Честь снайпера

На самом деле боль в бедре была просто адской. Она причиняла больше страданий, чем пылающие легкие, но все-таки меньше, чем горло; Свэггер чувствовал, как пленка слизи на губах высыхает, превращаясь в нечто похожее на обожженную глину. И еще был локоть, снова начавший кровоточить. Черт бы побрал острые зубы этого ублюдка! Затем он подумал, наверное, уже в сотый раз: «Просто я слишком стар для такого дерьма!»

– Может быть, убийцы нас не найдут, – предположила Рейли. – Может быть, они просто пройдут мимо.

– И не надейся. У них есть собака.

– Да, ты прав. Этот мальчишка говорил про собаку.

– Они все предусмотрели, – сказал Свэггер.

– Слушай, окажи мне одну услугу.

– Без вопросов.

– Пожалуйста, убей собаку, – попросила Рейли.

– Собака ни в чем не виновата. Она просто зарабатывает себе на жизнь.

Скользкая каменная осыпь в какой-то момент решила стать еще более крутой и резко взмыла почти к вертикали. Этот новый угол подъема еще больше затруднил продвижение, однако преследователей пока что не было видно. Если отсюда открывалась живописная панорама – а она действительно открывалась, – Рейли и Свэггер не могли ею насладиться. Если над ними висело все то же бескрайнее озеро голубого украинского неба, разлившегося до самого горизонта, – а оно действительно висело, – Рейли и Свэггер его не видели.

– Может быть, нас никто не преследует.

– О, преследует, можешь не сомневаться. Просто эти люди стараются держаться так, чтобы мы их не видели. Дойдя до кромки осыпи, они останутся под прикрытием деревьев и начнут следить за нами в бинокль. А подниматься они будут правее, лесом, чтобы их не заметили. Идти так гораздо труднее, потому что нет упоров для рук, и под ногами почва не такая твердая, но они ребята молодые.

Они карабкались вверх, вверх и вверх. Мышцы и суставы болели, ныли, дышать становилось все труднее, перед глазами все расплывалось, сознание затянулось туманом. Боль проникала практически повсюду.

– Я много не пройду…

– А идти больше никуда не надо. Мы уже на месте.

Рейли, учащенно дыша, растянулась на склоне. Она лежала на каменистой тропе, которой, вероятно, было уже несколько сотен лет; а может быть, ее тысячу лет назад протоптало племя древних руссов. Жадно глотая воздух, Рейли пыталась отдышаться. Ее покрытое потом тело было ободрано в нескольких местах, и все ссадины горели. Но, оглянувшись по сторонам, она сказала:

– Я не вижу никакой пещеры.

Свэггер рухнул на землю рядом с ней.

– Если пещеры здесь нет, – продолжала Рейли, – я просто останусь лежать, до тех пор пока убийцы не придут и не пристрелят меня. Больше я не смогу сделать ни шага.

– Твое тело не позволит тебе сдаться без боя. Ты слишком крепкая.

– Я чувствую себя порошком талька. Я похожа на бездомную бродяжку. У меня все тело болит, а ты говоришь, что я крепкая.

– Я вложу тебе в руки оружие. И тогда ты станешь крепче всех людей на свете. Вот почему еще сто пятьдесят лет назад первый револьвер прозвали «уравнителем».

– Я не вижу здесь никакого оружия.

Свэггер указал на тропу:

– А ты посмотри вот сюда.

Приблизительно в десяти шагах выше по склону в тропе была канавка, шириной не больше нескольких дюймов.

– Ну и?

– Если Мила собралась стрелять вниз по склону и намеревалась находиться в пещере, ей нужно было выровнять тропу. Обеспечить линию прицеливания до самого валуна внизу, ставшего мишенью. Поэтому они вырыли, выкопали, выскребли эту канавку, чтобы получить ровную линию вниз по склону на протяжении тысячи метров.

– Они?

