Чистильщики

Не удержался:

— Вообще-то это он меня сдал страже. И я ему буду помогать? Вот с какой стати, не скажешь?

— Он меня защищал! Он боялся за меня! А папа хороший, он людей лечит! И даже бесплатно лечит! Он добрый и не жадный!

Мда. Правда, нехорошо вышло. Но лучше бы ты все-таки меня не сдавал. Хотя на то я и рассчитывал… Не было у меня другого пути, уж прости…

— Я посмотрю, что можно сделать. Я подумаю!

— Обязательно подумай! А я все для тебя сделаю! Совсем — все! Все, что скажешь! Только спаси его! Спаси!

Девушка вдруг начала раздеваться. Мгновенно выскользнула из рубахи, одним движением сдернула юбку, оставшись только в легких кружевных трусиках, а потом лишилась и их. И застыла, кусая губы, красная, как вареный рак.

Нет, все-таки красивая девчонка! Очень красивая! Не такая красивая как Варя, но…

Впрочем — а почему это «не такая»? Такая! Только красота у нее совсем другая. Варя — блондинка, кожа белая, гладкая, как у мраморной статуи. Иногда — загорелой мраморной статуи. У этой — кожа смуглая, и тоже ни намека на целлюлит! Персик, а не девочка! ПЭРСИК, как говорят смуглые граждане. Красивый персик. Вкусный персик… насколько я помню. Маленький персик…

— Оденься… — предложил я, оглянувшись на дверь. За которой, как я помнил, стояли два гвардейца, и в которую в любой, и в самый интересный момент тоже — мог войти кто угодно. Но не в этом было дело. Я же не скот последний, чтобы воспользоваться моментом и требовать за спасение отца тело дочери. Гадко, однако.

Девушка схватила юбку, судорожно прижала к себе, прикрывая грудь и лобок, но потом похоже что поняла глупость ситуации (я ее видел голой во всех видах и позах!), спокойно надела ее, не озабочиваясь натягиванием трусиков. Затем накинула на плечи рубаху, будто нарочно (или нарочно?) потягиваясь так, чтобы крепкие небольшие груди подпрыгнули вверх, притягивая взгляд сморщившимися от сквозняка (отдушины!) коричневыми сосками. Да, с пигментацией здесь все было в порядке. И в норме.

Оделась, подошла ко мне почти в упор, и касаясь меня грудью (я сквозь тонкую ткань явственно ощутил твердость сосков), тихо спросила:

— Я тебе неприятна? Тебе со мной не понравилось? Скажи, что мне сделать, чтобы тебе было хорошо? И чтобы ты спас моего отца… и чтобы забрал с собой, в другой мир!

Ну вот что сказать? Что этой дурочке сказать? Если только правду?

— Сядь. Сядь сюда — на кровать! Да не надо раздеваться, демоны тебя задери! О черт! И не надо штаны с меня стаскивать, отпусти! И вообще — ты с ним понежнее… на будущее. Это тебе не дверная ручка! Но да ладно, слушай меня. Ты вообще хотя бы спросила — а может я женат?

— Женат? Ну и что! Я буду второй женой! У нас можно сколько угодно жен брать — лишь бы прокормил! Я с твоей женой договорюсь по каким дням будем с тобой спать! Я уверена, она поймет!

Я даже закашлялся, представив — что именно Варя поймет. И как она отреагирует на то, что я появлюсь в нашем доме с молоденькой шестнадцатилетней девицей и объявлю, что теперь она будет жить вместе с нами. В качестве второй жены. И что та собирается договориться с Варей о том, в какие дни недели будет эксплуатировать мою тушку. Меня аж мороз продрал! Интересно, кого Варя убьет? Меня или эту дурочку?

— Тебя как звать? Как твое имя, невеста?

— Арина! — радостно сообщила девушка, и я вдруг подумал: «Русское имя! Прямо-таки намек какой-то!»

— Меня зовут Дегером. Здесь зовут. А настоящее моя имя — Анатолий Карпов. Или просто Толя. Это имя мне дала мама. Так вот, Арина… моя жена очень серьезная женщина. И если я приду домой с девушкой и скажу, что она будет моей… хмм… младшей женой — нам с тобой достанется. Она тебе волосы повыдергает. А мне может и башку разбить! Тебе это надо?

