс всего человечества, расходы бюджета на ближайшее десятилетие… Многое, в общем.
Старший куратор внимательно изучил записи, оставленные сменщиком: за прошлый день их подопечный успел поскандалить с библиотекарями, посетить театр и полчаса гулял с зомби в общественном парке, без поводка и намордника. Местные завсегдатаи уже привыкли к появлениям большого добродушного пса, а вот животные, почуяв монстра, по-прежнему впадали в истерику. Но самое главное, в промежутках между раздражающими эскападами колдун продолжал исправно писать, читать и конспектировать. Спросить, как далеко продвинулся его эпохальный труд, не решался никто.
Ичезо вынул из сумки книжку в мягкой обложке, потянулся и сладко зевнул. Должность дежурного заинтересованные стороны поделили вроде бы поровну, но почему-то утренняя смена чаще всего доставалась ему. Белый не роптал – он и прежде любил вставать до света, а бодрость духа и острота реакции больше требовались полевым агентам, которыми куратор храбро командовал. Кроме того, наблюдения подсказывали, что до десяти часов драгоценный подопечный будет сладко спать. Потом – завтрак, первый сеанс работы с рукописью, поход в кафе. К тому времени когда черному надоест строчить и он созреет для свершений, Ичезо благополучно сдаст пост, пожелав коллегам той самой бодрости.
Тем более что главной проблемой коллектива был отнюдь не подопечный.
Слух (один лишь слух!) о достижениях молодого Тангора породил в темномагической части общества неописуемое бурление. Изнывающие от ревности, зависти и нежелания в чем-либо уступать конкуренту, боевые маги разрывались между потребностью убедиться в реальности эпического события лично и поиском его виновника. А уговаривать всех оставаться на местах и выполнять свои обязанности приходилось кураторам.
Получалось не всегда.
Приблизительно раз в неделю в Редстон приезжал очередной предприимчивый колдун, желающий познакомиться с восходящим светилом боевой магии (а лучше – по-тихому обокрасть коллегу). Львиная часть визитеров отсеивалась на дальних подступах: лишенные воображения черные начинали поиск собрата со службы очистки. Сложнее было с теми, кто внимательно читал сообщения в прессе и терроризировал уже персонал Редстонского университета. Лишь один хитроумный маг каким-то непостижимым образом вычислил квартиру некроманта, где и познакомился со сторожевым зомби. Зажатый между двумя отвращающими печатями вор был прочувствованно обнюхан и облизан. Способность колдовать вернулась к деморализованному волшебнику не сразу.
И это все – простые черные! На что же способен гений?! Предыдущий опыт показывал, что в любой момент их подопечный мог уйти, не прощаясь, по каким-то своим колдовским делам, подвергнуться нападению Искусников или впасть в меланхолию. А еще – попытаться наполнить свою диссертацию практическим материалом…
«Чувствуешь себя, как в дешевом боевике «Миссия невыполнима», выпуск двадцать два! Что дальше – «Тайна незаконченной рукописи»?» – Авантюрные романы Ичезо любил, но лично участвовать в них не планировал.
Белый отодвинул телефон на край стола, освобождая место для локтей (сидеть солдатиком все шесть часов дежурства он не собирался), в который раз посетовал на отсутствие секретарши и погрузился в чтение. Два часа промелькнули совершенно незаметно, а вот дальше началось пес знает что.
Входная дверь хлопнула, и сердце Ичезо неприятно заныло – для доклада «наружки» было слишком рано. В комнату бочком и пригнувшись протиснулся мистер Крупс – диковатый мужик с не обезображенным интеллектом лицом и черной бородой от бровей (обладатель университетского диплома, преподаватель актерского ремесла и в целом – огромадный талантище), присел на краешек стула и повел плечами, не торопясь выходить из образа.
– Тут, эта, барин бумагу бечевкой повязал, в пинджак наряжается. В типографию идет!
