Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега

По результатам подведения итогов «Рион» оказался самым удачливым из всех. Кроме трофея, он 16 мая перехватил еще и германский пароход «Тетартос», потопленный после осмотра. Его груз, преимущественно из запрещенных к ввозу в Японию грузов, и почти пустые угольные ямы не оставляли выбора. Экипаж перевезли на борт крейсера и теперь ждали удобного момента для переправки его на берег.

С последними двумя крейсерами в точку рандеву пришел также наш пароход «Граф Строганов», доставивший свежие продукты, почту из Шанхая и достоверные сведения о цусимском бое. До этого приходилось довольствоваться устаревшими и противоречивыми сведениями из иностранной прессы. Уже на подходе к району сосредоточения пароход обнаружили с «Кубани» и проводили до точки сбора.

Его появление в этом районе было совершенно неожиданным. Никакого дополнительного снабжения или новых инструкций изначальным планом не предусматривалось. Но вскоре выяснилось, что его капитану прибывшим из Владивостока посыльным офицером от Рожественского был доставлен пакет с приказом следовать в точку рандеву и сообщить командирам крейсеров последние новости о сложившейся ситуации и предварительные итоги боев в Цусимских проливах и их окрестностях.

Также капитану парохода было приказано передать приказ о скорейшем возвращении вспомогательных крейсеров во Владивосток, для чего запрещалось задерживаться в ранее назначенных районах поиска, ограничившись лишь запланированным набегом на коммуникации и побережье.

В полученном приказе говорилось, что атака железнодорожных мостов и дамб в лагуне Хамано является приоритетной и, в случае наличия возможности проникновения в лагуну, должна быть выполнена в любом случае. Считалось, что в ходе продолжения кампании такой возможности больше не представится, из-за чего упускать ее было нельзя.

Встретившись, все семь судов легли в дрейф, а на борту ставшего теперь флагманом отряда «Риона» состоялось совещание командиров, на котором был доработан изначальный план возвращения. Диспозиция в принципе на менялась. Но теперь, сразу после атаки Хамано, намеченной на утро 24 мая, все корабли должны были в течение суток покинуть район поиска, произведя там как можно больше шума, и следовать сразу к Цугарскому проливу.

По новому плану, с «Кубанью» и «Днепром» шли все тихоходные призы и «хлебный немец», поэтому их главной задачей была их охрана, а не рейдерство. Действия на вражеских коммуникациях сводились к их простому пересечению в северном направлении с осмотром моря лишь на ширину видимости. К западному устью пролива эта часть отряда должна была прибыть к 9 июня.

К этому времени туда уже должны будут подойти остальные корабли отряда, закончившие выполнение своих задач. Там предполагалось провести разведку или, воспользовавшись сведениями, полученными от возможных пленных, приступить к форсированию пролива, либо двинуться к Курильским островам. Но это было нежелательно, поскольку неминуемо вело к потерям.

В случае невозможности форсирования пролива из-за противодействия противника или погодных условий после 10 июня пришлось бы избавиться от, имевших малый запас угля призов и налегке уходить к проливам Кунасири или Буссоль и уже через Охотское море идти во Владивосток.

Немецкий пароход в этом случае, следовал уже самостоятельно, по усмотрению его капитана, чтобы не сковывать своей медлительностью остальных. На этом настоял сам его капитан, считая, что это будет для него безопаснее. Он предполагал проскочить в стороне от схватки наших крейсеров с японскими дозорами.

Спустя два часа, тепло простившись с «Графом Строгановым», который должен был из Шанхая отправить телеграмму во Владивосток с намеченным планом действий рейдерского отряда и высказанным пожеланием об организации встречи силами флота в районе средней части пролива Цугару, дали ход, двинувшись на северо-восток.

«Терек» вскоре отделился, отправившись к проливу Кии, а главный отряд довернул восточнее, избегая встреч и уходя от любого дыма на горизонте. Свою позицию вполне удалось сохранить в тайне. По радио также не было отмечено никаких признаков беспокойства со стороны противника.

На следующий день, так же тихо ушел и «Рион». После ухода обоих крейсеров все так же не было отмечено никаких всплесков активности со стороны японцев. Мелкие каботажные суда все так же изредка попадались на глаза и уничтожались, после снятия их экипажей. К ночи 2 июня был остановлен почтово-пассажирский пароход «Югири-мару», шедший с островов Рюкю. Исходя из этого, решили, что развертывание прошло скрытно и, соответственно, успешно. На него перевезли всех пленных и готовились отпустить, как только позволит обстановка.