— За что?! — глаза Арины округлились. — Я же буду ей подчиняться! Все буду делать, что скажет! Если что — и с ней могу спать! Я умею! И вообще — от тебя-то не убудет! Не сотрешься ведь! Что такого-то? Это же не измена! Это брак! Ей самой будет легче — мы вдвоем будем о тебе заботиться! Тебя ублажать! Тебе будет хорошо! И ей будет хорошо! Надо только объяснить ей это как следует, и она поймет! Вы, мужчины, не умеете договариваться с женщинами. Главное, чтобы ты захотел меня!

Я промолчал. А что тут сказать? Ну как можно не хотеть красивую шестнадцатилетнюю девчонку, которая хочет тебя? Вот только есть разница — хотеть девушку, и хотеть, чтобы она стала твоей женой. Жена — это совсем другое, чем партнерша по постели. Чем любовница — пусть даже и самая хорошая, самая красивая в мире! Жена — это та, на которую ты можешь положиться во всех смыслах, какие могут существовать. Возможно — единственный (кроме матери и отца) человек, который не ударит тебе в спину.

И дети. Хочу ли я детей вот от этой девчонки?

Даже смешно. Я ее и знать-то не знаю! Провел с ней один сеанс секса, и то — думал, что она профессионалка! И какая у нас с ней может быть любовь-морковь? Чушь это все. Полная чушь!

Чушь-то чушь, но что делать? Как быть?

— В общем, так, Арина… — начал я задумчиво, сам не замечая того, как поглаживаю упругое бедро девушки, сидящей рядом.

— Можно просто Ара! — радостно объявила Арина, хлопнув меня по плечу.

Я аж поперхнулся — Ара! Этого мне еще не хватало…

— Ариша. Я тебе буду звать Ариша — у нас это ласкательное имя для Арины. Или Ари. Ара — так не надо. Ну так вот, Ариша… я попробую сделать так, чтобы твоего отца отпустили. Я переправлю вас обоих на ту сторону, в мой мир. А там уже вы живите, как хотите. Ты ведь понимаешь, что здесь жизни вам теперь не будет?

— Понимаю, — Арина мелко-мелко закивала. — Но ты ведь меня не бросишь, так же?

— Эээ… не брошу! — пообещал я, закладывая совсем другое значение этой фразы. Не любовное. Я имел в виду, что не брошу ее и помогу продержаться в нашем мире до тех пор, пока она не сможет жить сама. Самостоятельно. Впрочем, как мне кажется — ей это будет несложно. Красивая девушка, практически модельной внешности — маленькая только, эдакая Дюймовочка, а так — все при ней. И лучше, гораздо лучше, чем у многих — это все!

Кстати, а все-таки неплохо было бы, если бы она устроилась у нас… если бы Варя не приревновала. Нет, я не собираюсь брать себе вторую жену! Просто пожила бы у нас, Варя бы за ней присмотрела, а там… может Арина и своим мужем бы обзавелась, почему нет? И папашке ее дело бы нашли, пристроили куда-нибудь. Интересно, он там магичить сможет? Каким-нибудь экстрасенсом его сделать, рекламу дать в газетенке объявлений — люди толпой попрут. Сейчас это любят! Народных целителей.

Хмм… кстати — а ведь я и сам смогу таким образом зарабатывать. Я ведь умею! И я теперь маг! Вот только опять же — работают ли заклинания на Земле?

Хотя… я ведь как-то переместился! Заклинание сработало! Значит, и другие должны срабатывать. А что, мне нравится лечить людей. Это гораздо лучше, чем бегать по городу и ловить злодеев — как я хотел раньше. Лучше милицейской службы, это сто процентов.

Арина, само собой, поняла все по-своему, буквально прыгнула на меня и чмокнула в губы. А потом снова начала сбрасывать с себя одежду — еле ее остановил. Сейчас должны прийти бывшие телохранители, обучаться продолжат — язык учить, обычаи — так что не до постельных утех. Пока не до постельных.

