Черные списки судьбы
Часть 6 из 21 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Почему в Иран? – В ход пошла уже третья банка, и соображалка подходила к той точке, когда слышать-то все слышишь, но суть сказанного ускользает.
– Кто ж тебе, родной, скажет. – Витька опустошал очередную банку. – Надо было, значит. Жалко, что сорвалось, я бы побывал в Мегиддо.
Макс смотрел на крупинки золота в черном камне. Понимал, что выглядит глупо, но поделать с собой ничего не мог. Крутилось в голове, будто слышал когда-то это слово, но где, когда, и что оно означает – вылетело напрочь.
– Эх, ты, – протянул Витька. – Мегиддо, он же Армагеддон – это не поповские бредни, это реальное место, на границе Сирии, Израиля и прочих мелких бантустанов тамошних. Туда всем надо, у всех там дело есть, и СССР не исключение. Был.
– Место последней битвы добра и зла? – Макс пристально глянул на Витьку. Уж больно странно, даже сказочно звучало все это и ну никак не вязалось ни с оврагом, ни с могильной плитой, приятно гладкой и теплой на ощупь, и с вконец обнаглевшими комарами. Показалось, что Витька издевается, но тот надулся от собственной важности и снизошел:
– Ну. Тогда отложили почему-то, а теперь вернулись. Хотел бы я посмотреть, что там сейчас творится. Очень хотел бы, даже с билетом в один конец.
Смотрел перед собой в одну точку, точно не крапиву с лопухами видел, а убитую солнцем землю с выгоревшей травой в знойном мареве, округлые мертвые горы и полчища войск царей всей земли обитаемой, собравшихся к исходу времен в последний бой этого мира.
– Ты прости меня за тот случай. Клен-то мой, я его сам пацаном посадил, а тут ты, такая яркая личность. Спилить… – Витька по-прежнему смотрел перед собой и облизывал сбитые костяшки пальцев.
– Проехали.
Макс прилег, опираясь на локти, подставил лицо неяркому солнышку. Витька пошуршал пакетом, рядом с Максом оказалась холодная мокрая банка. Взял ее, немедленно открыл, сделал небольшой глоток.
– Каким ветром тебя к нам занесло? – Витька уселся, скрестив ноги по-турецки, – Получше квартиру купить не мог?
Макс смотрел на верхушки деревьев, что плавно качались в такт ветру.
– Заработаю – куплю и свалю от вас.
Мелькнуло по краю сознания, что с собственно «заработаю» надо бы поторопиться, вчера уже было поздно. Но вот прямо сию секунду бежать куда-то было бесполезно, бессмысленно, да и сил уже не осталось.
– Кем работаешь, где? – Витька снова закурил и приготовился слушать. Синеватый дымок разносило ветром, но комары его уже не боялись, летели в лицо.
– Начальник регионального филиала департамента собственной безопасности, – отчеканил Макс название своей несостоявшейся должности. Сердце привычно сжалось от досады, обиды злости и на себя, и на Левина, и на утопшего в яме конкурента, и на Наташку, будь она неладна. И вдруг отпустило разом, точно не с ним это все было, будто кино посмотрел или после тяжелой болезни в себя пришел. И реально безразлична стала и работа несостоявшаяся, и измена Наташкина душу не бередила, и этот Владимир Николаевич, что гор златых наобещал и свалил в командировку, не сочтя нужным об этом предупредить. «Да и хрен с ним», – Макс сел и отпил пиво.
– Собеседование не прошел, – признался он.
– Блатного на твое место взяли? – Витька выпустил дым сквозь зубы. – Сволочи.
– Да не, там другое. – Макс встряхнул банку, глянул в нее, покрутил в руках и вывалил Витьке все, как на духу. И про собеседование, закончившееся в ИВС, и про предложение тещи, и про Наташку, само собой. Даже об утреннем обломе не умолчал, и о том, что готов сторожем хоть в продмаг идти, лишь бы дома не сидеть, и деньги бы какие-никакие капали.
Выговорился и обнаружил, что уже довольно темно, что деревья и сорные травы теряются в подступивших сумерках, а Витькина сигарета догорает истинно адским багровым отливом, точно сигнальный огонь с вершины библейской горы. Витька сунул окурок в пустую банку, послышалось тихое шипение.
