Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега

Результаты стрельб осмотрели, сойдя на берег, и все остались ими довольны. Не жалея мундиров, офицеры и сам наместник императора лазили по искореженным железякам и снарядным воронкам, щупая дыры и заглядывая под завалы из бревен, земли и камней на полигоне.

Пароход был полностью разрушен восемью прямыми попаданиями тяжелых снарядов. Трубу забросило на берег в 10 метрах от судна. Пробоины в обшивке борта, в который попадали пороховые снаряды, достигали метра и более в диаметре, а разрушения внутренних помещений от осколков и взрывной волны были ужасающими.

Но более всего произвели впечатление снаряды с начинкой из аммонала, полученного в ходе опытов на крейсере «Россия». После взрыва одного из них под палубой ее вспучило, разорвав по швам и подняв на полметра. Все бимсы под ней оборвало или перебило, а переборки смяло и спрессовало взрывной волной и изрубило осколками.

Обращенный к берегу борт проломило в одном месте поздно разорвавшимся аммоналовым фугасом, который прошел через весь корпус судна насквозь, при этом, проделав в обшивке ворота шириной больше чем в три метра и высотой во все междупалубное пространство, то есть около двух с половиной метров. Причем шпангоуты тоже смело силой взрыва. Разрывами снарядов в воде при близких недолетах была разворочена даже подводная часть. Конечно, пароходик был гниловат, но и снаряды наши стали куда лучше.

Макет батареи также пострадал очень серьезно. Один орудийный дворик буквально завалило землей, вместе с орудием и расчетом. Найти хотя бы одно уцелевшее соломенное чучело из 45, изображавших расчеты, не удалось. Все они были пробиты, повалены или раскрошены в труху. Угол подземного снарядного погреба с деревянным многослойным перекрытием разворотило, подняв все балки и бревна ежом.

Итогом осмотра стал срочный заказ аммонала, необходимого для нужд флота в кратчайшие сроки и в серьезных количествах. Телеграмму об этом в ГМШ с нарочным отправили прямо с полигона. Одним из вариантов доставки взрывчатки предлагался маршрут быстроходным судном до Сайгона, откуда можно было, перегрузив на один из вспомогательных крейсеров, специально высланный для этого, быстро доставить груз во Владивосток. Либо закупка в САСШ с доставкой через северные проливы. Вместо аммонала мог быть использован новый немецкий тол, но это организовать было уже сложнее.

Прямо с полигона Рожественский отправился на завод, а затем вернулся на флагман, вяло дымивший в бухте Новик, где уже все было готово к торжественному ужину в честь возвращения наших рейдеров с призами. Собрались все командиры кораблей и отрядов, а также большая часть походного штаба и журналисты.

Прибывшие к назначенному времени командиры вспомогательных крейсеров чувствовали себя достаточно неуютно, так как считали, что чуть не провалили все дело. В боях с японскими дозорными судами ни одному из них не удалось добиться заметных результатов, даже обладая преимуществом в силах. Их огромные пароходы нахватались японских снарядов, не обеспечив безопасность охраняемых транспортов и призов и сумев лишь однажды нанести видимый ущерб противнику.

Исходя из этого, все ждали серьезной головомойки, но вышло наоборот. Адмирал, переодевшийся в парадный мундир, встал и произнес первый тост «За славу русского оружия», сказав также, что наш флот снова доказал японцам и всему миру, что у наших противников нет безопасных вод и земель, пока они находится в состоянии войны с Россией.

«Даже на своем берегу японцы не могут быть уверены в своей безопасности. Один, даже не боевой корабль, а всего лишь вооруженный пароход, но под Андреевским флагом, смог уничтожить железнодорожные мосты в двух шагах от японской столицы и атаковал дозоры у входа в Токийский залив.

А отряд из четырех таких пароходов парализовал судоходство у всего восточного побережья Японии и доказал всем, что не только прилегающие к Японии воды, но и японские проливы, защищенные мощными крепостями и флотом, вполне доступны для нас. Эти четыре кое-как вооруженных судна не только с боем прорвались через Цугару, но и провели через него трофейные пароходы с военной контрабандой и транспорт снабжения для крепости.

