Чудильщик
Часть 5 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
5. Питер
По каким‑то загадочным причинам чудильщик и не думал мне открывать. Я нажала на ручку и вдруг оказалась на пороге, а не где‑то еще, не в трактире, не на улице. Помялась в крошечной прихожей, сплошь заставленной книгами, и, сжимая в левом кармане бусы‑четки, с батоном наперевес, зашла внутрь.
Оказалась в светлой и просторной комнате. В глаза сразу бросились две фигуры: мальчишка лет десяти и молодой мужчина. Последний сидел на табурете, а мальчишка вытирал с него кровь. Под глазом у мужчины наливался синяк. Я удивленно захлопала ресницами, и тут они меня увидели. Мужчина даже с табурета приподнялся.
Я успела заметить лишь огромное количество книг, которые стояли и лежали везде, а потом уставилась в его глаза и пропала. Это был тот самый туманно‑серый взгляд. Стариковский. Я выпростала руку из кармана и зажала себе рот. Мыслимо ли? Но мужчина… это был он. Человек с лестницы, лет на пятьдесят младше.
– Кто вы, сударыня? – спросил он, а я покосилась на мальчишку – лишнего на этом празднике жизни.
Курносый, с болотными глазами, наглого, хулиганского вида.
– Я могу поговорить с вами наедине?
Сомнений в том, что это чудильщик, у меня не оставалось.
– Между прочим, я его подмастерье, – подбоченился пацан.
Мужчина зашикал на него, предостерегающе взял за рукав:
– Ты и так уже сегодня наговорил нам на проблемы. Ну, хорошо, что ты у нас даровитый, а то бы я так весь и вышел.
Мальчишка фыркнул, отдал мужчине тряпку и ушел на второй этаж, посекундно на меня оглядываясь, даже как будто несколько злобно. Я проследила, пока он не скрылся за дверью комнаты, а дальше у меня пол ушел из‑под ног. Очнулась я почему‑то на табурете. Мужчина качал головой и натирал мне виски мазью:
– Порядочные наши вами перекусили, что ли? – спросил он со вздохом. – И откуда вы все на мою голову.
Я тут же покраснела и почувствовала себя, на удивление, лучше.
– У меня с вами сделка, между прочим, подтвержденная этим вашим Великим Хаосом, – прошипела я.
Мужчина отнял пальцы от моего лица (давно пора!) и посмотрел на меня внимательно.
– Вы ведь Питер, чудильщик? – уточнила я.
– Он самый, – отозвался Питер через мгновение, будто залипнув на мне. – А вы?
– Марго… – ответила я, вспоминая историю дурацкого прозвища и все, что с ним было связано. – Маргот.
– Красивое имя, – отозвался Питер, все так же вглядываясь в меня своими туманными озерами, и мне показалось, что я тону. – Но дело в том, Маргот, что я не заключаю сделки и я не… Словом, не пользуюсь именем Великого Хаоса всуе. На сегодня хватит уже.
Мне вдруг пришло в голову, что старик запросто мог быть его отцом или дедом. Я покраснела еще сильнее и почувствовала себя совсем нормально, бог знает, по каким причинам.
– Но я вижу, что мы с вами связаны. и это, Маргот, откровенно говоря, просто невозможно. Объясните мне, как вы сюда попали. Вы ведь не с Изнанки?
Я подумала. Потом подумала еще. Потом поняла, что озера требуют ответа – и пошла ва‑банк.
– Нет, не с Изнанки. И да, мы с вами связаны. Вы понимаете…
Он поднял руку с частично знакомыми перстнями, и я замотала головой, отгоняя наваждение:
– Не объясняйте. Я вижу связь и понимаю, что она из будущего. Мне не хочется знать, насколько отдаленного. Что я должен сделать, Маргот?
