Чистая река

– Это были…

– Эй, постой, – прервала она, рассмеявшись. – Ты не должен мне ничего объяснять.

Облокотившись на стойку, он наклонился к ней.

– У нас было определенное соглашение. Время от времени я к ней наведывался. На один вечер. Ничего серьезного. Никакой любви. Ни к чему не обязывающий секс, Мэл, между взрослыми людьми по обоюдному согласию. Когда я понял, что меня это больше не устраивает, мы расстались друзьями. Сейчас у меня никого нет.

– Это не очень хорошо, – заметила она.

– Но это не значит, что так теперь будет постоянно, – пожал плечами Джек. – Просто сейчас ситуация именно такова. Хочешь забрать домой кусок пирога?

– Ага, – кивнула она. – Конечно.

______



Мэл жила в Вирджин-Ривер уже четыре недели. Все это время к ним с Доком частенько наведывались их друзья и пациенты. У некоторых с собой было немного денег, чтобы оплатить медуслуги, кто-то мог похвастаться наличием страховки, однако большинство приносило дары со своих ферм, ранчо, фруктовых садов, виноградников или кухонь. Эти последние, зная, что одна булка хлеба или кусок пирога вряд ли покроют расходы на обследование, лечение и лекарства, обычно прихватывали с собой разную снедь, даже если не жаловались на здоровье. Те продукты, которые можно было использовать, – мешки яблок или орехов, консервированные или свежие фрукты, овощи и ягоды, рулька ягненка или телятина, – передавались Проповеднику, который находил им применение на кухне, а позже потчевал своей стряпней Мэл и Дока. В каком-то смысле это напоминало жизнь в коммуне.

В результате у Дока и Мэл обычно оставалось больше еды, чем им было по силам съесть, тем более что в основном они останавливались у Джека. Мэл собрала коробку с продуктами, которые могли скоро испортиться – десяток яиц, хлеб, ветчина, кусок сыра, пирог, яблоки и орехи. Пакет апельсинового сока, который она взяла у Конни. Поставив коробку на пассажирское сиденье старого пикапа Дока, она спросила его:

– Могу я одолжить ваш грузовик на пару часов? Я хочу немного прокатиться на машине и не очень доверяю своему «БМВ». Обещаю, что буду очень осторожна.

– Мой пикап? Я с трудом тебя в нем представляю, – с сомнением протянул Док.

– Почему нет? Я его заправлю, если вас это беспокоит.

– Я боюсь, что ты свалишься на нем с обрыва, оставив меня с этим куском дерьма, которое называешь своей машиной.

Мэл обиженно поджала губы.

– Иногда вы просто невыносимы. Без преувеличения.

Он вытащил ключи и бросил ей. Она ловко их поймала.

– Не разбей мою тачку. Поскольку, бог мне свидетель, никто и никогда не заставит меня сесть за руль твоего убогого немца.

Она выехала из города и оказалась на извилистой горной дороге, петляющей среди деревьев, поднимаясь то вверх, то вниз по горным склонам. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она испугалась, чего уж там. Но тяжелые мысли неотступно преследовали ее уже две недели, и Мэл не могла дальше жить с подобным бременем на душе. Поэтому у нее родился план.

Она удивилась тому, что помнит, как проехать к лагерю Клиффорда Паулиса. Мэл задавалась вопросом, не направляет ли ее какая-то странная психическая сила. Ее навыки ориентирования среди холмов и в лесной чащобе всегда были совершенно никудышными. Но… вскоре она оказалась на месте, распознав практически невидимую в траве старую лесозаготовительную дорогу, ведущую к обиталищу людей. Въехав в лагерь, она сделала широкий разворот на поляне, чтобы поставить пикап капотом к выезду, и вышла из кабины. Встав возле водительской двери, она громко крикнула:

– Клиффорд!

Сначала никого не было видно, но через несколько мгновений из-за снятого с пикапа кемпера вышел какой-то бородач, и Мэл узнала в нем одного из тех мужчин, которых видела во время своего последнего визита. Она поманила его к себе пальцем. Он неторопливо подошел, и она снова нырнула в пикап, вытащив наружу коробку со снедью.

– Я подумала, может быть, вам это пригодится, – пояснила Мэл. – В клинике это все улетело бы в мусорную корзину почем зря.

Он молча посмотрел на нее.

– Бери, – сказала она, подталкивая к нему коробку. – Это бесплатно. Просто маленький добрососедский жест.

Как будто неохотно он взял коробку. А затем заглянул внутрь.

