Чужой мир

Уже зайдя в здание, вспомнила о серой руке с длинными тонкими пальцами и невольно задалась вопросом: если мы проживем на этой планете один век, будет ли у наших следующих поколений такая же серая кожа? Впрочем, что за глупость! Расовые особенности индивида нельзя путать с приобретенными. Вот если бы произошло смешение генов…

Возможно, будь перспектива общего потомства реальной, я бы рано или поздно узнала ответ на этот вопрос, но гены землян и эрийцев оказались несовместимы друг с другом.

«Так же, как и их владельцы», – хмыкнула я и постаралась как можно незаметнее проскользнуть в кабинет корректоров. Это мне удалось, и, усаживаясь на свое рабочее место, я с облегчением выдохнула: «Успела!»

Раздавшийся сигнал по внутренней связи заставил меня подпрыгнуть. Я поспешно активировала окно на панели рабочего стола своего компьютера.

– Дани… – Я терпеливо переждала бульканье, обозначающее у эрийцев звук «ш». В памяти всплыла недавняя пародия Лиди на эрийцев, неспособных в силу строения речевого аппарата воспроизводить шипящие, и я с трудом подавила улыбку: лицо редактора на экране не располагало к шуткам, – ая, – с трудом закончил начальник. – Зайдите ко мне.

Экран мигнул и погас. В душе так же мигнул на мгновение свет и воцарилась темнота. Я не обладала экстрасенсорными способностями, но и без них могла сказать, что мне не стоило ждать ничего хорошего.

Я медленно встала, по возможности незаметно вытерла вспотевшие ладошки о собственный пиджак и направилась в кабинет к редактору.

– Садитесь, – приказным тоном распорядился он, как только я перешагнула порог его святилища.

Назвать эти владения иначе у меня не поворачивался язык: везде, куда падал взор, были развешены награды и фотографии моего начальника с известными людьми. Все это напоминало алтарь для поклонения самому себе. Кажется, вон в том углу висит награда за лучший костюм на карнавале в начальной школе. Впрочем, отсюда слишком плохо видно, не могу говорить наверняка.

Я молча опустилась в кресло для посетителей и сложила руки на коленях. Пальцы слегка подрагивали, так что пришлось сжать их в кулачки.

– Я ознакомился с файлами, присланными вами. Со всеми десятью, – недовольно добавил он. Начальник говорил подчеркнуто нейтрально, опуская обращение по фамилии, что можно было трактовать как проявление неуважения или даже скрытой агрессии, но я уже давно не обращала на такие мелочи внимания. – К сожалению, ни одна из работ не может соответствовать понятию «эрийской литературы». Это обычный ширпотреб, не более. Издательский дом отклоняет вашу заявку.

Сердце ухнуло куда-то в колени, а затем поднялось и застряло где-то в горле: еще ни разу мне не отказывали так жестко.

– Возможно, если вы поясните, что именно не устроило вас в работах, то их изменение позволит исправить ситуацию, – я тоже опустила обращение по фамилии, предписанное по законам этикета. Сделала это осознанно, и, судя по дернувшейся щеке собеседника, мой маневр не остался незамеченным.

Не знаю, зачем это сделала. Видимо, вскипела горячая кровь Данишевских.

– Ваши работы, даже переписанные заново, не могут претендовать на высокое звание эрийской литературы. Уж вы, с вашей-то фамилией, должны это понимать.

Эта ремарка настолько выбила меня из колеи, что несколько мгновений я тупо смотрела на побледневшее (хотя куда уж больше бледнеть!) от гнева лицо начальника и совершенно не к месту размышляла, почему при относительной внешней схожести эрийцы и земляне имеют столько внутренних противоречий? Ведь сидит же передо мной классический представитель эрийской расы – двухметровый мужчина с серой тонкой кожей, изящным, даже хрупким строением тела, с удлиненными по сравнению с параметрами землян руками и ногами. Да, у него немного иное, чем у меня, строение ушных раковин, а волосяной покров отсутствует в принципе (включая и ресницы на глазах), но ведь в остальном он не так уж отличается от землянина. Почему же с ним невозможно договориться? Неужели враждебность идет еще на генном уровне из-за несовместимости ДНК?

– Я понимаю, – слова даются с трудом, но на ноги встаю я достаточно уверенно. – Но если вдруг я напишу что-то достойное…

– Не трудитесь. Вы можете принести пользу обществу на ниве корректуры. У вас идеальный эрийский, будто вы родились на нашей планете.

– Благодарю.

– Не стоит. Знание языка не делает вас обладателем тех сокровищ, которые он хранит. Я про культурное наследие. Вы же понимаете? Что вы, землянка, можете предложить нашей высокоразвитой расе? Ничего.