Кроме того, русский флот успешно атаковал западное побережье Японии, потопив несколько судов в море и в портах Ниигата и Наойецу и разрушив железнодорожные тоннели. Таким образом, после атаки лагуны Хамано и тоннелей в Наойецу наш флот блокировал дороги, связывавшие Токио с южной частью Японии и западным побережьем, не имея потерь в людях и корабельном составе».

Далее новый наместник императора на Дальнем Востоке ответил на несколько вопросов журналистов, после чего предложил им после окончания фуршета совершить экскурсию на один из броненосцев, чтобы сразу снять все вопросы о боеспособности русского флота.

На протяжении всего банкета командиры вспомогательных крейсеров сидели совершенно ошарашенные, абсолютно не понимая, за что их так возносят. С момента прибытия и до самого торжественного обеда они не имели ни одной свободной минуты, решая всевозможные проблемы, связанные с неотложным ремонтом своих кораблей и составляя срочные подробные рапорты для штаба флота о своем плавании и боях.

К тому же это все осложнялось постоянно поступавшими распоряжениями по срочному усилению и стандартизации артиллерийского вооружения больших вспомогательных крейсеров и приведению этого всего в соответствие с новыми требованиями, изложенными в специальной записке, составленной штабом флота. Причем саму эту записку, изданную в местной типографии очень малым тиражом, долго не могли предоставить для изучения. Поэтому последних новостей никто из них не знал.

Лишь когда обед закончился и все дружно двинулись на верхнюю палубу, к ним подошел капитан второго ранга Русин и дал просмотреть свежие английские и немецкие газеты, в которых описывался тот переполох, что они устроили у Токийского и Осакского заливов. На словах он добавил, что ставки страховок на перевозки грузов и цена фрахта на этом направлении сразу заметно подорожали, а количество коммерсантов и капитанов судов, желающих отправиться в рискованное путешествие к далеким японским берегам, резко сократилось.

Очень способствовала этой панике телеграмма с «Джины», которую случайно не заглушили, а точнее говоря – прошляпили. В одной из шанхайских газет она была напечатана полностью. В ней сообщалось, что пароход находится под обстрелом с русского трехтрубного крейсера. Именно крейсера, а не того несуразного создания размерами с броненосец и вооружением с миноносец, какими являлись наши коммерческие крейсера.

А в другой газете сообщалось, что русский крейсер второго ранга «Рион» потоплен севернее Токийского залива японским кораблем береговой обороны «Такао». И был напечатан снимок искромсанной осколками шлюпки, якобы поднятой из воды на месте его гибели. Русин пояснил, что японцы действительно так считали и потому сняли с дозорных линий сразу четыре вооруженных парохода, что, несомненно, облегчило прорыв конвою. Выходило, что и те шлюпки, которые так и не смогли разбить на учебных стрельбах, тоже пригодились. Теперь было понятно, что всего одни сутки активного крейсерства у восточного японского побережья со всеми сопутствовавшими этому движениями перекрывали все остальные промашки.

К тому же после обеда Рожественский лично подошел к капитану второго ранга Трояну и пожал ему руку, сказав, что решение прорываться было очень верным и своевременным. Даже в случае потери призов моральный эффект от такого прорыва был бы огромным. А смелым, как видите, и удача помогает. А потом добавил, что ждет его и остальных командиров пароходов-крейсеров у себя завтра. Обсудим, что и как можно исправить касательно живучести и пожароопасности ваших крейсеров, чтобы в дальнейшем не выполнять роль снарядоулавливателей, а представлять уже реальную угрозу для противника.

Когда банкет закончился, у борта «Орла» журналистов ждал транспорт «Эльдорадо». Как только все перебрались на его палубу, он отдал швартовы и двинулся к выходу из бухты Новик, а затем повернул к северу, где виднелась громадина дымившего под берегом броненосца. При этом пароход шел всего в 2–3 кабельтовых от побережья, так что с его палубы было хорошо видно строящуюся четырехорудийную тяжелую батарею на мысу, разделяющем бухты Новик и пролив Босфор Восточный.

