Честь и кровь

– Ну, рассказывай, Татьянка. Откуда прибежала? Что за выселки? Кто на вас напал? И объясни наконец, какого черта ты на колокольню полезла? – не удержавшись, рыкнул майор под конец.

– Так с выселок, что на Кривом ручье, я. Абреки на нас напали, а меня тятька за подмогой послал. А на колокольню влезла, чтобы людей поднять. Их же там всех зарежут, – всхлипнула она, закрывая лицо уголком грязного платка, который болтался у нее на шее.

– Господа, кто-нибудь знает, где этот самый Кривой ручей находится? – удивленно поинтересовался комендант.

Собравшиеся только недоуменно переглянулись. Понимая, что тут что-то не так, Елисей шагнул к столу и, сложив руки на рукояти кинжала, негромко спросил:

– Татьянка, а давно выселки-то появились?

– Так второй год живем.

– А не слышала, как еще тот ручей местные называли?

– Вроде как Черный, – подумав, всхлипнула девчонка.

Елисей выразительно посмотрел на коменданта. Понимающе кивнув, тот легко поднялся из-за стола и, достав из шкафа нужную карту, раскатал ее на столе. Офицеры подвинулись ближе и дружно склонились над столом. Елисей, плавно ведя пальцем вдоль указанного на карте ручья, принялся называть девчонке некоторые ориентиры, чтобы понимать, где именно решили поселиться новенькие.

Наконец, примерно определившись по карте, парень понял, что девчонке пришлось бежать через лес примерно семь верст. Если ехать по дороге, то выходило все десять. Тяжело вздохнув, комендант повернулся к Елисею и, разведя руками, признался:

– Тебе ехать придется. Десяток казаков выделить могу. Больше, сам знаешь, и нет.

– Да как же это, сударь?! – вскинулась девчонка. – Их же там много, а у вас солдаты.

– Казаки верхами пойдут, а солдаты пешком. Кто быстрее до места доберется, как думаешь? – повернулся к ней парень.

– А ежели солдат на коней? – моментально нашлась Татьянка.

– А где мы тебе столько коней найдем? – фыркнул комендант. – Чай, тут не гусары стоят. Собирайся, Елисей. Время дорого. К казакам я сам посыльного отправлю.

Кивнув, парень быстрым шагом выскочил из кабинета и поспешил на стену. Знал, что его парни, даже получив отбой, так просто с нее не уйдут. Так и вышло. Все его бойцы оказались на месте. Быстро отобрав четверку из оставшихся в школе восьмерых, он велел им седлать коней и побежал домой, успокоить жену. Спустя полчаса его пятерка уже стояла у комендатуры. Еще минут через десять десяток казаков рысью выехали на плац, и Елисей, окликнув девчонку, спросил:

– Верхом ездить умеешь? За спиной у меня удержишься?

– Ага, – испуганно кивнула Татьянка, и парень, свесившись с седла, протянул ей руку.

Одним движением закинув девчонку себе за спину, Елисей повернулся к Мише и, усмехнувшись, приказал:

– Первым пойдешь. Андрей, она покажет, где из леса выбралась. Коней отдашь парням, а сам с Митькой по ее следу пробежишь. На выселках встретимся.

– Добре, сделаем, – весело усмехнулся парень, пришпоривая коня.

Казацкий десяток, отлично зная, что в этом выходе старшим является именно Елисей, молча последовал за пластунами. Рысью промчавшись по улицам, казаки вырвались из крепости и прибавили ходу. Татьянка, клещом вцепившись в пояс Елисея, только успела ткнуть пальцем в место, где вышла из леса. Андрей, негромко окликнув напарника, придержал коня, и пара, вихрем слетев с седел, скрылась в подлеске. Убедившись, что парни встали на след, Елисей ткнул коня каблуками.

Едва накатанная дорога, больше напоминавшая еле заметную тропу, вилась по лесу, словно пьяный заяц пробежал. Крестьяне, таким образом, пытались избежать лишней работы, не желая заниматься валкой леса. Их можно было понять. Тащить бревно до выселок было тяжело и непродуктивно. А бросать на месте не позволяла рачительная крестьянская натура. Команда выехала на берег ручья, и Татьянка, оживившись, принялась указывать дорогу. В этих местах она бывала.

Спустя два часа казаки выехали к выселкам и резко осадили коней. Над выселками висела тяжкая тишина, нарушаемая только отчаянным взвизгом свиньи. Поджигать строения бандиты не стали, чтобы не привлекать к себе внимания раньше времени, но повеселились они, похоже, тут крепко. Обнажив оружие, казаки шагом двинули коней вперед.

– В кустах укройся, – приказал Елисей, бесцеремонно ссаживая Татьянку с коня. – Начнется заваруха, мешать будешь.