К рассвету 4 июня, все так же скрытно, удалось занять исходные позиции. Первым в контакт с противником вступил «Терек», еще накануне перехвативший английский пароход «Джина» у пролива Кии. Англичане настолько не ожидали встретить в этих водах русские крейсера, что в ответ на требование остановиться лишь ответили, что следуют в Осаку со срочным грузом для арсенала.

Когда же приблизившийся «Терек» лег на параллельный курс, показав свой кормовой флаг, и повторил требование остановиться, «Джина» прибавила хода, разогнавшись до 13,5 узлов, но оторваться от нашего трехтрубного парохода – крейсера не смогла. После двух выстрелов под нос англичанин все же застопорил ход, однако, начал передавать по радио свои координаты и описание остановившего его русского крейсера. Поскольку в радиорубке «Терека» на тот момент еще не несли постоянной вахты минеры, это заметили лишь поднявшись на борт, когда «Джиной» уже был получен ответ с одного из японских дозорных судов.

Осмотр выявил на борту наличие контрабандного груза в виде селитры, стальных отливок и пикриновой кислоты. Спустя два часа «Джина» под управлением русского экипажа уже шла в кильватер «Тереку» на северо-восток вдоль японского побережья. До ночи видели несколько дымов под берегом, но приближаться не рискнули, опасаясь выскочить на мель, не имея точных навигационных карт. Встречные рыбацкие джонки и шхуны не останавливали, и они отворачивали прочь, едва разглядев Андреевские флаги.

Уже с утра 4 июня радиотелеграф начал принимать непонятные, но регулярно повторяющиеся передачи, исходящие от станции английского образца. Видимо, это был сигнал тревоги. Горизонт вскоре стал совершенно пуст, несмотря на то, что крейсера находились на оживленных морских путях, и командир «Терека» капитан второго ранга Панферов принял решение прервать поиск и идти на соединение с основной группой, чтобы не рисковать новым призом.

Тем временем «Рион» незаметно приблизился к своей цели. Он появился у лагуны Хамано перед самым рассветом. Шторм, преследовавший «Кубань» немного восточнее этого района полторы недели назад, стих. Лишь тяжелая океанская зыбь раскачивала пароход. Высадке ничто не мешало. Берег молчал. Не было даже ожидаемого запроса о национальной принадлежности судна. Японцы явно не ожидали нападения. Хотя вполне возможно, все это было лишь ловушкой.

Приблизившись, сколько позволяли глубины, с крейсера спустили 5 шлюпок, двинувшихся на веслах к ближайшему мосту. На гафеле был поднят американский флаг, но на эту уловку особо не надеялись, ожидая либо семафора с берега, либо сразу залпа из чего-нибудь серьезного. Однако баркасы на веслах спокойно продвигались вперед.

На берегу десант сразу встретил японский патруль. Но подошедшие к кромке прибоя пятеро солдат и офицер, оказавшиеся вплотную к шлюпке, с которой по-английски спрашивали: «Где можно набрать пресной воды?», были быстро обезоружены и скручены нашими моряками, одетыми в грязные рабочие робы, по которым невозможно было определить национальную принадлежность.

Далее пришлось побегать. Японцы сразу поняли, что флаг на пароходе «липовый», и попытались отбить нападение. Но наши действовали быстрее. Часть десантников блокировала ближайшую казарму охраны, пресекая попытки покинуть ее дружными винтовочными залпами, а две оставшиеся шлюпки, не задерживаясь, двинулись к опорам моста закладывать подрывные патроны.

Яростная перестрелка у казармы продолжалась более получаса, пока не закончилось минирование, после чего десант начал отходить к шлюпкам, подав сигнал ракетами на крейсер. По этому сигналу стодвадцатки «Риона» дали залп, пытаясь прикрыть отступление штурмовой группы, но снаряды легли с большим перелетом. Второй залп накрыл наши же шлюпки, до которых еще не успели добраться десантники. Осколками снарядов и камнями две шлюпки сильно побило, но из людей никто не пострадал. Под этим «дружественным огнем» моряки были вынуждены залечь, отстреливаясь от наседавших японцев, затем продолжили отход перебежками.

