Четвертая жена

Она подбежала к упавшей старушке, несмотря на то что Алим пытался преградить ей путь. Из ее горла вырывались рыдания, слезы застилали глаза. Она забыла все, что хотела сделать. В голове билась только одна мысль – ее тетя, ее любимая тетя умерла! Она гладила ее по волосам, проводила рукой по морщинистому лицу, поправляла складки на одежде. «Нет, нет, пожалуйста», – бормотала она, сама не понимая, к кому обращается. Вдруг она почувствовала, как толкается ребенок. Ей нечего больше делать в этом доме. Она поплачет потом. Ей осталось совсем немного этой жизни, и эти несколько месяцев она будет оплакивать их – свою любимую тетушку, свою пропавшую мать, свою короткую любовь, и свое, но не принадлежащее ей дитя. Она провела еще раз по волосам старушки, поцеловала ее в лоб и встала.

– Пошевеливайся, женщина! – услышала она окрик.

Алим явно не собирался отказываться от идеи снова вернуть ее в Саранд. Лейла не шевелилась. Она молча смотрела на убийцу, и в глазах ее сверкали молнии. Слезы высохли, и она вся излучала решимость и силу. Ни один мускул не дрогнул, даже когда Алим со своей саблей двинулся ей навстречу.

– Уходи, – наконец сказала она. – Убирайся из этого дома, где тебя встречали как дорогого гостя, а ты отплатил чудовищной корыстью.

– Ты стала поноровистее, чем раньше, но если думаешь, что меня это остановит, то ошибаешься, Лейла, – только усмехнулся он.

Он убрал саблю в ножны – ему не нужно было убивать или ранить добычу, он был уверен, что справится голыми руками. Он больно схватил ее за руку и дернул, заставляя идти, но Лейла всеми силами сопротивлялась. Наконец он понял, что отчаянно брыкающаяся женщина не собирается покорно следовать за ним, как когда-то. Он обхватил ее обеими руками и, пораженный, отпрянул от нее. Широкие одежды скрывали живот, но когда он дотронулся до тела Лейлы, он все понял. Алим мерзко захохотал.

– Кажется, я могу попросить удвоить вознаграждение! У господина Маруфа наконец родится наследник!

И он опять попытался схватить Лейлу. Ей было тяжело сопротивляться высокому сильному мужчине, но сдаваться просто так она не собиралась. Из-за борьбы ее нелепый наряд все больше запутывался, и она упала на пол.

– Мне надо проверить, правда ли то, о чем я подумал, – все так же усмехаясь, проговорил Алим.

Он подошел к лежащей на полу Лейле и одним сильным движением разорвал ткань на животе, обнажив его. Белая шелковистая кожа ее тела словно заворожила его, и он положил на ее живот обе ладони. И тут Лейла ощутила не просто привычные толчки и шевеления, в ней словно что-то разорвалось. Дикая боль пронзила ее, и она закричала. Почти сразу же боль утихла, но к удивлению Лейлы, заорал теперь Алим.

– Что это? Что с моими руками? Что ты сделала с моими руками, сахира? – кричал он, глядя на свои ладони.

Они покраснели, начали покрываться пузырями, которые лопались, оставляя мокрый след. Ожог распространялся по всему телу. Сначала покраснели руки по локоть, потом рана пошла дальше, под одежду, и Алим начал извиваться. Через несколько секунд страшными волдырями покрылась его шея, а потом и его лицо. Он кричал и кричал, больше не выговаривая ни слова, метался по кухне, не зная, куда ему деться, а потом вспыхнул ярким красным огнем, который пожрал его тело за несколько мгновений.

Лейла как завороженная смотрела на живой факел, в который превратился убийца ее тетушки. Пусть она сама не смогла отомстить ему, но ее ребенок не дал себя в обиду. Но даже это видение не заставило ее остаться в кухне надолго.

Она вернулась в свою комнату, где привела в порядок свой наряд и опять намотала на голову платок. Теперь ей не надо никому ничего объяснять. Пора в путь. Пешком до Аккалы путь неблизкий, но ей незачем торопиться. Она взяла в руки котомку и вышла из дома, чтобы не вернуться в него никогда.

На улицах Каркалы никто не обращал на нее внимания – в городе нередко появлялись нищенки, которые просили милостыню. Даже несколько знакомых дам, которых Лейла узнала по слугам и носилкам, не разглядывали ее, не окликали удивленно. В таком виде она словно стала невидимкой для всех, и это ее устраивало.

