Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега

Выкатившиеся из-за Гоосаки следом за истребителями миноносцы девятого отряда слышали стрельбу впереди и приготовили к выстрелу минные аппараты. Но с них все еще не видели за дымом ни своего противника, ни что стало с первой четверкой, ворвавшейся в пролив. Ориентируясь по едва видимому справа берегу, они шли вперед, развернув аппараты на оба борта.

Видимость улучшилась внезапно, и сразу же с миноносцев разглядели дрейфующие в клубах пара «Инадзумо» и «Синономе». С них что-то передавали фонарем, но разобрать семафор, до того, как сами угодили под русские снаряды, с миноносцев не успели. Одновременно с началом обстрела слева, чуть впереди траверза показался и противник, подбивший истребители. Но они, видимо, смогли поквитаться с ним, так как старый казематный броненосный крейсер явно погружался в воду носом и травил пар из труб.

Девятому отряду все же немного повезло, так как «Мономах» еще был занят добиванием подбитых истребителей и потому не сразу обрушился на появившиеся под самыми скалами новые цели всей своей мощью. Это позволило в полном составе прорваться мимо него без потерь, хотя несколько довольно болезненных попаданий все же было.

Однако, неприятности на этом не закончились. Едва проскочив узкий простреливаемый «Мономахом промежуток между дымными шлейфами, японские миноносцы были встречены нашими номерными миноносцами «Камчаткой» и «Анадырем» у мыса Эбошизаки.

Это оказалось полной неожиданностью для японцев. В своих мемуарах контр-адмирал Тидзири, бывший командир миноносца «Цубаме», писал: «К моменту нашего появления русские уже успели развернуть глубоко эшелонированную оборону на входе во внутреннюю акваторию Цусимы».

В короткой схватке на встречных курсах потеряли ход и были затем потоплены огнем пароходов «Аотака» и «Кари». Причем «Кари» взорвался, вероятно, получив попадание в снаряженную торпеду в аппарате. А изрядно побитые во второй раз за последние сутки «Цубаме» и «Хато», полностью лишившиеся боеспособности, были вынуждены выйти из боя.

В 12:06 полностью небоеспособные и едва управляемые остатки девятого отряда, безрезультатно отстрелявшиеся торпедами по «Мономаху», уходили на запад. «Кубань» и «Урал» прикончили беспомощно кружившийся «Акебоно», выслав шлюпки для спасения его экипажа. А наши миноносцы, преследуя уходящие вдоль берега к югу «Цубаме» и «Хато», оказались позади японских броненосных крейсеров, всего в 8 кабельтовых к востоку от них. Обнаружив новые заманчивые цели, только начав набирать ход и почуяв запах вражеской крови, они немедленно положили право руля и пошли на сближение, приготовив все аппараты к выстрелу.

С замыкавшей японскую колонну «Токивы», обнаружив пять атакующих с кормовых углов русских миноносцев, подняли сигнал о минной атаке и открыли по ним ураганный огонь из всех калибров, продолжая удаляться от прохода. Это несколько ослабило давление на броненосцы и укрепило японцев в мысли о необходимости прекращения боя и отхода на безопасное расстояние от Цусима-зунда.

В этот момент кормовая башня концевого японского крейсера, похоже, получила попадание крупного снаряда. С миноносцев хорошо видели яркую вспышку у ее амбразур, после чего в стороны полетели какие-то ошметки и всю корму заволокло густым дымом. Стрельба противника сразу стала неточной. Однако ход японцы набирали быстро. Видя, что нагнать крейсера шансов почти нет, русские отвернули.

Разворачиваясь обратно в южный входной фарватер, миноносцы успели оглядеться, обнаружив в разводах дыма севернее свои броненосцы на северо-восточном курсе. На них передали свой позывной с запросом дальнейших распоряжений, но ответа не получили. Поскольку миноносцам, в первую очередь, ставилась задача по охране пароходных стоянок, они, все так же на полном ходу, снова скрылись в устье пролива, закрытом мутной серой пеленой.

Обходя мыс Гоосаки и заранее показав прожектором еще из дыма свой позывной, они избежали обстрела с «Мономаха». Обойдя крейсер-батарею по глубокой воде и сообщив на него, что японские крейсера отступают к западу, миноносцы снова отмигали прожектором позывной, уже для «Камчатки», направляясь к рейду Озаки.