Не дойдя до броненосца примерно полмили, пароход встал на якорь, а один из штабных офицеров тоном профессионального лектора начал объяснять журналистам, что они сейчас будут свидетелями проведения учебных стрельб броненосца «Александр III». Подходить ближе к нему пароход не будет, чтобы не оглушить грохотом пушек господ журналистов.

В этот момент носовая башня на броненосце начала разворачиваться на правый борт, в сторону видневшегося вдалеке противоположного берега Амурского залива. Журналистам раздали бинокли и зрительные трубы и объяснили, что сейчас броненосец обстреляет главным калибром учебную цель на полуострове Песчаном, который виден слева. В бинокли они могут ее рассмотреть.

Однако большинство биноклей, розданных публике, оказались направлены не на предполагаемую цель, а на сам броненосец, изготовившийся к стрельбе. Также на него смотрели и обе фотокамеры.

Грянул выстрел из левого орудия башни, и снаряд ушел через пролив. Часть биноклей развернулись влево, но не все. Через минуту выстрелило второе орудие башни, его снаряд также проводили, но снова не все. Спустя еще почти две минуты башня дала уже двухорудийный залп, через две минуты еще, а затем еще четыре залпа с такими же или чуть большими интервалами.

После шестого залпа с мостика броненосца флажным семафором что-то передали на пароход. Тот же штабной офицер объяснил репортерам, что с «Александра» только что сообщили на флагман: «Цель поражена».

Действительно. На противоположном берегу залива, там, где ветер сносил в сторону облака дыма и пыли от разрывов снарядов, парусиновое полотнище, растянутое на бревнах, уже не было видно. А офицер продолжал тем же уверенным тоном разъяснять газетчикам, что они только что видели, как русский броненосец, стоящий на защищенной бонами позиции, в течение нескольких минут уничтожил мишень на противоположном берегу. А значит, его пушки могут простреливать все воды этого залива, не позволяя вражеским кораблям приблизиться к Владивостоку. Кроме того, подобная позиция уже почти закончена недалеко от устья реки Монгуай, куда в ближайшее время перейдут «Наварин» и «Николай I».

Точно такие же защищенные позиции имеются и в Уссурийском заливе, и в ближайшее время они будут заняты броненосцами «Орел», «Бородино» и «Сисой Великий», благодаря чему он будет так же надежно перекрыт. Таким образом, русский флот полностью исключает любую возможность атаки на крепость Владивосток с моря. Насколько этот флот боеспособен, все только что видели.

Демонстрация действительно получилась весьма убедительной. Для неспециалиста. Зато специалист непременно отметил бы необычно большой разброс снарядов в залпе, а также промежутки между выстрелами. Кроме того, в хороший бинокль с такого расстояния, но опять же только специалист, мог разглядеть, что часть борта броненосца, особенно у ватерлинии, прикрыта парусиной, выкрашенной в цвет корпуса. Что борт в носу, даже прикрытый броней, а поверх нее все той же крашеной парусиной, заметно вдавлен внутрь и корабль сидит в воде чуть не на метр глубже своей нормальной осадки, из-за чего носовой минный аппарат почти полностью скрылся под водой. И еще несколько подобных мелочей. Ну так на это и был расчет.

Вся эта акция и затевалась изначально как большая дезинформация противника. Пришедший от мыса Ахлестышева после учений на действительно оборудованную защищенную артиллерийскую позицию под батареями Саперная из четырех 254-мм орудий и Инокентьевская из шести 152-мм, «Александр III» был сильно перегружен углем и, кроме того, для увеличения осадки принял воду в бортовые коридоры и некоторые небольшие отсеки. Он должен был отстреляться по едва держащейся мишени из носовой башни некондиционными снарядами.

Сами снаряды были специально подготовлены и имели запредельный разброс по массе благодаря свинцовым грузилам, уложенным вместе с порохом в нутро половины из них, и потому гарантированно давали большее рассеивание в залпе. Это должно было показать тем, кто способен это оценить, высокую степень износа артиллерии.