– Хорошо, что он сам утоп, до тебя.
Придвинул Максу банку с пивом, себе взял последнюю, сжал ее ладонях. Глянул на Макса исподлобья, вытянул указательный палец.
– Ты его инвалидом сделать мог и потом пенсию бы ему за свой счет платил всю жизнь. Его жизнь, в смысле. А курву эту свою, Наташку, забудь. Зато карма твоя чистая теперь, не бери в голову. Мироздание само вопрос твой решит.
– Дожить бы….
Одуряюще пахли травы, с пруда подползал туман, стало свежо, затуманенный хмелем мозг стал проясняться. Деревья зашумели, налетевший ветер прогнал туман и принес тепло. Витька улегся на спину, поставил банку с пивом на пузо.
– Вот это кайф, – пробормотал он, завозился, устраиваясь поудобнее. – Сейчас звезды появятся. Созвездия знаешь?
– А то. – Макс растянулся на плите, уставился в небо, высматривая в ветках старых берез голубые искорки. – Конечно, знаю.
– Гонишь, – буркнул Витька.
– Сам ты гонишь.
– Сейчас проверим.
Витька бормотал откуда-то из мрака, его заглушали лягушки. Орали они так, что едва слышалась в их хоре электричка, или товарняк, или что там еще грохотало по рельсам в сторону Москвы или из нее. Где-то не очень далеко гавкнула собака, за ней еще одна, Витька снова закурил, замахал руками, разгоняя едкий дым.
– Вона! – он ткнул пальцем в небо. – В зенит смотри и чуть правее! Как называется?
Макс присмотрелся к крохотным бледным огонечкам, едва заметным на летнем небе, нашел сначала обеих Медведиц, а затем и знакомое перекрестье с яркой звездой сверху и еще один ориентир, ниже первого и чуть левее.
– Вега, самая яркая звезда северного полушария, созвездие Лебедь. А рядом Лира.
– Умный, блин, – съязвил Витька и вытянул вверх зажатый в пальцы окурок:
– А это Сириус, который слева…
– Нифига, – перебил его Макс, – его не видно у нас в это время года, только зимой.
Витька засмеялся из темноты:
– Соображаешь…
Его заглушил собачий лай, псы гавкали совсем рядом, и, судя по звукам, уже дрались где-то неподалеку. Макс приподнялся на локтях, вгляделся в темноту.
– Это на помойке, – спокойно сказал Витька. – Тут дачники недалеко живут, в овраг мусор кидают, свиньи, а бродячие псы за него дерутся. Сюда забегали, но я кирпичом по морде их отвадил. Не обращай внимания.
Собаки заткнулись, ветер приятно гудел в верхушках берез, обдавал теплом, от него тянуло в сон. Макс прекрасно осознавал происходящее: он пьяный лежит на могильной плите на краю старого кладбища и вот-вот уснет на этой самой плите. Понимал, но поделать с собой ничего не мог, глаза упорно закрывались, электричка уже не гремела, а пела свою полуночную колыбельную.
– Настька сейчас припрется, – сонно пробормотал Витька. – Она вечно по ночам шарится. Ее электричка как раз прошла, на двадцать три ноль одну…
Снова залились лаем псы, судя по накалу страстей, зверья стало больше. Раздался скулеж, потом вой, Витька выругался в темноту.
– Надо кирпич найти или палку, а то они кинуться могут, как на конкурента в цепи питания. Ничего, твари, не боятся…
Он бормотал что-то еще, Макс его не слушал. Упорно, точно комар у виска, крутилась мысль, будто что-то забыл или не доделал. Или вообще влез не в свое дело, помешал, подставил даже. Не об ахромкинской братве, понятно дело, беспокоился, не об ужаленном шокером верзиле, не о подельнике его… Снова загавкало зверье, завыло неподалеку, и тут дошло: собаки, шокер, Настя. Она сейчас идет со станции и скоро будет здесь, а шокер вот он, так и лежит в кармане его куртки. Теперь понятно, зачем она прятала его в обломках, вернее, непонятно – не проще ли носить с собой…
Макс вскочил, бросил полупустую банку в пакет, подхватил рюкзак и бросился к оврагу.
