Черные пески

— Это было в новостях, про Магдалену, — подал голос Тристан. Он рассказал ей о снимках с камер видеонаблюдения, а потом начал объяснять, что он собирался кого-то навестить. Он снова не выдержал.

— Почему это так трудно? Почему я просто не могу быть нормальным? — всхлипывал он. — Я никому не говорил… но я больше не выдержу. — Он опустил голову, не в силах смотреть в глаза, нижняя губа дрожала. Кейт взяла его за руку.

— Тристан. Думаю, я знаю, о чем ты. Это нормально и не имеет никакого значения, — произнесла Кейт. Она сжала его ладонь. Парня всего трясло. — Разве от произнесенной вслух правды станет хуже?

Последовала долгая пауза.

— Я гей, — прохрипел он и снова откашлялся. — Я гей. — Всхлипы стали громче.

— Все в порядке. Это не важно. Ты меня слышишь? — Кейт потянулась, чтобы обнять его и чувствовала, как его плечи и грудь тряслись от рыданий. — Это не важно, — повторила она, ненавидя весь мир за то, что Тристан так к себе относится.

Он глубоко вздохнул, как будто впервые за много месяцев задышал полной грудью. Кейт нашла ему салфетку, и он высморкался.

— Кажется, ты не удивлена, — заметил он. Его глаза все еще были красными, но он уже успокоился.

— У меня были сомнения. Я никогда не видела, чтобы ты интересовался девушками, хотя выбор у тебя большой. На факультете полно девчонок, которые многим бы пожертвовали за свидание с тобой.

— Моя сестра выходит замуж, и она ведет себя так, будто случится катастрофа, если я не приведу на ее свадьбу девушку.

— А ты не можешь привести парня?

Тристан посмотрел на Кейт.

— Она никогда мне этого не простит.

— Тристан. Не хочу говорить плохо о Саре, но это твоя жизнь. Ты такой, какой есть.

— Кейт, она не плохая, просто другая. И думает по-другому.

— Как и ты, и я. Мы все разные. Таков мир… Когда ты понял, что тебе нравятся парни?

— Когда мне было тринадцать, я смотрел фильм «Привидение», и там была сцена в самом начале, когда Патрик Суэйзи и его друг сняли рубашки и ломали стену вместе с Деми Мур… Я лично не был знаком с геями, когда рос, и по мнению моей семьи и старых друзей, быть геем не очень хорошо.

— Тристан. В мире миллионы геев. И это совершенно нормально. Меня сводит с ума, что ты чувствуешь себя обязанным объявить мне, что предпочитаешь парней. Какая чушь… Значит, ты собирался на свидание с парнем и попал на камеру видеонаблюдения?

Он кивнул.

— Днем раньше мы встретились на пляже, когда он выгуливал собаку, и мы разговорились. Обменялись номерами, и он пригласил меня к себе, ну ты понимаешь.

Кейт кивнула.

— Я вышел из квартиры около часа ночи и отправился к нему. Сдрейфил, обошел квартал, потом пришел обратно. Во второй раз я все-таки постучал в дверь и просидел в гостях до половины пятого утра. А потом вернулся домой.

— Ладно. Он симпатичный?

— Очень.

— Как его зовут?

— Алекс. Он начинающий художник. Длинные темные волосы, красивые карие глаза…

Кейт была так рада, что Тристан не стеснялся с ней разговаривать об этом.

— Как думаешь, вы еще встретитесь?

— Не знаю.

— Он не спал?

— Да. Там был и его сосед… Ты ничего не подумай, — быстро добавил он. — Он работает по ночам. Художником. Мы выпили по чашке чая, а потом я ушел.

— Они должны сообщить полиции, почему ты оказался там.

— Не понимаю, почему бы им не… О боже. Я должен рассказать Саре и Гэри.

— Думаю, ты вздохнешь с огромным облегчением, когда они все узнают.

— А что, если Сара меня возненавидит или ей это не понравится?

— Если она тебя возненавидит, то это ее проблема, а не твоя. Если она готова избегать брата только потому, что он не соответствует ее взглядам, то ей же хуже. — Тристан уставился в окно и устало кивнул. — Ты ведь не собирался прыгать с этой стены, правда?

— Он пожал плечами.


