Что, если мы утонем

У меня все внутри сжалось, когда папа заинтересованно кивнул, мама тем временем сникла. Они оба знали, насколько важен для студентов мединститута этот семинар. Остин частенько о нем рассказывал.

Я продолжала говорить, но мыслями была не совсем здесь. Рассказать им про Сэма? О том, кто он? Возможно, я узнала бы от них какие-то подробности?

Мама внезапно встала, и я резко замолчала.

– У меня… совершенно вылетело из головы, – пробормотала я без всякой связи. Пока мама сидела перед экраном, я видела, что она трет глаза.

Это как если бы на вас вылили ушат ледяной воды. Я сидела совершенно ошеломленная, папа в это время оглянулся. Затем снова повернулся к камере.

– Прости, – произнесла я неловко. – Я… я не хотела…

– Нет, милая, все в порядке. Ей тяжело слушать про твою учебу. У нее Остин перед глазами. И у всех у нас, – он помолчал, затем улыбка тронула его губы. – Но это ничего не меняет, не отменяет нашей радости, когда ты рассказываешь о своей новой жизни. Я так горжусь тобой, Лори.

Я оцепенела. Горжусь… Интересно, он бы и дальше гордился, узнай о нас с Сэмом? Можно было только гадать, но я сильно сомневалась.





Глава 16




Я хорошо помню, как Остину подарили стетоскоп. Был его двадцать первый день рождения, неделей раньше его зачислили на медицинский факультет университета Торонто. В тот день мы праздновали оба события, и мой старший брат был самым счастливым человеком во всем этом уродском мире.

Стетоскоп – дорогой черный стетоскоп Littmann – Остин получил в качестве подарка от родителей, тогда я впервые увидела в его глазах слезы. Я помню это почти так же отчетливо, как и тот момент, когда стало ясно, что он им никогда не воспользуется.

В сумке, которую я несла, лежал футляр со стетоскопом Остина и оттягивал мне плечо. Уже в автобусе у меня возникло желание выйти. Не знаю, чего я боялась. Первого занятия по клиническому обследованию? Или встретить Сэма, который будет его вести?

Небо было яркое, безоблачное, цвета индиго, когда я спустя какое-то время бежала по кампусу под сенью пестрых платанов. Занятие должно было проходить в аудитории для семинаров в университетской клинике, и я надеялась встретить Киану перед входом, чтобы идти туда вместе. Мы не виделись с понедельника, когда у нас было очередное занятие по патантомии и Киана рассказала мне об их разговоре с Тедди.

Однако когда я подошла к белому зданию клиники, Киану я там не обнаружила. Я пришла довольно рано, страх опоздать всегда превышал во мне потребность потрепаться с Хоуп на кухне. Я вытащила телефон и открыла сообщение от Кианы. Она писала, что лежит с мигренью, и просила меня извиниться перед Сэмом. Пока я набирала ответ и пожелания выздоровления, мои пальцы постепенно теряли чувствительность. Идея идти на занятие без Кианы не радовала.

Я успела познакомиться с сокурсниками, но не близко. Все общались своими небольшими компаниями, так же как я почти исключительно общалась с Кианой. Я проклинала себя, что не завязала более тесных контактов. Так мне и надо.

Но хуже всего было то, что мне придется вступить в диалог с Сэмом. Придется объяснять ему причину отсутствия Кианы. Или еще что-нибудь.

Я заготавливала нужные формулировки, пока входила в фойе клиники и поднималась по пустынной лестнице. К моему удивлению, аудиторию я отыскала с первой попытки.

Пока я присматривала себе место, Сэм стоял с Камиллой и Августом. Он был увлечен разговором и не заметил меня. В понедельник в анатомичке я умело избежала беседы с ним. Хотя мы оба понимали, что, после того что произошло в его машине, нам надо поговорить. Я не могла посмотреть ему в глаза.

К счастью, мое второе занятие в секционном зале обошлось без эксцессов. Все было, как Сэм и говорил: пока трудновато, но уже сносно. Возможно, просто потому что я знала чего ждать и еще потому что мы с Хоуп и Эмметом перед этим основательно пообедали.

Постепенно подтянулись последние студенты, и Сэм начал со списка присутствующих. Он уже знал нас и отмечал, не называя имен. В аудитории гомонили, и в этом я увидела для себя возможность переговорить с ним коротко и безболезненно. Я встала и направилась к его столу.

Он поднял голову и посмотрел в мою сторону, и тут мне бы лучше остановиться. Но я нацепила невинную улыбку.

– Салют, – произнесла я, и это выглядело бесконечно глупо. После наших поцелуев я не придумала ничего оригинальнее этого несчастного «салюта». Я постаралась не смотреть ему в глаза, вместо этого сосредоточилась на воротнике медицинского халата. Однако это не помогло. Он выглядел офигенно. Судя по голубой униформе под халатом, он пришел прямо из стационара.

– Киана отсутствует по уважительной причине. Она неважно себя чувствует.

– Я знаю, – у меня от одного его голоса ноги стали ватными. – Тедди мне сейчас звонила.