В руку Ичезо сама собой влетела трубка телефонного аппарата.
– Группа сопровождения, на выход!
Вот так, внезапно, без предупреждения, началась важнейшая фаза операции: процесс превращения личных достижений некроманта в общественное достояние.
Штаб-квартира резко уменьшилась в размерах: к мебели и Крупсу добавился мечущийся из угла в угол командир военизированной группы. И чего он так на телефон зыркает? Других способов поддержать связь с «наружкой» все равно нет! Пусть радуется, что гонцов слать не приходится.
Крупс прикидывался невидимкой. Боевик злобно материл недостаток финансирования, не позволивший заполонить агентами весь город. Ичезо старался мысленно охватить картину происходящего, надеясь осознать и обнаружить возможные проблемы до того, как они заявят о себе в полный рост. Тем более что о цене ошибки белый знал чуть больше, чем ему полагалось.
Не то чтобы Ичезо был как-то особенно, по-эмпатски наблюдательным – любой, имеющий глаза, увидит, что бедствия И’Са-Орио-Та имеют подозрительно много общего с событиями в Арангене двухгодичной давности. Разница в мелочах – том, сколько сил и средств потратило правительство на вербовку боевых магов, неуклонно увеличивая ряды службы очистки и откровенно наплевав на мнение отдельных ренегатов. Но за узким перешейком – гораздо менее успешный Каштадар и вообще ни разу не вменяемые государства-карлики дальнего юга. Существовала иллюзия контроля над происходящим, но по-хорошему никаких гарантий от повторения судьбы империи у Ингерники не было.
И вдруг – сюрприз…
Достоверно сказать, что именно Тангор проделал в И’Са-Орио-Те, не мог никто, включая непосредственных участников экспедиции (глазами видели, а умом не понимали). Однако то, что случилось два раза, гарантированно могло произойти и в третий, а за такую возможность министр Михельсон отдал бы собственную руку и половину годового бюджета. Но тут желания властей уперлись в вечную как мир проблему – черномагический гонор. Колдуну было плевать на общественное благо, распоряжения правительства и даже собственную выгоду – им двигали другие резоны, а долгое пребывание за пределами Родины гнусные черты характера только усилило.
Руководители проекта постарались донести это до подчиненных максимально доступно.
– Жажда признания, безусловно, мощный мотив, но в момент, когда личный опыт обретает материальность – вид готовой рукописи, в дело вступит не менее сильная эмоция – чувство собственности. Что перевесит? – Госпожа Кевинахари скорбно поджала губы. – Не будем забывать, что мы имеем дело с боевым магом, который в одиночку разорил гнездо гоулов и никому об этом не рассказал.
Помнится, Ичезо услышанное шокировало. Известные ему черные непременно убедились бы, что все – абсолютно все – окрестные волшебники в курсе их неописуемого могущества. Даже чувство самосохранения не помогло б: о последствиях нелицензированного колдовства отступник вспомнил бы, только оказавшись в кольце штурмовиков НЗАМИПС.
– Да ладно! – хрюкнул молодой боевик – шеф департамента практической магии. – Парень УЖЕ сделал работу. Почему бы ему отказаться получить за нее все причитающееся?
– Главное, не злите его, – резюмировал лекцию старший координатор региона (Ичезо передергивало от несоответствия внешнего и внутреннего в этом человеке). – И вообще, не обозначайте своего присутствия. Выразить признательность можно будет после завершения дела.
Корифеи службы поддержки осмыслили противоречивые указания начальства и разработали План. Согласно ему, единственным членом команды, допущенным к телу, стал Крупс, ибо заподозрить в нем шпиона мог только человек с больной фантазией. Вклад полевых агентов в общее дело заключался в исчезновении брехливой соседской собачки, а Ичезо следил, чтобы в чайном шкафчике некроманта не переводилось ореховое печенье. Полезно для мозга, знаете ли!