Передернув затвор карабина, он накинул поводья на луку седла и сжал колени, посылая коня вперед. Выселки оказались крошечным поселением на три двора. Строились мужики крепко, широко. Но это не спасло жителей от полного уничтожения. Быстро обыскав все подворья, казаки только головами удрученно качали, выходя из домов и сараев. Сжав зубы и прикрыв глаза, Елисей сделал несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться.

В воздухе висел запах крови. Бандиты уничтожили в поселении все живое, взяв добычей только то, что можно было увезти на коне. Похоже, обременять себя они не желали. Вся скотина была зарезана, куры порублены, а пару собак просто забили плетьми.

– Добейте кто-нибудь свинью. Незачем скотине мучиться, – приказал Елисей, услышав очередной взвизг из сарая.

– То не горцев работа, – тихо выдохнул хорунжий, подъехав к нему. – Те иной раз тоже лютуют, но такого не делают. Я такое только после янычар видел.

– Ставь четверых, кто помоложе, пусть покойников приберут и соберут тут все. Продадим на базаре, а деньги девчонке отойдут, – бесцветным голосом приказал парень.

– Что делать станем, княже? – кивнув, осторожно поинтересовался казак.

– Сейчас парни мои подойдут, вдогон пойдем. Такого прощать нельзя, – выдохнул Елисей, чувствуя, как в глазах от ярости поднимается кровавая пелена. – Из твоих только кто сам добром захочет.

– Все пойдем, – жестко отрезал хорунжий, поволчьи оскалившись.

Развернув коня, он зычным голосом принялся отдавать приказания. Казаки, привычные ко всему, выносили из домов тела зарезанных детей, тихо шепча молитву и пряча влажные от слез глаза. Аккуратно уложив всех убитых в ряд, они разыскали лопаты и заступы и отправились на околицу. Церкви на выселках само собой не было, так что могилы было решено копать за территорией поселения.

Тихий вой, больше похожий на щенячий скулеж, заставил Елисея вздрогнуть и оглянуться. Татьянка, не усидев в кустах, подошла к родному дому и увидела убитых. Соскользнув с коня, Елисей успел перехватить девочку до того, как она упала на тела родителей и, спрятав ее лицо у себя на груди, тихо зашептал, поглаживая ее по затылку:

– Тихо, девонька. Тихо. Не рви сердце. Так бывает. Поплачь лучше. Поплачь.

Казаки успели выкопать одну яму на всех, когда из подлеска вынырнули его следопыты и, оглядевшись, направились прямо к парню.


– Что там? – коротко спросил парень, не отпуская девочку.

– Похоже, они даже не поняли, что она сбежала. Погони не было. В лесу только ее следы, – уверенно заявил Андрей.

– Забирайте коней. Сейчас здесь закончим и вдогон пойдем, – кивнул Елисей. – Миша, пробегись, посмотри, в какую сторону они пошли.

Пока он выслушивал доклад и раздавал приказы, казаки закончили с могилой и разделились, чтобы ускорить работу. Одни продолжили хоронить убитых, другие, выкатив с подворий телеги, принялись собирать на них все, что имело хоть какую-то ценность. Кое-кто начал разделывать туши убитых животных. Нападение случилось перед самым рассветом, и туши еще не успели закоченеть.

Чтобы облегчить поклажу, с костей срезалось все мясо и укладывалось в снятую шкуру. Костяки и требуху уносили в лес. Лесное зверье с таким угощением разберется быстро. Елисей дождался, когда Татьянка немного успокоится и осознает случившееся, и, обняв ее за плечи, повел к братской могиле. Нужно было дать девочке попрощаться с родными. Понятно, что все делалось не по правилам, но времени на соблюдение всех обрядов просто не было. И так задержались тут дольше, чем следовало.

Увидев родителей и близких, девочка снова залилась слезами, но Елисей продолжал крепко держать ее за плечи, не давая сорваться в истерику. Дождавшись, когда казаки уложат всех убитых в могилу, он силой увел девочку в сторону. Дождавшись, когда похоронная команда закончит, он кивнул хорунжему, и тот принялся раздавать указания. Передав Татьянку одному из казаков, Елисей прыгнул в седло и нашел взглядом своего следопыта.

– Есть след, – мрачно кивнул Миша, едва заметив его взгляд. – Два десятка шло. Все верхами, без заводных.

– В этот раз пленных не берем. Ежели получится, только старшего для допроса. Нет, и хрен с ним, – поставил задачу Елисей, оглядывая вооружение казаков.

Из десятка четверо были вооружены карабинами его мастерской. Револьверы были у всех. Так что бандитов ожидала весьма горячая встреча. Особенно с учетом того, что он сам и его парни умели стрелять на дальние дистанции и имели оптические прицелы. Казаки, выслушав его, только одобрительно кивнули. Крепкие, сильные мужчины, не боявшиеся ни бога, ни черта, то и дело оглядывались на оставшуюся за околицей братскую могилу.