После второго залпа крейсер прекратил стрельбу, так как из-за качки точное прицеливание оказалось невозможным, и с него теперь просто наблюдали, как под ружейным огнем баркасы медленно отгребали от берега. В этот момент сработали подрывные заряды.

Поскольку взрывчатки на это дело было отпущено с запасом и всю ее пустили в дело, разрушения оказались серьезными. Одна опора была полностью разрушена, вторая, хотя и устояла, но была сильно повреждена, а один из опиравшихся на нее пролетов моста все же рухнул в воду. В итоге в лагуну упали три пролета моста, полностью прервав сообщение по суше с южными районами империи.

Наши же пробитые шлюпки едва дошли до борта «Риона». Получасовая перестрелка не осталась без последствий. Хотя всех пострадавших и удалось вытащить к баркасам, к моменту отхода в них оказалось семеро раненых, причем трое тяжело. Пока добирались до судна, японцы подстрелили еще четверых, один из которых умер почти сразу.

Подняв с воды свои шлюпки, «Рион» дал полный ход, взяв курс на юг-юго-восток. Капитан второго ранга Троян был намерен как можно скорее пересечь пути подвоза грузов к Токийскому заливу в непосредственной близости от входа в пролив Урага. Он считал, что там наверняка еще продолжается движение судов.

Его предположения вполне оправдались. Перед обедом встретили и потопили большую шхуну, вскоре еще одну. Экипажи приняли на борт, предполагая провести их тщательный допрос при первой же возможности. Сделать это сразу было невозможно, поскольку языка нашего врага никто на крейсере не знал. На этом успехи закончились.

Уже вечером открылся остров Косима, а южнее его дым парохода. Немедленно начали сближение. Пароход, как ни странно, тоже повернул навстречу. Видимость была неважной, поэтому разглядеть его не удавалось. Когда до него оставалось примерно две мили, он вдруг отвернул немного влево и открыл огонь из двух орудий правым бортом. Теперь стало видно, что на его корме был поднят японский военно-морской флаг.

«Рион» принял вызов. Он так же положил руля влево и начал отвечать. Противники сближались на встречных курсах, явно собираясь разойтись правыми бортами. Японец был однотрубным двухмачтовым судном примерно в 3500–4000 тонн. Имел по одному среднекалиберному орудию в носу и корме и две пушки меньшего калибра на надстройке в середине корпуса. Он, видимо, уступал «Риону» в скорости, но старался удерживать дистанцию, стреляя залпами. Причем стрелял он очень хорошо.

Если наши снаряды, выпускаемые на глазок и вразнобой, ложились где попало, то его двухснарядные залпы почти все время давали накрытия. Несмотря на превосходство в количестве пушек над японцем, русский трехтрубный красавец-крейсер явно проигрывал этот поединок. Вскоре «Рион» получил первое попадание в надстройку позади мостика. Затем были еще два в борт за полубаком и в шлюпочную палубу.

Когда японский вспомогательный крейсер, уже проскочил наш траверз и начал смещаться за корму, в «Рион» попал четвертый снаряд, вызвавший пожар между второй и третьей трубами.

«Рион» не предпринимал попыток лечь на параллельный курс со своим противником, намереваясь уже выйти из этого, складывающегося явно не в нашу пользу, боя. Однако японец, не желая упускать свою цель, начал ворочать через правый борт и сокращать дистанцию, двинувшись наперерез. Только когда до него стало менее двадцати кабельтовых, наш ответный огонь стал более точным, хотя попаданий по-прежнему не было видно.

Вскоре с запада, на фоне садящегося солнца, показался дым еще одного судна, явно идущего в нашу сторону. Огромный корпус русского парохода представлял собой очень хорошую цель, и, вероятно, попадания на этом не закончились бы. Но вскоре японец потерял «Рион» из вида в вечерних сумерках, продолжая стрелять, видимо, только по отсветам пожара. Но теперь все его снаряды проходили мимо.

Не став искушать судьбу, Троян приказал изменить курс. Благодаря этому встречи со вторым обнаруженным судном удалось избежать. И без того на крейсере не успевали исправлять повреждения. Пожар на шлюпочной палубе тушили больше часа. Справиться с огнем удалось лишь когда снизили ход до малого и набегавший воздушный поток перестал его раздувать.