По уму выходило – не должно ничего случиться. Маршрут известен, цель ясна, порядок действий на все случаи жизни утвержден в трех экземплярах. К тому же перемещаться Тангор предпочитает на такси, а всем известно, чья это будет машина.
Почему же желудок так крутит…
Когда в напряженной атмосфере комнаты резко зазвонил телефон, командир «наружки» успел к нему первым.
Лючиано легкомысленно пожал плечами:
– С чего бы вдруг? Мы вовсе не обязаны во всем уподобляться умершим. Само наше существование – награда для них и обещание бессмертия, ведь в нас течет их кровь!
Сказал и пошел разучивать с детьми песню про веселых мышек. А один из колдунов бочком подобрался к Саиль с предложением наделать шашлыков из ослятины. Девочка с возмущением отвергла подобное кощунство! Мымра – кормилица Пепе, практически – член семьи, а предкам можно пожертвовать немного молока и кисточку с хвоста (очень красивую).
В общем, великая жертва была принесена и принята, так что даже неизбежное похмелье воспринималось страдальцами с удовлетворением. Саиль мысленно вывела на последней странице великой саги виньетку «конец» и с любопытством заглянула за обложку (ей всегда хотелось узнать, как на самом деле выглядит сакраментальное «долго и счастливо»).
За скобками истории всех выживших ждало столкновение с ингернийской бюрократией, которой никакие духи не указ. Чиновникам хотели справку об отсутствии патогенных эманаций, хорошо еще – не для каждого пассажира по отдельности. Фрегат два дня стоял на рейде какого-то безымянного острова, ожидая, когда маги и целители вынесут свой вердикт, а потом оформят его в трех экземплярах (с подписью лиц, находящихся в пределах суточной досягаемости). Естественно, что за это время беженцы успели отойти от потрясения и задались наконец вопросом, туда ли они плывут. Внимание общества обратилось на более успешных сограждан.
Первым был взят в оборот мастер Ленке. На взгляд Саиль, алхимика перепутали с гадалкой: от бедняги требовали сказать, что было, что будет и как избежать всех бед. Бывший каторжанин выражался осторожно, в смысле: самому-то ему не могло быть хуже в любом случае. И тут же приводил в пример дочку пастыря, мол, уехала, вернулась навестить родных. До того момента надменные южане смотрели на Саиль свысока, а тут все разом знакомиться полезли! Саориотцы, что с них возьмешь. Девочка не стала брать на себя чужую заботу – позвала вахтенного офицера и перевела все вопросы ему. В конце концов, кому лучше знать ингернийские традиции, как не ингернийцу!
Не обошлось без пакостей.
Среди десятков спасенных детей затесался черный сирота – ошивавшийся в порту беспризорник, мигом оценивший свой шанс и присоединившийся к бегству. Мелкий авантюрист оказался выходцем из простонародья, с самого что ни на есть дна – грубый, нахальный и языкастый. Он говорил про Саиль гадости и грозил возмущенному Лючиано потасовкой, не долго, впрочем, – добрые люди объяснили хулигану, чьего именно брата он пытается поколотить. Извиняться юный матершинник конечно же не стал и вообще – о хрупкой психике белых, скорее всего, не догадывался. Наоборот, душевная ругань в его понимании служила хорошим поводом для знакомства. Саиль вздохнула и решила игнорировать чужие закидоны – для этого в Ингернике эмпаты есть (надо запомнить и вычеркнуть из возможных планов эту профессию!), а провидец вообще выглядел так, словно готов был без малейших колебаний начистить негодяю морду (на будущее: в Краухард – ни ногой!).
Взрослые беженцы сиротку Чанока ненавязчиво гоняли, наверно, помнили его по прежней жизни. Мальчишка на все придирки начхал – он уже успел оценить баланс сил и мысленно примкнул к победителям.
– Некромантом стану! – смело заявлял он. – У меня дед заклинателем был, говорят, талант по наследству передается.