И они пришли — буквально через пять минут после того, как девушка поправила на себе одежду и присела за стол, где было наставлено всего помногу — много мяса, много лепешек, много кувшинов с питьем и много пирогов — сладких, и с мясом.

Мы дожевывали — я третий кусок пирога, Арина половинку первого, когда дверь раскрылась и в нее вошел Антонис — как всегда нахмуренный, с такой рожей, будто вчера наелся гвоздей, а сегодня они застряли у него в заду. Нет, ну так-то я понимаю — человек потерял все, всю свою жизнь, расстраивается — типа я должен его пожалеть и понять. Только не хочу жалеть и понимать! Какого хрена надо было рубить и меня, и самое главное — Юсаса?! Я стоял не сопротивляясь — схватили бы, связали, и все такое прочее! А уж за что Юсас перенес страдания — вообще непонятно! Мордовали мальчишку не по делу, и я вам еще это припомню!

Вот было бы забавно научить их здороваться с милиционерами так: «Привет вам, менты поганые! Я вас всех на … вертел!» Вот постовые были бы приятно удивлены!


Нет, это так… мысли! Конечно же, я такого не сделаю. Ментов жалко. Они-то не ожидают эдакой напасти в лице пяти здоровенных отморозков, для которых убить — все равно что большим пальцем сморкнуться! Ментам жить надо. А эти ни перед чем не остановятся, убьют. Конечно, потом им тоже кранты, но невинным людям не стоит страдать.

Итак, буду делать, как задумал. Честно буду их готовить. Но прежде…

— Антонис!

— Есть! — Антонис отсалютовал, хлопнув кулаком по груди. Школа, однако! Научили!

— Вот что, Антонис… сообщи своему начальству, что мне нужен ее отец, — я указал пальцем на Арину, сидевшую у стола с округлившимися глазами. Уж чего она ждала от этой пятерки, не знаю, но ничего хорошего, это точно. Скорее всего она была не в курсе происходящего.

— И пока не доставят ее отца — я вас учить не буду. Вон отсюда! Все ушли! Кроме Арины. Как найдете ее отца и приведете сюда — возвращайтесь.

Да, на их каменные лица любо-дорого смотреть! Об эти лица зубило выщербится. Гранит, да и только!

И мы с Ариной продолжили есть. Она что-то спрашивала, я автоматически ей отвечал, но почти не слышал вопросов. Я думал о том, чем это кончится. И не только то, что произошло с магом. Его я все-таки надеюсь вытащить — сам виноват, сам и разрулю. Имею в виду вообще — все. Когда я вернусь в свой мир и заживу нормальной жизнь.

Кстати, а что значит — нормальной? Это значит — снова в свой домик, учить телохранителей, изучать боевые искусства? И так день за днем, год за годом? Я не скажу, что так можно свихнуться от скуки, но после происшедшего со мной в этом мире я точно буду чувствовать себя не в своей тарелке. Сам не понимаю — почему. Может потому, что жизнь моя на Земле стала слегка… хмм… пресной? Спокойной, без всяких проблем? А мне нравится бурление и движуха?

Может и так. Но скорее всего это просто любопытство, которое очень хочется удовлетворить. Я попал в иной мир! Мало того, что в иной, так еще и в мир, находящийся на уровне средневековья! Но и этого мало — здесь развивается магия! Процветает колдовство! Разве это не интересно? И улететь к себе, как следует не разведав этот мир — разве не глупо?

И тут же ответил себе — нет, не глупо. Одно дело, когда ты оказываешься в другом мире в роли исследователя, ученого. И другое — преследуемым властью одержимым бесами преступником. Как говорят в Одессе — это две большие разницы.

Никто не приходил с полчаса, мы за это время успели как следует наесться, Арина прилегла на кровать, а я пошел за занавеску туалета, сделать свои маленькие делишки. И как всегда бывает по теории подлости, гонцу моих «хозяев» приспичило прийти в этот самый момент. Что впрочем ничуть не уменьшило время моих делишек. Пришлось этому «крысе» ждать меня у дверей, переминаясь с ноги на ногу.

