Чужая война
Часть 52 из 101 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Хм… Знаешь… я могу, наверное, тебя понять, но не уверен, что поймут другие. Пожалуй, эту твою историю не стоит рассказывать даже королю. Он еще молод и горяч… Боюсь, он не сможет удержаться от желания получить все и сразу.
— Потому я все-таки и решился вам все рассказать. Другому не стал бы, даже если бы все закончилось ссорой.
— Да… я могу понять, но удивительно, что это понимаешь и ты, а не бросился все переделывать по своему представлению.
— У меня было время подумать. Знаете, когда тебе говорят, что жить тебе осталось всего года три, то на многое начинаешь глядеть по-другому, даже если потом появляется надежда. Да и жизнь многому научила. Есть одна очень мудрая… гм… мудрость. В чужой… в чужой кенбий со своими законами не ходят.
— Как я понимаю, ты не хочешь ничего менять, но сейчас ты не сможешь остаться в стороне. Ты уже начал действовать, применяя свои знания.
— Верно. Но я просто показываю, а применять их или нет, уже будете решать вы. Если что-то слишком выбивается из общих представлений, то мои внедрения меня не переживут, в отличие от чего-то более материального. Такое уже было у нас, когда появлялись идеи, опережающие свое время. В лучшем случае они применялись теми людьми, кто способен их понять, но они забывались после их смерти. А в худшем такие идеи просто отбрасывались. Так будет и здесь.
— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. М-да… Подкинул ты мне задачку…
— И что вы намерены делать?
— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать, к чему может привести то или иное твое действие.
— Так я и сам не могу этого знать.
— Ты знаешь, к чему привело это у тебя дома.
Верно. Володя часто размышлял на эту тему, и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше, в глушь, и там спрятаться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий Второй мировой с их тотальными бомбежками, создавая свод законов, он понимал, что это неизбежно приведет к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословия, что закончится революцией и, как следствие, террором. Договариваясь с купцами о гарантиях собственности, вспоминал известное изречение о трехстах процентах прибыли, ради которых капитал пойдет на любое преступление. Перед глазами вставали фактории, караваны рабов и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всем. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог все и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно, к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир? Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся, что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир, и этот, откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное Средневековье, хотя бы тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как предписано сверху. Идея одного бога была, но здесь существовало и множество других богов, или ангелов по земным аналогиям. Им и служили люди, считая, что служить самому богу они станут достойны только тогда, когда достигнут определенной высоты в своем продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя бога, мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый бог. Был просто бог. И Возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого Возвышенного бога свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и бога, которые пользовались уважением большинства конфессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будут совершенствоваться, то смогут стать и Возвышенным богом. Кто ж в здравом уме решится на ссору с будущим богом? Ты не доживешь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитии.
Когда Володя услышал о существовании Старцев, то постарался узнать, где есть такие. Но, к сожалению, ближайший обитал в Тралийской империи в нескольких месяцах пути. Как ни хотелось встретиться с ним Володе, он еще не был готов к такому путешествию. В будущем — возможно.
Поэтому неудивительно, что при такой религии не было единого духовного центра, который навязывал бы людям единообразное мышление и указывал, о чем думать можно, а о чем нет.
— Я не хочу, чтобы тут было как у меня дома, — вздохнул Володя. — А потому мои знания во многом бесполезны.
— И что ты будешь делать?
— В моем мире жил один король, у которого был хороший девиз. Думаю, он мне тоже подойдет: «Делай, что должно, а там будь, что будет». Мне это очень помогло в моих сомнениях. Во многих знаниях, Ленор, многие печали. Я понял, что если начну пытаться что-то предвидеть, то просто сойду с ума, потому решил делать то, что подсказывает совесть.
Герцог кивнул.
— Я доверюсь твоей совести. — Он вытащил руку из- под плаща, в ней оказался зажат тонкий стилет. — И я рад, что им не пришлось воспользоваться.
