Черное облако души

– Зачем за меня, – нахмурился Никита. – Вон праздник на носу. Давайте лучше за него.

– За него успеем. Мы ж никуда не торопимся, а закуски вон сколько. – Хромов оглядел стол хозяйским взглядом. – За Никиту Кузьмича, отца родного и учителя!

Все захлопали в ладоши. Хромов с шумом втянул носом воздух и опрокинул рюмку, тут же схватил с тарелки тарталетку и целиком отправил ее в рот. Никита поморщился и выпил коньяк. Сразу же внутри разлилось приятное тепло. Ему захотелось выпить ещё. Хорошо, что они не позвали Надю – та не дала б ему ни стопки принять. Никита подцепил на вилку осетрину.

– Еще? – Куролесов уже услужливо наклонил бутылку.

– Давай.

После третьей рюмки настроение у Никиты Кузьмича стало вполне сносным. Его уже не раздражала ни круглая, лоснящаяся физиономия Хромова, ни широкий и вертлявый зад Лидочки, ни гнусавый бас Батюшкова. Ему захотелось пообщаться, и он жестом подозвал к себе Куролесова. Тот уселся рядом.

– А щенок твой ничего, сукин сын, – с усмешкой произнёс ему на ухо Никита. – Умный, собака, все понимает. Озорует только иногда.

– Ну что ж ему не озоровать, если он ребёнок ещё, – философски заметил Сашка. – Вырастет, серьёзности прибавится. Ты, главное, Кузьмич, гулять с ним ходи, ну и воспитывай. Команды всякие и так далее.

– Гуляем. – Никита кивнул и потянулся к рюмке.

– Не хватит ли? – забеспокоился Куролесов. – Надежда Сергеевна меня убьет.

– Не учи ученого, – вмешался в разговор Хромов. – Давай, Никита Кузьмич, выпьем за твоё здоровье. Наливай! – велел он Куролесову.

Тот скорчил физиономию, но послушно взялся за бутылку.

Незаметно в комнате сделалось душно, лица у сидящих разгорелись, все сидели красные, как помидоры, с благостными улыбками. Лидочка затянула грустную песню. Голос у неё был красивый, густой и бархатистый. Никита невольно вспомнил о Владе. Вот бы рассказать о ней, если не всем, то хотя бы Куролесову! Похвастаться, какая у него внученька объявилась… Он уже открыл рот, чтобы начать, но в это время Арина принесла горячее – цыплёнка табака с картофельным пюре и маринованными огурчиками.

Разгоряченный выпивкой народ с жадностью набросился на еду. Никита понял, что никто его слушать не будет, так только – сделают вид из вежливости. Самому ему есть уже не хотелось, да и пить тоже – он явно превысил свою дозу, в голове неприятно шумело, во рту была сухость. «Домой бы сейчас, к Надюше, – подумалось Никите, – там, глядишь, и Владка придёт. Погуляем с Шоколадом, поужинаем втроём». Он невольно зевнул.

– Скучаешь, Никита Кузьмич? – спросил Хромов, от цепкого взгляда которого ничего не укрылось.

– Да не скучаю, а пора мне. Жена дома ждёт.

– Ну погоди чуть-чуть, у нас ещё торт, Аринин фирменный, с желе и миндалем. Пальчики оближешь.

– Правда, Кузьмич, – сладко запел Никите в ухо Куролесов, – чего ты! Посиди ещё. Тут тебе такие презенты от начальства. Посиди.

– Ну, посижу. – Никита сердито вонзил вилку в цыплёнка.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнёс Хромов.

В воздухе гудел нестройный хор голосов, каждый говорил о своём и слушал только себя, но это никого не раздражало. Пьяная Лидочка взгромоздилась Хромову на колени и ласково промокала платочком его потную лысину. Бухгалтерша под столом толкала ногой ногу замдиректора. Никита отлично видел это, вяло поглощая цыплёнка, который, надо сказать, был весьма недурён. Кто-то настежь распахнул окно, и в помещение ворвался свежий морозный воздух.

– Десерт! – зычно объявила буфетчица.

Внесли на подносе огромный торт, весь залитый розово-зелёным желе и утыканный орехами, как стразами, за столом дружно зааплодировали.

– Стоп. – Хромов поднял кверху обе руки. – Это ещё не кульминация, так сказать. Попрошу подарки в студию!

Две молоденькие девушки, помощницы Арины, внесли в зал пару огромных пакетов.