В этот момент с уже сильно осевших в воде «Инадзумо» и «Синономе» хлопнули по ним несколько выстрелов. С «Мономаха» по этой парочке некоторое время уже не стреляли, водя стволами орудий по всем секторам вокруг в ожидании появления новых противников и давая шанс экипажам покинуть обреченные корабли. На попытку обстрела сразу ответили владивостокцы, полными бортовыми залпами приведя к молчанию последние пушки японцев и вынудив их, наконец, начать спасаться.

Поскольку у мыса Гоосаки не осталось больше японских кораблей, броненосные крейсера отходили к западу, не пытаясь более ворваться в Озаки, атака с юга теперь могла считаться гарантированно отбитой. Однако, бой на входе во внутренний Цусимский пролив еще отнюдь не закончился. Со стороны мыса Камасусаки, не видимого за дымом со всех кораблей, маневрировавших у южного берега Цусима-зунда и стоявших в гавани Озаки, были слышны частые выстрелы, сигнальные гудки и вой сразу нескольких корабельных сирен. Вскоре докатился грохот двух сильных взрывов, прогремевших почти одновременно.





* * *


К двенадцати часам отряд контр-адмирала Уриу сблизился с русскими главными силами почти на расстояние прямого выстрела. Оказавшись на постоянном, быстро сходящемся с русскими, курсе, его комендоры стали наконец попадать по высокобортным броненосцам Рожественского, активно отвечавшим из башен левого борта.

Поскольку дистанция продолжала быстро сокращаться, над «Касаги» был поднят сигнал: «Приготовиться к минной атаке на оба борта!» Уриу рассчитывал выйти на дальность уверенного торпедного выстрела по броненосцам и наседавшему слева старому броненосному крейсеру минуты через две. Тот факт, что пускать мины придется с острых носовых углов, его не смущал. Даже если не удастся попасть, уклоняясь от торпед, броненосцы и крейсера не смогут начать его преследовать сразу, что позволит быстро с ними разминуться и укрыться в полосе дыма в проходе.

После чего он намеревался проскочить под прикрытием дыма средним фарватером к рейду Озаки и навести там порядок, объединившись с уже нырнувшими в пролив южным проходом миноносцами и истребителями. Опасаясь нападения из полосы ползущей над водой гари, русские броненосцы вряд ли сунутся за ним следом, а если все же попробуют, им же хуже. В грязной дымной взвеси, перекрывавшей пролив, легкие и маневренные крейсера и миноносцы имели явное преимущество перед тяжелыми кораблями. Но он не успел.

В 12:01 «Касаги» получил попадание 152-миллиметрового снаряда с «Бородино» под мостик, прямо в правый спонсон стодвадцатки. Над крейсером взметнулся столб яркого белого пламени, и его всего заволокло дымом. С шедшего вторым в строю «Цусимы» сначала даже показалось, что «Касаги» взорвался. Однако спустя несколько секунд он вновь показался из черной клубящейся тучи, сносимой ветром влево.

Между мостиком и первой трубой полыхал сильный пожар, из первой трубы и из всех вентиляционных дефлекторов первой кочегарки густо валил пар, но в остальном флагман казался целым и явно не собирался тонуть. Более того, он сохранил ход и управляемость и даже стрелял, правда, только из нескольких кормовых орудий.



Исправно сработавший взрыватель подорвал русский фугас почти сразу за обшивкой. В результате осколками и взрывной волной повредило орудие, выбив весь расчет, разбило и разбросало кранцы первых выстрелов и поданные к орудию боеприпасы, вызвав возгорание рассыпавшегося пороха в каземате и в районе снарядного элеватора позади мостика.

Там скопилось большое количество 120– и 76-миллиметровых снарядов, которые не успели разнести по орудиям из-за несоответствия максимальной скорости подачи и низкого темпа стрельбы. «Касаги» почти весь бой стрелял редко, большей частью пристреливаясь, только в последние минуты ведя беглый огонь.

От жара рвались снаряды, круша все вокруг. Их осколки через боевые броневые решетки проникли в первую кочегарку, повредив два котла и вынудив покинуть заполнившийся паром отсек. Огонь быстро попал и на сам элеватор, двинувшись вниз. От, неминуемой казалось бы, гибели «Касаги» спасли только самоотверженные действия обслуги носовых погребов и их срочное затопление.