Володя слабо улыбнулся и тоже достал из-под накидки руку с пистолетом.
— Это получше вашего. Оружие моего мира. Я тоже рад, что им не пришлось воспользоваться.
Ленор замер, потом хмыкнул и убрал стилет в ножны.
— Можно?
Мальчик протянул ему пистолет. Герцог озадаченно начал изучать его.
— А как им пользоваться? Острых краев не вижу…
— Это оружие по типу арбалетов, только многозарядное.
Володя огляделся, подобрал несколько шишек и расставил их на земле. Забрал пистолет, снял с предохранителя и отошел шагов на двадцать. Вскинул руку, прицелился и несколько раз нажал на спуск… Это была стрельба из не совсем обычного пистолета, и потому выстрелы были не слишком громкими, но и они заставили взлететь над лесом стаю птиц.
Герцог подобрал разбитые шишки и осмотрел их. Покачал головой. Володя же достал патроны и стал заряжать пистолет. Заинтересованный Ленор Алазорский поднял гильзу и попросил один из патронов. Сравнил.
— Как я понимаю, вот эта вот штука и есть то, что поражает цель?
— Да. Она называется пуля. А то, что остается, — гильза. Пуля с гильзой называется патрон.
— Какая точная обработка металлов. Ваши мечи…
— Это не совсем металл. Точнее, даже совсем не металл, но объяснить сложно. Это… это… не знаю, как сказать… этот материал намного прочнее любого металла и почти не требует заточки. Потому я бы не советовал пытаться их сломать, а тем более разрубить. К тому же это не совсем боевые мечи.
— Не боевые? — удивился герцог.
— Вы же видели, сколько они весят. Ими хорошо фехтовать, но против доспешного воина с ними трудно из-за малого веса — просто не хватит силы удара ни у меня, ни у мечей. Потому ношу с собой еще посох. А мечи — учебные — пока не подрасту и не появится нормальная мышечная масса. Настоящие мечи у меня припрятаны — ждут своего часа. А эти хороши для отработки приемов и тренировки слаженной работы парой.
— Понятно… Честно говоря, я сразу об этом подумал. А доспехи?
— А вот доспехи настоящие, хотя есть и другие — на вырост. Они из того же материала, что и мечи, к тому же скомпонованы особым образом, чтобы нагрузку в случае удара распределять равномерно. Это у нас называется метод моделирования. То есть прежде, чем придать чему- то форму, сначала строят модель, изучают нагрузки, которые будут воздействовать на нее. Я такое применил, когда разрабатывал новую модель требуше. Сначала построили уменьшенные модели, изучили, как они ведут себя, а потом уже перенесли все на действующие.
— Хм… И… насколько это стреляет?
— Это оружие ближнего боя. Эффективное расстояние шагов двадцать — двадцать пять. Доспехи от него не спасут.
— Даже ваши?
— Мои спасут. Только вот синяк большой будет. Если очень не повезет — ребро сломает. Вы спрашивали, почему я не хочу ничего рассказывать. Я не хочу, чтобы у вас появилось такое вот оружие. Со временем вы сами до него дойдете, сколько бы столетий на это ни потребовалось, но я не хочу быть тем, кто научит его делать.
— Пожалуй, я бы тоже не хотел, чтобы оно у нас появилось. Даже если бы твердо знал, что без него мы проиграем Эриху, даже тогда не хотел бы.
— Эрих не та проблема, которую стоит решать таким способом. С точки зрения развития вашей цивилизации, его победа или поражение ничего не решает. Ладно, пора возвращаться, а то ваши охранники волноваться будут.
— Правильно. Да и по дворцу слухи пойдут — о чем я тут секретничаю с новеньким при дворе? Но, возможно, это и к лучшему. Попробуем убедить всех в том, что ты мой внебрачный сын.
— Что?!
— Подтверждать эти слухи мы, конечно, не будем, но они для всех объяснят мою поддержку. Понимаешь?