– Это замечательно! – искренне порадовалась Саиль. – Некроманты – такие интересные люди.
Тут они обратили взоры на ближайшего из обсуждаемых – по палубе с достоинством шествовал Брат, и суетливая толпа безропотно расступалась перед владыкой мертвых. Великодушный колдун пожертвовал на благо общества свой посох – лично вручил его мистеру Чухенши, «для отвращения злых духов и привлечения добрых», причем выглядел при этом так, словно кому-то вместо коня корову продал.
– Найти бы только учителя… – поделился мальчишка своей тревогой.
Саиль поспешила рассказать соотечественнику о чрезвычайно разумной организации образования в Ингернике. Будущий некромант ободрился, повеселел и снова стал невыносимо противным.
А еще Чанок обожал выдавать подробности происшедшего на Хон’Коа-то в комедийном ключе. Воистину – черный! Избавление от назойливых попутчиков Саиль ждала с нетерпением.
Официальное возвращение из похода фрегата с отчетливо черномагическим именем «Кен Калек» состоялось в порту Золотой Гавани. Вымпелы на мачтах, яркие треугольники сигнальных флажков, команда в парадной форме, выстроившаяся на палубе (вроде бы по уставу, но выглядело как – их проводить), все создавало ощущение праздника. Саиль отчаянно трусила, спускаясь по вывешенному за борт трапу, и развлекала себя мыслями о разнице культур. Вот, казалось бы, порт – вещь сугубо функциональная, но глаз режет. Ингернийцы не позволяли лодкам мелких торговцев сновать меж больших кораблей (возможно, их тут просто не было), а вот архитектуру построек никак не ограничивали, поэтому Золотая Гавань выглядела, как ни странно, пестрей Миронге, но при этом чище.
Набережная кишела народом. Оркестр играл бравурный марш, к встречающим добавились любопытствующие, но толчеи не возникло – прозорливые ингернийцы заранее натянули вдоль пирса веревки, ограничивающие и направляющие движение толпы. Жандармы в парадных мундирах придавали мероприятию официальный характер, а странный дедушка в черном костюме наводил на мысли о панихиде.
Тато пришел на встречу в халате характерного пепельно-серого оттенка. Одеяние бывшего пастыря дополняли нитка четок, обернутая вокруг запястья, пенсне на красном шнурке и традиционная прическа, оставляющая на висках длинные, причудливо заплетенные косички. В толпе ингернийцев он казался бисерной шкатулкой, по недоразумению оставленной на столе алхимика, среди запотевших стеклянных колб и утилитарно поблескивающих металлических пинцетов. Всеобщее оживление его не затрагивало, он напряженно разглядывал приближающийся катер, хотя увидеть Саиль за спинами дюжих матросов конечно же не мог. Издалека понять, что его больше изводит – гнев или тревога, – не представлялось возможным.
И вот герои ступили на землю Родины!
Толпа качнулась вперед, семьи воссоединились. Провидец ломким юношеским баском успокаивал родителей, а Брат мужественно закрывал родню от любопытных журналистов. Саиль поудобней перехватила ребенка и шагнула навстречу тато. На странноватых иноземцев никто не обращал внимания – беженцы из-за моря давно перестали быть экзотикой.
Осталось определиться, будет ли скандал.
Все последние дни Саиль пыталась представить этот разговор, подобрать доводы, отрепетировать реплики, но постепенно склонялась к мысли, что объяснять что бы то ни было нет смысла. Все ее поступки просты, понятны и не имеют двойного толкования, если для кого-то это не очевидно, помочь калеке все равно нельзя. Единственным своим прегрешением Саиль считала неуважение к старшим. Тут тато был в своем праве и мог ославить блудную девку на весь свет, но времена, когда она плакала бы и умоляла о прощении, остались далеко-далеко.