Когда она вышла из города, ее путь пролегал через те же поля и сады, что несколько месяцев назад, когда Алим увез ее из родного дома. Тогда это была только пробуждающаяся после зимы природа конца февраля, теперь же все выглядело иначе – все было в изумрудной зелени, деревья давно отцвели и были покрыты плодами. Лето было в самом разгаре. На юге, в Саранде, наверняка стояла удушающая жара, приходящая из пустыни Хармат. Но туда она точно не пойдет. Она отправится на корабле в любой другой город, лишь бы он был далеко от пустыни.

Медленно прошла Лейла мимо поля, на котором когда-то пастух сравнил ее красоту с красотой пери. Стада не было видно. Решив сделать здесь небольшой привал, Лейла выбрала место за деревьями, чтобы ее не было видно с дороги. Она вытянула уставшие ноги, погладила живот, выпила воды. Время снова открыть волшебную книгу, ей сейчас так нужен совет! Она аккуратно вынула ее из котомки и открыла. Любовных поэм не было, но и никаких других стихов тоже. Страница книги превратилась в карту. На ней не было ни городов, ни дорог, ни знакомых названий. Горы, реки, рощи и озера – вот и все, что можно было найти на изящном рисунке. Только одна надпись светилась на карте мягким светом – «Черное озеро».

Но как найти это Черное озеро, если на карте не было ни Каркалы, ни другого города, от которого следовало бы вести путь? И что ей делать, когда она найдет его? Карта предлагает ей пойти туда или избегать этого места? Одни вопросы, а ответа у нее не было.

Черное озеро – какое страшное название. Даже от карты словно веяло холодом. Ничего хорошего там случиться не могло, но ей нечего терять. Книга помогает ей, впервые за столько месяцев! У Лейлы наконец появилась цель, она знала, куда идти.

В первую очередь надо добраться до Аккалы. Там столько путешественников, купцов, моряков, кто-нибудь наверняка слышал о Черном озере. Возможно, придется остаться там на долгий срок, расспрашивать людей каждый день, это не пугало Лейлу. Она может побираться на городском рынке, там ее никто не найдет, и там же вести свои расспросы. А как только получит точные сведения о Черном озере, отправится в путь. Неважно, если оно лежит в другой стране или даже за морем, она найдет способ туда добраться.

И вот когда совет был получен, и решение принято, Лейла почувствовала, что ее самообладание покидает ее. Она вдруг снова увидела себя на коленях рядом с телом тетушки и Наимы, закрыла лицо руками и заплакала. Кончились месяцы беззаботной жизни, работы, общения с заказчицами, веселых сплетен и простых радостей. Снова вернулось время слез.

Дорога в образе нищенки подарила ей новую свободу – свободу плакать тогда, когда ей грустно. При тетушке надо было сдерживать себя, чтобы не огорчать ее. Во дворце Маруфа за ней пристально наблюдали, и наверняка не одобрили бы, если бы она решилась отдаться чувствам. Сейчас же она могла дать волю своему горю. Рыдания сотрясали ее до тех пор, пока, обессиленная, она не уснула под деревьями, укрывшись своими одеждами, как одеялом.





Глава 4




Две недели провела Лейла на улицах Аккалы, пытаясь найти кого-нибудь, кто знал бы о Черном озере. Каждое утро начиналось одинаково. Очень рано просыпалась она в рощице неподалеку от города и шла к ручью, протекавшему рядом. На берегу ручья была красноватая грязь, которой она тщательно обмазывала лицо и руки, стараясь втирать ее как можно глубже в поры. Когда грязь подсыхала, она смахивала застывшие куски платком, но кожа становилась красной, как будто воспаленной, бугристой. В первый день она растерла свои белые руки крупным песком, пока на них не появились царапины, ранки, некрасивые пятна, чтобы они не выдали ее. Красная грязь вызывала воспаление, руки болели, распухали, но ей только это и было нужно. Никто бы не заподозрил в этой бесформенной, грязной, скрюченной оборванке красавицу, за которой гоняются все любители наживы в стране.

