Что мы знаем друг о друге

Как-то раз Дэнни наблюдал такую картину: мужчина лет шестидесяти проскакал на «кузнечике» по всей Риджент-стрит в одних мешковатых трусах, опасно сползавших по мере приближения к площади Пикадилли. Его видели тысячи людей, но никто не задерживал на нем взгляд. Дэнни это очень нравилось в жителях Лондона. Их не могла смутить никакая странность — наоборот: чем чуднее, тем меньше их это волновало. Во всяком случае так Дэнни думал. Но когда за ним закрылись двери и автобус тронулся, стало ясно: сложившийся у него в голове образ лондонцев был не вполне точен.

Дэнни старался вести себя нормально — насколько это возможно, когда едешь в общественном транспорте в костюме панды. Однако поддерживать иллюзию нормальности мешали другие пассажиры, особенно подростки, снимавшие его на телефон, и одетая в непомерно огромный пуховик старушка, которая уставилась на Дэнни, как только он сел. Может быть, стоило снять маску — из-за нее он потел, а главное, чувствовал себя совсем глупо. Но из опасения, что его узнает кто-нибудь со стройки (или, еще хуже, из школы Уилла), Дэнни оставил маску на месте и старательно игнорировал взгляды окружающих.

Кряхтя, автобус подъехал к остановке, и в салон зашла темноволосая девушка, высокая и достаточно стройная, чтобы протискиваться через толпу, никому не мешая. Но она все равно всем мешала: отпихивала на своем пути даже тех, кто не перегораживал проход. Ее здоровенные серьги были крупнее, чем петли, висевшие на поручнях автобуса, а жвачку она жевала так громко, что Дэнни услышал ее гораздо раньше, чем почувствовал удар по голове.

— Осторожнее, — бросил Дэнни.

— Что? — Девушка уселась напротив. Ее и без того крошечная мини-юбка задралась еще выше.

— Вы стукнули меня сумочкой по голове.

— Ну и? Ты стукнул головой по моей сумочке, а я не возмущаюсь!

— У вас там кирпич, что ли? — спросил Дэнни, потирая голову.

— Кастеты, — буркнула она. — Хочешь взглянуть?

Дэнни изучал ее пальцы с кислотно-розовыми ногтями. Их украшало столько колец, что он засомневался, нужны ли этой дамочке кастеты. На зажатом в руке мобильнике стразами было выложено имя — «Кристаль».

Дэнни покачал головой и посмотрел в окно. Компания подростков смеялась над ним и показывала неприличные жесты. Он уставился в пол, пытаясь подсчитать, сколько остановок осталось проехать.

— А почему ты в костюме скунса? — поинтересовалась Кристаль.

Дэнни промолчал, надеясь, что она отстанет. Не сработало.

— Эй, скунс! Вонючка. Скунсище. Скунсерино. Скунсотрон. Скунс-навозник.

— Я не скунс, — вздохнул он.

— Нет? — удивилась Кристаль, принюхиваясь. — А пахнешь прямо как скунс.

— Вовсе нет, — возразил Дэнни, хотя не сомневался в ее правоте.

— Да! Воняешь, как носок со вчерашней блевотиной.

— Запах скунсов ничего общего с этим не имеет, — возразил Дэнни, вспомнив рассказ Мо: струя, которую выпускает скунс, на самом деле бьет в нос жуткой смесью горящих шин и гнилого лука. Он хотел было поделиться этим с Кристаль, но передумал.

— Зато ты пахнешь именно так, — скривилась та.

— Сказал же, я не скунс.

— А кто тогда? Хорек с чесоткой?

— Нет.

— Крыса с Эболой?

— Опять не угадала.

— Есть идеи? — Кристаль повернулась к сидевшей рядом старушке в пуховике.

— Извращенец, — выдала та, злобно глядя на Дэнни.

— Думаю, вы правы, — согласилась Кристаль.

— Я панда, ясно? Это костюм панды. Панды! Понятно? Супер.

Кристаль расхохоталась так, что жвачка вылетела у нее изо рта и маленьким серым завитком повисла на костюме Дэнни.

— Панда! — выпалила девушка. — Умора, блин!

— Я серьезно! — Дэнни разглядывал резиновое месиво, накрепко прилипшее к его меху.

— Не двигайся. — Кристаль навела на Дэнни телефон, пытаясь держать его ровно, несмотря на приступы смеха. Она сделала фото, посмотрела на результат и снова расхохоталась.