– Не старайся, она тебя все равно пошлет куда подальше, – крикнул вслед Витька. – Мужика у нее давно нет, потому она сейчас злая, бешеная как сука!
Макс на бегу достал мобильник и, подсвечивая, перебрался через мосток по дну оврага, влез по склону вверх, пролез сквозь заросли. На том берегу лужи высился дом черной громадиной, в нем светились три окошка, слышались детские вопли и мультяшная музыка, на шторах мелькали быстрые тени. Макс, оступаясь, промчался по краю лужи и рванул к мосту.
Брусчатка скользила под ногами, и пару раз он едва не упал, на ходу закинул рюкзак за плечи и на всякий случай достал шокер, перевел кнопку-предохранитель в «боевое» положение. Пролетел мимо кустов шиповника, вспугнул там прорву мелких насекомых и бабочек, затормозил, проехавшись по мокрой от росы траве. Мост был точно впереди, слышалось, как бежит вода мимо его опор, как плещется рыба и еще кое-что покрупнее, судя по звуку. «Утка, цапля?», – почему-то это сейчас казалось важным, Макс вытянулся, всмотрелся в разбавленную туманом темноту. Лягушки орали далеко позади, а тут было тихо, да так, что аж уши закладывало. Макс развернулся, подсвечивая встроенным в телефон фонариком, шокер держал перед собой. Вокруг была только тьма, живая, холодная, она собиралась в плотные комки и путалась в волосах, мешала дышать. Макс шагнул вперед, потом еще раз, потом еще, и тут несколько клубов справа сгустились, сделались плотнее, прижались к земле, блеснули желтые огоньки. И глухо зарычали.
Псы материализовались из тумана один за другим, два зверя, три, пять. Через несколько мгновений на дороге к мосту стояли семь поджарых совершенно одинакового вида тварей с оскаленными мордами. Собак не пугал свет фонаря, они лишь ниже опускали головы и крались вперед, и рычали все громче, Макс видел их оскаленные клыки. Он остановился и нажал «спусковой крючок».
Щелчок, треск, потом нереально-яркая синяя дуга прорезала морок, запахло как после грозы. Псы попятились и разом прекратили рычать, две шавки поджали хвосты и сгинули в кустах. Макс сделал резкий выпад вперед и чуть-чуть промазал: дуга промелькнула в сантиметре от носа здоровенной бурой псины. Зверье мигом кинулось кто куда, одна шавка, судя по звукам, сверзилась со склона, где утром били Витьку. Вокруг остался только туман и свежий запах с воды, путь к мосту был свободен. Макс перещелкнул предохранитель, сделал несколько шагов вперед и выключил фонарик. Сначала решил, что показалось, но нет – впереди и слева виднелся сине-белый огонек, он мерцал в темноте, потом послышался глухой стук, черная тень у канавы переместилась правее, потом вдруг резко уменьшилась в размере. Макс быстро пошел вперед, понимая, что опоздал, незаметно вернуть шокер на место уже не получится. К стуку прибавился тихий злой голос, отдельные слова звучали, мягко говоря, грубовато. Раздался шорох пакета, потом тень резко взметнулась вверх, попятилась.
– Не подходи, у меня кирпич и шокер, – донеслось предупреждение, Макс остановился. Ну, допустим, шокера у нее нет, а вот кирпич из темноты может запросто прилететь в голову, может, летит уже в это самое мгновение. Макс развел руки в стороны:
– Настя, привет. Не надо кирпич, я не маньяк.
Тень не ответила, так и стояла столбом, дорожку быстро затягивало туманом. Макс достал шокер из куртки, шагнул к девушке. И тут только сообразил, что виделись они до этой минуты только один раз, и он выглядел тогда не самым лучшим образом. Он назвал свое имя, подошел ближе. Снова что-то глухо стукнуло: это Настя бросила кирпич, рывком выхватила у Макса шокер и пару раз нажала кнопку.