Все утро проводила Лейла на рынке, выпрашивая милостыню. В первый день ее пытались прогнать местные нищие, но она пообещала отдавать все собранное за день им, оставляя себе лишь несколько монет, чтобы купить кусок хлеба и немного молока. Так как она честно выполняла обещание, ее больше не трогали. Вместе с остальными стояла она у входа с протянутой рукой. Аккала – город-перекресток, город дорог и кораблей, здесь всегда много купцов, моряков, мастеров и их учеников, а потому подаяние обычно бывало щедрым. Когда время близилось к обеду, и жара становилась невыносимой, Лейла отдавала свою долю грозному одноногому старику, оставляя несколько медяков, шла купить себе еды и пыталась разговорить всех, кого встречала – других нищих, торговок, служанок, пришедших за покупками. Осторожно выспрашивала она о Черном озере, но никто и не слышал о таком.

Однажды на рынке появилась новая нищенка, очень высокая и худая. Казалось, остальные прекрасно ее знали. Никто не приставал к ней, а некоторые даже почтительно здоровались. К вечеру, когда все устали и начали расходиться по своим лачугам и норам, Лейла попытала счастья с новоприбывшей. Для начала она задала невинный вопрос, хриплым шепотом, как она разговаривала с того дня, как прибыла сюда, чтобы голос не выдал ее молодости.

– Не знаешь ли, добрая женщина, в каких городах хорошо подают таким, как мы? Не хочу оставаться все время на одном месте, – сказала она.

Ее собеседница грубо засмеялась, но в этом смехе не было злости.

– Ты, я гляжу, такая же, как я. Мне тоже на одном месте не усидеть. Тут лето проведу, тут неделю, а где и за один день надоест! Почти двадцать лет перехожу из города в город. А подают хорошо здесь, да еще на самом севере, где река Аюза впадает в море. Там самый большой порт в стране, туда съезжается много купцов.

– Даже больше, чем в Аккале?

– Да, больше. Но мне по душе маленькие городишки, устаю от вечного шума и толкучки. Переведу дух где-нибудь, а как примелькаюсь, ухожу в другое место.

– Значит, ты много путешествуешь, добрая женщина?

– Еще бы! Всю страну знаю, как свои пять пальцев! И не только города, но и леса, и поля, и горы. По разным дорогам приходилось бродить.

– А не слышала ли ты о Черном озере? Мне сказали, что туда ходить нельзя, а как же я пойму, что его надо обойти, если и слыхом не слыхивала, где оно.


Старуха ухмыльнулась.

– Наслушались сказок, вот и болтают! Рассказывали мне легенду про Черное озеро, да кто же знает, правда это или россказни, которыми богачей рассказчики веселят, чтобы им не очень скучно было досыта есть да бездельничать?

Лейла встрепенулась. Первый раз кто-то слышал о Черном озере!

– А что за легенда? Никогда не слышала такой? Расскажи мне, добрая женщина!

– А почему бы и не рассказать? Только все это выдумки, потому что по всей стране я ходила, а озера такого не видела нигде. Но если хочешь, слушай.

Легенда о Черном озере

Есть в дремучем лесу Черное озеро, которое называют так, потому что вода в нем тягучая, как сладкий чай, и темная, как ночь. Берега озера усыпаны белым песком. С давних пор вокруг жили колдуны да сахиры, да не те, что нынче, а из старых людей – адамов, которые появились еще до джиннов. Владели они великой мудростью, знали, как вызвать дождь, как заставить расти сады, как призывать духов, и как подчинять четыре стихии. С каждым годом совершенствовались они в своем искусстве, изобретая все новые заклинания и обряды. Но были они так ревнивы к своему труду, что больше всего боялись, как бы другие колдуны и сахиры не узнали, чего они достигли. Все прятались друг от друга, никто не хотел ни с кем говорить. В одиночестве многие из них умирали, так и не оставив детей, но сохранив свои тайны.

Был среди колдунов особенно искусный, по имени Лаймар. Хотел он создать такой тайник для своей книги заклинаний и амулетов, чтобы уж точно никто не нашел. И придумал он заколдовать озеро, чтобы могло оно хранить тайны и не отдавать их никому, и с тех пор воды его стали черными. Многие волшебники топили в озере свои сокровища, надеясь когда-нибудь вернуться за ними, но все они старились и умирали, никому не нужные. Великое колдовство изменило озеро, соединилось с магией вещей, которые скрывала его вода, и породило чудовищ – гулей. Они выходили из белого песка, как только кто-то ступал на него, и нападали. Ни человек, ни колдун, ни джинн не способны увидеть гуля, потому что он – ничто, пустая оболочка. Он мучается из-за того, что нет у него ни воспоминаний, ни чувств, ни радостей, ни горя, и забирает их у того, кто пришел на белый песок Черного озера. Высасывает он из человека его память, его тревоги, его счастье, его беду и насыщается на время. А человек остается пустым телом, которое не может долго жить, а потому берег Черного озера усыпан костями. Так колдуны создали идеальную защиту для своих сокровищ, такую, что даже они сами не могли больше преодолеть.

