Чистая река

Если ты постоянно думаешь о девушке, постоянно вспоминая о том, как пряди ее волос касались твоей щеки, если не можешь выбросить из головы воспоминания о ее нежной коже – что это, если не влюбленность? Если каждый раз, поговорив с ней по телефону, услышав ее заливистый смех, у тебя сразу становится теплее на душе – это что-то серьезное либо ты просто перевозбужденный подросток шестнадцати лет? Он знал, что накален до предела – от одной мысли о том, чтобы снова оказаться внутри нее, у него пар из ушей готов был пойти. Но дело было не только в этом. Он мог часами болтать с Лиз, слушать, как она беззаботно щебечет. Ему хотелось слушать звук ее голоса. Он практически впадал в транс, когда она рассказывала ему о таких скучных вещах, как, например, алгебра. Если бы у него была хоть капля храбрости, он спросил бы Джека: в чем разница между любовью и сексом? И когда они сливаются в единое целое?

Наконец Рики спросил:

– Как насчет новостей о беременности, Лиззи?

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно это я имею в виду. – Ответом ему была тишина. Она хотела, чтобы он спросил об этом еще раз. Каждый раз, когда ему приходилось это делать, он внутренне весь напрягался, буквально выталкивая из себя слова, столь чуждые любому парню. – У тебя были месячные? – спросил он, радуясь, что она не видит залившего его щеки румянца.

– Это все, что тебя по-настоящему волнует.

– Нет, не все, но меня действительно это очень волнует. Лиз, детка, я умру, если из-за меня у тебя возникнут неприятности. Я просто хочу избавиться от этого страха, вот и все. От страха за нас обоих.

– Еще нет, но все в порядке. Я же сказала тебе – они у меня очень непостоянные. И чувствую я себя нормально. По моим ощущениям, ничего не изменилось.

– Что ж, это уже неплохо, – выдохнул он.

– Рики, я скучаю по тебе. А ты по мне скучаешь?

– О-о-о, Лиз, – простонал он. – Я так по тебе скучаю, что меня это до чертиков пугает.

______



На следующей неделе Мэл сделала несколько телефонных звонков, а затем спросила Джека, может ли он оторваться от дел в баре на целый день, чтобы помочь ей с кое-какими делами. Она объяснила ему, что хочет смотаться в Эврику. И что ей не хочется делать это в одиночестве. Конечно же, Джек объявил, что может – он делал все, что бы она у него ни попросила. Он предложил свозить ее туда, но Мэл объяснила, что хотела бы взять свою машину, откинуть тент и ехать, наслаждаясь солнечной июньской погодой.

Когда они уже были в пути, она сказала:

– Я надеюсь, это было не слишком самонадеянно с моей стороны, Джек. Я записала себя на прием в салон красоты, а тебя – в клинику для обследования, которое ты тогда предложил.

– Я собирался для этого съездить на побережье, на авиабазу ВМФ, но такой вариант тоже ничего. Это я и подразумевал, когда предлагал пройти обследоваться. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

– На самом деле, я ничуть не волнуюсь. Это всего лишь мера предосторожности. А если что-нибудь произойдет, меня тоже можно проверить. Я бы не стала подвергать тебя риску, понимаешь. Но все последние семь лет был всего лишь… – Тут она замялась.

– Твой муж, – закончил он за нее. – Можешь свободно об этом говорить. Это была твоя жизнь. Это и есть твоя жизнь. Мы должны спокойно об этом общаться.

– Хорошо, – согласилась она, вновь собираясь с силами. – Кроме того, я согласовала с автодилером тест-драйв для одного автомобиля и хотела бы узнать о нем твое мнение. Этот автомобиль, как мне кажется, не боится распутицы.

– Неужели? – удивился он. – И какой же?

Мэла украдкой взглянула на Джека – он плотно втиснулся в переднее сиденье ее «БМВ», так высоко подняв колени, что она чуть не рассмеялась.

– «Хаммер», – призналась она.

На несколько мгновений он потерял дар речи. Наконец произнес:

– Я полагаю, ты в курсе, сколько они стоят.

– В курсе, – кивнула она.

– Хоуп платит тебе больше, чем я предполагал.

– Хоуп мне практически ничего не платит, но и проживание здесь почти ничего и не стоит. Особенно учитывая холодное пиво по вечерам, после завершения рабочего дня. Нет, это мои собственные сбережения.

Он присвистнул.

– У меня есть немного денег, – принялась объяснять она. – У меня были… были…

Он протянул руку и положил ей на бедро.

– Все в порядке, Мэл. Я не собирался допытываться.

– Вот именно! – воскликнула она. – Ты даже не спрашиваешь, что меня удивляет. Вот оно – у меня были кое-какие сбережения. Расчетные при увольнении. Страховка. Я невероятно удачно продала дом. А потом еще был иск об ответственности за смерть, ожидающий рассмотрения. Но это все уляжется. С деньгами приходят небольшие проблемы. А у меня, Джек, много денег. Больше, чем мне нужно. – Она взглянула на него. – Я была бы признательна, если бы этим все и ограничилось.