Я мысленно насчитала три оскорбления в этой короткой речи, после чего перестала ее анализировать. У меня была задача поважнее – не разреветься и не вспылить. Я даже не знала, чего мне в данный момент хотелось больше.

– Я могу идти?

– Конечно. И впредь не беспокойте меня по пустякам. Вы хорошо работаете, но на ваше место много претендентов. Не позволяйте себе отвлекаться.

Все-таки вспылить хочется больше. Пришлось больно укусить себя за язык, чтобы промолчать, а затем, кивнув на прощание, покинуть кабинет начальника.

– На вашем месте я бы подумал о том, чтобы сменить фамилию, – эти слова нагнали меня уже в коридоре, и у меня возникло чувство, что сделано это было специально: чтобы невольные зрители, если таковые найдутся, услышали, как ловко их начальник ставит на место зарвавшуюся землянку.

Я проигнорировала столь многозначительное напутствие, но перед глазами поплыл белесый туман. Медленно переставляя ноги, доковыляла до своего рабочего места и буквально упала на стул. Открыла первый попавшийся документ и уткнулась в него, не видя абсолютно ничего.

Впервые мне настолько открыто отказали, ссылаясь на мою расовую принадлежность. Впервые мне завуалированно угрожали. Впервые намекнули, что от моей фамилии сплошные беды.

Мне надо было подумать.

«Алекс, что же ты затеял на этот раз?!»





* * *


Остаток рабочего дня прошел спокойно. Я настолько увлеклась корректурой рассказов двух совершенно бесталанных, но неимоверно популярных сейчас авторов, что забыла о времени. Даже мысли о брате удалось выкинуть из головы. Наверное, я действительно люблю свою работу.

В метро, как всегда, было людно и шумно, но мне по счастливой случайности удалось прошмыгнуть на освободившееся сидячее место – в небольшом росте есть и свои преимущества. Во всяком случае, поднырнув под высокого эрийца, я опередила того в погоне за желанным местом.

Устроившись поудобнее и проигнорировав недовольного соперника, коршуном нависшего надо мной, я уткнулась в наладонник. Желания творить не было совершенно (хотя я частенько печатала в метро, если вдохновение настигало в дороге), поэтому я открыла новостную строку.

С детства мне внушалось, что знание – сила. В моей семье был целый ритуал, когда за утренним кофе просматривались все доступные новости. Отец тщательно анализировал разные источники, где одно и то же событие преподносили под разным соусом.

Я была еще мелкая, поэтому со мной новости не обсуждали, но вот Алекса отец нередко звал к себе в кабинет и экзаменовал на предмет того, сколько же тот сумел понять, собирая разрозненные кусочки пазла.


Иногда отец одобрительно хмыкал, но чаще я, прижавшая ухо к двери папиного кабинета, слышала совсем иное:

– Алекс, ты разочаровываешь меня. Как ты мог позволить манипулировать своим сознанием? Посмотри, если сравнить информацию здесь и здесь, становится очевидным…

Что именно становилось очевидным, я редко дослушивала. Это было уже неинтересно. Почему-то для меня имела значение только победа брата в этом словесном поединке, и если такого не происходило, я, разочарованная, уходила к себе.

Все-таки хорошо, что Алекс старше меня на десять лет. Уверена, я бы не ответила ни на один вопрос отца. В каком-то смысле даже лучше, что он так рано покинул нас.

Я вздохнула. Мне никогда не хватало собранности, чтобы изучать новости за завтраком (да и завтрака у меня как такового не было, вместо этого я вечно как бешеная носилась по квартире в попытке собраться поскорее), но читать новости по вечерам или перед сном вошло у меня в привычку. Возможно, это была дань уважения памяти отца.

Первый же новостной сайт выдал мне огромную пафосную статью, посвященную семнадцатой годовщине со дня спасения землян от ужасной смерти:

«В тот момент, когда раса Земли погибала, достигнув своего техногенного кризиса…»

«Ядерная катастрофа, спровоцированная землянами по собственной недальновидности…»

«Непоправимый экологический ущерб…»

«Взрыв, превративший обитаемую планету в безжизненную пустыню…»

«Эрийцы, благородно предоставившие кров нескольким тысячам спасенных землян…»

«Эскадрилья эрийцев, взявшая себе на борт беженцев…»

И прочее бла-бла-бла. Каждый год одно и то же. Хоть бы обновили штампы.

Я заскользила пальцами по экрану, пролистывая бесполезную пропаганду и выискивая действительно важные новости. И нашла.

Правда, пришлось воткнуть наушники и включить видео. Текстовой информации на этот счет почему-то не было.