Жил в лесу у озера колдун по имени Улар. В тоске он проводил свою жизнь, пока не встретил и не полюбил сахиру, которую звали Илир, такую же одинокую, как он. Не было счастливее их, потому что в их сердце поселилась любовь. Но время адамов заканчивалось, и на земле начали появляться обычные люди. Они вырубали леса, в которых жили адамы, строили города, рыли каналы. Только вокруг озера боялись они появляться, потому что великий страх внушали им гули. Улар был любопытным и хотел поближе узнать этих новых людей. Он ушел жить в город, да так и пропал. Долго тосковала Илир, пока не решилась пойти вслед за любимым. Три года и три месяца бродила она из города в город, пока не нашла Улара, но он не узнал ее. Жизнь среди людей лишила его колдовского мастерства, потому что адамы не учились ему, как нынешние сахиры, а рождались с ним. Борясь с потерей своего дара, он сотворил заклинание, но оно лишило его памяти, и он забыл, что он не человек, и что ждет его возлюбленная.

Илир искала спасения в своих мудрых книгах, пока не поняла, что только водой Черного озера можно смыть заклинание, сотворенное Уларом. Привела она его на берег озера, а потом три дня и три ночи колдовала, чтобы сотворить узкую тропинку к воде, на которую не смогут ступить гули. У нее уже не осталось сил, но она все же провела Улара по ней, и он вошел в воды озера. Три раза он окунулся. После первого раза вспомнил он свое имя. После второго узнал любимую Илир. А после третьего вспомнил свое магическое искусство. Но когда он вышел из воды, Илир упала ему в руки. Она была так слаба после обряда, что больше не могла держаться на ногах. Со всех сторон гули пытались дотянуться до них, но магия Илир была сильна. Там, на белом песке Черного озера, испустила она последний вздох на руках у любимого. Он отнес ее тело в лес и построил гробницу, в которой она лежит, как живая, такая же прекрасная, как и в первый день встречи с Уларом.

Улар проводит время за магическими книгами и обрядами, он ищет способ вернуть любимую к жизни. Воды озера сделали его бессмертным, и он не оставляет надежды снова воссоединиться со своей Илир.

А люди, узнавшие о силе воды Черного озера, пытаются найти тропинку, проложенную в белом песке красавицей Илир. Кто-то хочет получить неземную силу, кто-то – вернуть молодость и здоровье, кто-то – овладеть магическими знаниями адамов. Но все искатели счастья попадают в лапы гулей, потому что тропинка на берегу никак не обозначена. Говорят, что найти ее можно только бескорыстному человеку, но разве такие отправятся на страшное озеро?

Все адамы умерли, кроме Улара, и их мир постепенно уменьшился, истончился, поэтому человеку и даже джинну трудно отыскать Черное озеро. Оно скрыто в другом мире, который умирает, и который скоро исчезнет совсем.

Старуха замолчала, давая понять, что рассказ окончен. Лейла была потрясена красотой легенды и великой жертвой Илир, но ничего в истории нищенки не подсказывало, где вести поиски. У нее больше не осталось сомнений, что речь идет о том самом озере. Если его воды смывают заклятия, она может очиститься от того, что наложил на нее дух пустыни. Или книга направлена ее туда, чтобы она получила совершенную магическую силу и смогла уберечь своего ребенка? Может, и так. Главное – теперь у нее появилась цель.

– Спасибо тебе, добрая женщина, – сказала она нищенке, порылась в котомке и вытащила одну из спрятанных монет, которые она захватила из дома. – Эти деньги я не выпросила, я заработала их своими руками, и я хочу отблагодарить тебя.

– Что же ты не оставишь их себе? Тебе они так же нужны, как и мне, – отказалась принять их старуха. – А языком молоть дело нехитрое, и тебе развлечение, и мне.

Лейла все-таки всунула монету в грязную ладонь нищенки и спросила:

– И никто не знает, как найти это озеро? Может, есть и другие сказки?

– Может, и есть, да только я их не слыхала.