А впрочем, не убьет же он собственную дочь (кто ему здесь такое позволит?). Это Ингерника, тут на людей не накладывают Печатей, а дети вольны сами решать, следовать ли заветам предков. И вообще, пусть только попробует ее заругать, врун несчастный! Она не постесняется сказать в глаза, что знает, какие безобразия он устраивал. Наверняка он не известил об этом добросердечных ингернийцев: жулик в мелочах – жулик во всем!
Юная волшебница решительно встала перед взрослым магом и поставила вопрос ребром:
– Познакомься, тато, это мой новый братик!
– А-а…
Улыбка Саиль стала немного зловещей, в глазах появился нехороший прищур.
– Братик – это замечательно! – почти искренне выдохнул бывший пастырь.
Пепе, заметно подросший за время путешествия, агукал и тянулся ручками к блестящим стекляшкам. Саиль поцеловала малыша в лобик и решительно вручила его отцу. В конце концов, ребенка придется оставлять на попечение старших, и она желала быть уверенной, что тато не забыл, как пестуют младенцев. Старый Амиши скептически оглядел Пепе, а потом в нем что-то проснулось, и он принялся жизнерадостно агукать в ответ малышу, спросил про молоко и пеленки, уточнил, дают ли прикорм. Вспомнил о дяде и как-то очень естественно извинился за свое некрасивое поведение. Да стоит ли сердиться? Все же к лучшему обернулось! Саиль помахала рукой провидцу и повела устраивать на ночлег свою семью, в которой почему-то считала себя старшей.
Часть пятая
Вкус победы
Мечты сбываются! А теперь – бежим!
Глава 1
Последние минуты перед рассветом – страшное время. Нежити к концу ночи особенно люты, а до спасительного света еще далеко. И пусть мэр Редстона готов был поклясться в безопасности улиц на крови, желающих положиться на прочность отвращающих знаков все равно находилось немного. Инстинкт!
А вот Френсис Ичезо такие прогулки любил и практиковал. Способствует трезвому взгляду на вещи, знаете ли. Оно ведь проще всего – отвернуться от самого неприятного, забыть, так сказать, про базовые условия существования.
Впрочем, по сравнению со средним белым Ичезо был суров неимоверно, поскольку лично знал полтора десятка черных магов и до сих пор оставался в здравом уме. Он – не какой-то инфантильный прожигатель жизни, а уважаемый сотрудник службы поддержки. Должность старшего куратора абы кому не доверят!
Шагая по гулким и пустынным улицам, Ичезо размышлял, на этот раз – о быстротечности бытия. Вот сколько у него лет сознательной жизни, тридцать? А какие перемены! Каштаны на бульваре Куранди выросли и превратили солнечные лужайки в тенистый сквер. Дома тоже выросли, серьезно: некоторым достроили сверху по этажу, другие снесли и возвели заново, с лифтами, эркерами и стеклянными куполами оранжерей на крыше. Последние два года добавилось защитных периметров и печатей, и вообще – необязательной, с точки зрения белого, волшебной дребедени. Темный фургон ночного патруля (то ли – спят, то ли – бдят) на перекрестке перестал вызывать удивление. Автомобили эти вонючие у поребрика парковаться повадились. Откуда их столько?
Изменения копились исподволь и теперь город казался Ичезо… немного тесным. Это нервное, конечно. Белый вздохнул, встряхнулся и бесшумно просочился в двери неприметного парадного. Долг зовет!
Крохотная каморка в университетском квартале Редстона давно и надежно превратилась в штаб-квартиру НЗАМИПС, службы поддержки, контрразведки, жандармерии и предки знают, каких еще контор, имевших единую цель – удержать боевого мага в состоянии психоза. От этого зависели жизни людей, прогресс всего человечества, расходы бюджета на ближайшее десятилетие… Многое, в общем.