– Прости, пожалуйста, что взял твою вещь. Так получилось, что срочно потребовалось… – Макс запнулся. Рассказывать о сегодняшнем побоище на той стороне моста он не собирался, но надо было что-то убедительно соврать, а в голову ничего умного не приходило. Настя, шурша в темноте пакетом, присела на корточки и спрятала шокер среди камней. Ловко выбралась из канавы, игнорируя протянутую Максом руку, закинула на плечо ремень сумки, но не большой, спортивной, а лаковой, из темной кожи, ну никак не подходящей к ситуации. И одета Настя была не как обычно по утрам, когда выскакивала из дома: в темном костюме с юбкой до колен да еще и в туфлях на каблуках, совсем не предназначенных для передвижения по брусчатке. Девушка запахнула пиджак поплотнее, вцепилась в сумку обеими руками:
– Не смей больше трогать мои вещи, понял? Или в полицию на тебя заявлю.
Она прошла мимо, к запахам трав и воды добавилась еле уловимая экзотическая сладость. Духи Макс сразу узнал, Наташка пользовалась такими же, и были они не из дешевых. Он догнал девушку, пошел рядом.
– Заявишь, что я шокер у тебя украл? А разрешение на него у тебя имеется?
– Не твое дело, отвяжись, – буркнула Настя и оступилась на скользком камне. Чертыхнулась, поправила чуть задравшуюся юбку и пошла дальше, включила фонарик, освещая дорогу. Макс достал мобильник, и по брусчатке запрыгали два сизо-белых пятнышка света.
– Зачем он тебе? – спросил просто так, для поддержания разговора. Настя аккуратно обошла здоровенный булыжник, поправила сумку.
– Тут собак полно, целая стая. Сегодня нет, а обычно носятся всю ночь, штук десять или больше, всех кошек загрызли. Шокера боятся, я его тут прячу. С собой везти не вариант, в метро сразу отнимут.
– В Москве работаешь? – Настя кивнула. Брусчатка закончилась, пошел относительно ровный асфальт, в шиповнике что-то таинственно шуршало, за ним чернела громада дома с теми же тремя светящимися окошками.
– Чего квартиру там не снимешь? Ехать же далеко. – Макс посмотрел на экран мобильника – половина двенадцатого, Настино время.
– Дорого снимать, – сказала та, – я на первый взнос по ипотеке коплю. Надеюсь к зиме переехать, хоть среди бетонных стен буду жить, но все лучше, чем здесь. А тут сразу все продам, ненавижу эту дыру.
– Хоть завтра можешь продать. – Макс запнулся на ходу. Через дорогу быстро проползло что-то узкое, темное и спряталось в крапиве. Настя то ли не заметила неведомую тварь, то ли кроме собак остальная местная фауна была ей безразлична.
– Ага, прям завтра! – фыркнула та. – Да кто на наш сарай позарится.
Макс глянул на девушку. Та стояла напротив в паре шагов от него и поправляла волосы. Лица ее он в темноте не видел, только очертания фигуры, темные на темном. Хотел съязвить по поводу желающих, и тут дошло: она же ничего не знает, в Москве была, когда Ахромкин нагрянул. Вкратце рассказал ей о депутатском предложении, умолчал только о недавних событиях. Настя смотрела в упор, ее взгляд он чувствовал даже в темноте
– Вот это поворот, – проговорила она негромко, – с ума сойти. И сколько денег?
Макс назвал ей сумму за свою квартиру.
– Чего? – Настя подошла ближе, на шее у нее что-то неярко блеснуло, цепочка, как оказалось. – За двушку? Да пошел бы этот депутат….
Макс хотел сказать, что примерно в этом направлении Ахромкин и был послан, но сдержался. Ни к чему ей лишние подробности, и вообще, меньше знаешь – крепче спишь.
– Не буду я ничего продавать, пусть новую квартиру дают, как положено. – Настя направилась к дому, на ходу выключила фонарик. – Подумаешь, стройка у них…
Макс убрал мобильник, пошел следом. Дом высился впереди, на фоне горящих окон виднелся чей-то силуэт, слышались крики. Вблизи оказалось, что это Анька волокла домой детей, девчонка визжала в подъезде, пацан молча упирался и хватался за перила крыльца.