А тот факт, что подходы с моря к Владивостоку простреливаются главным калибром броненосцев, которые для этого в ближайшее время покинут места своих стоянок, должен был отбить у японцев желание повторить свой прошлогодний набег на город. Кроме того, это должно было объяснить предстоящий выход из гаваней крепости всех больших кораблей.

К постоянным выходам крейсеров уже привыкли, а вот исчезновение броненосцев могло раньше времени встревожить противника. Для большей убедительности даже запасы провизии со складов крепости теперь отпускали не на броненосцы, а на полуостров Ломоносова, остров Шкота, мыс Седловидный и так далее, что указывалось во всех накладных и в прочих бумагах.

Кроме того, по крепости пустили слух о жестком топливном голоде, приковавшем флот к берегу. Это вполне подтверждалось опустевшими угольными складами, после того как половину запасов боевого угля развезли на новые точки снабжения, развернутые вдоль всего побережья, а изрядную часть из оставшегося приняли на броненосцы и крейсера, до полных ям и даже по 150–200 тонн в перегруз.

Пришедшие два американских судна с углем, не заходя в базу, были отправлены в залив Америка, где перегрузили все 11 000 тонн на «Анадырь», еще до того загруженный всем, имевшимся в крепости, а также дополнительно и достаточно нещадно изысканным на батареях, запасным боекомплектом для эскадры. Флот готовился к серьезному делу, и исход этого дела в немалой степени зависел от фактора внезапности. А еще от надежности тылов.

В ночь с 14 на 15 июня с Корсаковского поста пришла телеграмма от лейтенанта Максимова, в которой сообщалось, что к ним прибыл парусно-весельный бот с прапорщиком Лейманом и пятью моряками разбившегося на камнях у острова Уруп парохода «Ольдгамия». Это судно было перехвачено второй эскадрой незадолго до Цусимы и шло вокруг Японии. На Урупе оставались еще тридцать два человека призовой команды парохода. Максимов сообщал, что намерен 25 июня забрать их с острова своими силами.

Ему дали «добро» на эту вылазку, приказав одновременно начать подготовку позиций для развертывания береговых батарей из орудий, снятых с затонувшего там крейсера «Новик», и для продолжения расширения сети береговых сигнальных станций. Пушки, боеприпасы к ним и людей для усиления обороны планировали выслать в ближайшее время.

Также планировалось организовать береговые батареи с сильным гарнизоном на Александровском посту, чтобы создать узел обороны и на северном Сахалине и прикрыть пути вывоза сахалинского угля, жизненно необходимого для обеспечения всех перевозок, интенсивность которых должна была резко возрасти в ближайшее время. Один из трофейных пароходов уже стоял под погрузкой, принимая на борт все необходимое для нужд сахалинского гарнизона.


Комендант крепости и прочее береговое начальство были вынуждены согласиться с Рожественским в том, что гарнизон Сахалина слишком слаб, и иного способа его быстрого усиления, кроме изъятия войск из крепости, нет. Однако готовых частей все же выделено не было. Вместо этого на острове Русском срочно сформировали стрелковые отряды из надерганных из тыловых и интендантских рот унтеров и нижних чинов, усиленные пулеметами и крепостной артиллерией. После чего их перевезли в город для скорейшей переброски на ключевые позиции на Сахалине.

Этот компромисс устроил всех, поскольку крепость оставалась с прежним гарнизоном, а в отдаленные уголки Приморья отправлялись вполне подготовленные и обученные бойцы. Несмотря на столь оригинальный состав, боеспособность таких отрядов была все же много выше формируемых из запасников и новобранцев.

Радовало, что со складов без проблем выдавались все имевшиеся мины и прочее инженерное оборудование для организации надежной обороны в заливах Петра Великого, Посьет и Анива на Сахалине. Изыскивались средства для расширения сети проводной и прочей связи, с созданием изрядного резерва для продления линий, в случае возможного скорого расширения контролируемой территории.

Активно продолжалось строительство береговых укреплений по всему побережью. Но катастрофически не хватало пушек. Срочные запросы на них шли один за одним. Поскольку флот был намерен вести исключительно наступательные действия, а планировавшаяся крупная операция требовала участия в ней всего боеспособного плавсостава, нужно было максимально укрепить и обезопасить в плане пассивной обороны свое побережье.