В 12:04, вскоре после отворота «Якумо» на запад, над «Касаги» подняли сигнал к повороту и следом приказ стрелять торпедами по ближайшим целям. Почти сразу сильно горящий «Касаги» резко положил лево руля, выходя из боя и кренясь в циркуляции. При этом с его палубы в море сыпались горящие обломки. Свои торпеды он выстрелил на оба борта, не целясь. Связи с мостиком у минеров уже не было. Почти одновременно с ним, также не особенно выцеливая, дали торпедные залпы и остальные крейсера колонны, после чего нестройным поворотом «все вдруг» отвернули на северо-запад, не став больше испытывать судьбу.

Главные силы японцев к этому времени также отходили из района боя, медленно разгоняясь на западном курсе. О продолжении сражения в данный момент не могло быть и речи. Командующий действующей эскадрой погиб, «Якумо» и «Адзума» получили тяжелые повреждения, в том числе и ниже ватерлинии. На японском флагмане полностью вышла из строя носовая башня, в которой оборвало ствол одного из орудий почти вровень с броней.

Оставалась надежда, что ушедшие в дым миноносцы все же смогут добиться успеха, но и она вскоре рухнула. За кормой были обнаружены два миноносца, опознанные вскоре как «Цубаме» и «Хато». Они шло большим ходом на юго-запад, петляя среди всплесков снарядов. Их явно кто-то преследовал.

С головного «Цубаме» передали семафором, что вход в пролив стерегут русские крейсера и миноносцы. Мимо них не прорваться! Все остальные погибли. Это было совершенно невероятно. Но в подтверждение семафора из дыма выскочили сразу пять миноносцев, немедленно начавших разворачиваться в погоню за броненосными крейсерами.

Шедший в хвосте колонны «Токива» сразу открыл по ним огонь, используя даже главный калибр. Но после первого же залпа его кормовая башня получила прямое попадание в ствол правого орудия у самой амбразуры. Это было даже странно, поскольку оба броненосца били только по двум первым японским крейсерам, а снаряд с миноносца никак не мог разнести пушку и встряхнуть всю башню так, что ее заклинило на катках, а вся гидравлика вышла из строя.

Теперь «Токива» не мог отбиваться от атакующих с кормы миноносцев, так как их на время закрыло дымом, и пушек, способных простреливать кормовые сектора, было не много. Крейсера Уриу были далеко и не могли помочь, своих миноносцев под рукой не было. Оставалось только попытаться оторваться.

Избитая японская колонна дала полный ход, начав было перестраиваться во фронт, чтобы отбивать совместным огнем новую неожиданную угрозу. Но русские вдруг передумали атаковать. Японцы снова начали вытягиваться в кильватер, от чего их движения со стороны походили на развал строя и его последующее восстановление.

А меньше чем в миле к северо-востоку были хорошо видны оба больших броненосца Рожественского, все так же уверенно маневрировавших. Несмотря на множество полученных попаданий, они сохраняли ход и управляемость, а их артиллерия стреляла ничуть не хуже чем в самом начале боя.

Ни с одного из японских кораблей не видели больше своих миноносцев из северной группы, пропавших за дымом и, вероятно, также отбитых или уничтоженных русскими. Флот Микадо явно снова потерпел поражение, хотя, казалось, что с самого начала этого боя преимущество в кораблях и мощи артиллерии было исключительно на его стороне!

В задымленном Цусима-зунде еще слышалась стрельба, но это, вполне возможно, уже была агония немногих, еще уцелевших. Разглядеть там что-либо было совершенно невозможно. Никаких способов оказать им помощь также не было. Оставалось собрать все оставшиеся силы и ударить ими по противнику, когда он двинется домой. В то, что русские пришли сюда надолго, никто в тот момент даже подумать не мог.






* * *


Расставшись с «Дмитрием Донским», «Жемчуг погнался за одиннадцатью оставшимися японскими миноносцами, уже втягивавшимися в пролив и вновь скрывшимися в дыму. Обойдя северное минное поле по его северной кромке, он также втянулся в прибрежный фарватер у мыса Камасусаки, идя максимально возможным ходом и подавая сигнал тревоги сиреной.

Миноносцы пока видно не было, но, когда они огибали мыс, их встретил огнем в лоб с минимальной дистанции вспомогательный крейсер «Днепр», добившийся нескольких прямых попаданий. Но ни одного миноносца ему остановить так и не удалось. Японцы в ответ выпустили две торпеды, но промахнулись, так как пароход стоял к ним кормой. Обе они взорвались у берега, ударившись о скалы.