— В тот момент меня очень прельщала идея быть смытым волной. Я слышал, что тонуть не так уж и страшно.

— Когда я начинала работать в полиции, то являлась женщиной-констеблем, так тогда называли женщин-полицейских. Меня вызвали в Уэст-Норвуд, в Южном Лондоне. Шел сильный ливень, и ребенок дурачился в ручье возле кладбища. Внезапно хлынул поток воды, и его отнесло к ливневой канализации, где его рука застряла в решетке. Кисть распухла, и ребенок оказался в ловушке. Я добралась туда, когда вода уже поднималась. Мы вызвали скорую, но она приехала недостаточно быстро. Я пыталась освободить его, но в итоге лишь беспомощно смотрела, как вода смыкалась над его головой. Я попыталась дать ему воздух, но поток несся так быстро… Я видела его лицо, когда он тонул, Трис. Умиротворенным он не выглядел. Не нужно лишать себя жизни только за то, что любишь мужчин, а не женщин. Ты меня слышишь?

Тристан помолчал и кивнул.

— Что же мне делать?

— Ты должен рассказать все своей сестре. А завтра нам нужно поговорить с полицией и разобраться во всей этой истории с камерами видеонаблюдения. Мы же не хотим, чтобы это отвлекло их от выяснения причины исчезновения Магдалены.





19




Магдалена лежала в темноте. Она понятия не имела, сколько прошло времени.

Когда она впервые проснулась, ей показалось, что это больница. Кровать под спиной была удобной, твердой и сухой. Магдалена приходила в себя, а потом вновь отключалась, но ее сон пронзало беспокойство, далекое воспоминание о чем-то… неправильном.

Кромешная тьма сбивала с толку — она не знала, реально ли происходящее, а потому потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя. Когда она окончательно очнулась, то ее захлестнула паника. Не было никакой разницы, открыты ли глаза или закрыты, и запахи тоже отсутствовали. Нос заложило от засохшей корки из крови. Он ударил ее. А шея ныла от ремня фотоаппарата.

— Нет! — громко закричала она. Звук собственного голоса позволял чувствовать пространство. — Нет! Нет! Помогите! — В горле сильно пересохло, но Магдалена продолжала выкрикивать слова. Помогите. Помогите мне. Помогите! Эхом разносилось вокруг.

Она протянула руки в темноту и почувствовала, как они двигаются в пустоте. С одной стороны была стена, выложенная гладкой плиткой. Магдалена прислушалась. Тишина. Ощупав себя, она поняла, что невредима, если не считать опухших губ и окровавленного носа. Она все еще была одета, но без обуви. Телефон из кармана исчез. Ожерелье, серьги и часы тоже пропали.

Магдалена медленно села, держась одной рукой за гладкий холодный кафель справа от себя. Провела вытянутой рукой над собой. Ее окружала холодная пустота. Магдалена спустила ноги с матраса и на мгновение запаниковала, но затем ступни коснулись прохладной поверхности пола. На секунду ей показалось, что кровать находится где-то высоко, и она вот-вот упадет в темную пропасть.

Магдалена долго прислушивалась, стараясь уловить любой звук. Любой намек на то, где она находится. Сердце колотилось в груди. Дыхание было громким.

Ей нравилось думать, что она сильная и рассудительная женщина, но сейчас она чувствовала, что на грани. Несколько раз ей пришлось подавить душераздирающий крик, рвавшийся из груди. Она принялась ритмично постукивать ладонью по грудине в такт сердцебиению. Это не успокаивало, но помогло сдержаться.

От подъема кружилась голова, и только после пары попыток она смогла увереннее держаться на ногах. Очень медленно она принялась ощупывать пространство вокруг себя. Несколько шагов до стены.

Справа снова плитка. Местами гладкая и холодная, а местами липкая и грязная. Магдалена чуть приблизилась, чтобы понюхать, но нос все еще был заложен. Она провела руками по стенам и в противоположном углу обнаружила раковину и кран. К счастью, когда она открыла кран, оттуда полилась вода. Магдалена некоторое время наслаждалась звуком и ощущениями холодной воды на ладонях, а затем, морщась, попыталась промыть нос. Без обоняния она чувствовала себя вдвойне слепой. Ей удалось немного втянуть воздух через нос, и до нее донесся слабый запах сырости.