За ночь никого более не встретили, а на следующий день нагнали основную группу на параллели Мито. Чуть позднее подошел и «Терек» со свежим трофеем. Здесь провели совещание на борту «Риона», неожиданно серьезно пострадавшего при встрече с единственным японским дозорным судном на подступах к Токийскому заливу, к тому же сильно уступавшим ему по всем статьям. Из этой встречи можно было сделать только один вывод, и его сделали. Двинувшись дальше на север, начали интенсивные артиллерийские учения. Для тренировки комендоров в качестве щитов использовали две сильно пробитые в Хамано шлюпки, спущенные идущим впереди «Рионом».

Сдрейфовав мимо всего конвоя, они были поочередно и почти безрезультатно обстреляны всеми калибрами со всех четырех крейсеров. Множество всплесков вокруг мишеней не привели к их потоплению. Разрывов снарядов на воде почти не было. Только у армстронговских и шнейдеровских 120-мм фугасов «Кубани» и «Терека» взрыватели срабатывали как надо. Прямых попаданий в баркасы при стрельбе всего с 3–5 кабельтовых ни с одного из крейсеров так и не добились, и они благополучно сдрейфовали за корму отряда не разбитыми.

После неудачных стрельб, возникшие сомнения в боеспособности отряда заметно окрепли. Тем не менее, Троян решил атаковать залив Сендай, так как считалось, что там нет никакой береговой обороны, и это поднимет боевой дух команд. Тревога у ворот Токийского залива вполне могла и не затронуть здешнее прибрежное и промысловое судоходство. К гавани расположенного в нем порта Сиогама приближаться было опасно, так как там могли быть мины, но пощипать малый каботаж и рыбацкие флотилии возможность имелась.


Для большей безопасности снова разделились. «Рион» и «Терек» остались при пароходах для их охраны, а «Кубань» и «Днепр» двинулись к порту. Договорились встретиться с конвоем на сороковой широте в пятидесяти милях от берега к полудню 7 июня.

Однако планировавшийся набег не состоялся, так как еще на подходах к заливу Сендай юго-восточнее острова Аджисима наши вспомогательные крейсера наткнулись на корабль береговой обороны «Такао», явно несший дозорную службу. При попытке его обойти он начал преследование и открыл очень точный огонь из своих скорострельных шестидюймовок, чем вынудил их отойти.

Не встретив более никого, незадачливые рейдеры прибыли в точку рандеву, где уже полным ходом шла погрузка угля на «Джину». Несмотря на свежую погоду, с огромными трудностями за ночь с каждого парохода-крейсера отправили на англичанку почти по 20 тонн угля, потеряв при этом один баркас, разбитый волнами. Людей с него удалось спасти благодаря пробковым жилетам, удержавшим их на воде.

С рассветом 8 июня отряд продолжил движение. Поскольку теперь опасались того, что японцы начнут поиски, «Кубань» и «Днепр» ушли вперед на 15 миль, ведя разведку на маршруте следования. К обеду «Кубань» наконец-то, открыла счет, потопив артиллерией японский барк в 1400 тонн водоизмещения, шедший из Мурорана в Йокагаму с углем. Экипаж снова свезли на крейсер.

К вечеру встретили голландский пароход «Гоген», шедший в Йокосуку в балласте. На него пересадили всех пленных гражданских японцев, оставив на борту только капитанов и штурманов. Шкипер с «Гогена» подтвердил уже имевшиеся сведения о присутствии японских вспомогательных крейсеров у Курильских островов. Голландец видел один из них, когда разгружался в Хакодате. Тот заходил на бункеровку и для кое-какого мелкого ремонта. В порту говорили, что он пришел с севера.

К полуночи были в точке, примерно в 40 милях восточнее мыса Сириязаки, намеченной как исходная позиция для прорыва. Здесь легли в дрейф, проведя осмотр механизмов и собрав военный совет. После двух часов обсуждения всех вариантов план прорыва изменили. Всем скопом в пролив решили не лезть, поскольку напугать противника численностью, после последних конфузов было уже невозможно. Теперь было решено выделить два крейсера в головную группу, которая должна постараться отвлечь или оттеснить японские дозорные суда от основной части конвоя, после чего отрываться на полном ходу и догонять остальных.