– Дима, пойдем, пора спать, – шелестела Анька, отдирая чадо от перил, – уже поздно. Лиза, не кричи, ты всех разбудишь.
– Кто ж тебе, родной, скажет. – Витька опустошал очередную банку. – Надо было, значит. Жалко, что сорвалось, я бы побывал в Мегиддо.
Макс смотрел на крупинки золота в черном камне. Понимал, что выглядит глупо, но поделать с собой ничего не мог. Крутилось в голове, будто слышал когда-то это слово, но где, когда, и что оно означает – вылетело напрочь.
– Эх, ты, – протянул Витька. – Мегиддо, он же Армагеддон – это не поповские бредни, это реальное место, на границе Сирии, Израиля и прочих мелких бантустанов тамошних. Туда всем надо, у всех там дело есть, и СССР не исключение. Был.
– Место последней битвы добра и зла? – Макс пристально глянул на Витьку. Уж больно странно, даже сказочно звучало все это и ну никак не вязалось ни с оврагом, ни с могильной плитой, приятно гладкой и теплой на ощупь, и с вконец обнаглевшими комарами. Показалось, что Витька издевается, но тот надулся от собственной важности и снизошел:
– Ну. Тогда отложили почему-то, а теперь вернулись. Хотел бы я посмотреть, что там сейчас творится. Очень хотел бы, даже с билетом в один конец.
Смотрел перед собой в одну точку, точно не крапиву с лопухами видел, а убитую солнцем землю с выгоревшей травой в знойном мареве, округлые мертвые горы и полчища войск царей всей земли обитаемой, собравшихся к исходу времен в последний бой этого мира.
– Ты прости меня за тот случай. Клен-то мой, я его сам пацаном посадил, а тут ты, такая яркая личность. Спилить… – Витька по-прежнему смотрел перед собой и облизывал сбитые костяшки пальцев.
– Проехали.
Макс прилег, опираясь на локти, подставил лицо неяркому солнышку. Витька пошуршал пакетом, рядом с Максом оказалась холодная мокрая банка. Взял ее, немедленно открыл, сделал небольшой глоток.
– Каким ветром тебя к нам занесло? – Витька уселся, скрестив ноги по-турецки, – Получше квартиру купить не мог?
Макс смотрел на верхушки деревьев, что плавно качались в такт ветру.
– Заработаю – куплю и свалю от вас.
Мелькнуло по краю сознания, что с собственно «заработаю» надо бы поторопиться, вчера уже было поздно. Но вот прямо сию секунду бежать куда-то было бесполезно, бессмысленно, да и сил уже не осталось.
– Кем работаешь, где? – Витька снова закурил и приготовился слушать. Синеватый дымок разносило ветром, но комары его уже не боялись, летели в лицо.
– Начальник регионального филиала департамента собственной безопасности, – отчеканил Макс название своей несостоявшейся должности. Сердце привычно сжалось от досады, обиды злости и на себя, и на Левина, и на утопшего в яме конкурента, и на Наташку, будь она неладна. И вдруг отпустило разом, точно не с ним это все было, будто кино посмотрел или после тяжелой болезни в себя пришел. И реально безразлична стала и работа несостоявшаяся, и измена Наташкина душу не бередила, и этот Владимир Николаевич, что гор златых наобещал и свалил в командировку, не сочтя нужным об этом предупредить. «Да и хрен с ним», – Макс сел и отпил пиво.
– Собеседование не прошел, – признался он.
– Блатного на твое место взяли? – Витька выпустил дым сквозь зубы. – Сволочи.
– Да не, там другое. – Макс встряхнул банку, глянул в нее, покрутил в руках и вывалил Витьке все, как на духу. И про собеседование, закончившееся в ИВС, и про предложение тещи, и про Наташку, само собой. Даже об утреннем обломе не умолчал, и о том, что готов сторожем хоть в продмаг идти, лишь бы дома не сидеть, и деньги бы какие-никакие капали.
Выговорился и обнаружил, что уже довольно темно, что деревья и сорные травы теряются в подступивших сумерках, а Витькина сигарета догорает истинно адским багровым отливом, точно сигнальный огонь с вершины библейской горы. Витька сунул окурок в пустую банку, послышалось тихое шипение.