— Ваше требование принято, отец этой девицы будет освобожден в ближайшие часы, а может быть даже минуты. Его доставят сюда. В этом случае вы будете готовы сделать то, что обещали?

— Вот когда доставят — тогда и буду! — буркнул я, поднялся из-за стола и пошел к кровати, на которой возлежала сытая и довольная Арина. — И вот еще что, кровать мне поставьте пошире. Девушке где-то надо будет спать! А одной ей страшно (Арина хихикнула). И отцу ее найдите комнату. И кстати — он отправится в мой мир. Вместе с вашими людьми. И не спорьте! Это мое условие!

— Я и не спорю, — пожал плечами унылый «крыса». — Мое дело маленькое. Я передам ваши слова начальству, и пусть у них голова болит.

Антонис старался не смотреть на девицу, которая сидела напротив, рядом с одержимым. Она была ему противна. Так бывает противен плод, начиненный ядом. Он красив, он желанен… и он отвратителен! В нем заключено Зло!

Почему Зло? Откуда Зло в этой молоденькой девчонке, от вида, от красоты которой захватывает дух? Только полная Зла женщина может так смотреть на одержимого! На убийцу! Убийцу своего господина! Своего Светоча! И она прекрасно знает, что сделал этот негодяй! И все равно — обожает его так, что это даже неприлично! Кажется — дай ей волю, она тут же сдернет с него штаны и набросится, усядется верхом и будет скакать на нем, наплевав на мораль и условности! Не обращая внимания на то, что рядом сидят пятеро чужих мужчин! Шлюха! Мразь!

Но… красивая мразь. Очень красивая мразь! И желанная… Так бы хотелось прижать ее к груди, впиться губами в ее податливую, упругую плоть… услышать, как с ее пухлых губок срывается сладкий стон! И погрузиться в ее лоно, чувствуя, как она вздрагивает, насаживаясь на его естество, извиваясь, стелясь по его телу, как плющ по стволу крепкого дуба!

— … я что сейчас сказал, Антонис?! Ты меня слышал? Почему у тебя вид, как у пришибленного табуреткой осла? Тебе что, нужна плетка, чтобы ты лучше слышал? Чего ты вперился в сиськи Ари, как если бы никогда в жизни не видел сисек? Не видел? Ари, покажи ему! Ну!

Девушка хихикнула, и не мешкая ни секунды, бесстыдно подняла рубаху, показав Антонису и его соратникам крепкие грудки с острыми сосками. Специально повернулась вправо-влево, демонстрируя свое «хозяйство», и так же медленно опустила рубаху, порозовев то ли от стыда, то ли от удовольствия.

— Запомните, идиоты! Если вы в нашем мире допустите ошибку, то окажетесь в тюрьме! И насколько долго — это одному богу известно! Потому слушайте и не отвлекайтесь на всякие глупости! Не смотрите в потолок! Не думайте о вчерашней выпивке — чую, кто-то из вас вчера крепко нажрался! Так вот — я запрещаю вам нажираться до тех пор, пока вы не окажетесь в моем мире! Там делайте что хотите — хоть дерьмом себя обмазывайте и скачите! Но тут — вы будете делать то, что надо! Сидите и не теребите ваше хозяйство, глядя на сиськи моей подруги! Которая, кстати, здесь именно потому, что отправится в мой мир вместе с вами!

Антонис едва не вздрогнул — с ними? Никто по этому поводу ничего не говорил! Как это — с ними?! Зачем?!

— А теперь, если вы уже насладились видом женских сисек — продолжим. Итак, в нашем мире запрещается убивать без решения суда. И даже бить людей — без решения суда. Если только вы не защищаете свою жизнь. И даже в этом случае — нужно соразмерять приложенные усилия. Например — если на вас напали с голыми кулаками и с намерением убить, вы не можете истыкать человека ножом при своей самозащите. Вас посадят в тюрьму.

— Да как же так?! — не выдержал самый молодой, Альгис. — Ну вот, к примеру, бежит на меня мужлан, каждый кулак которого с мою голову, и я понимаю — что он меня сейчас просто пришибет! И что мне делать?! Звать стражу?!