Проскочив позади «Днепра», также начавшего подавать сигнал сиреной, японцы начали разворачиваться в атаку на гавань Озаки, не утруждая себя заботой о правильном строе. Они просто неслись толпой, начав ворочать вправо. Вспомогательный крейсер часто стрелял им вслед, но безрезультатно. Миноносцы постоянно меняли курсы и имели большой ход, благодаря чему быстро удалялись, избежав новых повреждений.

Поскольку к этому времени они вышли из дымного шлейфа, тянущегося в северо-западном направлении от горящих складов и казарм на берегу, то были сразу обнаружены с «Терека» и «Калхаса», стоявших без хода несколько восточнее гавани, у скалы, торчавшей среди бухты. Оба парохода тут же открыли по ним огонь, сообщив о появлении противника сигналом и сиреной на остальные суда конвоя и дав ход, чтобы развернуться к миноносцам кормой, начав обходить островок с востока.

Оказавшись еще и под встречным, гораздо более эффективным обстрелом, японцы снова попытались скрыться в дыму, но были обнаружены и обстреляны со своего правого фланга занимавшимися спасательными работами у пылающего и взрывающегося остова «Изумруда» «Камчаткой» и «Анадырем». А спустя несколько секунд, из входного канала показался и «Жемчуг», быстро шедший наперерез и также открывший частый и точный огонь справа с тыла.

Навстречу «Жемчугу» тут же развернулись три миноносца, оказавшиеся к нему ближе всех, в то время как остальные добавили хода и продолжили атаку на рейд Озаки. Но со стоявших на рейде и предупрежденных о появлении противника транспортов, всего с пятнадцати кабельтовых, был открыт мощный и хорошо организованный заградительный огонь, так что атаковать пришлось уже под перекрестным обстрелом, быстро набиравшим силу.

В довершение ко всему, из-за дыма у мыса Эбошизаки, где угадывались всполохи мощного пожара, выскочили пять наших миноносцев, быстро приближавшихся с носовых углов правого борта и также открывших неожиданно мощный огонь. Неожиданное нападение с фланга сразу сломало японский строй, превратив его в кучу. Атака захлебнулась, так и не начавшись.

Но внезапный и стремительный бросок русских миноносцев вынудил вскоре замолчать артиллерию всех остальных кораблей, только-только нащупавших противника, так как наши и японские миноносцы быстро смешались друг с другом на пистолетной дистанции. А спустя всего пару минут эту свалку плотно закрыло дымом.

В итоге, добраться до начавших отход к югу в глубь бухты сразу после предупреждения с «Терека» и «Калхаса» пароходов японцам так и не удалось. Чуть меньше чем в миле от них восемь оставшихся японских миноносцев были окончательно остановлены пятью нашими, поддержанными скорострелками «Жемчуга», также бросившегося в рукопашную после того, как разминулся с троицей, атаковавшей его. Ни одного из тех троих попятнать не удалось, но и они все свои торпеды снова потратили зря.

Из этого клубка маневрировавших и отчаянно паливших друг в друга в упор кораблей в сторону рейда Озаки смог выкатиться лишь один японец. Да и тот, к тому времени уже едва двигался и потому был добит раньше, чем смог приблизиться на дистанцию торпедного выстрела. «Жемчуг», проскочив на большом ходу зону боя и начав разворот на второй заход, быстро прикончил его, обойдя по дуге и стреляя всем левым бортом. Куда делись остальные, никто не видел. Они снова пропали где-то в дыму.

Когда чуть развиднелось с транспортов, продолжавших отходить на пяти узлах к югу от Озаки, смогли разглядеть, примерно в миле севернее, неподвижно стоявший и сильно паривший миноносец, имевший одну наклоненную назад трубу и две мачты. Силуэтом он напоминал японский миноносец второго класса в 80 тонн водоизмещения. Еще несколько низких силуэтов едва угадывались чуть дальше к северо-западу.

По подранку немедленно открыли огонь, но тут же его прекратили, так как он показал наш опознавательный сигнал. Вскоре из дыма левее его замигал прожектор, передавший позывные «Жемчуга», а затем показался и сам крейсер, приближавшийся от берега и вскоре попытавшийся взять миноносец на буксир.