– Хорошо, что он сам утоп, до тебя.
Придвинул Максу банку с пивом, себе взял последнюю, сжал ее ладонях. Глянул на Макса исподлобья, вытянул указательный палец.
– Ты его инвалидом сделать мог и потом пенсию бы ему за свой счет платил всю жизнь. Его жизнь, в смысле. А курву эту свою, Наташку, забудь. Зато карма твоя чистая теперь, не бери в голову. Мироздание само вопрос твой решит.
– Дожить бы….
Одуряюще пахли травы, с пруда подползал туман, стало свежо, затуманенный хмелем мозг стал проясняться. Деревья зашумели, налетевший ветер прогнал туман и принес тепло. Витька улегся на спину, поставил банку с пивом на пузо.
– Вот это кайф, – пробормотал он, завозился, устраиваясь поудобнее. – Сейчас звезды появятся. Созвездия знаешь?
– А то. – Макс растянулся на плите, уставился в небо, высматривая в ветках старых берез голубые искорки. – Конечно, знаю.
– Гонишь, – буркнул Витька.
– Сам ты гонишь.
– Сейчас проверим.
Витька бормотал откуда-то из мрака, его заглушали лягушки. Орали они так, что едва слышалась в их хоре электричка, или товарняк, или что там еще грохотало по рельсам в сторону Москвы или из нее. Где-то не очень далеко гавкнула собака, за ней еще одна, Витька снова закурил, замахал руками, разгоняя едкий дым.
– Вона! – он ткнул пальцем в небо. – В зенит смотри и чуть правее! Как называется?
Макс присмотрелся к крохотным бледным огонечкам, едва заметным на летнем небе, нашел сначала обеих Медведиц, а затем и знакомое перекрестье с яркой звездой сверху и еще один ориентир, ниже первого и чуть левее.
– Вега, самая яркая звезда северного полушария, созвездие Лебедь. А рядом Лира.
– Умный, блин, – съязвил Витька и вытянул вверх зажатый в пальцы окурок:
– А это Сириус, который слева…
– Нифига, – перебил его Макс, – его не видно у нас в это время года, только зимой.
Витька засмеялся из темноты:
– Соображаешь…
Его заглушил собачий лай, псы гавкали совсем рядом, и, судя по звукам, уже дрались где-то неподалеку. Макс приподнялся на локтях, вгляделся в темноту.
– Это на помойке, – спокойно сказал Витька. – Тут дачники недалеко живут, в овраг мусор кидают, свиньи, а бродячие псы за него дерутся. Сюда забегали, но я кирпичом по морде их отвадил. Не обращай внимания.
Собаки заткнулись, ветер приятно гудел в верхушках берез, обдавал теплом, от него тянуло в сон. Макс прекрасно осознавал происходящее: он пьяный лежит на могильной плите на краю старого кладбища и вот-вот уснет на этой самой плите. Понимал, но поделать с собой ничего не мог, глаза упорно закрывались, электричка уже не гремела, а пела свою полуночную колыбельную.
– Настька сейчас припрется, – сонно пробормотал Витька. – Она вечно по ночам шарится. Ее электричка как раз прошла, на двадцать три ноль одну…
Снова залились лаем псы, судя по накалу страстей, зверья стало больше. Раздался скулеж, потом вой, Витька выругался в темноту.
– Надо кирпич найти или палку, а то они кинуться могут, как на конкурента в цепи питания. Ничего, твари, не боятся…
Он бормотал что-то еще, Макс его не слушал. Упорно, точно комар у виска, крутилась мысль, будто что-то забыл или не доделал. Или вообще влез не в свое дело, помешал, подставил даже. Не об ахромкинской братве, понятно дело, беспокоился, не об ужаленном шокером верзиле, не о подельнике его… Снова загавкало зверье, завыло неподалеку, и тут дошло: собаки, шокер, Настя. Она сейчас идет со станции и скоро будет здесь, а шокер вот он, так и лежит в кармане его куртки. Теперь понятно, зачем она прятала его в обломках, вернее, непонятно – не проще ли носить с собой…
Макс вскочил, бросил полупустую банку в пакет, подхватил рюкзак и бросился к оврагу.