– Вот. – Хромов встал и повернулся к Никите Кузьмичу. – Дорогой наш бывший директор, это вам!

– Так много? – удивился Никита Кузьмич. – Ну спасибо.

– Так же, как и всегда, – самодовольно осклабился Хромов. – Мы наших предшественников помним, мы не какие-нибудь…

Никита не к месту вспомнил вдруг, как двадцать лет назад Хромов был тощим, сутулым и несчастным мужичонкой, от которого недавно ушла жена. Многого же он добился за эти годы! Ни дать ни взять барин в собственной вотчине. А ведь перед правлением стоял выбор между ним и Батюшковым. Предпочтение отдали Хромову, потому что опыта у него было побольше. И не ошиблись, как видно – завод при нем процветает. Открыли собственные фирменные магазины, заключили контракты с частными краснодарскими винодельнями. Время этому благоприятствует. Эх, если бы не проклятый инфаркт, – никому бы не отдал Никита своё детище! Сам бы такое тут развернул… ну да что там…

– Спасибо, – проговорил он с тоской и взял из рук девушек пакеты. – Спасибо, что не забываете, что дружные такие, хлебосольные – за это тоже спасибо. Начальник у вас дельный, грамотный.

Хромов довольно закивал.

– Спасибо всем, – ещё раз повторил Никита и встал.

– Посиди ещё, – попросил его директор.

– Нет, поеду. Домой пора, к семье.

– Супруге большой привет и поздравления. Надеюсь, будет довольна подарком.

– Передам. – Никита Кузьмич неловко вылез из-за стола и двинулся к двери.

Вокруг него суетились Куролесов и Лидочка.

– Я такси вызову. – Куролесов полез в телефон.


– Зачем такси? Шофёр наш отвезёт, Володя. Я ему сейчас позвоню, и он подъедет. – Лидочка вытащила трубку. – Вов? Ты на месте? Ну молодец. Давай к подъезду, человека надо домой доставить. Да, важного, директора бывшего. Ага, давай. Мы спускаемся.

Пока ехал лифт, машина уже прибыла. Куролесов усадил Никиту на заднее сиденье, рядом пристроил пакеты.

– Домчит с ветерком. – Он улыбнулся и подмигнул Лидочке. – А я к вам скоро в гости наведаюсь. Посмотрю, как там ваш питомец.

Дорогой Никита вздремнул. Очнулся он от мягкого толчка.

– Просыпайтесь, – сказал шофёр. Никита выглянул в окно и увидел свой подъезд. – С наступающим, здоровья вам. – Мужчина вышел и распахнул перед Никитой дверцу. – Пакеты помочь донести?

– Не надо, я сам. – Никита Кузьмич подхватил подарки и едва не упал – такие тяжелые они оказались. Немудрено, в каждом по нескольку бутылок, да ещё и куча продуктов.

– Я все же помогу, – сказал Володя и, взяв из рук Никиты Кузьмича пакеты, зашагал к подъезду.

Никита семенил следом, чувствуя себя усталым и разбитым. Последние несколько рюмок явно были лишними. Слегка покалывало в левом боку, в затылке чувствовалась тяжесть. «Немного полежу, – решил Никита Кузьмич, – а если станет легче, пройдусь с Шоколадом. Заодно дойдём до ёлочного базара, купим маленькую елочку». Елочку он запланировал давно – хотел сделать Владе сюрприз. Она рассказывала, что ни разу в жизни у неё в доме не было живой ёлки.

В квартире кипела работа. Надежда Сергеевна встретила Никиту Кузьмича на пороге с тряпкой в руках.

– Пришёл? Вот хорошо, поможешь мне стремянку из кладовки достать.

– Зачем тебе стремянка? – удивился Никита Кузьмич, с облегчением пристраивая пакеты на тумбочку в прихожей.

– Люстры хочу протереть и пыль со шкафа убрать.

– Ты бы подождала с люстрами, – усомнился Никита. – Лучше пусть Влада завтра протрет, ей-то полегче будет, чем тебе, по лестницам лазить.

– Для неё ещё полно дел. Давай, доставай.

Никита разделся, зашёл в кладовку и вытащил оттуда стремянку.

– Спасибо, – поблагодарила Надежда Сергеевна и ласково добавила, поглядев на бледное лицо мужа: – Устал? Что подарили-то? Хоть дельное?

– Сама глянь. – Никита Кузьмич прилёг на диване в гостиной.