– Да? – я остолбенела. Круто, супер… В этот момент я хотела бы просто раствориться в воздухе. – Ну, тогда не важно.

Я круто развернулась и, прежде чем успела сделать шаг в сторону своего места, услышала позади себя бормотание:

– Так же не важно, как в прошлую среду?

Черт. Я залилась румянцем. Слава богу, он этого не увидел, и я пошла на место, взяв себя в руки, насколько это было возможно. Он был прав, абсолютно прав во всем, что говорил и что делал. Я вела себя по-детски, но по-другому не умела. Я хотела его ненавидеть, но рядом с ним у меня каждый раз подгибались ноги.

Пока я садилась, Сэм отложил список и уселся за стол перед аудиторией. Он покачал головой из стороны в сторону. Кто знает, сколько он сегодня уже на ногах.

Я знала, что студентов-третьекурсников начинают привлекать к работе в университетской клинике. Откуда у него были силы, чтобы еще и преподавать, оставалось для меня загадкой. Ведь сама я уже после первой недели учебы и довольно расслабленных выходных чувствовала себя выпотрошенной и перегруженной.

– Рад вас видеть, – начал Сэм, когда все затихли. – Надеюсь, первая неделя прошла хорошо и вы рады наконец заняться практическими вещами.

Он сунул руку в карман халата и извлек оттуда стетоскоп, рефлекторный молоток и фонарик для проверки зрачкового рефлекса. Я полезла было в сумку за стетоскопом, но остановилась, когда Сэм попросил нас разделиться на группы по двое, чтобы проводить осмотр на партнере.

Только не это. Надеюсь, это просто неудачная шутка. Но пока я пересчитывала своих сокурсников, которые уже подыскивали себе пару, поняла, что не шутка. Обычно нас четное число. Кроме Кианы, сегодня все были на месте.

Мне не хотелось смотреть в его сторону. Может, присоединиться к какой-нибудь паре? Но они все были настолько увлечены беседой друг с другом, что я не решилась подойти к кому-либо без приглашения. Дальше тянуть я не могла. Когда я посмотрела на него, сердце подпрыгнуло. Чтобы вслед за этим упасть в бездну.


Он смотрел на меня. Не требовательно, не веселясь. Это был ясный, открытый взгляд.

Он должен прекратить это. Нельзя так смотреть на меня.

Сэм спроецировал на стену несколько картинок и объяснил с их помощью, каким образом должен происходить наш взаимный осмотр. Мои одногруппники приступили к работе, а я сидела как неприкаянная. Пока он не подошел.

Ну что ж. Я расправила плечи. Идиоткой я выглядеть не собиралась – как раз наоборот. У меня сейчас впервые была возможность продемонстрировать, что к делу я отношусь серьезно, а личное отделяю от профессионального.

Но в следующее мгновение уверенности поубавилось. Я поднялась. И вдруг перестала понимать, что и как говорить.

– Сейчас я твой пациент. – Он уселся передо мной на стол. – Делай, что считаешь нужным.

Что я считала нужным? Я сглотнула. Исчезнуть – больше ничего. Вместо этого я взяла свой стетоскоп. Я намеревалась выслушать сердечные тоны. Это было не так уж трудно. На пятничной лекции мы подробно проработали ход осмотра. Дрожащими руками я надела стетоскоп и вставила в уши оливы.

– Наоборот, – сказал он, и я застыла, не донеся руку.

– Что?

– Стетоскоп. Так ты ничего не услышишь. Его надо вставить не той стороной, которая на первый взгляд кажется правильной.

Сердце колотилось. Он прав. Блин, что это сейчас было?

– Да, действительно. Спасибо. – Чувствуя скованность, я перевернула стетоскоп и попробовала еще раз. Я стояла с головкой стетоскопа в руках и не знала, что делать. Все, что мы выучили в пятницу, улетучилось. Точки наилучшего выслушивания сердечных тонов и клапанов. Как будто меня и не было на том занятии.

Сэм сидел молча, не глядя на меня, руки на бедрах. Или он решил дать мне время собраться, или намеренно подталкивал меня к действию. Неуверенность словно парализовала меня. Мой взгляд застыл на нагрудном кармане его халата, где изящными буквами было вышито Сэмюэл М. Эверет – студент медицинского факультета. Когда он заговорил, я слегка вздрогнула.

– Прежде всего, я бы попросил моего пациента раздеться до пояса, – произнес он.

– Окей. – Я сглотнула и заставила себя посмотреть на него. – Не мог бы ты?..

– С огромным удовольствием, – сказал он и медленно, провоцируя, высвободил руки из рукавов халата. Короткие рукава униформы позволяли разглядеть его рельефные плечи. Он весь был жилистый, тренированный. Тут же всплыли воспоминания о выходных две недели назад. Сэм на кайте. Его стройная, атлетическая фигура. Как ловко, невзирая на сильный ветер, он управлялся с парусом.

Я подняла на него глаза, и совершенно зря. Его взгляд был устремлен прямо на меня. Сегодня он был светло-серым, матовым. Только сейчас, когда мы едва ли находились друг от друга на расстоянии вытянутой руки, я увидела, какой он уставший.