– Не старайся, она тебя все равно пошлет куда подальше, – крикнул вслед Витька. – Мужика у нее давно нет, потому она сейчас злая, бешеная как сука!
Макс на бегу достал мобильник и, подсвечивая, перебрался через мосток по дну оврага, влез по склону вверх, пролез сквозь заросли. На том берегу лужи высился дом черной громадиной, в нем светились три окошка, слышались детские вопли и мультяшная музыка, на шторах мелькали быстрые тени. Макс, оступаясь, промчался по краю лужи и рванул к мосту.
Брусчатка скользила под ногами, и пару раз он едва не упал, на ходу закинул рюкзак за плечи и на всякий случай достал шокер, перевел кнопку-предохранитель в «боевое» положение. Пролетел мимо кустов шиповника, вспугнул там прорву мелких насекомых и бабочек, затормозил, проехавшись по мокрой от росы траве. Мост был точно впереди, слышалось, как бежит вода мимо его опор, как плещется рыба и еще кое-что покрупнее, судя по звуку. «Утка, цапля?», – почему-то это сейчас казалось важным, Макс вытянулся, всмотрелся в разбавленную туманом темноту. Лягушки орали далеко позади, а тут было тихо, да так, что аж уши закладывало. Макс развернулся, подсвечивая встроенным в телефон фонариком, шокер держал перед собой. Вокруг была только тьма, живая, холодная, она собиралась в плотные комки и путалась в волосах, мешала дышать. Макс шагнул вперед, потом еще раз, потом еще, и тут несколько клубов справа сгустились, сделались плотнее, прижались к земле, блеснули желтые огоньки. И глухо зарычали.
Псы материализовались из тумана один за другим, два зверя, три, пять. Через несколько мгновений на дороге к мосту стояли семь поджарых совершенно одинакового вида тварей с оскаленными мордами. Собак не пугал свет фонаря, они лишь ниже опускали головы и крались вперед, и рычали все громче, Макс видел их оскаленные клыки. Он остановился и нажал «спусковой крючок».
Щелчок, треск, потом нереально-яркая синяя дуга прорезала морок, запахло как после грозы. Псы попятились и разом прекратили рычать, две шавки поджали хвосты и сгинули в кустах. Макс сделал резкий выпад вперед и чуть-чуть промазал: дуга промелькнула в сантиметре от носа здоровенной бурой псины. Зверье мигом кинулось кто куда, одна шавка, судя по звукам, сверзилась со склона, где утром били Витьку. Вокруг остался только туман и свежий запах с воды, путь к мосту был свободен. Макс перещелкнул предохранитель, сделал несколько шагов вперед и выключил фонарик. Сначала решил, что показалось, но нет – впереди и слева виднелся сине-белый огонек, он мерцал в темноте, потом послышался глухой стук, черная тень у канавы переместилась правее, потом вдруг резко уменьшилась в размере. Макс быстро пошел вперед, понимая, что опоздал, незаметно вернуть шокер на место уже не получится. К стуку прибавился тихий злой голос, отдельные слова звучали, мягко говоря, грубовато. Раздался шорох пакета, потом тень резко взметнулась вверх, попятилась.
– Не подходи, у меня кирпич и шокер, – донеслось предупреждение, Макс остановился. Ну, допустим, шокера у нее нет, а вот кирпич из темноты может запросто прилететь в голову, может, летит уже в это самое мгновение. Макс развел руки в стороны:
– Настя, привет. Не надо кирпич, я не маньяк.
Тень не ответила, так и стояла столбом, дорожку быстро затягивало туманом. Макс достал шокер из куртки, шагнул к девушке. И тут только сообразил, что виделись они до этой минуты только один раз, и он выглядел тогда не самым лучшим образом. Он назвал свое имя, подошел ближе. Снова что-то глухо стукнуло: это Настя бросила кирпич, рывком выхватила у Макса шокер и пару раз нажала кнопку.