На вкус вода была чистой, и Магдалена все пила и пила; сильная жажда вынуждала пить, даже если это могло оказаться небезопасным. Напор был сильным, а значит, скорее всего, тут есть водопровод. Она вытерла лицо и осторожно на ощупь прошла в другой конец комнаты, обратно к кровати. Влажность усилилась и теперь пахло гниющей растительностью, но все, к чему прикасалась Магдалена, было гладким и сухим. Кровать оказалась боксом, между полом и каркасом не оставалось никакого зазора. Когда она начала шарить по другой стороне от кровати, то вывалилась из дверного проема.

Магдалена упала на холодный жесткий пол и ушиблась тазовой косточкой. Снаружи было сыро. Магдалена сидела и размышляла, стоит ли продолжать поиски. Она прокашлялась. Удивительно, как быстро привыкаешь по звуку определять свое окружение.

Она осторожно ощупывала дорогу. С каждой стороны на расстоянии нескольких шагов были стены. Это коридор. Стены были гладкие, но не кафельные, а оштукатуренные, местами липкие. Магдалена пересекла коридор, ощупью пробралась вдоль стены и нашла дверь. Та со скрипом открылась наружу. Эта комната была маленькой и пахла плесенью. Колени врезались во что-то твердое и холодное, и когда Магдалена наклонилась, то нащупала круглую чашу, а затем воду. Она отдернула руку. Унитаз. На мгновение Магдалену охватила радость. Туалет. Сидения не было, только холодный фарфор, но она села и облегчилась, теперь чувствуя себя чуть больше похожей на человека, а не животное. Она с надеждой пошарила в поисках рулона туалетной бумаги, но ничего не нашла.

Где же она? И что это? Она поискала смыв и нащупала сзади унитаза длинную трубу, которая вела к старинному бачку на стене. Цепочка отсутствовала, но если встать на край унитаза, то можно дотянуться до оставшегося пластикового рычага.

Магдалена уже собиралась потянуть за него, но остановилась. Это вызовет шум.

Она отдернула руку, слезла с унитаза и вышла из помещения. Стоит ли закрыть дверь или оставить ее открытой? Дверь открывалась наружу, и Магдалена решила оставить ее открытой, чтобы потом было легче найти. Пошарила дальше и обнаружила, что коридор заканчивался стеной, которая казалась совсем другой. Она была холодная на ощупь, потребовалось мгновение, чтобы понять, что это металл.

Очертания холодных стальных дверей со щелью посередине. Они раздвигались. Магдалена просунула ноготь между двумя металлическими дверцами и попыталась открыть их, но те оказались толстыми и крепкими.

Послышалось жужжание, и из-за дверей раздался гул. Она отступила назад.

Это был лифт.

Звук становился все громче; грохот вибрацией разносился по бетонному полу под ногами. Он приближался.

Нащупав стену, Магдалена поспешила обратно по коридору, слыша, как подъезжает лифт. Бросилась к туалету, но налетела на дверь, и та с грохотом захлопнулась. Поврежденный нос хрустнул от удара, и вспыхнула острая боль. Рот наполнился теплой кровью.

Магдалена услышала, как с тихим звоном подъехал лифт. Она направилась обратно к комнате с кроватью и раковиной. Двери с шумом распахнулись. От страха стало трудно дышать, Магдалена закашлялась и сплюнула кровь. Эхо разнеслось по коридору. Из открытых дверей лифта повеяло сквозняком, но все равно было темно. Затем раздался щелчок и странный звук. Она слышала его раньше в кино или в телешоу. Что-то вроде механического свиста.

Очки ночного видения.

Тяжело дыша, Магдалена ощупью пробиралась вдоль стен. Она была растеряна и пыталась сохранять спокойствие, но с губ срывались тихие всхлипывания.

Когда она нашла дверной проем, то пошарила внутри и нащупала край рамы. С дверью она могла бы попытаться как-то забаррикадироваться от того, кто спустился на лифте.

Двери не оказалось. Под пальцами ощущалась только холодная стена и две пустые петли. Магдалена вернулась в комнату и упала на кровать, услышав приближающиеся к ней тихие шаги.