Поврежденным кораблем был № 202, получивший торпедное попадание. Его буксировка не удалась, так как он быстро тонул. Взрывом был сильно поврежден корпус в корме, заклинен руль в положении лево на борт, перебит киль и валопровод. Поэтому крейсер просто снял с него экипаж, оставшись маневрировать севернее рейда, пока наши остальные миноносцы безрезультатно осматривали вход в Цусима-зунд и северный берег пролива восточнее мыса Камасусаки, все еще плотно закрытый дымом, в поисках остальных японских кораблей.

К часу дня заметно развиднелось. Броненосцы к этому времени находились против среднего прохода между минными полями, стоя без хода. Рядом маневрировал на малых ходах «Донской», держась несколько мористее. Скоро стало возможным различать сигналы, передаваемые с берега и с мостиков броненосцев и крейсеров. Начался активный обмен информацией, и общая картина стала более-менее проясняться.

В штабе наместника с большим облегчением узнали, что новых потерь в крупных кораблях удалось избежать. Единственной утратой стал миноносец № 202, который, как доложили с «Жемчуга», закрыл их собой от японского торпедного залпа. Однако это вызывало сомнения. Учитывая ту свалку, которая там была, скорее всего, он случайно нарвался на минный выстрел.

Оба крейсера почти не пострадали, а броненосцы, хоть и получили значительные повреждения, вполне способны продолжать бой. Правда, «Бородино» имел повреждение в правой машине, но его, возможно, удастся исправить. С десантным корпусом и доставленными грузами для будущего гарнизона Цусимы тоже все оказалось хорошо. Правда, в штабе наместника не сразу поверили, что даже пароходам на рейде Озаки удалось отбиться от прорвавшихся японцев, причем без потерь.

Ни с фортов, ни с кораблей, ни с аэростата противника в зоне досягаемости оружия больше не видели. С только что развернутых на мысах сигнальных постов и с шара сообщили, что наблюдали отход нескольких миноносцев из внутренней акватории Цусимы на северо-запад и запад группами и по одному. Их также видели с «Анадыря» и «Камчатки». Они уклонялись от контактов с нашими судами, из чего был сделан вывод, что противник отступил, израсходовав все торпеды, и не имеет больше средств для нападения.

Японские крейсера, хорошо видимые с аэростата, маневрируют западнее, не пытаясь приблизиться. Наоборот, они тоже отходят широкими галсами от Цусима-зунда, держась в одной колонне. Возможно, прикрывают отход подбитых и расстрелявших боезапас миноносцев. «Касаги» все еще дымит, но по-прежнему держится в голове своего отряда.





Глава 3




Пройдя за кормой русских броненосцев, вскоре повернувших вправо, обстреляв их напоследок и получив несколько залпов в ответ, японские броненосные крейсера отошли западнее и соединились со своими бронепалубниками в 12:35. После гибели Номото контр-адмирал Уриу оказался старшим в обоих отрядах.

Он призвал к крейсерам маячившие неподалеку миноносцы «Цубаме» и «Хато», с помощью которых быстро перебрался на «Якумо», чтобы возглавить теперь уже оба отряда и снова вести их в бой. Но, ознакомившись со списком повреждений на тяжелых кораблях, атаковать больше не решился, начав курсировать против Цусима-зунда, прикрывая отход остатков миноносных отрядов и ожидая улучшения видимости. Русские также не пытались возобновить бой, держась у входа на средний фарватер. Отступавшие миноносцы не преследовали, так что перестрелок больше не было.

Все еще сильно горящий и заметно севший носом «Касаги» не покидал строя до начала второго часа пополудни, после чего все же был вынужден двинуться к Фузану, в сопровождении авизо. К нему вскоре приблизились два судна из состава северных дозорных сил, проводившие его сначала до Корейского берега, а уже потом, вдоль него к Мозампо, где крейсер сразу встал к борту плавбазы для необходимого ремонта.

Над Озаки все время висел воздушный шар, обеспечивавший русским великолепный обзор, в то время как с маневрировавших в Корейском проливе японских кораблей все еще было плохо видно, что творится у берега и во внутренней акватории. Приблизиться не позволяли русские броненосцы и крейсера, державшиеся у границы минных полей, всякий раз выдвигавшиеся навстречу, едва японцы пытались подойти ближе.