– Разумеется. У Милы были друзья. Я не знаю, кто они, не знаю, как она с ними познакомилась. Но кто-то должен был знать, где спрятано оружие, кто-то должен был провести ее сюда. Возможно, еще один партизан, которому удалось спастись после засады. Мы этого никогда не узнаем, но кто-то привел Милу сюда и вырыл эту канавку. И еще, полагаю, кто-то спустился вниз и помогал Миле пристрелять винтовку. Она делала выстрел, этот человек отмечал, куда попала пуля, Мила корректировала прицел и снова делала выстрел. И так до тех пор, пока винтовка не оказалась пристреляна. Тут требовалась работа команды.

– Нужен был человек, который…

– Который, как я все больше и больше убеждаюсь, знал, что делать. Вставай, посмотрим, что мы раскопали.

Поднявшись, Свэггер подошел к канавке, повернулся к зарослям позади, раздвинул кусты и начал ковырять ногой семидесятилетний слой земли и органических останков. В воздух поднялась пыль, проникая в глотку и легкие, Свэггер и Рейли закашляли, но вскоре их взору открылась яма, в которую мог поместиться человек.

– Ты гений! – восторженно произнесла Рейли.

– Едва ли, – усмехнулся Свэггер. – Просто я смотрю и замечаю.






Глава 46




Карпаты

Окрестности Яремчи

Конец июля 1944 года

Мила и Учитель передвигались всю ночь, вымазав лица грязью и украсив одежду нашитыми сосновыми ветками. Они были одеты, как убийцы. Они и были убийцами. Продвижение казалось мучительно медленным, три шага вперед, один назад, пауза, осмотреться, прислушаться, и снова три шага вперед. Английский компас, по которому они определяли направление, вел их по скалам, через густые кусты, мимо деревьев, к горе, господствующей над Яремчей, если таковая существовала. Крестьянина, который мог бы стать образцом безразличия к боли, с ними не было. Он остался в пещере, вооруженный «Стэном», чтобы охранять… на самом деле он ничего не охранял. Расчет был на то, что если Крестьянин услышит стрельбу, он поспешит туда, вступит в дело, вооруженный пистолетом-пулеметом и гранатами, и, может быть, выручит спасающихся бегством товарищей. А тем временем окружающая местность не прекращала попытки причинить Миле и Учителю травму или увечье. Она обдирала им колени и царапала локти. По крайней мере дважды в течение ночи им казалось, что они слышат рядом голоса немецких солдат, и они застывали неподвижно, однако каждый раз тревога оказывалась ложной. Наконец они прибыли на место, на середину горного склона, обращенного к Яремче, в тысяче метров к юго-западу от моста.

Им посчастливилось найти каменный выступ, нависающую скалу, откуда частично просматривалась расположенная внизу деревня. В расселину между скалами были видны река, водопад и мост; кроме того, позиция находилась в тысяче метров от выжженного склона, где Милу ожидали немцы.

– Ну как? – шепотом спросил Учитель.

– Пока что не знаю. В темноте я не могу сказать, загораживают линию прицеливания тонкие ветки или нет. Даже один листок способен отклонить пулю от траектории, как это на собственном горьком опыте установил не один снайпер. При свете дня я сориентируюсь лучше.

– Мне бы очень не хотелось двигаться, когда станет светло.

– Если нам потребуется сделать какие-либо приготовления, мы сможем заняться ими только утром.

– Ну ладно. В таком случае постарайся немного поспать.

Поспать! Ну да, конечно, в глубоком немецком тылу, в обнимку с винтовкой, ободранная и исцарапанная долгой дорогой по горам, с гулко колотящимся сердцем. Именно так – немного поспать!

Однако едва лишь Мила растянулась на земле, как сразу же уснула. А когда ей в глаза ударил свет, она какое-то мгновение пребывала в недоумении – все смешалось, прошлое и настоящее, кто здравствует, кого уже нет в живых, что ждет впереди. Мила заморгала и увидела лес вокруг, ослепительный диск солнца, поднявшийся над горизонтом на востоке. Над ухом прожужжал жук, и она полностью проснулась, чувствуя, как возвращается способность управлять членами.

