Чужой муж

Взъерошив волосы, сплевываю в пепельницу горькую слюну и закрываю окно.

Возвращаюсь в номер, ступая неслышно. Боюсь разбудить ее — слишком сладко она спит. Глядя в полумраке на то, как, свернувшись калачиком, она держит ладошку под щекой, вылезаю из джинсов и ложусь рядом с ней.

Закидываю руки за голову и в потолок пялюсь.

Что мне теперь прикажешь делать с тобой, мышонок?.. Обижу — плакать будешь, жалеть.

Врать тебе придется… Принца играть.

Бля-а-адь!.. Или ну его нахер?.. Я ж не знаю, что с такими, как она делать. Втянется девчонка, потом не отцепится.

В этот момент Саша тихо вздыхает и, повернувшись на другой бок, утыкается лицом в мою подмышку.

Я замираю и даже дышать перестаю. Смотрю на нее, абсолютно не понимая, что чувствую. Как котенок маленький. Вроде и скинуть с себя хочется, чтобы не мешался, но что-то не дает.

Беззащитность и безграничное доверие к тебе.

Опускаю одну руку вниз и прижимаю ее к своему боку.

Улыбается во сне.

Дурочка моя…

Зря ты Даньке рога наставила. Хороший, наверное, мужик, надежный, верный. Не то, что я.

Чуть повернув голову, касаюсь губами ее волос. Ох*енные ощущения. Повторяю снова и… снова. Пользуясь тем, что она спит, целую в висок, в уголок глаза.

Покайфую немного, пока налево не потянет. Потом что-нибудь придумаю.

Сладко потянувшись, Саня, не открывая глаз, поднимает лицо и кладет голову на мое плечо. Ластится как тот котенок, всем телом льнет, а меня тут же насквозь прошивает. Хлынувшая в трусы кровь, поднимает ствол за считанные мгновения. Встает как по команде на… целку неопытную.

До*бался, Олег Сергеич… Теперь будешь как пердун старый на сопливых малолеток дрочить.

— Олеж… — распахивает глазищи и в первый момент пугается.

— Тшш… все хорошо… — шепчу, пользуясь ее пограничным состоянием и вытаскивая одеяло из под себя, — так сладко спала… выспалась?..

Вижу, как в глазах ее осознание мелькает, воспоминания о вчерашнем вечере и, наконец, смущение.

Я ускоряюсь. Ныряю под одеяло и прижимаюсь к ее горячему стройному телу. В пах ударяет новый приток крови.

Мысленно стону.

— Ты замерз? — шепчет хриплым ото сна голосом и обнимает за плечи, делясь своим теплом.

— Замерз, соскучился… одичал без тебя, мышонок…

От аромата ее кожи и тактильных ощущений пьянею как от полбутылки вискаря. Снова трясти начинает, тело покрывается испариной, рот наполняется слюной.

Целую жадно. Шею, грудки и соски, которые, похоже, стали моим личным фетишем. Спускаюсь к животу и, лизнув пупочную впадинку, поднимаю на нее взгляд.

Александра смотрит на меня расфокусированным взглядом, дышит часто через рот. В глазах желание плещется.

Я возвращаюсь к своему занятию. Замедляясь, ласкаю ее губами, склонив голову, кончиком носа задеваю скрытый хлопком ее лобок.

Резкий вдох, рывок на меня, и между мои лицом и ее киской оказываются обе ее ладошки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Н-не надо…

Похер. Целую ладони, языком узоры на них вывожу, каждый пальчик облизываю.

— Олег… что ты делаешь?..

— Полизать тебя хочу. Можно?..

— Нет! — восклицает с паникой в голосе, — нельзя!

— Тебе вчера больно было… пожалеть хочу…

— Нельзя…

— Можно… я очень хочу…


Не помню, когда последний раз занимался этим, но Сашке приятно сделать очень хочу. Сдохну, если ее оргазм не увижу.

— Я не могу, — хнычет, когда я мягко отвожу ее руки в стороны.

— Тебе не надо ничего мочь. Я все сам сделаю.

Откидывается на подушки и закрывает лицо руками.

— Расслабься, мышонок, ни о чем не думай, — приговариваю, покрывая бедра частыми поцелуями, — сосредоточься на ощущениях.

— Боже… мне страшно.

— Больно не будет, — обещаю, проводя кончиком носа по ластовице ее трусов, — будет очень приятно.

Трусь губами об плоть через ткань, запах ее интимный в себя тяну, слюной захлебываться начинаю.

Младший сходит с ума, дергаясь в припадке, пытается пролезть через резинку трусов.

Саня все еще напряжена, и мне бы продолжать убалтывать ее, а слова не идут — по мозгам хлещет похоть, наружу инстинкты низменные лезут.

Подцепив резинку ее белья, стягиваю трусишки по ногам и развожу стройные ноги в стороны.

Сашка тут же сводит их обратно. Я обхватываю колени и возвращаю их в прежнее положение.

Смотрю.

Пилоток я повидал немало, и тут меня мало что может впечатлить. Но Санина норка достойна любования. Аккуратная, красивая, как с картинки.

Не тронутая никем.

Вроде ничего сверхъестественного, но мысль эта отдается странным свербением за ребрами.

Моя. Меня ждала. Для меня себя берегла.

Пока не знаю, что мне с этим делать, но приятно, черт возьми.

— Оле-е-еж… — проникает в сознание сдавленный Санин голос.

Она сгорает от смущения. Щеки пылают алым, на шее и груди багровые пятна. Губы закушены.

Смешная.

— Засмотрелся… прости…

Принимаю удобное положение и целую. Мышонок дергается как удара током.

Чувствительная.

Повторяю еще несколько раз и медленно провожу языком вдоль закрытых губок.

Вкус нравится. Пряный, солоновато — сладкий. Девчачий.

Со следующим движением погружаю язык глубже и слышу громкий стон. Похоже, и стараться сильно не придется.

— Боже, Боже, Боже… — пулеметит, выкручивая бедра.

Раскрываю ее пальцами и мягко целую крошечный розовый клитор, мокро облизываю его и начинаю атаковать языком. Ритмично бью по нему, постепенно ускоряя темп и, словив момент, когда тело Александры замирает и пропускает через себя судорогу, быстро приспускаю трусы, раскатываю по звенящему от напряжения стволу презерватив и резко вхожу сразу до упора.

Искры из глаз. От жара, тесноты и сокращений ее норки. Сашка за плечи мои хватается, торопливо, рвано шепчет что-то. Только я не разберу нихрена. Оглушен и дезориентирован. Инстинктивно дергаю бедрами и бурно кончаю уже на второй минуте.

Глава 17

— Подожди, — просит Олег и требовательно тянет меня к себе.

Я смеюсь, но возвращаюсь. Прижимаюсь опухшими от поцелуев губами к его таким же.

Теперь я стала смелее и, кажется, даже целоваться лучше стала. Не шарахаюсь от его языка и с упоением глажу мягкую щетину.

— Ты на работу опоздаешь…

— Какая разница?.. Уже опоздал, — шепчет, наваливаясь на меня, — не могу от тебя оторваться.

— Я тоже.

Минут через десять я все же выбираюсь из его жадных рук и выхожу из машины.