Черные души праведников

«Мы ведь этого и хотим, так? Чтобы нас услышали?» – спросила она себя и не нашлась с ответом.

– Боречка, может, нам стоит… – Начала было Вера Ивановна и осеклась.

В противоположной от входа в зал стороне была дверь, которая, очевидно, вела на кухню. Сначала Вере Ивановне показалось, что она плотно закрыта, но теперь, приглядевшись, женщина поняла, что это не так. Вроде бы в дверном проеме мелькнула какая-то тень.

– Ты видел? – быстро спросила она.

– Что?

– Там прошел кто-то.

Борис Семенович вздохнул.

– Вера, у меня глаз на спине нет. Это во-первых. А во-вторых, что странного, если там есть люди? Наоборот, так и должно быть.

Его снисходительный тон не смутил Веру Ивановну.

– Ничего тут не «как и должно быть», – нервно проговорила она. – Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится. Это место меня пугает.

– Ресторан? Тебя пугает ресторан, Вера? – вкрадчивым тоном осведомился муж. – Мне кажется, это даже для тебя уже слишком.

Со стороны кухни раздался скрежет, как будто кто-то передвинул стул, не отрывая ножек от пола. Борис Семенович решительно поднялся со своего места.

– Все, с меня хватит!

– Ты куда? – встрепенулась Вера Ивановна.

– Схожу на кухню. – Он повернулся в сторону приоткрытой кухонной двери. – Отвратительный сервис. Сколько мы можем сидеть и ждать, пока кто-то соизволит принять у нас заказ? Если не умеют работать, пусть возвращают деньги, и мы уедем отсюда!

Вера Ивановна могла бы сказать, что денег они, в общем-то, и не платили, но это не пришло ей в голову. Больше всего на свете ей хотелось уйти из ресторана, но она знала своего мужа и понимала: спорить с Борисом и уговаривать его сейчас бесполезно. Он сделает так, как считает нужным. Поэтому Вера Ивановна вскочила и пошла следом за Борисом Семеновичем.

Они пересекли зал: он впереди, она – чуть поодаль. Пустые столики, погашенные светильники, тусклые лампы под потолком…

За приоткрытой дверью было темно.

«Как я могла увидать там кого-то? – подумала Вера Ивановна. – Показалось, наверное».

Борис Семенович нетерпеливо постучал и тут же толкнул дверь.

– Послушайте, уважаемые, мы уже полчаса сидим в зале и ждем официанта!

Дверь распахнулась. Свет, который проникал из ресторанного зала, не был ярким, но то, что находилось внутри, было видно вполне отчетливо. Выглядывая из-за плеча мужа, Вера Ивановна разглядела коридор, а дальше – саму кухню: большие разделочные столы, холодильники, многочисленные полки, подвесные вытяжки – все как и положено.

Но больше ничего нормального в открывшейся им картине не было. Все перевернуто вверх дном: пол заляпан чем-то черным, всюду валяется посуда, один из шкафов опрокинут, дверца второго сорвана с петель. Корреспонденты криминальной хроники, которую Вера Ивановна часто смотрела по телевизору, назвали бы это «следами борьбы». Кто здесь боролся и с кем?

Ужин к приходу гостей уж точно не готовили.

– Почему тут так пахнет? – шепотом спросила она. Запах был липкий, сладковатый. – Как будто мусор давно не выносили.

– Что здесь произошло? – Голос Бориса Семеновича дрогнул.

Вера Ивановна вцепилась в руку мужа.

«Уходим отсюда. Быстро!» – хотела она сказать, но не успела.

Дверь в конце коридора, за которой находилась, по всей видимости, кладовая или запасной выход, а может, то и другое сразу, была распахнута настежь. И пока супруги, замерев от удивления, разглядывали кухню, на пороге ее показался человек.

Постояв немного, он дергающейся, неровной походкой двинулся в их сторону. Спустя мгновение Вера Ивановна поняла, что перед ними – женщина, причем, судя по всему, официантка, потому что на ней было надето форменное платье длиною чуть выше колен и криво повязанный фартук.

Спутанные волосы закрывали лицо, руки безжизненными плетями висели вдоль тела. Женщина шла медленно, подволакивая ногу, вывернув ступню.

«Как Профессор», – мелькнуло в голове.

– Девушка, вы… С вами все хорошо? – спросил Борис Семенович.

«Идиот!» – чуть не завопила Вера Ивановна.

Разве может быть «хорошо», когда твоя нога…

– Кажется, у нее нога сломана, – прошептала она. – Нельзя просто взять и подвернуть ее под таким углом. Но как же она идет?!

– У бедняжки, наверное, шок, – сказал Борис Семенович и сделал попытку пойти навстречу незнакомке.


Жена схватила его за плечо.

– Не подходи. С ней что-то не так, – скороговоркой проговорила она. – Пошли отсюда, позовем кого-нибудь. Найдем врача.

Муж нетерпеливо стряхнул ее руку.

– Да что с тобой, Вера! – Борис Семенович шагнул за порог и оказался в коридоре. – Я сам врач.

– Ты ветеринар! Боря! Не надо!

Чем отчаяннее она пыталась его остановить, тем меньше было шансов, что он повернет назад.

– Послушай меня хоть раз в жизни!

Она сжала ладони в кулаки с такой силой, что пальцы, пораженные артритом, заныли. Борис Семенович не отвечал и не оборачивался.