— Звать милицию, — одержимый криво усмехнулся. — Стража у нас называется «милиция». Повтори, Альгис.

— Стража — ме-ли-це-я!

— Миии….лиии… циии… я!

— Ми-ли-ци-я!

— Вот так лучше, да! — одержимый одобряюще кивнул головой, и в синих глазах его плеснулась усмешка. — Верно сказал. Тут или бежать, или звать милицию. Так гласит закон. Если ты ударишь его ножом, этого негодяя, и тебя поймают — ты понесешь наказание. Если тебя поймают, конечно.

— Вот! — Альгис хихикнул. — Если поймают!

— Ты будешь удивлен, Альгис, сколькими способами можно найти преступника, — одержимый усмехнулся, теперь без ехидства, вполне доброжелательно. — В нашем мире я закончил специальную… хмм… как бы это точнее выразить… академию, которая готовит людей для того, чтобы стать законниками. То есть — стряпчими и стражниками. И я собирался пойти служить в стражу. Моя мать долгие годы служила в страже — расследовала преступления. Мой учитель много лет служил бойцом службы тайных операций, был лучшим из лучших, готовил лазутчиков и убийц. И я тренировал телохранителей — за деньги. У меня была… в принципе — и есть! — своя тренировочная школа. И она считалась лучшей из таких школ. И я еще не всех туда брал, хотя обучение стоит немалых денег. Я ненавижу разбойников, грабителей, вымогателей! У меня был такой период в моей жизни, когда я ходил по улицам города и… находил грабителей, которые на меня нападали. Одержимых демонами!

— И что же ты с ними делал… Учитель? — в голосе Альгиса явственно послышалось почтение, но Антонис этому не удивился. Беловолосый-то оказывается совсем не прост! Это надо же — он тренировал телохранителей! За большие деньги! Его учитель был лучшим из лучших! У него своя школа единоборств! Немудрено, что он раскидал их как щенят! Ведь пойдут тренироваться и отдадут большие деньги за тренировку — только к лучшему из лучших! Да, проиграть ТАКОМУ — это не стыдно. Возможно… даже почетно.

— Бил! — коротко ответил Учитель, и Антонис увидел, как потемнели, сделались как вечернее небо его глаза. И это было жутко.

— Но к делу… — бесцветным, нейтральным голосом бросил одержимый. — У нас не так много времени. Итак, вы должны максимально избегать конфликтов и соразмерять свои силы, когда отвечаете на агрессию. В противном случае это будет расценено, как превышение пределов самообороны, и вы понесете наказание. Вы не должны ничего воровать, никого грабить, никого бить — если только от этого не будет зависеть ваша жизнь. Вы должны вести себя так же, как местные жители, чтобы не выделяться из толпы. Чуть позже я нарисую, как выглядит наша одежда, и какую одежду нужно сшить, чтобы вы не выглядели как комедианты в глупом спектакле. Та одежда, что вы носите здесь, абсолютно не подходит к реальности моего мира. Такую одежду носили у нас лет пятьсот-семьсот назад. С тех пор многое что изменилось. Наш мир ушел далеко вперед, и то, что кажется нормальным в вашем мире — у нас вызывает смех и удивление. И наоборот — кое-что из наших привычек вызовет ваш смех и неприятие с вашей стороны.

— А что именно? Расскажи — что именно из вашего покажется нам забавным и смешным?! — вмешалась девушка, сидевшая тихо, как мышка, так что все о ней и позабыли, о ней, и об ее великолепной груди.

— Что именно? — одержимый вдруг широко и задорно улыбнулся, и сразу же, помолодев, сделался похож на шаловливого мальчишку, такого, как Альгис. Или даже моложе.

— Что именно… — повторил он задумчиво, и глядя в пространство, выдал. — Представь себе берег моря. И на нем — голые люди. Мужчины, женщины… в одних трусах! (все в комнате выдохнули, а девушка издала тонкий писк) Они лежат на песке, загорают, купаются… А есть пляжи — это называется «пляж» — запомните это слово — так вот есть пляжи, на которых они загорают совсем голые. Вообще! До нитки!