Эриец на чистом эрийском, настолько чистом, что даже я едва успевала анализировать его речь, лишенную характерной растянутости звуков, говорил о найденных на севере залежах полезных ископаемых, которые считались полностью использованными пару десятилетий назад. Он с излишним пафосом перечислял те преимущества, что подарит эта находка его соотечественникам, а заодно, между делом, упомянул, что тела эрийцев не могут выдержать столь аномально низких температур. Роботы, к сожалению, тоже оказались непригодны к этой работе: слишком несовершенны, а потому почетная миссия по эксплуатации новеньких шахт возложена на землян. Рабочие группы будут сформированы в ближайшее время. Естественно, всем добровольцам правительство снизит количество санкций и…

Дальше я не слушала. Рывком выдернула наушники и резко выключила наладонник.

Первой, о ком я подумала, была Лиди. Ее парень, Макс, наверняка попадет в разряд «добровольцев». Физически развитый, не имеющий проблем со здоровьем и законом, он попадет в первую же волну. Конечно, возможно, правительство пойдет менее агрессивным путем и будет добиваться своего экономическим давлением: исчезнут все вакансии, прокатится волна сокращений, люди останутся без работы. А ведь налог на тунеядство никто не отменял. Если ты не работаешь – плати штраф. Если не в силах это сделать – добро пожаловать в тюрьму. Ну а оттуда уже в колонию, поближе к залежам ископаемых, чтобы обществу польза была от твоей персоны.

Я закрыла глаза. Прав был Алекс, когда говорил, что введение подобного налога – это последний гвоздь в крышку гроба землян.

«Теперь у тебя не будет даже иллюзии права выбора. Ты будешь соглашаться на любую работу».

Я тогда испугалась, но предпочла об этом не думать. Как и большинство. Возможно, стоило воспротивиться уже тогда?

Шагая по темным улицам, я думала о Максе, о Лиди и не знала, как им помочь. К беспокойству примешивалась еще и борьба с маленьким отвратительным червячком – с чувством облегчения. У меня-то парня нет, мне не придется провожать его на север и бояться, что он не вернется, ведь если бы там было безопасно, эрийцы и сами бы занялись разработкой.

У меня же только Алекс. Ну, этот и сам сможет за себя постоять.

Последнюю фразу я чуть не произнесла вслух, когда после долгой возни с ключами оказалась в маленькой прихожей собственной квартиры.

Прихожая вела в гостиную, которая была одновременно и спальней, поэтому незваного гостя я увидела сразу – в полутьме, озаряемой лишь светом раскрытого нетбука и парой ночников в углах, на стареньком кресле уютно расположился Алекс и, скрестив стройные ноги в лодыжках, копался в уже упомянутом нетбуке.

Моем нетбуке.

– Добрый вечер, Майя, – спокойно откликнулся этот негодяй. – Ты опаздываешь. – Он бросил демонстративный взгляд на наручные часы. – На пятнадцать минут.

– В городе пробки, – мрачно буркнула я, скидывая верхнюю одежду и переобуваясь в домашние тапочки.

– Ты на метро, – педантично поправил тот.

– Ты кто, чертов Мерлин?! – Наверное, день выдался слишком тяжелым. Обычно я не позволяю так быстро вывести себя на эмоции. Впрочем, это же Алекс…

– Мерлин? – заинтересованно переспросил братец и даже оторвался от экрана нетбука. – Тот, что из легенды про короля Артура?

– Тот, что из мультика «Меч в камне», – мрачно отрезала я и выдернула из рук брата свое сокровище, весьма пафосно захлопнув при этом крышку устройства. – Тебе не говорили, что копаться в чужих вещах неприлично?

– Я помню эту лекцию. Кажется, она шла сразу после «веди себя хорошо, иначе попадешь в ад». Я счел ее нецелесообразной.

Я злобно посмотрела на Алекса, восседающего с ленивой грацией принца, и промолчала. В такие моменты мне безумно хотелось позаимствовать у него волос и сдать на анализ ДНК, чтобы проверить наши родственные связи. Снова. Предыдущих двух иногда мне мало.

– Впрочем, ты зря злишься, Майя. Нетбук лежал открытым. Если ты хотела сохранить что-то в тайне, не стоило оставлять его без пароля, да еще и в спящем режиме.

Я чертыхнулась сквозь зубы. Действительно, с утра я убегала в такой спешке, что забыла выключить нетбук, на котором работала полночи – писала рассказ для субботней встречи нашего литературного кружка. Хорошо, что утром мне не пришла в голову идея погладить пиджак – спалила бы весь дом.

– Ладно, ты прав. – Мне всегда было легче уступить Алексу, чем спорить с ним. Сложно спорить с тем, у кого IQ превышает твой собственный показатель интеллекта сразу на пару десятков пунктов. – Кофе будешь?