Кроме того, укрепление Корсакова и Александровского позволяло получить промежуточные опорные пункты при налаживании снабжения Владивостока и Николаевска-на-Амуре через проливы Курильских островов и создании условий для более эффективной защиты промыслов от постоянных набегов совершенно обнаглевших браконьеров.





Глава 8




Повторные тренировочные стрельбы провели на следующий день, но уже с использованием аэростата для корректировки огня. При этом покинувший свою стоянку «Александр» получал целеуказания с шара, поднятого над аэростатоносцем «Колыма», идущим неподалеку от броненосца, а сам броненосец стрелял уже стандартными снарядами, имевшими пороховой заряд и взрыватель Барановского (в соответствии с окончательным решением артиллерийской комиссии штаба Тихоокеанского флота по итогам практических стрельб).

Стреляли весь день. После опробования нескольких вариантов взаимодействия воздухоплавателей и корабельных артиллеристов выбрали наиболее простой и эффективный, для дальнейшей отработки. Огонь вели с дальностей в 4 мили и более, так как именно эти дистанции считались наиболее безопасными при борьбе с японскими батареями. Подходить ближе считалось возможным лишь после того, как ответный огонь будет ослаблен и дезорганизован. Только тогда, так сказать на «добивание», изначально планировалось вводить в дело трехдюймовки с их шрапнелью.

Для отработки методики ведения сосредоточенного огня в стрельбах задействовали крейсера «Аврора» и «Светлана», двигавшиеся в кильватер броненосцу и доукомплектованные тренировочными командами артиллеристов, сигнальщиков и связистов с «Князей». Правда, крейсера прибыли к мысу Ахлестышева только во второй половине дня, после того, как закончили бункеровку. Временами находил туман, державшийся плотной шапкой над водой, но с шара «цели» на возвышенном берегу были видны даже тогда, и стрельба не прекращалась.

К вечеру артиллерийский комитет пришел к единому мнению, что на дальностях более 50 кабельтовых уверенно корректировать огонь можно лишь с шара, поднятого на 400–500 метров. При этом нужно проводить пристрелку не шестидюймовками, а из тяжелых орудий, и как минимум, двухорудийными залпами, так как разрывы больших снарядов гораздо лучше видно и, соответственно, проще определять поправки. А уже после пристрелки можно вводить в дело скорострелки, используя уточненные, но все еще не достаточно точные таблицы согласования.

В то же время поднимать шар с самого стреляющего корабля довольно рискованно, так как он может находиться под огнем. К тому же возможности для маневрирования с шаром на привязи весьма ограничены. Обеспечивать корректировку огня должен аэростатоносец, держащийся вне боевой линии, но поблизости от нее. Однако техника передачи данных для стрельбы с шара, держащегося за линией стреляющих кораблей, артиллеристам еще нуждалась в доработке.

Также отмечалось, что для успешной пристрелки на больших дальностях по морским маневрирующим целям четырех тяжелых орудий на корабле при имеющейся подготовке артиллеристов и способах ведения огня недостаточно, поскольку броненосец может обеспечить максимум два двухорудийных залпа в полторы минуты. Учитывая возрастающее подлетное время снарядов и гораздо большую величину рассеивания и погрешность в наводке, гарантированного накрытия могло не быть вовсе. При стрельбе же четырехорудийными залпами слишком сильно увеличивались промежутки между падениями снарядов, что позволяло цели уйти из-под обстрела после накрытия.

На следующий день стрельбы повторили, но уже с участием «Николая», «Наварина» и «Нахимова», которые вели за собой не крейсера, а три броненосца береговой обороны, еще не закончившие ходовые испытания после заводского ремонта и перестройки, вызванной усилением вооружения. Работы на них продолжались и на полигоне, из-за чего на каждом было в действии не более половины силовой установки. Стреляли весь день, используя корректировку с воздушного шара. Это были последние учебные стрельбы флота. Дальше пришлось доучиваться уже в боевых условиях.