Во рту у меня пересохло. Я стояла настолько близко, что чувствовала его запах и, как мне казалось, – тепло его тела. Мне вдруг представилось невозможным приложить сейчас дурацкий стетоскоп к груди Сэма. Когда я все-таки сделала это, выбрав место рядом с V-образным вырезом его униформы, то не услышала ничего, кроме шуршания ткани. Боковым зрением я увидела, что парни в аудитории уже поснимали свои футболки. Какое счастье, что Сэм не последовал их примеру. Это был бы конец.

Сердце затрепетало, когда он взял меня за руку. Не сводя с меня глаз, он стал водить моей рукой за вырезом униформы. Он на ощупь остановил стетоскоп где-то с правой стороны грудины и надавил мне на пальцы.

– Вот теперь ты, возможно, что-нибудь услышишь, – сказал он, но его голос потонул в мощном шуме, вдруг запульсировавшем у меня в ушах. Это билось его сердце. Билось мощно и равномерно. Непрерывные толчки, звуки которых заставили меня замереть. Я ни разу в жизни не слышала биение человеческого сердца таким образом. В эти секунды мне стала понятна вся его неописуемая сила. Было слышно, как сердце сокращается, а клапаны с шумом закрываются. И как быстро все это происходит.

Когда я подняла голову и посмотрела на Сэма, то увидела, что его взгляд изменился. Он сидел притихший, пальцами обхватив края стола.

– Ты слышишь? – спросил он тихо, его голос вдруг зазвучал хрипло. Я кивнула. – По правилам ты одновременно должна нащупать пульс. – Он откашлялся. – На запястье.

Я безмолвно кивнула и сделала, как он сказал. Одной рукой я взяла его руку, пальцы второй водили по его груди под униформой. Сэм тихонько втянул воздух.

Мне пришлось придвинуться к нему почти вплотную, и я внутренне ахнула, почувствовав твердое.

Боги…

Он вцепился пальцами в край стола, я ощутила, как он сдерживает охватившую его дрожь, которая, словно беглый пожар, перекинулась и на меня. И вместо того, чтобы сделать шаг назад, я чуточку придвинулась. Бедром я касалась его промежности, сердце готово было выпрыгнуть. Пульс набирал обороты. Я тихонько вздохнула, когда он прижался ко мне. На нем были достаточно свободные брюки, позволяющие скрыть эрекцию, но сквозь тонкую ткань я чувствовала все.

У меня закружилась голова, когда я посмотрела на него. Его губы были вытянуты, веки трепетали. Я снова погладила его под рубашкой. Провела пальцами над левой ключицей и поднялась к шее. Он дрожал всем телом, мне стало жарко внизу живота. Господи боже, что мы делаем?

Очевидно, что Сэм задавал себе тот же вопрос. Он немного отстранился и откашлялся. Кроме пульсирующей на шее вены, ничто не выдавало его возбуждения. Я вцепилась пальцами в стетоскоп и постаралась дышать спокойно.

– Окей. – Но его хриплый голос говорил об обратном. Присутствующие на занятии посмотрели в нашу сторону, и меня еще сильнее бросило в жар. – Вы получили первое впечатление? Тогда я предложил бы дальше заняться теорией.

Со стороны Сэм выглядел спокойным и расслабленным, как и всегда, но от меня не укрылась легкая вибрация в его голосе. Он встал из-за стола, взял халат и в этот момент слегка потерял равновесие. С почти неприличным удовольствием я отметила, насколько мои прикосновения выбили его из колеи.

Но и я не могла отрицать сладкого томления, не отпускавшего меня, пока Сэм не отстранился.

Он начал свою хорошо выученную лекцию об анатомии сердца и особенностях осмотра, украдкой поглядывая в мою сторону. И каждый раз у меня мурашки бежали по коже.

Пульс ускорялся уже от мысли о произошедшем. Наш поцелуй в машине Сэма тоже был страстным, но то, что было сейчас, не шло ни в какое сравнение. Я перестала понимать себя. То я хотела держаться от Сэма подальше, то желание вновь почувствовать вкус его губ не давало мне дышать.

Даже самый нудный учебный материал не помогал приглушить возбуждение. По крайней мере, когда он преподносился Сэмом.

Следующие полчаса тянулись мучительно медленно, а под занавес нам было дано задание прослушать друг друга еще раз. В этот раз, к счастью, обошлось, потому что Сэм преувеличенно тщательно занялся техникой – выключал проектор, убирал ноутбук. Я сделала вид, что мне нужно срочно дополнить мои скудные записи, пока остальные осматривали и прослушивали друг друга.

В какой-то момент я отвлеклась от айпада. Чтобы прямо посмотреть в океанические глаза Сэма. Теперь они лучились. Как по команде, мое сердце снова бешено забилось.

Я водила взглядом по его лицу от носа до губ, по его рельефным плечам до кистей рук. Я хотела, чтобы он взял меня этими руками, притянул к себе так же недвусмысленно, как сделал это в машине. И если я ничего не путала, Сэм хотел того же.