Распределив обязанности и согласовав действия, перед рассветом пошли к проливу. Неожиданности начались сразу же. Еще только начало светать, когда головной дозор из тех же «Кубани» и «Днепра» наткнулся на два японских вспомогательных крейсера и ввязался с ними в бой, надеясь отжать их от входа в пролив к северу, чтобы дать возможность проскочить остальным, воспользовавшись неважной видимостью. На флагманский «Рион» отправили телеграмму о контакте с противником и своем предполагаемом курсе.

Услышав эту перестрелку и получив депешу с «Кубани», основной отряд начал склоняться к югу, но вскоре связь с разведкой была потеряна. При этом постоянно принималось японское телеграфирование. В это время возник довольно густой туман, еще больше сузивший горизонт. Он держался до 8 часов.

Когда туман начал редеть, совершенно неожиданно с основного отряда обнаружили справа от себя оба крейсера разведки. Приблизившись к «Риону», командир «Кубани» капитан второго ранга Маньковский доложил, что был вынужден отступить под огнем противника. Связаться со своими разведка не могла, так как на «Кубани» почти сразу осколками сбило растяжку радиоантенны, а на «Днепре» станция беспроволочного телеграфа вышла из строя, вероятно от сотрясений, вызванных попавшими в крейсер двумя снарядами, разорвавшимися в надстройках недалеко от радиорубки. Оторваться от японцев удалось лишь благодаря мглистой погоде. Где они сейчас, никто не знал.

До половины девятого все было спокойно. К этому времени радио на «Днепре» починили, и разведка снова начала выдвигаться вперед. Однако она сразу наткнулась на тех же японцев. Правда, на этот раз в шедшем полосами тумане их обнаружили уже только когда они открыли огонь. Громадины наших коммерческих крейсеров были заметны даже при таких условиях видимости издалека. Перестрелка снова была короткой, так как противники быстро потеряли друг друга в дымке.

После нескольких изменений курса наши суда вышли из зоны плохой видимости, оказавшись уже примерно в десяти милях к востоку от открывшегося на несколько минут, мыса Сириязаки. По нему успели точно определиться с местом, прежде чем его снова затянуло мглой.

Понимая, что восточный вход в пролив плотно перекрыт японскими дозорами, взять которые на испуг нет никаких шансов, а в случае боя можно легко потерять все трофейные суда, командир отряда капитан второго ранга Троян приказал отходить к проливам Итуруп или Буссоль, чтобы попытаться пройти ими в Охотское море. Но в этот момент была получена шифрованная телеграмма с позывными крейсера «Урал», сообщавшая, что отряд наших бронепалубных крейсеров начал форсирование пролива Цугару с запада с целью обеспечить охрану пароходам и их эскорту.

На нее немедленно ответили, сообщив, что не могут прорваться через сильные японские заслоны, следовательно, встречающей делегации придется пройти весь пролив насквозь. Но, вероятно, до адресата ответ не дошел. Спустя полчаса точно такая же, как и первая, депеша «Урала» была получена еще раз, после чего радиотелеграфирование стало невозможным из-за сильных помех. Видимо, японские патрульные суда или береговые станции начали забивать эфир, чтобы не дать установить связь нашим отрядам друг с другом.

Видимость продолжала улучшаться и достигала в просветах уже 70 кабельтовых, что резко снижало шансы на успешный прорыв при столь решительном противодействии противника. Но с запада быстро приближался дождевой фронт и снова шла мгла. Похоже, погода сегодня была на нашей стороне.

В этих условиях командир отряда капитан второго ранга Троян решил снова попытаться прорваться, надеясь проскочить под прикрытием дождя и тумана. Перестроились в 3 колонны с транспортами в середине. Но едва конвой двинулся к входу в пролив, как туман начал снова быстро редеть и слева опять показался мыс Сириязаки, на этот раз уже в 8 милях.

Немедленно отвернули к востоку, чтобы избежать обнаружения, и снова скрылись в дымке. Вскоре повернули на север, и к десяти часам были примерно против середины восточного устья пролива, начав разворот на запад. Лучше вооруженные «Рион» и «Днепр» ушли вперед, держась милях в пяти от ползущей на максимально возможных 9 узлах основной группы, временами пропадавшей из вида, когда туман сгущался.