— Кажется… да…
— Если не хочешь, можешь отказаться, но так мы решим многие проблемы.
— Нет-нет. Я вам доверяю. Я просто удивился…
— Вот и хорошо, на этом и остановимся. Трогать же моего сына, пусть даже внебрачного, ой как поостерегутся. Но все равно не расслабляйся. Давай-ка по дороге я тебе обрисую ситуацию при дворе и кто есть кто. Кого стоит опасаться, кому доверять, а от кого лучше держаться подальше.
ГЛАВА 18
Серьезный разговор между Вольдемаром, герцогом и королем состоялся на следующий день. Володя, зная, как проходят в этом мире совещания, опасался, что и тут оно плавно перейдет в обед, а потом в попойку. Но, вопреки опасениям, встреча прошла в небольшом кабинете, где из еды были только хлеб, сыр и легкое вино. Судя по улыбке и приветственному кивку герцога, а также хмурому виду Артона, инициатором такого способа проведения совещания был именно Ленор, за время пребывания в Тортоне успевший узнать отношение Володи к совмещению дел и развлечений. Похоже, он и сам к этому относился так же и сейчас решил настоять на таком вот формате встречи.
— Как я слышал, вы согласились с предложением герцога, — с ходу взял быка за рога король, налив себе вина и жестом пригласив всех разделить с ним какую-никакую, но трапезу.
Володя налил себе совсем чуть-чуть, зато бутерброд сделал многослойным.
— Да, ваше величество.
Артон хмыкнул:
— Величество… помнится, при последней встрече ты был не так вежлив.
— Если бы ваше величество соизволили тогда открыться…
— Да брось ты, — раздраженно махнул рукой король. — Я не в короне, и у нас не официальная встреча. — Тут он покосился на герцога, и тот еле заметно кивнул, мол, правильно все. — Разрешаю наедине без титулов. Я вот только не пойму, ты тогда говорил, что надо из королевства делать ноги, поскольку долго оно не продержится.
— При условии, если король не возьмется за ум, — поправил его Володя. — Судя по всему, у этого королевства шанс появился.
Артон вдруг резко поднялся и нервно прошелся по кабинету. Снова сел.
— Мы проигрываем! Уже совершенно точно известно, что герцог Торенды ведет переговоры с Эрихом. Когда они договорятся, то зажмут с двух сторон… Ленор считает, что тогда у нас шансов не останется, потому сейчас первоочередная задача — подавить мятеж. Проблема только в том, что у нас нет войск. Свободных войск, я имею в виду. После двух поражений мы и так выгребли все гарнизоны, где нет непосредственной угрозы. Из-за этого и Тортон остался почти беззащитен.
Володя покосился на герцога. Тот едва заметно морщился от королевской откровенности, но перебивать Артона не пытался. То ли не осмеливался, то ли не хотел ронять авторитет короля при постороннем, делая ему выговор.
— Я читал твое письмо… Если бы Тортон пал, тогда мы не смогли бы защитить Родердон. И, как всегда, точный анализ… Герцога он восхитил…
— Он скорее поразил меня лаконичностью и точностью. Ничего лишнего, и все разложено по шагам. И я поверил. Однако моя помощь в Тортоне не потребовалась.
— Да… Признаться, когда ты при нашей встрече говорил про то, как надо воевать, — я посчитал тебя обычным… обычным… — Артон лихорадочно пытался подобрать вежливое слово.
— Треплом, — помог ему Володя, ничуть не пытаясь что-то скрасить.
Король коротко глянул на него и кивнул:
— Верно. Есть люди, умеющие много и красиво говорить, но сами по себе ничего не представляющие. Но ты меня удивил, сумел доказать, что не только говорить можешь… Так что ты думаешь по поводу мятежа? Берешься навести там порядок?
— Прежде всего, хотелось бы уточнить несколько моментов. Я уже говорил это герцогу, но хотелось получить ответ из ваших уст, ваше величество. — Володя особо подчеркнул это последнее обращение.