– Веди, – скомандовал парень Мише, и проводник, толкнув пятками коня, уверенно двинулся в нужную сторону.

Кавалькада рысью втянулась в лес. Идти по свежему следу таким аллюром было не сложно. Уходившие сами выбирали более удобный путь. Преследователям оставалось только следить, чтобы на пути не оказалась какая-нибудь ветка. Растянувшись цепью, казаки зорко оглядывали окружающий лес, готовые к любой неожиданности. Покачиваясь в седле, Елисей усилием воли сдерживал свою злость, мечтая побыстрее добраться до бандитов.





* * *


Кинжал с тихим треском распорол ткань черкески, и казак, обнажив плечо убитого, мрачно выдохнул:

– Янычары.

Его мозолистый, заскорузлый палец уткнулся в обнажившуюся татуировку в виде полумесяца и раздвоенной сабли.

– Меч Зульфигар, – понимающе кивнул Елисей, поднимаясь. – У остальных так же? – спросил он, повернувшись к хорунжему.

– У всех, – устало кивнул казак.

– Выходит, нашли место, где на нашу сторону просочиться можно, – задумчиво проворчал парень, автоматически меняя обойму в пистолете.

– На дальних перевалах непримиримые стоят. Через них и ходят, – кивнул хорунжий. – Самое поганое, что нам туда ходу нет, а засады устраивать – народу не напасешься.

– И до самих перевалов не добраться, – поддержал его Елисей, вспомнив свой поход с контрразведчиком. – Все собрали? – отодвинув размышления до лучших времен, уточнил он у хорунжего.

– Так давно уже. Только команды и ждем, – пожал тот плечами.

– Тогда уходим. Нам еще на выселки возвращаться, – вздохнул парень, вспомнив ряд окровавленных трупов.

Бойцы запрыгнули в седла, и значительно увеличившаяся кавалькада снова втянулась в лес.

Бандитов казаки догнали часов через пять. Те хоть и шли налегке, но им приходилось выбирать дорогу и следить за тем, чтобы не попасться на глаза случайным видакам. Казаки же просто шли по свежему следу по уже проторенной дороге. Но самым главным аргументом в этой схватке стали многозарядные винтовки и револьверы.

Вышколенные казацкие кони шли спокойно, без храпа и ржания. Так что преследуемых проводники услышали задолго до того, как состоялся визуальный контакт. В общем, к тому моменту, когда группа вышла на рубеж выстрела, казаки уже были готовы к бою. Дождавшись, когда бандиты выберутся на подходящую поляну, Елисей подал сигнал, выстрелом сняв с коня богато одетого абрека.

Казачий залп разом ополовинил банду, а пластуны, пользуясь скорострельностью своих карабинов, принялись выкашивать ряды бандитов. Даже до рукопашной не дошло. Под конец парням осталось только проследить, чтобы никто из бандитов не ушел. Остальных перестреляли казаки. Не ожидавшие нападения янычары пытались оказать сопротивление, но сказался эффект неожиданности. А самое главное, их гладкоствольные ружья просто не добивали до казаков.

Раненых попросту дорезали. Допрашивать кого-то из бандитов было бесполезно. Янычары всегда отличались особым упрямством и презрением к смерти. Да и на турецком среди казаков никто не говорил. Вспоминая все это, Елисей снова вздохнул и, быстро оглядев свой отряд, чуть шевельнул поводом, слегка подгоняя коня. На выселки они вернулись уже в темноте. Оставленные там казаки справились с заданием, загрузив все найденные телеги и арбу так, что оси трещали.

Ночевать решили в лесу. Оставаться в домах, где все еще висел запах крови, никому не хотелось. Отойдя с полверсты, разбили бивак и занялись обычными походными делами. Привычно обиходив коня, Елисей присел к костру и взялся за чистку оружия. Глядя на него, тем же самым занялась и его команда. Только назначенный кашеваром Димка колдовал над котелком, помешивая одуряюще пахнущий кулеш.

Хорунжий, раздав указания и назначив караульных, подсел к их костру и, помолчав, тихо спросил, доставая трубку:

– Что с добычей делать станем, княже?

– Скажи своим, что из добытого каждый может взять, что глянулось. Одну вещь. Остальное продадим, а деньги на всех разделим, – ответил парень.

– Шо, и коня можно? – насторожился казак.

– Я ж сказал, что глянется, – спокойно повторил Елисей.

– Так там конь, что под главным янычаром был. А его ты снял, – не унимался казак. – Конь добрый. А мой Орлик старый уже. Скоро долгую скачку не потянет. Его уже только в оглобли.

– Забирай, – чуть усмехнувшись, разрешил парень.