В 10:25 с «Риона» сообщили фонарем, что видят противника, приказав ворочать влево, в то время как сам флагман и шедший рядом «Днепр» начали склоняться вправо. Вскоре разведка пропала из вида на севере, и оттуда загрохотали выстрелы. Сместившись к югу, конвой снова лег на западный курс, втягиваясь в пролив, а звуки боя постепенно смещались за корму. «Кубань» и «Терек» держались правее пароходов, шедших теперь прямо на мыс Омо, показавшийся впереди. Вскоре пошел дождь, резко уменьшивший видимость.

Огибая мыс Омо, держались в полутора милях от едва видимых сквозь дождь береговых рифов, окружавших его, все больше углубляясь в пролив и преодолевая сильное встречное течение. Из-за водоворотов вокруг подводных скал, вызванных этим течением, наши суда плохо держали курс, а о соблюдении строя даже говорить не приходилось. В конце концов решили держаться дальше от берега и отвернули к середине пролива.

Когда мыс уже остался за кормой с левого борта, над ним заметили столб дыма, вероятно от сигнального костра. Сигнальщики утверждали, что видели в той стороне еще и световую сигнализацию, но если она и была, то не долго, так как кроме двух человек с мостика ее больше никто не успел разглядеть. Вскоре скалы мыса совсем пропали из вида. Другие берега пролива было не видно за мглой.

В 11:00 дождь внезапно кончился, и сразу правее курса наших пароходов открылись дымы нескольких кораблей, шедших наперерез. Самих кораблей, которым принадлежали эти дымы, еще не было видно из-за ползущего над водой тумана. Эскорт пароходов приготовился к бою.

К этому времени перестрелку «Риона» и «Днепра» с японцами уже не было слышно, и никто не знал, где они и что с ними. От владивостокских крейсеров тоже не было никаких известий. По радио все так же был сплошной фон помех. Вскоре обнаружили за кормой, за оставшимся позади мысом, еще один дым, догонявший нас.

С «Кубани» передали фонарем на транспорты приказ при появлении противника следовать полным ходом на запад навстречу бронепалубным крейсерам и приготовить суда к уничтожению, на всякий случай. Напряжение росло с каждой минутой. В 11:10 в приближавшихся справа дымах опознали двухтрубный пароход и два небольших паровых судна. Возможно миноносцы. Это были явно японцы, так как наших миноносцев в проливе точно не было. До противника было около шести с половиной миль.

Завидев наш отряд, японцы довернули вправо и увеличили скорость, начав обрезать нам нос. Оба вспомогательных крейсера продолжали сближаться с японцами, намереваясь отжать их от пароходов, пользуясь численным превосходством. Теперь уже было хорошо видно, что нас атакует вспомогательный крейсер и 2 номерных восьмидесятитонных миноносца. Они держали строй, словно мощный сулой их совершенно не беспокоил, в то время как наши суда все время виляли на курсе, активно работая рулем.

В 11:25 большой японец открыл огонь двухорудийными залпами, а миноносцы повернули влево, собираясь проскочить под кормой шедшего вторым в строю «Терека» и прорваться к транспортам. Обстреливая «Кубань» с трех миль, противник почти сразу добился накрытия, в то время как миноносцы быстро приближались.

Наши пушки ответили незамедлительно, но часто бившие две стодвадцатки правых бортов наших вооруженных пароходов[47] вздымали всплески вокруг японского вспомогательного крейсера то с перелетом, то с недолетом. При этом корректировать стрельбу было невозможно, так как было непонятно, чей снаряд куда упал.

В итоге с «Кубани» приказали «Тереку» бить по миноносцам, уже приблизившимся на полторы мили, а единственная стодвадцатка «Кубани», могущая стрелять на правый борт, продолжила обстрел японца, но так же безрезультатно. «Терек», гвоздивший по миноносцам из всех стволов, тоже не добился попаданий.

Дождь начался снова, ухудшив условия видимости. Наши прицелы стало невозможно использовать, так что стрелять приходилось на глазок, что еще больше снизило эффективность огня, поэтому противник его просто игнорировал. Японские однотрубные миноносцы, не меняя курса, прошли за кормой «Терека» всего в 6 кабельтовых, открыв ответный огонь из своих мелкашек. Их сильно раскачивало, поэтому они тоже не попали ни разу, хотя их цель буквально закрывала им полгоризонта.