– Может быть, – тихо начала я, – вы сначала расскажете, что случилось? И где я нахожусь? Понимаете, я вообще не знаю, что происходит, а понять не могу. Я ничего не могу. Я ничего не контролирую. Я шла к вам от ворот, чуть не двинулась умом. Мардж сказала искать «Кривой глаз», а я попала в «Кривой клык» и…
– Куда? – ужаснулся Питер. – К порядочным все‑таки?
Я похлопала глазами, подумала и сняла ставший слишком жарким халат. Аккуратно сложила на коленях, придерживая бусы через карман.
– Я не знаю. Я подумала, что это вампиры. Они меня схватили, как только я заговорила про вас.
– Про меня! – Питер вскочил на ноги. – Маргот, да как вы живы остались! Я в ужасе от того, что вы мне рассказываете.
– Сама не в восторге, – нахмурилась я. – Просто объясните, что происходит. Я не с Изнанки, но мне сказали… что нужно пройти Изнанкой, чтобы желание сбылось. Мне это очень надо, я готова ей идти, только расскажите про правила.
– Как вы от порядочных выбрались? – Питер отошел за прилавок. – Вы их «вампирами» называете, мне незнакомо ни слово, ни его значение.
– Они кровь пьют? – уточнила я.
Питер наклонился за деревянную стойку (отдаленно напоминавшую барные) и стал греметь стеклом:
– Кровь? – уточнил он рассеянно. – Вообще, они просто забирают молодость и время. А кровь… Это как вообще, пить кровь?
– Я не понимаю, как забирать молодость, – честно отозвалась я. – Мне просто повезло. Я батоном отбивалась. Он в дубину превратился.
Питер вынырнул из‑за стойки. Его внешность, как я только что поняла, постоянно претерпевала изменения, метаясь от юноши, почти моего ровесника, до мужчины лет двадцати восьми. (Хотя я иногда путала тридцатилетних с плохо выглядящими двадцатилетними.)
– Хлеб. В дубину. Кстати, спасибо! – Он погладил длинными пальцами батон, почему‑то лежавший на стойке. – Это хорошо, прекрасный знак, мы справимся.
Я выпала в осадок в очередной раз. Видимо, все мое недовольство было написано на лице, потому что Питер замотал головой, снова нырнул под прилавок и продолжил уже оттуда:
– Похвально, что вы тут. Неужели порядочные отпустили?
– Нет, меня спасли слуги Великого Хаоса. Я бы не убежала, хотя и пыталась.
Питер уронил что‑то. Я ждала объяснений.
– По дороге ко мне вас спасли слуги Великого Хаоса? – уточнил он, появившись из‑за прилавка с розовой склянкой в руках.
Рядом со мной он был через мгновение, быстрый и резкий.
Я кивнула. Питер показал на скулу разных оттенков пурпурного и фиолетового с рассеченной кожей посредине:
– До вас они устроили мне неплохую встречу. Деловую. Это были сборщики податей. Маргот. Вот, выпейте, придаст вам сил. Боюсь, на год‑другой они вас успели состарить, но зелье поможет. Да не бойтесь, сам варил.
Я взяла склянку с некоторым опасением, повертела ее так и сяк, открыла и сделала глоток. Было на удивление вкусно и вовсе не противно.
– Я даже не знаю, с чего начать рассказ, – вздохнул Питер, забирая пустой сосуд. – Давайте с того, что есть два мира, ваш, как я понимаю… В общем, в вашем мире была магия. Она в итоге породила наш.
Он помедлил, а потом вылил на меня целый ушат информации. Я сидела на табурете и хватала ртом воздух.
Оказывается, у нашего мира имелась оборотная сторона, появившаяся очень давно в результате того, что все волшебство было изгнано. Собственно, оно и ушло на создание изнаночной стороны, поэтому здесь магии тоже не водилось. Изнанка зажила собственной жизнью, здесь всегда было не то что у нас, и сюда иногда проваливались необычные люди, которые не нашли места под нашим солнцем. Я чуть было не крикнула про Таньку, но сдержалась. Сам Питер знал о нашем мире только по книжкам.