Почти все пожары на мысах и в гавани Озаки вскоре погасли, либо были потушены. Только угольные склады продолжали густо дымить. Бурый дым от сгоравшего на берегу японского угля не самого лучшего качества марал своими разводами внутренние воды пролива Цусима-зунд, хотя уже и не создавал сплошной завесы, что была всего часом ранее.

Между тем, справиться с поступлением воды на «Якумо» и «Адзуме» никак не удавалось. Уриу вызвал помощь из Мозампо, откуда ответили, что пришлют все, что есть. Вскоре из Фузана пришли еще два дозорных судна. Подойдя к борту «Якумо», их командиры сообщили, что в порт вернулись лишь один сильно поврежденный истребитель из третьего отряда да три миноносца из девятого и третьего отрядов, также имевшие различные повреждения и совершенно не боеспособные. Все остальные корабли из участвовавших в атаке отрядов до сих пор не объявились ни в Фузане, ни в Ульсане. В Мозампо пришел только весь разбитый «Марусаме», оказавшийся в момент начала русского штурма в Озаки и возглавивший сводный отряд миноносцев, стоявших там на бункеровке в их последней атаке. И это было пока все. В то, что все остальные корабли потоплены, никто не верил. Предполагалось, что в течение оставшегося светлого времени суток большая часть пропавших миноносцев все же объявится, но в данный момент заменить нуждавшиеся в срочном ремонте в условиях базы крейсера было нечем.

Маневрируя примерно в 8 милях к западу от мыса Гоосаки, японцы продолжали исправлять повреждения, надеясь дождаться выхода противника в обратный путь и снова дать ему бой. Они держали эту позицию до половины второго часа дня, после чего все же двинулись в Мозампо, куда благополучно добрались к вечеру.

К этому времени сильнее всех пострадавший флагман действующей эскадры, получивший в общей сложности около двадцати попаданий снарядами калибра от 75 до 305 мм, имел крен на левый борт в 4 градуса, выведенную из строя кормовую башню, заклиненную носовую и затапливаемые помещения выше защитной палубы впереди носового траверза. Из шестидюймовок левого борта могла стрелять только одна. С правого борта была выведена из строя носовая палубная установка, но ее еще можно было починить. Командирский мостик был разрушен несколькими попаданиями. Хотя мощное бронирование боевой рубки и не было пробито, контр-адмирал Номото погиб, командир крейсера был ранен.

«Адзума» получил, среди прочих, три попадания 305-миллиметровых снарядов, сильно сел носом, имел затопленные носовые погреба, недействующую гидравлику носовой башни и с трудом мог держать 14 узлов хода. Несмотря на гораздо меньшее число попаданий, выглядел он ничуть не лучше флагмана, правда, после ввода в строй ручного привода носовой башни имел относительно исправной всю свою артиллерию.

«Токива» получил только одно попадание. Двенадцатидюймовый снаряд уничтожил командирские помещения в корме, вызвав затопление нескольких отсеков через осколочные пробоины. Осколки этого же снаряда пробили водонепроницаемую переборку на 185-м шпангоуте. Незначительное возгорание было быстро ликвидировано. Но его артиллерия серьезно пострадала уже в самом конце боя. Ствол одного орудия в кормовой башне оборвало у самой амбразуры, заклинив сотрясением всю установку и повредив палубу. При этом очевидцы отмечали удушливый дым, как от шимозы, заполнивший башню после этого «попадания», что наводило на неприятные мысли о преждевременной детонации в стволе собственного снаряда.

Уриу немедленно отправил к Цусима-зунду все, что было под рукой, чтобы не упустить противника. В Главную Квартиру в Токио отправили телеграмму с докладом о прошедшем бое, а в штабе созвали общее совещание, на которое собрали всех командиров вернувшихся в базы кораблей.

Хотя с момента обнаружения противника прошло уже более полусуток почти непрерывного боя, точных сведений о численности русской эскадры, напавшей на Цусиму, до сих пор не имелось. По разным данным в ней было от двух до четырех новейших эскадренных броненосцев, не менее шести крейсеров и миноносцы. Кроме того, имелось около десятка вооруженных транспортов или вспомогательных крейсеров. Конечно, доверия все эти сведения вызывали не много. Однако было совершенно очевидно, что разведка очень сильно ошибалась в оценке уровня боеспособности русского Тихоокеанского флота.