Когда миноносцы прошли на левый борт наших вспомогательных крейсеров, они оба открыли по ним ураганный огонь из всего, что могло быть наведено в те сектора, но японцы, окруженные всплесками, шли как заговоренные, паля в ответ. Прорвись они к пароходам, все кончилось бы в считанные минуты, поэтому «Кубань», а следом и «Терек» положили лево руля, чтобы оказаться между этой вредной мелюзгой и призами.

Теперь оба наши парохода-крейсера вели бой на оба борта, отбивая миноносцы левым бортом, а правым не позволяя слишком приблизиться вспомогательному крейсеру. Правда, ни в том, ни в другом они особо не преуспели. Условия для ведения огня были отвратительными.

Хотя высокие палубы и не захлестывало волнами, но о точном прицеливании или пристрелке можно было забыть, так как кроме дождя корабли еще и сильно раскачивало. Похожие проблемы видимо были и у японцев, так как они тоже не могли попасть, хотя осколочные повреждения и потери в экипажах у нас уже были.

В 11:46 японский пароход перенес огонь на оказавшийся к нему ближе всех «Силурним», сразу добившись попадания в полубак. На транспорте начался пожар, и японец начал бить с максимальной частотой, попав вскоре и в «Джину», но снаряд пробил фальшборт на юте и разорвался уже над морем, так что повреждения оказались минимальными. Пароходы начали беспорядочно маневрировать, окончательно сломав строй и не реагируя на сигналы с наших вспомогательных крейсеров.

Этот обстрел необходимо было срочно прекращать, так как сейчас транспорты, сбившиеся в кучу, представляли собой отличную мишень. К счастью миноносцы удалось отогнать к востоку, так и не дав им выпустить мины. Наша частая и малоуправляемая пальба, по-видимому, не производила на единственного крупного противника никакого впечатления, что и не удивительно, учитывая отсутствие попаданий.

В 11:52 и без того критическая ситуация вообще стала безнадежной. С востока из-за мыса Омо показался старый знакомый «Такао». Это его дым был виден уже какое-то время над туманом. Его, видимо, заметили и опознали и с японских миноносцев, так как они, описав дугу, снова начали заходить с кормы, игнорируя интенсивный, но не точный обстрел с обоих пароходов-крейсеров. Нас явно пытались загнать в залив Мутсу.

Для отражения атаки миноносцев «Терек» двинулся им наперерез, а «Кубань» пытался своим корпусом закрыть пароходы, чтобы прекратить их расстрел. В этот момент мы наконец всадили снаряд под мостик обнаглевшему японцу. Но это попадание было совершенно случайным, и японец на него никак не отреагировал. На наших огромных коммерческих крейсерах пушек было явно недостаточно, а те, что были, обслуживались неопытными, плохо обученными расчетами. К тому же никаких дальномеров и прочих средств для управления огнем не имелось.

Казалось, еще чуть-чуть и все! Но тут, совершенно неожиданно, под носом у большого японца лег четырехснарядный залп. Следом еще один, давший небольшой перелет. Это вынудило противника начать резко маневрировать рулем и добавить хода, что сразу сказалось на результативности его огня. Два его залпа легли далеко в стороне.

Но с судов конвоя этого явно не замечали, развивая панику, вызванную предыдущими попаданиями. На сигналы с вспомогательных крейсеров они никак не реагировали. Только после четвертого распоряжения о смене курса, переданного боевым прожектором, они двинулись наконец в нужную сторону, но снова не обошлось без эксцессов.

По-прежнему обстреливаемые, хотя уже и не точно, они отвернули к середине пролива, ложась всей толпой на контркурс японцу, едва не столкнувшись между собой, а «Сент-Кулдо» и «Суробайя» вообще навалились друг на друга. Это было хорошо видно как с «Кубани» и «Терека», так и японцу, начавшему отходить в залив Мутсу под плотным огнем с невидимых пока, но явно наших кораблей. На отходе он еще раз отметился по «Джине», разбив шлюпку и радиорубку, но это было уже все. Больше попаданий не было.

Японские миноносцы тем временем быстро приближались, несмотря на интенсивный обстрел. Вскоре головной начал травить пар, но не сворачивал с курса. В 12:04 он выстрелил торпедой с трех кабельтовых по «Кубани», но промахнулся, так как наш крейсер резко положил лево руля, уклоняясь от ее белого следа. Следом за головным выпустил мину и второй, также целясь в «Кубань», оказавшуюся ближе, но его торпеда тоже прошла мимо.