– А есть в стране места, где и дорог нет, и селений на много дней пути?

– В Эльбаледе много лесов и гор, но везде есть дороги. Вот говорят, что к востоку от города Саранд, что на юге, лежат горы, через которые ведет путь в ханство Шахр. Путь этот долог и труден, и я никогда туда не ходила. Но однажды встретила я человека, который рассказывал, что хотел добраться до ханства и пошел через горы. Тропинка петляла и раздваивался, а иногда и вовсе исчезала, и ему приходилось ее искать. Так вот, он рассказал, что плутал в горах много дней, пока не вышел на дорогу. Если и есть в Эльбаледе такое место, как ты ищешь, так только там. Только зачем тебе это? Ни городов, ни деревень там нет, никто милостыню не подаст. А жить в тех лесах нельзя, они полны диких зверей и опасных обрывов. Тому человеку помог Всевышний, только так можно объяснить его спасение.

– Спасибо тебе добрая женщина! – сказала Лейла, вставая с земли.

Нищенка смотрела на нее с любопытством.

– Не знаю я, кто ты, но думаю, что ты собираешься уйти из Аккалы, – сказала она задумчиво. – Что ж, добрый путь тебе… Как твое имя?

– Малика, – ответила Лейла, по привычке последних месяцев.

– Доброго тебе пути, Малика, да благословит тебя Всевышний. Надеюсь, что не встретится тебе опасность, и что мы еще сможем увидеться в одном из городов, и я расскажу тебе еще одну легенду.

– И я надеюсь, – просто ответила Лейла. – Я тоже не знаю, как ваше имя.

– За столько лет скитаний я его уже позабыла. Да разве могут быть у нас имена, мы же просто нищие с городских рынков. Меня называют Великаншей, за высокий рост.

– Я не забуду тебя, Великанша, – сказала Лейла и поклонилась.





Глава 5




Идти было тяжело. Живот уже стал заметным, а за четыре недели пути она совсем ослабла. Уже кончался сентябрь, по подсчетам Лейлы, ребенок должен был появиться в конце ноября. Когда-то они проделали путь до Саранда за десять дней, но они были верхом, ночевали в гостевых домах и досыта ели. Теперь же ей приходилось идти пешком, прячась от людей. В городах Лейла просила милостыню, чтобы купить немного еды, а на ночлег всегда устраивалась в лесах или в оврагах. Приходилось останавливаться и днем, чтобы отдохнуть хоть немного, а потому путь растянулся. Пару раз Лейла сбивалась с дороги, но в итоге всегда находила нужное направление.

Живот у нее вырос, но руки и ноги стали худенькими, как ветки яблони. Ее обувь давно развалилась, и ноги стирались в кровь от многочасовой ходьбы. Она опускала их в прохладные ручьи, чтобы хоть как-то унять пульсирующую боль, но это помогало ненадолго. Короткие волосы свалялись под платком, она давно не расчесывала их. Руки, которые она больше не мазала красной грязью, заживали медленно. Они были покрыты коркой, под ногтями была грязь, одежда ее совсем прохудилась. Теперь в городах она уже мало заботилась о том, чтобы хорошенько заматывать лицо платком – она так подурнела, что с трудом узнавала себя, когда случайно видела свое лицо в зеркале у торговок на рынке. Щеки ее ввалились, кожа стало серой, губы были сухими и потрескавшимися от ночного холода. Ее бы теперь не узнал и сам Маруф, если бы случайно увидел. Книга больше не менялась, на ее страницах все еще светилось зловещим названием Черное озеро.

Оставался самый трудный этап пути – дорога через горы, окружавшие Саранд. Там гибли иногда даже опытные путешественники, купцы, которые водили свои караваны. Что говорить о слабой одинокой женщине, беременной, босой, уставшей от длинного пути и ослабшей от постоянного голода? Но в ее душе жило желание защитить свое дитя и слабая надежда снова увидеть Маруфа. Любовь давала ей силы продолжать путь, согревала ее прохладными ночами, заменяла изысканные яства, когда она грызла черствый хлеб и запивала его водой из ручья.

Сначала в горах была только одна дорога, утоптанная многочисленными всадниками и пешими путниками. Но очень скоро она разделилась на множество тропинок, каждая из которых, извиваясь и петляя, вела в свою сторону. Какую же выбрать? Она пошла по той, что вела налево, и тут почувствовала, как забился ребенок в ее чреве, заметался, так что ей стало больно.