— Да?
— Будут ли подтверждены те обещания, которые я дам мятежникам?
Артон снова поднялся, но на этот раз бегать по кабинету не стал.
— Потому я все-таки и решился вам все рассказать. Другому не стал бы, даже если бы все закончилось ссорой.
— Да… я могу понять, но удивительно, что это понимаешь и ты, а не бросился все переделывать по своему представлению.
— У меня было время подумать. Знаете, когда тебе говорят, что жить тебе осталось всего года три, то на многое начинаешь глядеть по-другому, даже если потом появляется надежда. Да и жизнь многому научила. Есть одна очень мудрая… гм… мудрость. В чужой… в чужой кенбий со своими законами не ходят.
— Как я понимаю, ты не хочешь ничего менять, но сейчас ты не сможешь остаться в стороне. Ты уже начал действовать, применяя свои знания.
— Верно. Но я просто показываю, а применять их или нет, уже будете решать вы. Если что-то слишком выбивается из общих представлений, то мои внедрения меня не переживут, в отличие от чего-то более материального. Такое уже было у нас, когда появлялись идеи, опережающие свое время. В лучшем случае они применялись теми людьми, кто способен их понять, но они забывались после их смерти. А в худшем такие идеи просто отбрасывались. Так будет и здесь.
— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. М-да… Подкинул ты мне задачку…
— И что вы намерены делать?
— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать, к чему может привести то или иное твое действие.
— Так я и сам не могу этого знать.
— Ты знаешь, к чему привело это у тебя дома.
Верно. Володя часто размышлял на эту тему, и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше, в глушь, и там спрятаться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий Второй мировой с их тотальными бомбежками, создавая свод законов, он понимал, что это неизбежно приведет к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословия, что закончится революцией и, как следствие, террором. Договариваясь с купцами о гарантиях собственности, вспоминал известное изречение о трехстах процентах прибыли, ради которых капитал пойдет на любое преступление. Перед глазами вставали фактории, караваны рабов и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всем. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог все и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно, к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир? Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся, что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир, и этот, откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное Средневековье, хотя бы тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как предписано сверху. Идея одного бога была, но здесь существовало и множество других богов, или ангелов по земным аналогиям. Им и служили люди, считая, что служить самому богу они станут достойны только тогда, когда достигнут определенной высоты в своем продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя бога, мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый бог. Был просто бог. И Возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого Возвышенного бога свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и бога, которые пользовались уважением большинства конфессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будут совершенствоваться, то смогут стать и Возвышенным богом. Кто ж в здравом уме решится на ссору с будущим богом? Ты не доживешь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитии.
Когда Володя услышал о существовании Старцев, то постарался узнать, где есть такие. Но, к сожалению, ближайший обитал в Тралийской империи в нескольких месяцах пути. Как ни хотелось встретиться с ним Володе, он еще не был готов к такому путешествию. В будущем — возможно.
Поэтому неудивительно, что при такой религии не было единого духовного центра, который навязывал бы людям единообразное мышление и указывал, о чем думать можно, а о чем нет.
— Я не хочу, чтобы тут было как у меня дома, — вздохнул Володя. — А потому мои знания во многом бесполезны.
— И что ты будешь делать?
— В моем мире жил один король, у которого был хороший девиз. Думаю, он мне тоже подойдет: «Делай, что должно, а там будь, что будет». Мне это очень помогло в моих сомнениях. Во многих знаниях, Ленор, многие печали. Я понял, что если начну пытаться что-то предвидеть, то просто сойду с ума, потому решил делать то, что подсказывает совесть.
Герцог кивнул.
— Я доверюсь твоей совести. — Он вытащил руку из- под плаща, в ней оказался зажат тонкий стилет. — И я рад, что им не пришлось воспользоваться.
Володя слабо улыбнулся и тоже достал из-под накидки руку с пистолетом.
— Это получше вашего. Оружие моего мира. Я тоже рад, что им не пришлось воспользоваться.