– Никто не в курсе, что ты вдова, – сказал он ей.

Она глубоко вздохнула.

– Что ж… у меня был долгий разговор с Джун Хадсон, врачом из Грейс-Вэлли. Я спросила ее, что потребуется, чтобы превратить мощное авто с полным приводом в импровизированную машину скорой помощи, и теперь у меня есть целый список покупок. Если все получится, у меня будет машина, которая сможет не только катать нас с Доком по долинам и взгорьям, но и доставлять пациентов в больницу, если потребуется. И мне не придется сидеть в кузове пикапа, держа над головой пакет для капельницы.

– Это большое дело для такого маленького городка, как Вирджин-Ривер, – тихо произнес Джек.


«Он ведь тоже много чего сделал для этого городка», – подумала Мэл. Он переоборудовал ветхое здание в гриль-бар, круглыми днями потчуя гостей стряпней по смешным ценам. Напитки у него тоже стоили всего ничего, и бар служил скорее местом встреч, чем коммерческим заведением для извлечения прибыли. Он, наверное, не особо нуждался в помощи Рики, но стал для него, по сути, кем-то вроде приемного отца. И Проповедник – несомненно, о нем он тоже заботился. С другой стороны, Джеку, вероятно, не требовалось много денег, чтобы сводить концы с концами – бо́льшую часть ремонта он сделал сам, получал военную пенсию и наверняка имел скромный, но вполне достаточный доход от своего заведения. И он явно наслаждался такой жизнью.

В основном, забота о Вирджин-Ривер со стороны Джека заключалась в том, что он обосновался в самом центре городской жизни, помогая всем, кто в чем-либо нуждался. Любой, кто работал для нужд города, например Док или Мэл, – а в последнее время еще и заместитель шерифа с патрульными, – обедали у него бесплатно. Он помогал с ремонтом, присматривал за детьми, разносил еду и никогда не уезжал за припасами, не позвонив предварительно сухоньким старушкам вроде Фрэнни и Мод, чтобы узнать, не нужно ли им купить что-нибудь. Точно так же он вел себя и с ней. Как будто его миссия заключалась в том, чтобы служить ей.

– Случайным образом, но для меня этот городок тоже кое-что сделал, – сказала она. – Я начинаю вновь ощущать в себе любовь к жизни. Во многом это благодаря тебе, Джек.

Не удержавшись, Джек произнес:

– Ты остаешься.

– На данный момент да, – кивнула она. – Еще один ребенок должен увидеть свет в конце лета. Я живу ради этих младенцев.

«На днях, – мысленно пообещал он себе, – я скажу ей. Признаюсь, что люблю ее больше, чем мог себе вообразить. Сильнее, чем любую другую женщину. Скажу ей, что моя жизнь по-настоящему началась в момент ее приезда в город. Но не сейчас». Он не хотел загонять ее в угол и заставлять чувствовать себя так, будто она либо должна сказать, что тоже любит его, либо спасаться бегством.

– Что ж, Мэл, так получилось, что мне довелось ездить на куче «Хаммеров».

Она удивленно взглянула на него, поскольку раньше даже не думала об этом.

– Ну, конечно же! – воскликнула она. – Я совсем об этом забыла!

– К тому же я довольно неплохой механик. Пришлось научиться по необходимости.

– Тогда отлично, – сказала она. – Ты поможешь даже больше, чем я предполагала.

Первыми в повестке дня стояли ее волосы и его анализы крови. Мэл весьма порадовал тот факт, что стрижка с хайлайтингом[45], обошедшиеся ей в семьдесят пять долларов, оказались более чем пристойными. Либо она уже просто опылилась в местных краях, отвыкнув от завышенных запросов Лос-Анджелеса.

После этого они отправились в салон подержанных автомобилей, где обнаружили один потрепанный, но до смешного дорогой «Хаммер». Это оказался конфискат, который проехал всего двадцать тысяч миль и находился в очень неплохом состоянии. Джек посмотрел двигатель и попросил сотрудников салона поставить машину на подъемник, чтобы он происпектировал ось, раму, амортизаторы, тормоза и остальные узлы, которые можно было проверить на глаз. Затем они выгнали его из салона: на дороге машина вела себя достойно, но цена оставалась запредельной. Шестьдесят тысяч, причем без дополнительных опций.

За исключением того, что Мэл владела чудесным маленьким кабриолетом «БМВ», который можно было обменять на наличные. Потребовалась всего пара часов, чтобы сбить цену до разумных пределов, и Джек с гордостью узнал о еще одной черте характера Мэл – она оказалась упрямым и опытным переговорщиком.

Затем они поехали в больницу, где оснастили салон «Хаммера» кое-каким медицинским оборудованием, от дефибриллятора до кислородного баллона. Ряд медикаментов нужно было сначала заказать и дождаться, когда их через пару недель доставят в Вирджин-Ривер. Затем они поехали обратно по шоссе и поднялись по горному перевалу, направляясь домой.