Конечно, одной практической стрельбы было явно недостаточно, но это было хотя бы что-то. Ждать дальше было уже нельзя. После стрельб все корабли догрузили боезапас и прочие виды снабжения до полных запасов и по одному покинули бухты Золотой Рог и Новик, двинувшись в Уссурийский или Амурский заливы. Флот теперь считался условно готовым к бою. Многочисленные недоделки и мелкие дефекты все еще устранялись как заводскими бригадами, так и самими экипажами, но главное внимание с этого дня снова уделялось боевой подготовке.

Организационно, согласно плану предстоящей операции, флот делился на четыре боевые группы, имевшие собственные тактические задачи. На начальном этапе многоходовой комбинации, разработанной штабом, непосредственного боевого взаимодействия не предусматривалось, но фактически действия каждой из групп обеспечивали условия для выполнения задачи соседа.

Первая боевая группа состояла из крейсера «Адмирал Нахимов» и двух номерных миноносцев № 205 и № 206, прикрывавших вооруженные суда с десантом, который должен был высадиться в течение двух-трех дней во всех портах северо-восточного Корейского побережья вплоть до Гензана. Командовал этой группой контр-адмирал Энквист.

В его задачу, помимо охраны десантов на переходах и обеспечения их доставки на берег, входило также всемерное содействие войскам с моря, включая использование корабельной артиллерии и десантной роты с крейсера. Это должно было сковать японские резервы, нарушить снабжение и связь и, в конечном итоге, обеспечить успех наступлению наших войск от Пурьенга, которое предполагалось начать спустя несколько часов после начала первой высадки.

С началом активных боевых действий командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Бирилев должен был обеспечить безопасность тылов и флангов, развернув разведочные завесы из мобилизованных китобойных и промысловых шхун у Сахалина и на подходах к заливу Петра Великого. А также организовать дозорную службу вдоль всего северо-восточного Корейского побережья и наладить регулярное снабжение действующих в Корее войск морским путем.

Для этого, в первую очередь, необходимо было заняться созданием дополнительных опорных пунктов с серьезной береговой обороной в районах порта Шестакова и Гензана немедленно после их захвата, с выделением всего необходимого из имевшихся во Владивостоке средств. С крепостным начальством этот вопрос был уже согласован, и из арсеналов выделялись три батареи осадных пушек с артиллерийскими парками, а с фортов снимались орудия, для вооружения береговых батарей.

Вторая боевая группа состояла из старых эскадренных броненосцев «Николай I», «Наварин» и трех броненосцев береговой обороны. Ей придавался отряд быстроходных транспортов с тридцатым Ингерманландским драгунским полком, двумя батальонами из состава Владивостокской крепостной бригады, дивизионом 120-пудовых шестидюймовых пушек и дивизионом 87-миллиметровых полевых пушек на борту. Для прикрытия конвоя группе отдали все истребители, имевшиеся в распоряжении. Командовал этой группой контр-адмирал Небогатов. Контр-адмирал Йессен, после вывода из состава флота своих крейсеров возглавивший отряд малых броненосцев, подчинялся Небогатову.

Задачей второй боевой группы было атаковать залив Вакаса через день после начала боевых действий в Корее с высадкой тактических и демонстрационных десантов в порту Цуруга и ближайших окрестностях Майдзуру, а также решительная атака самой военно-морской базы Майдзуру с бомбардировкой береговых укреплений, доков казенного адмиралтейства и мастерских морского арсенала.

Для обеспечения этой части операции с группой должен был идти аэростатоносец «Колыма».

Как удалось выяснить второй разведочной экспедиции, оборонительные минные заграждения у Майдзуру были только у самого входного канала, так что обстрелу они помешать не могли. Это подтверждалось и показаниями экипажей перехваченных судов и другими источниками. Однако была вероятность, что японцы выставили новые минные поля, хотя при имевшихся в этой базе силах они не могли покрывать большие площади и, соответственно, не могли всерьез помешать бомбардировке.