Он долго расспрашивал меня о царившем у нас порядке. Я объясняла, что особого порядка нет, все стремится к энтропии, как доказали физики, но все же лошади обычно ездят не задом наперед, и таких сумасшедших приключений не сыщешь. Зато и батоном от бандитов не отмашешься, он как был хлебом, так и останется. На этом моменте Питер горестно вздохнул, зачем‑то сходил посмотреть в окно (денек был все таким же погожим), постучал по стене, наморщился и выдал, что раньше у них тоже царил более‑менее четкий уклад. Хаос, конечно, прорывался, случались целые запруды из неприятностей, и на этот случай были придуманы порядковые. Они с детства учились тому, чтобы исправлять пошедший дождь из лягушек на обычный, с водой. Однако в последнюю войну победили приверженцы Великого Хаоса, жившие в отдельном городе‑государстве, и теперь нормальным считалось все то, что я видела сегодня. Порядковые под влиянием происходящего стали порядочными – обычные живые люди; а кто‑то и из могил восстал. (Это объяснило специфическую внешность.) А Питер… Питер сделался чудильщиком. Его по какой‑то причине оставили, не стали трогать, но строго‑настрого запретили называться порядковым, так что теперь он якобы творил чудеса. В Великом Хаосе было место и организованности.
На этом моменте голова у меня окончательно пошла кругом, и я попросила поесть. Питер нахмурился, положил руку на прилавок и взмолился Великому Хаосу. Взмолился как‑то по‑своему, довольно зло, но тот выдал ему на‑гора три тарелки, полные вкусной еды.
– Джек! – позвал Питер и жестом показал на колченогий стол, привалившийся к одному из окон.
Курносый тип выбрался из комнаты (возможно, даже не подслушивал), кубарем скатился вниз, ревниво зыркнул на меня и плюхнулся на самое хорошее место.
– Деловой шибко, – пояснил Питер, щелкнул пальцами – стулья поменялись местами, – после чего помог мне усесться. – Повежливее, слышишь. Это Маргот, наш первый клиент.
Курносый аж на месте подпрыгнул и ложку уронил:
– Сударыня, простите, я не знал! Я понятия не имел, что вы наш первый клиент.
Мне подобное было знакомо по школе, поэтому я уточнила:
– А что, ко мне надо относиться нормально, только если я клиент?
Питер хмыкнул и начал быстро есть, потом спохватился и опять умчался куда‑то к прилавку. Угловатый, неровный, резкий и, наверное, очень красивый, хотя довольно старый по моим меркам.
– Сейчас, сейчас. – Он разломил принесенный батон пополам.
Внутри была ядовитая зелень, и я даже закашлялась от омерзения.
– Сейчас.
На моих глазах хлеб стал нормальным, и Питер выдал нам по здоровенному ломтю.
– Возвращаясь к вашему вопросу, сударыня, – сказал курносый. – Я вовсе не прав, признаю. Дело в том, что сегодня с утра мою маму забрали королевой в соседнее государство, и я сам не знаю, что несу.
6. Цель
Обед мы продолжили в спокойном молчании: я поняла, что никто не собирался на меня нападать. Курносого даже стало жалко. Я все еще держалась за халат, следя за тем, чтобы бусы не выскользнули. Мысли в голове более‑менее прояснились: чудильщик единственный боролся со всеми этими стражниками и лошадьми задом наперед, но все время был вынужден балансировать на грани. Джек напросился к нему в подмастерья за час до моего прихода, потому что больше ему деваться было некуда. Оказывается, проблемы имелись не только у меня. Оказывается, у кого‑то вся жизнь была одной большой проблемой.
Я ела и думала, что меня это почему‑то не задевает. Я помнила свое: звонишь Таньке, а трубку поднимает ее мать и говорит, что Таньки больше нет. Но к Джеку я все‑таки прониклась. Просыпаешься утром, а плачущую маму волокут царствовать. Тебя просто не принимают в расчет. Та еще участь.
Наконец мы отставили тарелки, и Питер послал Джека их мыть.