– Проснулась наконец? – спросил Учитель.

– Да.

– Это место подходит?

Не совсем. О том, чтобы стрелять из положения лежа, не было и речи, поскольку мешал густой подлесок. Взобравшись на сосну, Мила нашла среди ветвей приличный просвет, в который открывался вид на мост, однако ствол в этом месте был голым, и упор для винтовки отсутствовал. А для того чтобы стрелять с руки, без упора, расстояние было чересчур большим.

Нужно прижаться спиной к стволу и положить винтовку на толстую ветку. А если залезть еще выше, придется избавляться от веток и хвои, способных помешать полету пули.

– Оставайся здесь. Я найду место.

Учитель скрылся в зарослях. Через какое-то время он вернулся.

– Так, это метрах в тридцати вниз по склону, и, если я не ошибаюсь, там есть старая тропа, по которой можно будет быстро вернуться назад. Ты готова?

– Да. Что ж, давай накормим подонка девятью граммами свинца, и можно уносить отсюда ноги.



Салид взглянул на часы в третий раз на протяжении трех минут.

8:55. Пять минут до прибытия обергруппенфюрера Гределя. Так, не пять минут. Колонна движется не по берлинским улицам; «Хорьх» ползет по проселочной дороге в сопровождении двух полугусеничных бронетранспортеров, набитых солдатами 12-й танковой дивизии СС. Гредель может опоздать на целый час.

– Акков!

– Да, господин гауптштурмфюрер!

– Будь добр, проверь еще раз.

– Господин гауптштурмфюрер, вы же сами проверяли всего минуту назад.

– Ты прав.

Проверка показала именно то, что должна была показать. Все на месте, солдаты укрылись в зарослях, чуть дальше проводники со служебными собаками. Немецкие овчарки учуют запах и смогут настичь снайпера через считанные минуты. Далее, унтершарфюрер Акков поддерживает по телефону связь с группами. Солдаты дивизии СС «Ятаган» скрываются в бронетранспортерах за церковью, готовые в случае необходимости за считанные секунды прибыть на место и принять участие в схватке. И наконец, в нескольких километрах дальше по дороге, в Наташином Чреве, десантники в полной готовности ждут, когда на них погонят беглецов.

В это мгновение, ровно в 8:00, показался первый бронетранспортер 12-й танковой дивизии СС. Сразу же за ним появился открытый «Хорьх» с откинутым верхом, огромная машина, спроектированная как легковушка, но построенная как грузовик, а следом за ним – второй бронетранспортер.

Не дожидаясь команды, Акков крутанул ручку полевого телефона, посылая сигнал вызова бойцам полицейского батальона, затем протянул трубку Салиду.

– Внимание, внимание, – взволнованно произнес Салид, – «Цеппелин-1» вызывает всех «Цеппелинов»! Ребята, все встрепенулись, обергруппенфюрер уже здесь, как только цель проявит себя, вы должны немедленно ее окружить и взять живьем!

Маленькая колонна подъехала к командному пункту и остановилась. Сначала из бронетранспортеров высыпали эсэсовцы, образовав кордон. Оба пулеметчика направили стволы своих МГ-42 в сторону склона, выше выжженной зоны.

Подбежав к Салиду, унтершарфюрер вскинул руку. Тот ответил на приветствие, затем вместе с Акковом направился к машине, где сидел обергруппенфюрер Гредель, попыхивая сигарой. Как обычно, он предпочел надеть штатский костюм – не генерал, а профессор. Серый костюм, гетры (гетры! только подумать, какой храбростью обладает этот человек!), очки в стальной оправе, неброский галстук, серая фетровая шляпа. Гредель сидел в машине и терпеливо ждал.