Мэл улыбнулась ему своей самой ослепительной улыбкой. Когда он улыбнулся в ответ, оказалось, что его зубы в ужасном состоянии, но она не подала вида, что ее это смутило. В конце концов, ей и раньше доводилось видеть таких, как он. Только раньше она звонила в разные службы, передавая им подобных горемык и умывая руки. Здесь же все обстояло иначе.

Она села в пикап и завела мотор, намереваясь уехать. В зеркало заднего вида она увидела, как бородач спешит к своему кемперу, из-за которого вышла еще пара мужчин и присоединилась к нему. От этого у нее на сердце стало легче. Немного теплее.

Приехав в город, она вернула ключи Доку, который сидел за столом в своем тесном кабинете.

– Мне кажется, ты считаешь, будто я не знаю, куда ты ездила, – сурово начал он.

Ничего не ответив, она с вызовом подняла подбородок.

– Я же говорил тебе, держись от них подальше. Это небезопасное место, и никто не знает, что там может случиться.

– Но вы-то туда ездите, – парировала Мэл.

– А тебе я говорил этого не делать.

– Вы уверены, что мы об этом договаривались? Что я буду следовать вашим указаниям вне рабочего времени? Что-то не припомню, чтобы в личной жизни я обязалась делать все, что вы мне указываете.

– Сдается мне, мозги в своей личной жизни ты тоже не любишь использовать.


– Я заправила вашу машину бензином, старый вы засранец!

– Тебе не подкупить меня своими дерьмовыми немецким манипуляциями, ты, упрямая маленькая шлюшка!

От этих слов Мэл так расхохоталась, что на глазах у нее даже слезы выступили, поэтому ей пришлось уйти. Всю дорогу до своего дома она не могла справиться со смехом.

______



Стоял ясный и солнечный денек, когда Мэл забежала к Доку в клинику. Она легонько постучала, а затем просунула голову внутрь.

– У вас есть догадки, почему социальные службы так долго не решают вопрос с Хлоей? – спросила она.

– Конечно же, нет, – буркнул он в ответ.

– Может быть, мне стоит немного поднажать и позвонить им.

– Я же сказал, что позабочусь об этом, – отрезал он, не поднимая глаз.

– Просто… знаете, я к ней привязалась. Я не хотела этого и не планировала, но получилось именно так. Мне не хотелось бы, чтобы Лилли Андерсон пережила нечто подобное. Это тяжелое чувство.

– Она вырастила целый выводок детишек. Она все прекрасно понимает.

– Я знаю, но… – Мэл замолчала, услышав стук во входную дверь. Выглянув наружу из кабинета, она окинула взглядом гостиную. Прямо в дверях стояла Полли. Казалось, руками она придерживает свой живот, а вместо обычного румянца на щеках ее лицо залила бледность. Вид у девушки был нервный. Сразу за ней возвышался молодой человек в почти таком же, как у Полли, комбинезоне, с маленьким потрепанным чемоданом в руках. Мэл перевела взгляд на Дока и произнесла:

– Шоу начинается.

Полли даже не могла точно сказать, через какие интервалы происходили схватки.

– Это похоже на одну большую схватку, – простонала она. – В основном внизу живота.

– Хорошо, давай поднимемся наверх и приляжем.

– Может, Дэррил пойдет со мной?

Мэл протянула руку и забрал у Дэррила чемодан.

– Конечно. Он нам очень поможет. Я собираюсь оказать тебе максимум внимания. – Она взяла Полли за руку. – Ну, давай же.

Поднявшись наверх, Мэл усадила Полли в кресло-качалку и принялась подготавливать кровать с пластиковым наматрасником и чистыми простынями.

– Все удачно совпало, Полли. Мой дом отремонтировали, а моя самая маленькая пациентка уехала на ранчо к Лилли Андерсон. Теперь я живу отдельно, поэтому комната будет полностью принадлежать тебе, Дэррилу и вашему будущему ребенку.

– А-а-а-а-а-а! – простонала Полли, схватившись за живот, и наклонилась вперед. Мэл услышала глухой звук, за которым последовал мягкий стук капающих на пол околоплодных вод.

– О, Полли! – воскликнул Дэррил. Выглядел он так, будто его громом поразило. На его лице читалось смятение.

– Что ж, – вздохнула Мэл, оглянувшись, – теперь процесс пойдет быстрее. Постарайся не двигаться, пока я не подготовлю койку, а потом помогу тебе в нее лечь.