– Тебе не хочется, чтобы люди узнали, откуда взялся этот малыш, – обратился Джек к Мэл. – Тогда как ты объяснишь его появление?

– Я думаю рассказать, что мне довелось поработать плечом к плечу с кучей богатых и скучающих врачей в Лос-Анджелесе, поэтому я обзвонила их, чтобы собрать пожертвования для нашего городка.

– Ага… А что, если ты уедешь? – Он просто не мог заставить себя произнести слово «когда».

– Может быть, тогда я действительно обзвоню несколько богатых и скучающих врачей из числа моих знакомых и попрошу их сделать пожертвования, – улыбнулась она. – Но давай не будем ставить телегу впереди «Хаммера»[46].

Джек рассмеялся.

– Хорошо, не будем.

______



Мэл и Джек вернулись на «Хаммере» к бару, где устроили небольшое представление перед толпой посетителей, которые, не теряя времени, разнесли новость об этом по всему городу. Док Маллинз, делая вид, что его раздражает эта покупка, недовольно проворчал, что его старый пикап и так нормально со всем справлялся. Мэл возразила ему, объяснив, что уже на следующее утро он сможет проверить новый автомобиль в работе. Вскоре стало очевидно, что его досада была показной, и он даже один или два раза улыбнулся, бросая взгляд на «Хаммер». Рики болтал с Мэл больше обычного, а Проповедник встал на крыльце, скрестив руки на своей массивной груди, и ухмылялся, будто школьник.

Когда на следующее утро Мэл позвонила Джун Хадсон, чтобы рассказать о новом автомобиле, та предложила ей собраться у нее дома в следующее воскресенье, чтобы отпраздновать приобретение бургерами и хот-догами.

– Если я принесу с собой картофельный салат и пиво, можно мне взять с собой друга? – спросила Мэл. Мысленно она убеждала себя, что спросила об этом потому, что на грядущий небольшой пикник собирались одни семейные пары, за исключением отца Джун, старого дока Хадсона, и ей не хотелось чувствовать себя одинокой. Но истинная причина заключалась в том, что она обнаружила: в последнее время ей не очень нравилось оказываться вдали от Джека.

– Ага, – улыбнулся Джек, – ты все-таки решила вывести меня из шкафа?

– Всего лишь на день, – парировала она. – Потому что ты хорошо себя вел.

Джун жила в очаровательном загородном доме, о котором Мэл когда-то фантазировала, планируя побег из города: с широким крыльцом, сияющий свежей краской, обставленный уютной мебелью, он располагался прямо на вершине холма, с которого открывался чудесный вид на долину. Повсюду в доме были разбросаны подушечки для иголок и свертки с ватой – Джун оказалась мастером по вышиванию. Похоже, она вела идеальную жизнь деревенского врача – ее муж Джим помогал ей ухаживать за ребенком, вредный отец постоянно вмешивался во все их дела, а прекрасные друзья в лице Джона и Сьюзен Стоун оказывали им всяческую поддержку.

Сьюзен работала медсестрой, поэтому они с Мэл легко нашли общий язык. Кроме того, Сьюзен и Джон раньше работали в большом городе трансплантологами, поэтому она откровенно рассказывала о том, что ей потребовалось время, чтобы оценить более медленный темп жизни и отсутствие привычного комфорта в Грейс-Вэлли.

– Раньше я ходила в дневной спа-салон у себя на улице, чтобы сделать эпиляцию лица и привести в порядок брови, – призналась она. – А теперь закупиться продуктами – уже целое дело.

Сьюзен тоже находилась на последних сроках беременности. Она постоянно массировала себе поясницу, отчего ее внушительный живот еще больше выпячивался вперед.

Женщины расположились на веранде. Джун раскачивалась в садовых качелях и кормила ребенка, Сьюзен ерзала, пытаясь подыскать подходящую декоративную подушку, чтобы подложить ее под поясницу, в то время как мужчины столпились во дворе вокруг «Хаммера», каждый с пивом в руке, изредка заглядывая внутрь салона или под капот.

– Вы привезли с собой весьма привлекательных мужчин, – заметила Джун.

Мэл перевела на них взгляд. Джим и Джек были примерно одинакового роста и веса, и оба красовались в своей привычной одежде: джинсы, клетчатые или джинсовые рубашки и ботинки. Джон был чуть ниже ростом, хотя все равно достигал добрых шести футов, и одевался столь же небрежно, в брюки цвета хаки и футболку, но выглядел все равно чертовски привлекательно.

– Ты только посмотри на них, – ухмыльнулась Мэл. – Они словно сошли с обложки журнала «Мужественность». Матушка-природа прекрасно постаралась.

– Матушка-природа та еще сволочь, – проворчала Сьюзен, дергаясь от боли в спине. – Если бы у нее было хоть немного сострадания, мы бы вынашивали детей не больше шести недель. – Она вздрогнула. – Бьюсь об заклад, на самом деле матушка-природа – это папаша. Жуть.