— Не вижу здесь ничего смешного.

— Тихо! — шикнула девица, бормоча что-то себе под нос, пока пальцы летали по экрану. — «Только гляньте на этого жалкого придурка лол неудивительно, что панды вымирают лол кто будет спать с таким лол хештег лох хештег извращенец».

Автобус начал тормозить, и Кристаль встала.

— Дайте хотя бы салфетку, — попросил Дэнни.


— Держи. — Она бросила ему пачку бумажных платочков, которые достала из сумки. — До скорого, мармеладный мишка. Понял? Мармеладный мишка!

— Оборжаться, — пробормотал Дэнни, пытаясь очистить мех салфеткой. Кристаль вышла на остановке, а старушка продолжила сверлить его злобным взглядом. — И я не извращенец.





* * *


Ивана открыла дверь и, завопив, тут же ее захлопнула.

Дэнни в полной растерянности стоял на лестничной клетке. Сообразив, что он все еще в маске панды, он потянулся ее снять, но в этот момент дверь распахнулась, и из квартиры вывалился Иван. Дэнни и пикнуть не успел, как здоровяк схватил его за горло и прижал к стене, а Ивана принялась колотить его метлой.

— Стойте! — прохрипел Дэнни, пытаясь разжать пальцы Ивана. — Это я… Дэнни…

— Дэнни? — Иван чуть ослабил тиски на шее гостя.

— Дэнни? — Ивана тут же бросила метлу. — Почему ты оделся крысой?

— Да, почему? Ивана ненавидеть крыс!

— Это не крыса. — Дэнни снял маску и осторожно помассировал кадык. — Это панда.

— Я чуть тебе глаз не подбить, как панде. — Иван потряс кулаком у него перед носом. — Заходи, пока соседи не увидели. — Иван пропустил Дэнни в квартиру, которая была категорически мала для человека его габаритов. Хотя рядом с таким великаном все казалось категорически маленьким, даже вещи вроде автоматов с едой, холодильников и некоторых автомобилей.

Дэнни устроился среди вышитых вручную подушек, разбросанных по всему дивану. Иван опустился в старое кресло, обложенное кружевными салфеточками, и уставился на Дэнни так, словно хотел сообщить ему ужасную новость, но не мог подобрать слова.

— Что ж, — начал он, указывая на костюм панды. — Именно это англичане называют «нервным срывом».

— Нет, англичане называют это не «нервным срывом», а «антрепренерством».

— Это не французское слово?

— Хорошо, французы называют это «антрепренерством».

— Значит, «антрепренерство» — это нервный срыв по-французски?

— Нет.

— Я запутался.

— Слушай, нет у меня нервного срыва, ясно? — Дэнни рассеянно соскребал остатки засохшей жвачки с живота. — Теперь это моя работа.

— Люди платят за то, что ты одеваться как идиот?

— Этот идиот спас тебе жизнь! — прокричала Ивана с кухни.

— Он не спасал мне жизнь! — взвился Иван, после чего разразился длинной тирадой на украинском. — Ты не спасал мне жизнь, — повторил он, повернувшись к Дэнни.

— Я такого и не говорил.

— Хорошо. Потому что ты не спасал.

— Как скажешь. — Дэнни изо всех сил пытался сохранять серьезный вид.

— Значит, тебе платят за то, чтобы ты одеваться пандой? — последнее слово Иван выделил, чтобы жена слышала.

— Пока нет, — покачал головой Дэнни. — Но будут. Понимаешь, пару дней назад я был в парке «Веранда». Ну знаешь, где всякие артисты выступают? Музыканты, фокусники, танцоры и все прочие? В общем, я видел, как они там зарабатывают, — старик, да они деньги лопатой гребут, даже самые бездарные. Вот я и подумал: блин, я тоже так могу! Сегодня был мой первый день.

— И как прошло?

— Ну смотри. — Дэнни принялся загибать пальцы. — Меня обокрали дети, одежду стащили, на просторах интернета есть видео, где я называю маленькую девочку Антихристом, женщина в автобусе плюнула в меня жвачкой, гигантский украинец чуть меня не придушил, а потом меня поколотили метлой. Короче, день как день.

— Извини.

— Извини, Дэнни! — прокричала Ивана с кухни.

— Я все прощу, если вы одолжите мне какую-нибудь одежду. Нельзя, чтобы Уилл меня таким увидел.

— Он не знать, что ты теперь панда? — удивился Иван.

Дэнни покачал головой.