Старший куратор внимательно изучил записи, оставленные сменщиком: за прошлый день их подопечный успел поскандалить с библиотекарями, посетить театр и полчаса гулял с зомби в общественном парке, без поводка и намордника. Местные завсегдатаи уже привыкли к появлениям большого добродушного пса, а вот животные, почуяв монстра, по-прежнему впадали в истерику. Но самое главное, в промежутках между раздражающими эскападами колдун продолжал исправно писать, читать и конспектировать. Спросить, как далеко продвинулся его эпохальный труд, не решался никто.
Ичезо вынул из сумки книжку в мягкой обложке, потянулся и сладко зевнул. Должность дежурного заинтересованные стороны поделили вроде бы поровну, но почему-то утренняя смена чаще всего доставалась ему. Белый не роптал – он и прежде любил вставать до света, а бодрость духа и острота реакции больше требовались полевым агентам, которыми куратор храбро командовал. Кроме того, наблюдения подсказывали, что до десяти часов драгоценный подопечный будет сладко спать. Потом – завтрак, первый сеанс работы с рукописью, поход в кафе. К тому времени когда черному надоест строчить и он созреет для свершений, Ичезо благополучно сдаст пост, пожелав коллегам той самой бодрости.
Тем более что главной проблемой коллектива был отнюдь не подопечный.
Слух (один лишь слух!) о достижениях молодого Тангора породил в темномагической части общества неописуемое бурление. Изнывающие от ревности, зависти и нежелания в чем-либо уступать конкуренту, боевые маги разрывались между потребностью убедиться в реальности эпического события лично и поиском его виновника. А уговаривать всех оставаться на местах и выполнять свои обязанности приходилось кураторам.
Получалось не всегда.
Приблизительно раз в неделю в Редстон приезжал очередной предприимчивый колдун, желающий познакомиться с восходящим светилом боевой магии (а лучше – по-тихому обокрасть коллегу). Львиная часть визитеров отсеивалась на дальних подступах: лишенные воображения черные начинали поиск собрата со службы очистки. Сложнее было с теми, кто внимательно читал сообщения в прессе и терроризировал уже персонал Редстонского университета. Лишь один хитроумный маг каким-то непостижимым образом вычислил квартиру некроманта, где и познакомился со сторожевым зомби. Зажатый между двумя отвращающими печатями вор был прочувствованно обнюхан и облизан. Способность колдовать вернулась к деморализованному волшебнику не сразу.
И это все – простые черные! На что же способен гений?! Предыдущий опыт показывал, что в любой момент их подопечный мог уйти, не прощаясь, по каким-то своим колдовским делам, подвергнуться нападению Искусников или впасть в меланхолию. А еще – попытаться наполнить свою диссертацию практическим материалом…
«Чувствуешь себя, как в дешевом боевике «Миссия невыполнима», выпуск двадцать два! Что дальше – «Тайна незаконченной рукописи»?» – Авантюрные романы Ичезо любил, но лично участвовать в них не планировал.
Белый отодвинул телефон на край стола, освобождая место для локтей (сидеть солдатиком все шесть часов дежурства он не собирался), в который раз посетовал на отсутствие секретарши и погрузился в чтение. Два часа промелькнули совершенно незаметно, а вот дальше началось пес знает что.
Входная дверь хлопнула, и сердце Ичезо неприятно заныло – для доклада «наружки» было слишком рано. В комнату бочком и пригнувшись протиснулся мистер Крупс – диковатый мужик с не обезображенным интеллектом лицом и черной бородой от бровей (обладатель университетского диплома, преподаватель актерского ремесла и в целом – огромадный талантище), присел на краешек стула и повел плечами, не торопясь выходить из образа.
– Тут, эта, барин бумагу бечевкой повязал, в пинджак наряжается. В типографию идет!
В руку Ичезо сама собой влетела трубка телефонного аппарата.
– Группа сопровождения, на выход!
Вот так, внезапно, без предупреждения, началась важнейшая фаза операции: процесс превращения личных достижений некроманта в общественное достояние.