В возможность полного захвата или разрушения базы никто не верил, поэтому Небогатову и Йессену рекомендовалось кораблями без явной необходимости не рисковать. Однако требовалось доказать уязвимость военного порта Майдзуру от нападения с моря, а при удачном стечении обстоятельств сделать эту японскую базу непригодной для базирования крупных кораблей, хотя бы на ближайшее время, и произвести как можно больше шума.

Это должно было заставить японцев перебросить все имеющиеся у них силы в направлении залива Вакаса, в том числе и из Корейских проливов. Поэтому для действий у Майдзуру и у Цуруги Небогатову отводилось время до полуночи, после чего он должен был в любом случае, независимо от достигнутых результатов, покинуть залив Вакаса.

Однако вместо вполне ожидаемого отхода к Владивостоку после нападения на японское побережье ему предписывалось незамедлительно и максимально скрытно следовать к острову Цусима, для соединения с основными силами флота, если не будет других распоряжений.

Третья группа состояла из крейсеров «Олег», «Богатырь», «Аврора» и «Светлана». Командовал крейсерами капитан первого ранга Добротворский. Они делились на две группы. Западная, прорывавшаяся через западный Корейский пролив и состоящая из «Авроры» и «Светланы» под командованием Егорьева. И восточная: «Богатырь» и «Олег», идущая через Цусимский пролив.

Миновав проливы, крейсера, так же парами, начинали действовать на японских коммуникациях в районе острова Квельпарта и западнее его, прерывая снабжение по морю японских армий в Маньчжурии и перекрывая основные пути подвоза военной контрабанды из Европы. Действовать они должны были исходя из обстановки до израсходования запасов топлива, или получения дальнейших инструкций от штаба флота.

На переходе от Владивостока до проливов Добротворский с Егорьевым должны были произвести разведку по маршруту следования главных сил, а затем с боем прорваться через Корейские проливы в ту ночь, когда Небогатов покинет залив Вакаса. Учитывая неготовность противника к ночным артиллерийским боям, это было хотя и рискованно, но выполнимо, даже несмотря на значительные легкие минные силы японцев, базирующиеся в этом районе.

Действия третьей боевой группы должны будут вынудить противника бросить все оставшиеся корабли уже на защиту своих коммуникаций южнее Цусимы, даже за счет резкого сокращения числа дозорных судов в самих проливах, так как прорыв, для предотвращения которого они и развернуты, к тому времени уже состоится. Кроме того, после ухода наших кораблей из залива Вакаса, и, соответственно, снятия угрозы для Майдзуру даже развернуть, возможно, уже направленные туда, несомненно значительные, силы флота на юг.

Этим должна будет воспользоваться четвертая боевая группа, ради которой все и затевалось. Она состояла из броненосцев «Орел», «Бородино» и крейсеров «Жемчуг», «Изумруд», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». С ними идут все пять довооруженных коммерческих крейсеров с десантом на борту, пришедшие с эскадрой черноморские быстроходные пароходы «Днестр» и «Березань», груженный углем, боеприпасами «под пробку», и догруженный сверху еще и пехотой «Анадырь», и «Джина», загруженная артиллерией, продовольствием и снабжением для флота и войск. Все оставшиеся пять номерных миноносцев также покидали свою базу, войдя в состав четвертой ударной группы. Возглавил её сам Рожественский со своим походным штабом.

Ее задачей было атаковать Цусиму на следующее утро после Майдзуру и высадить десанты прямо в порту Такесики и гавани Озаки. Причем атаковать планировалось одновременно через Цусима-зунд с запада и через протоку Косухо с востока.

Хотя, по данным разведки, береговая оборона островов была довольно слабой, а гарнизон малочисленным, операция могла быть успешной только при условии отсутствия вблизи Цусимы в момент атаки главных сил флота противника. Многочисленный, неповоротливый, уязвимый и очень ценный обоз, следовавший с четвертой группой, надежно защитить от атак превосходящего противника даже всем имевшимся в данный момент Тихоокеанским флотом было не реально.

Для обеспечения воздушной разведки в состав четвертой боевой группы включили «Урал». На нем проверили работоспособность размещенного оборудования для базирования привязных аэростатов и газоделательного завода, проведя несколько учебных подъемов шара. В трюмы загрузили дополнительные запасы газа в баллонах.