– Прости, пожалуйста, что взял твою вещь. Так получилось, что срочно потребовалось… – Макс запнулся. Рассказывать о сегодняшнем побоище на той стороне моста он не собирался, но надо было что-то убедительно соврать, а в голову ничего умного не приходило. Настя, шурша в темноте пакетом, присела на корточки и спрятала шокер среди камней. Ловко выбралась из канавы, игнорируя протянутую Максом руку, закинула на плечо ремень сумки, но не большой, спортивной, а лаковой, из темной кожи, ну никак не подходящей к ситуации. И одета Настя была не как обычно по утрам, когда выскакивала из дома: в темном костюме с юбкой до колен да еще и в туфлях на каблуках, совсем не предназначенных для передвижения по брусчатке. Девушка запахнула пиджак поплотнее, вцепилась в сумку обеими руками:
– Не смей больше трогать мои вещи, понял? Или в полицию на тебя заявлю.
Она прошла мимо, к запахам трав и воды добавилась еле уловимая экзотическая сладость. Духи Макс сразу узнал, Наташка пользовалась такими же, и были они не из дешевых. Он догнал девушку, пошел рядом.
– Заявишь, что я шокер у тебя украл? А разрешение на него у тебя имеется?
– Не твое дело, отвяжись, – буркнула Настя и оступилась на скользком камне. Чертыхнулась, поправила чуть задравшуюся юбку и пошла дальше, включила фонарик, освещая дорогу. Макс достал мобильник, и по брусчатке запрыгали два сизо-белых пятнышка света.
– Зачем он тебе? – спросил просто так, для поддержания разговора. Настя аккуратно обошла здоровенный булыжник, поправила сумку.
– Тут собак полно, целая стая. Сегодня нет, а обычно носятся всю ночь, штук десять или больше, всех кошек загрызли. Шокера боятся, я его тут прячу. С собой везти не вариант, в метро сразу отнимут.
– В Москве работаешь? – Настя кивнула. Брусчатка закончилась, пошел относительно ровный асфальт, в шиповнике что-то таинственно шуршало, за ним чернела громада дома с теми же тремя светящимися окошками.
– Чего квартиру там не снимешь? Ехать же далеко. – Макс посмотрел на экран мобильника – половина двенадцатого, Настино время.
– Дорого снимать, – сказала та, – я на первый взнос по ипотеке коплю. Надеюсь к зиме переехать, хоть среди бетонных стен буду жить, но все лучше, чем здесь. А тут сразу все продам, ненавижу эту дыру.
– Хоть завтра можешь продать. – Макс запнулся на ходу. Через дорогу быстро проползло что-то узкое, темное и спряталось в крапиве. Настя то ли не заметила неведомую тварь, то ли кроме собак остальная местная фауна была ей безразлична.
– Ага, прям завтра! – фыркнула та. – Да кто на наш сарай позарится.
Макс глянул на девушку. Та стояла напротив в паре шагов от него и поправляла волосы. Лица ее он в темноте не видел, только очертания фигуры, темные на темном. Хотел съязвить по поводу желающих, и тут дошло: она же ничего не знает, в Москве была, когда Ахромкин нагрянул. Вкратце рассказал ей о депутатском предложении, умолчал только о недавних событиях. Настя смотрела в упор, ее взгляд он чувствовал даже в темноте
– Вот это поворот, – проговорила она негромко, – с ума сойти. И сколько денег?
Макс назвал ей сумму за свою квартиру.
– Чего? – Настя подошла ближе, на шее у нее что-то неярко блеснуло, цепочка, как оказалось. – За двушку? Да пошел бы этот депутат….
Макс хотел сказать, что примерно в этом направлении Ахромкин и был послан, но сдержался. Ни к чему ей лишние подробности, и вообще, меньше знаешь – крепче спишь.
– Не буду я ничего продавать, пусть новую квартиру дают, как положено. – Настя направилась к дому, на ходу выключила фонарик. – Подумаешь, стройка у них…
Макс убрал мобильник, пошел следом. Дом высился впереди, на фоне горящих окон виднелся чей-то силуэт, слышались крики. Вблизи оказалось, что это Анька волокла домой детей, девчонка визжала в подъезде, пацан молча упирался и хватался за перила крыльца.
– Дима, пойдем, пора спать, – шелестела Анька, отдирая чадо от перил, – уже поздно. Лиза, не кричи, ты всех разбудишь.