Ленор замер, потом хмыкнул и убрал стилет в ножны.
— Можно?
Мальчик протянул ему пистолет. Герцог озадаченно начал изучать его.
— А как им пользоваться? Острых краев не вижу…
— Это оружие по типу арбалетов, только многозарядное.
Володя огляделся, подобрал несколько шишек и расставил их на земле. Забрал пистолет, снял с предохранителя и отошел шагов на двадцать. Вскинул руку, прицелился и несколько раз нажал на спуск… Это была стрельба из не совсем обычного пистолета, и потому выстрелы были не слишком громкими, но и они заставили взлететь над лесом стаю птиц.
Герцог подобрал разбитые шишки и осмотрел их. Покачал головой. Володя же достал патроны и стал заряжать пистолет. Заинтересованный Ленор Алазорский поднял гильзу и попросил один из патронов. Сравнил.
— Как я понимаю, вот эта вот штука и есть то, что поражает цель?
— Да. Она называется пуля. А то, что остается, — гильза. Пуля с гильзой называется патрон.
— Какая точная обработка металлов. Ваши мечи…
— Это не совсем металл. Точнее, даже совсем не металл, но объяснить сложно. Это… это… не знаю, как сказать… этот материал намного прочнее любого металла и почти не требует заточки. Потому я бы не советовал пытаться их сломать, а тем более разрубить. К тому же это не совсем боевые мечи.
— Не боевые? — удивился герцог.
— Вы же видели, сколько они весят. Ими хорошо фехтовать, но против доспешного воина с ними трудно из-за малого веса — просто не хватит силы удара ни у меня, ни у мечей. Потому ношу с собой еще посох. А мечи — учебные — пока не подрасту и не появится нормальная мышечная масса. Настоящие мечи у меня припрятаны — ждут своего часа. А эти хороши для отработки приемов и тренировки слаженной работы парой.
— Понятно… Честно говоря, я сразу об этом подумал. А доспехи?
— А вот доспехи настоящие, хотя есть и другие — на вырост. Они из того же материала, что и мечи, к тому же скомпонованы особым образом, чтобы нагрузку в случае удара распределять равномерно. Это у нас называется метод моделирования. То есть прежде, чем придать чему- то форму, сначала строят модель, изучают нагрузки, которые будут воздействовать на нее. Я такое применил, когда разрабатывал новую модель требуше. Сначала построили уменьшенные модели, изучили, как они ведут себя, а потом уже перенесли все на действующие.
— Хм… И… насколько это стреляет?
— Это оружие ближнего боя. Эффективное расстояние шагов двадцать — двадцать пять. Доспехи от него не спасут.
— Даже ваши?
— Мои спасут. Только вот синяк большой будет. Если очень не повезет — ребро сломает. Вы спрашивали, почему я не хочу ничего рассказывать. Я не хочу, чтобы у вас появилось такое вот оружие. Со временем вы сами до него дойдете, сколько бы столетий на это ни потребовалось, но я не хочу быть тем, кто научит его делать.
— Пожалуй, я бы тоже не хотел, чтобы оно у нас появилось. Даже если бы твердо знал, что без него мы проиграем Эриху, даже тогда не хотел бы.
— Эрих не та проблема, которую стоит решать таким способом. С точки зрения развития вашей цивилизации, его победа или поражение ничего не решает. Ладно, пора возвращаться, а то ваши охранники волноваться будут.
— Правильно. Да и по дворцу слухи пойдут — о чем я тут секретничаю с новеньким при дворе? Но, возможно, это и к лучшему. Попробуем убедить всех в том, что ты мой внебрачный сын.
— Что?!
— Подтверждать эти слухи мы, конечно, не будем, но они для всех объяснят мою поддержку. Понимаешь?
— Кажется… да…
— Если не хочешь, можешь отказаться, но так мы решим многие проблемы.