Штаб-квартира резко уменьшилась в размерах: к мебели и Крупсу добавился мечущийся из угла в угол командир военизированной группы. И чего он так на телефон зыркает? Других способов поддержать связь с «наружкой» все равно нет! Пусть радуется, что гонцов слать не приходится.
Крупс прикидывался невидимкой. Боевик злобно материл недостаток финансирования, не позволивший заполонить агентами весь город. Ичезо старался мысленно охватить картину происходящего, надеясь осознать и обнаружить возможные проблемы до того, как они заявят о себе в полный рост. Тем более что о цене ошибки белый знал чуть больше, чем ему полагалось.
Не то чтобы Ичезо был как-то особенно, по-эмпатски наблюдательным – любой, имеющий глаза, увидит, что бедствия И’Са-Орио-Та имеют подозрительно много общего с событиями в Арангене двухгодичной давности. Разница в мелочах – том, сколько сил и средств потратило правительство на вербовку боевых магов, неуклонно увеличивая ряды службы очистки и откровенно наплевав на мнение отдельных ренегатов. Но за узким перешейком – гораздо менее успешный Каштадар и вообще ни разу не вменяемые государства-карлики дальнего юга. Существовала иллюзия контроля над происходящим, но по-хорошему никаких гарантий от повторения судьбы империи у Ингерники не было.
И вдруг – сюрприз…
Достоверно сказать, что именно Тангор проделал в И’Са-Орио-Те, не мог никто, включая непосредственных участников экспедиции (глазами видели, а умом не понимали). Однако то, что случилось два раза, гарантированно могло произойти и в третий, а за такую возможность министр Михельсон отдал бы собственную руку и половину годового бюджета. Но тут желания властей уперлись в вечную как мир проблему – черномагический гонор. Колдуну было плевать на общественное благо, распоряжения правительства и даже собственную выгоду – им двигали другие резоны, а долгое пребывание за пределами Родины гнусные черты характера только усилило.
Руководители проекта постарались донести это до подчиненных максимально доступно.
– Жажда признания, безусловно, мощный мотив, но в момент, когда личный опыт обретает материальность – вид готовой рукописи, в дело вступит не менее сильная эмоция – чувство собственности. Что перевесит? – Госпожа Кевинахари скорбно поджала губы. – Не будем забывать, что мы имеем дело с боевым магом, который в одиночку разорил гнездо гоулов и никому об этом не рассказал.
Помнится, Ичезо услышанное шокировало. Известные ему черные непременно убедились бы, что все – абсолютно все – окрестные волшебники в курсе их неописуемого могущества. Даже чувство самосохранения не помогло б: о последствиях нелицензированного колдовства отступник вспомнил бы, только оказавшись в кольце штурмовиков НЗАМИПС.
– Да ладно! – хрюкнул молодой боевик – шеф департамента практической магии. – Парень УЖЕ сделал работу. Почему бы ему отказаться получить за нее все причитающееся?
– Главное, не злите его, – резюмировал лекцию старший координатор региона (Ичезо передергивало от несоответствия внешнего и внутреннего в этом человеке). – И вообще, не обозначайте своего присутствия. Выразить признательность можно будет после завершения дела.
Корифеи службы поддержки осмыслили противоречивые указания начальства и разработали План. Согласно ему, единственным членом команды, допущенным к телу, стал Крупс, ибо заподозрить в нем шпиона мог только человек с больной фантазией. Вклад полевых агентов в общее дело заключался в исчезновении брехливой соседской собачки, а Ичезо следил, чтобы в чайном шкафчике некроманта не переводилось ореховое печенье. Полезно для мозга, знаете ли!
По уму выходило – не должно ничего случиться. Маршрут известен, цель ясна, порядок действий на все случаи жизни утвержден в трех экземплярах. К тому же перемещаться Тангор предпочитает на такси, а всем известно, чья это будет машина.
Почему же желудок так крутит…
Когда в напряженной атмосфере комнаты резко зазвонил телефон, командир «наружки» успел к нему первым.