Через полчаса Полли сидела на больничной койке, не слишком удобно расположившись на паре полотенец, ее зеленая больничная накидка туго натянулась на животе. Мэл переоделась в медицинский халат и найковские кроссовки, которые специально приготовила для этого случая. Если бы все происходило в Лос-Анджелесе, уже появился бы анестезиолог, чтобы осмотреть пациентку и обсудить эпидуральную анестезию, но это была глубинка, никакой анестезии здесь даже не предполагалось. Док подошел сразу после того, как Мэл исследовала таз Полли, чтобы проверить, насколько он расширился, а затем, обратив внимание на побледневшего от волнения Дэррила, произнес:

– Так-с, юноша, давайте-ка мы с вами прогуляемся по улице и слегка развеемся.

– Дэррил, не оставляй меня! – взмолилась Полли.

– Он скоро вернется, а я тебя не брошу, – пообещала Мэл. – Дорогая, у тебя осталось всего четыре сантиметра – ждать уже всего-ничего.

Как и обещала, Мэл осталась с ней рядом. Она не знала, чего ожидать от подобной ситуации, но кое-что в происходящем ее удивило. Во-первых, Док Маллинз не стал ей мешать, позволив заняться этим делом, хотя Полли была его пациенткой. Во-вторых, он взял на себя работу по присмотру за Дэррилом на тот случай, если нужно будет вывести парня из комнаты. На этот раз Док долго не ложился спать. Когда Мэл несколько раз выбегала ночью из комнаты с пациенткой, чтобы перекусить и выпить чашечку кофе, она посматривала через улицу, обратив внимание, что свет в баре у Джека включен, а в окне горит вывеска «Открыто». Он держал бар открытым всю ночь.

Схватки у Полли медленно, но уверенно усиливались, однако ее состояние оставалось стабильным, и все шло нормально. Мэл заставляла ее ходить и присаживаться на корточках, чтобы ускорить процесс раскрытия матки. Она заставила Дэррила придерживать ее спереди, пока сама раскачивала ее бедра из стороны в сторону, и в три тридцать утра у Полли наконец-то начались роды. Девушке было удобнее всего лежать на боку, поэтому Дэррил и Мэл общими усилиями помогли ей принять эту позу. Мэл уложила Полли в позу эмбриона, поджав под ней одну ногу, в то время как Полли с Дэррилом вместе подняли другую, чтобы ребенку было легче выходить наружу. Первый ребенок Полли оказался крупным, поэтому сама бы она его родить не смогла, мучаясь от длительных схваток, без полноценной медицинской помощи. Очень важно, чтобы роженица могла контролировать свое тело и полностью ему доверять – это позволяет значительно облегчить процесс родов. Дэррил держался довольно неплохо, несмотря на то, что ему было тяжело наблюдать за тем, как его молодая жена страдает от боли, и вид крови, хотя за свою жизнь ему довелось зарезать немало свиней, был для него явно тяжелым.

В полпятого утра ребенок Полли появился на свет после целого часа общих усилий. Мэл перерезала пуповину, запеленала ребенка и передала в руки отца.

– Мистер Фишберн, – обратилась она к Дэррилу, – в вашей семье появился еще один мистер Фишберн. Будьте добры, помогите Полли положить вашего сына себе на грудь – это поможет ей избавиться от плаценты и замедлить кровотечение.

Это больше напоминало сцену из «Унесенных ветром», чем работу акушера, к которой Мэл привыкла в большой, хорошо оборудованной городской больнице. Пока Док осматривал новорожденного, Мэл обмыла мать мыльной водой и сменила ей постельное белье. К половине седьмого утра, хотя Мэл полностью вымоталась, держась только благодаря литрам кофе, она могла смело умывать руки – дело было сделано. Полли будет убаюкивать младенца, а Дэррил мог расположиться на второй кровати, если у него возникнет такое желание. Не прошло и минуты, как они оба погрузились в глубокий сон. Мэл умылась, прополоскала рот, сняла заколку, благодаря которой волосы держались на макушке, и отправилась на поиски старика.

– Идите спать, Док, – предложила она. – Это была долгая ночь. Я приму сегодня пациентов вместо вас.

– Нет, сэр, – ухмыльнулся он. – Не в моих правилах спать днем, а ты сегодня и так хорошо поработала. Я присмотрю за Фишбернами. Возвращайся домой.

– Я предлагаю сделку. Я поеду, вздремну немного и вернусь в полдень, чтобы сменить вас.

– Заметано, – согласился он. Затем, глядя поверх очков, добавил: – Неплохо. Для городской фифочки, конечно.