— Нет-нет. Я вам доверяю. Я просто удивился…
— Вот и хорошо, на этом и остановимся. Трогать же моего сына, пусть даже внебрачного, ой как поостерегутся. Но все равно не расслабляйся. Давай-ка по дороге я тебе обрисую ситуацию при дворе и кто есть кто. Кого стоит опасаться, кому доверять, а от кого лучше держаться подальше.
ГЛАВА 18
Серьезный разговор между Вольдемаром, герцогом и королем состоялся на следующий день. Володя, зная, как проходят в этом мире совещания, опасался, что и тут оно плавно перейдет в обед, а потом в попойку. Но, вопреки опасениям, встреча прошла в небольшом кабинете, где из еды были только хлеб, сыр и легкое вино. Судя по улыбке и приветственному кивку герцога, а также хмурому виду Артона, инициатором такого способа проведения совещания был именно Ленор, за время пребывания в Тортоне успевший узнать отношение Володи к совмещению дел и развлечений. Похоже, он и сам к этому относился так же и сейчас решил настоять на таком вот формате встречи.
— Как я слышал, вы согласились с предложением герцога, — с ходу взял быка за рога король, налив себе вина и жестом пригласив всех разделить с ним какую-никакую, но трапезу.
Володя налил себе совсем чуть-чуть, зато бутерброд сделал многослойным.
— Да, ваше величество.
Артон хмыкнул:
— Величество… помнится, при последней встрече ты был не так вежлив.
— Если бы ваше величество соизволили тогда открыться…
— Да брось ты, — раздраженно махнул рукой король. — Я не в короне, и у нас не официальная встреча. — Тут он покосился на герцога, и тот еле заметно кивнул, мол, правильно все. — Разрешаю наедине без титулов. Я вот только не пойму, ты тогда говорил, что надо из королевства делать ноги, поскольку долго оно не продержится.
— При условии, если король не возьмется за ум, — поправил его Володя. — Судя по всему, у этого королевства шанс появился.
Артон вдруг резко поднялся и нервно прошелся по кабинету. Снова сел.
— Мы проигрываем! Уже совершенно точно известно, что герцог Торенды ведет переговоры с Эрихом. Когда они договорятся, то зажмут с двух сторон… Ленор считает, что тогда у нас шансов не останется, потому сейчас первоочередная задача — подавить мятеж. Проблема только в том, что у нас нет войск. Свободных войск, я имею в виду. После двух поражений мы и так выгребли все гарнизоны, где нет непосредственной угрозы. Из-за этого и Тортон остался почти беззащитен.
Володя покосился на герцога. Тот едва заметно морщился от королевской откровенности, но перебивать Артона не пытался. То ли не осмеливался, то ли не хотел ронять авторитет короля при постороннем, делая ему выговор.
— Я читал твое письмо… Если бы Тортон пал, тогда мы не смогли бы защитить Родердон. И, как всегда, точный анализ… Герцога он восхитил…
— Он скорее поразил меня лаконичностью и точностью. Ничего лишнего, и все разложено по шагам. И я поверил. Однако моя помощь в Тортоне не потребовалась.
— Да… Признаться, когда ты при нашей встрече говорил про то, как надо воевать, — я посчитал тебя обычным… обычным… — Артон лихорадочно пытался подобрать вежливое слово.
— Треплом, — помог ему Володя, ничуть не пытаясь что-то скрасить.
Король коротко глянул на него и кивнул:
— Верно. Есть люди, умеющие много и красиво говорить, но сами по себе ничего не представляющие. Но ты меня удивил, сумел доказать, что не только говорить можешь… Так что ты думаешь по поводу мятежа? Берешься навести там порядок?
— Прежде всего, хотелось бы уточнить несколько моментов. Я уже говорил это герцогу, но хотелось получить ответ из ваших уст, ваше величество. — Володя особо подчеркнул это последнее обращение.
— Да?
— Будут ли подтверждены те обещания, которые я дам мятежникам?
Артон снова поднялся, но на этот раз бегать по кабинету не стал.