– Где тут свет включается? – пробормотал он, проведя рукой по стене. Не найдя выключателя, двинулся дальше. Теперь их с девушкой разделяло меньше пяти шагов.

– Ты что, не видишь? Тут случилось что-то плохое!

– Вижу, Вера! – Он глянул на жену через плечо, но не остановился. Ей показалось, что Борис и сам уже жалеет, что пошел, но не может позволить себе потерять лицо, признать ошибку и вернуться. – Потому и пытаюсь помочь этой несчастной.

Девушка все той же спотыкающейся походкой, по-прежнему не издавая ни звука, приближалась к нему.

– Человек нуждается в помощи, а ты…

– Не будь дураком! – крикнула Вера Ивановна, теряя остатки самообладания, не в силах уже быть тактичной и выбирать выражения. – Может, она заразная! Тут воняет черт знает чем! Иди сюда, тебе говорят! Немедленно!

От неожиданности, никак не предполагая, что жена может позволить себе заговорить с ним таким тоном, да еще и употребляя грубые, бранные слова, Борис Семенович остановился и обернулся к Вере Ивановне. На лице появилось почти комичное выражение изумления.

– Веруня! – потрясенно выговорил он, назвав ее ласковым домашним прозвищем, что делал, вообще-то, не так часто. Он вытянул руку в сторону странной девицы, которая была уже совсем рядом, и хотел сказать еще что-то, но Вера Ивановна так никогда и не узнала – что.

Официантка резко вскинула голову, как будто кто-то сзади дернул ее за волосы. В первую секунду Вера Ивановна решила, что у нее нет лица – только черный провал вместо него, но потом стало ясно, что оно покрыто коркой засохшей спекшейся крови. Девушка схватила Бориса Семеновича за руку и с неожиданной силой, чуть не выдернув ее из плечевого сустава, рванула на себя.

Борис Семенович закричал тонким, визгливым голосом, как попавший в силки зверек, и, не удержавшись, повалился на свою мучительницу. Забарахтался, пытаясь вырваться, но девушка, которая только что еле переставляла ноги, не ослабила хватку. Ее изувеченное тело как будто налилось неизвестно откуда взявшейся силой, она схватила Бориса Семеновича за горло и ударила затылком о стену.

– Помоги, – прохрипел он, найдя жену взглядом.

Никогда еще Вере Ивановне ни приходилось видеть в чьих-либо глазах такого абсолютного, неразбавленного недоверием или надеждой на спасение ужаса. Он понимал, что ему не остаться в живых, знал, что еще немного – и земные часы его остановятся.

Разве могло такое быть? Разве могло?..

Очки свалились с носа и отлетели в сторону. Свободная от захвата рука взметнулась вверх: Борис Семенович попытался не то ударить, не то оттолкнуть от себя жуткое существо, но ничего не вышло.

Девушка, будто вглядываясь, приблизила окровавленное лицо к своей жертве, а затем снова ударила, впечатывая мужа Веры Ивановны в стену. Раздался тошнотворный хруст. Крик оборвался, голова Бориса Семеновича безвольно свесилась набок, как у тряпичной куклы.

Убийца, не зная усталости, как заведенная колотила свою жертву затылком о стену – на ней оставались кровавые кляксы и разводы.

Вера Ивановна так и стояла в дверном проеме. Человек, с которым она готовилась в апреле отметить тридцатилетие совместной жизни, умер на ее глазах. Его убили – буквально размазали по стенке, как в каком-то дешевом боевике, которые он терпеть не мог, а она, его жена, женщина, которая родила от него дочь, стояла и смотрела на это.

Ее будто парализовало – а может, это была какая-то особая форма сумасшествия. Одна часть Веры Ивановны находилась тут, в богом забытом месте на вершине проклятой горы, куда они попали благодаря роковой случайности (Люсиному, как им казалось, везению!).

А другая часть так и оставалась дома, в родной Казани, в их с Борей уютной квартире на шестом этаже – хлопотала на кухне, вязала или гладила белье. Муж, с которым она три десятилетия делила кров и постель и которого, несмотря на стремление вечно поучать всех вокруг, брюшко, седину и ворчливость, она все еще любила, сидел в кресле возле телевизора.

«Так и есть! Нет никакой поездки, никаких гор!»

Злобная фурия отшвырнула тело Бориса Семеновича, и оно осталось лежать у стены – перекрученное, окровавленное, похожее на мешок с ветошью.

«Мне это чудится, снится! Это все неправда!»

Жуткая тварь в платье официантки неуклюже повернулась вокруг своей оси и уставилась на Веру Ивановну.

«Такого не бывает», – снова сказала она сама себе, почти уверившись, что попросту находится в центре некоей мистификации.

Существо, убившее ее мужа, сделало шаг по направлению к ней.

«Веруня! – раздался сердитый голос мужа. – Прекрати дурить! Что ты застыла?»

– Боря? – растерянно пробормотала она и поглядела на тело, скрючившееся у стены.

«Она убила меня и сейчас примется за тебя! Беги сейчас же!»

Морок пропал. Стеклянный кокон, который ошеломленное увиденным сознание попробовало выстроить вокруг нее, разбился.

Вера Ивановна, подвывая от ужаса, попятилась, не спуская глаз с бредущего в ее сторону чудовища. К счастью, двигалось оно медленно.