Он слушал, как жена в прихожей роется в пакетах.

– Красота какая, Никитушка! – раздался ее радостный голос. – Тут чего только нет – и шампанское, и осетрина, и икра! У нас будет отличный праздник. А ещё я в Интернете рецепт нового пирога нашла, чизкейк называется.

Никита слушал жену и улыбался: не одному ему охота сделать Владе сюрприз. Вон Надя-то как старается, хочет саму себя превзойти. Надежда Сергеевна с восторженными восклицаниями понесла продукты в кухню. Никита Кузьмич с блаженством вытянулся на диване, пристроив затёкшую шею на мягких подушках. Ему захотелось вздремнуть, но он сделал над собой усилие. Нет, спать сейчас нельзя, нужно идти за елкой. Шоколад уютно пристроился сбоку и время от времени облизывал его щеку и нос. Вскоре вернулась Надежда Сергеевна и, охая и кряхтя, полезла на стремянку. Никита посмотрел на неё, покачал головой и встал.

– Ты куда? – удивилась она. – Лежи, тебе нужно отдохнуть. Вот, зелёный весь, и под глазами синяки.

– Нет, я пойду, за елкой схожу. Я быстро, ёлочку возьму маленькую, не тяжелую. Если что – заплачу, мне помогут донести. Ты смотри, осторожней тут.

– Хорошо. – Надежда Сергеевна продолжила энергично орудовать тряпкой. – Только ты давай недолго.

– Не волнуйся, я туда и обратно.

Никита снова оделся и вышел на улицу. Темнело. Зажглись фонари. Он вдохнул полной грудью морозный воздух и зашагал к супермаркету, возле которого торговали елками. Там он выбрал миниатюрную пушистую красавицу, долго вертел ее, оглядывая со всех сторон и наконец попросил связать. Елочка оказалась совсем легкой, помощи просить не пришлось. Никита Кузьмич без труда донёс ее до дома, загрузил в лифт и поднялся на свой этаж. Руки его были заняты и он, не доставая ключей, позвонил в дверь. Тоненько залаял Шоколад, однако Надежда Сергеевна не открывала.

– Совсем зашилась там со своей уборкой, – недовольно проворчал Никита Кузьмич и, прислонив ёлку к стене, принялся шарить в карманах. Он нашёл ключи, вставил в скважину, повернул. Щенок вертелся у порога, больше в прихожей никого не было. – Ау, Надюш, – позвал Никита Кузьмич, – иди сюда! Посмотри, что я принёс.

Ему никто не ответил.

– Надя, – забеспокоился Никита, – ты там не перетрудилась? Тебе плохо? А, Надюш?

Он торопливо снял обувь и прошёл в гостиную. Надежда Сергеевна лежала посреди комнаты на ковре, неловко подвернув под себя правую ногу. Вокруг ее головы расплывалась темное пятно. Рядом возвышалась стремянка.

– Надя!!! – Никита бросился к супруге, рухнул рядом на колени. – Наденька, что с тобой? Ты упала? Разбилась? Милая, я же говорил! Сейчас, сейчас… – Он повернул ее лицо к себе.

Глаза ее был закрыты, изо рта вытекала струйка крови. Никите стало страшно. Он приложил ухо к груди Надежды Сергеевны и услышал биение сердца – настолько слабое, что казалось, оно вот-вот прервётся и затихнет.

– Слава богу! – Никита Кузьмич осторожно подсунул руку под голову жены. – Слава богу, ты жива! Ты слышишь меня, Надюша? Пожалуйста, открой глаза!

Веки Надежды Сергеевны дрогнули, губы шевельнулись.

– Н-Никита, – прошептала она почти беззвучно. – Никит…

– Милая моя, все будет хорошо. – Он стиснул ее руку. Она была холодной, как лёд. – Я сейчас вызову врачей. Они помогут тебе. Как же ты так умудрилась? Какая неосторожная.

– В-Влада… Она… я не… – Пальцы Надежды Сергеевны выскользнули из Никитиной ладони, голова безвольно склонилась набок.

– Э, ты что? Надя!! Не смей! Смотри на меня, Наденька, пожалуйста! Смотри! – Никита почувствовал, будто стальная рука больно сжимает грудь. Он схватил Надежду Сергеевну за плечи и стал трясти. Та болталась в его руках, словно тряпичная кукла, лицо ее побелело, губы сделались лиловыми. – Господи, Надя, что это?? Что ты наделала? Как быть теперь?