Черная Ведьма

Мои надежды быстро рассеиваются.

Айвен стремительно вскакивает, едва не опрокинув стул. Он смотрит на меня с ненавистью, сузив глаза. Зелёная уриска и кельтийка тоже в ярости поднимаются, не скрывая неприязнь. Розовые уриски в ужасе переводят взгляд с меня на книги, как будто я застала девушек за кражей.

Ответить я им могу только удивлённым взглядом.

Разве сюда нельзя приносить книги? И карты? Почему все так напуганы?

Пожилая уриска закрывает девочку-уриску широкими юбками, как бы пряча её от меня. Все работники обмениваются быстрыми взглядами, словно отчаянно пытаясь придумать, как себя вести.

Один только Айвен не сводит с меня гневного взгляда. Его почти осязаемая ненависть заполняет пространство между нами.

Мне хочется отступить, спрятаться… шею и щёки заливает жаркий румянец.

Полная пожилая уриска, которая недавно месила тесто, выходит вперёд, с вымученной улыбкой отряхивая покрытые мукой руки.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Я… – с дрожащей улыбкой я протягиваю ей моё расписание работы. – Меня зовут Эллорен Гарднер. Я буду работать на кухне.

Светловолосая кельтийка от удивления широко раскрывает рот. Зелёная уриска смотрит на меня так, как будто хочет убить взглядом, а любопытная малышка выглядывает из-за широких юбок поварихи.

Смущённо откашлявшись, пожилая уриска несколько раз перечитывает мои бумаги, словно надеясь отыскать в них какую-то ошибку. У неё такой вид, словно ничего хуже моего появления на кухне нельзя и вообразить. Как всё-таки болит голова…

Взгляд Айвена пронзает меня насквозь. Кельт выше ростом, чем я думала. Рядом с ним мне как-то не по себе.

– Мне нужно поговорить с Ферниллой Готорн, – поясняю я.

– Это я, маг Гарднер, – пытаясь выдавить любезную улыбку, отвечает уриска. – Я и есть главная повариха.

– Да?.. Я пришла работать. – Избегая встречаться взглядом с Айвеном, я слабо улыбаюсь всем на кухне. – Скажите, что мне делать.

– Но… маг Гарднер, вы одеты не для работы, – кивает на моё шёлковое платье Фернилла.

– Да, я знаю, – извиняющимся тоном соглашаюсь я. – Я приехала совсем недавно и пока не успела переодеться. Эти юбки мне купила тётя. И платье тоже. На кухне в таком обычно не появляются.

– Ваша тётя? – как во сне повторяет за мной Фернилла.

– Да, тётя… Вивиан Деймон.

Фернилла и другие уриски вздрагивают, услышав это имя. Айвен ещё злее ухмыляется.

– Да, – выдыхает Фернилла. – Я её знаю. – Умоляюще глядя на меня, повариха вдруг извиняется, показывая на малышку. – Я прошу прощения, что привела на кухню внучку, маг Гарднер. Её мать заболела, и за девочкой некому присмотреть. Больше это не повторится.

– Ничего страшного, – утешаю я её. – Я люблю детей.

Какая разница? Или на кухню запрещено приводить детей?

Меня по-прежнему окружают хмурые лица.

– И ещё Айвен, – оправдывается Фернилла, – решил позаниматься до начала лекций. Но я уже сказала ему, что уроки надо делать в другом месте. Кухня не место для учебников. Мало ли что прольётся на книгу!

Я согласно киваю, пытаясь заслужить одобрение кельта и поварихи.

– Мне бы тоже не мешало позаниматься до начала лекций! – улыбаюсь я Айвену. – У меня ощущение, что я здорово отстала по всем предметам…

Айвен молчит, но, судя по его пылающему яростью взгляду, он смертельно оскорблён. От него густыми удушливыми волнами исходит ненависть.

Ничего не понимаю… Чем я это заслужила? Не стану больше смотреть на него.

Сморгнув слёзы, я поворачиваюсь к поварихе.

– Что вы мне поручите? – Любезный тон даётся мне непросто.

Фернилла окидывает взглядом кухню, словно пытаясь быстро принять важное решение.

– Давайте я покажу, маг Гарднер, как выносить компост, – медленно предлагает изумрудно-зелёная уриска.

Метнув взгляд на книги, Фернилла снова принуждённо улыбается.

– Прекрасная мысль, Бледдин! Маг Гарднер, пожалуйста, идите с Бледдин. Она покажет вам, что нужно делать. Вы ведь не боитесь животных?

– Нет, я очень люблю животных, – с радостью отвечаю я.


– Вот и хорошо, – кивает Фернилла, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Идите с Бледдин. Остатки еды мы отдаём поросятам.

Под прицелом двух дюжин настороженных глаз я складываю на стул книги и бумаги и иду за Бледдин к двери в дальнем углу. В кладовке за дверью выстроились большие деревянные вёдра, наполненные остатками еды.

– Берите два ведра – и пошли, – холодно приказывает Бледдин, сверкнув на меня прищуренными глазами. Сама она идёт налегке, хотя полных вёдер ещё много.

Уриска распахивает дверь с такой силой, что деревянная створка с сухим треском бьётся о наружную стену.

На улице передо мной расстилается поросшее травой пастбище. Бледдин снимает с крюка на стене зажжённый фонарь и идёт вперёд. Дождь перестал, но по-прежнему темно и сыро, мокрая трава забивается мне в тонкие модные туфельки.

Скоро ударят заморозки – осенний воздух пахнет холодом.

Мы ковыляем через поле к едва различимым вдали амбарам и хлеву, и я мечтаю о несбыточном – добраться до сухой спальни, закутаться в мамино одеяло…

Ничего. Осталось совсем немного. А потом приедут Рейф, Тристан и Гарет и помогут мне разобраться, что тут происходит.

Грозовые облака истончились и стелются по небу узкими чёрными полосами. Между ними то и дело выглядывает полная луна, недобро следя за мной, как из засады. Тревожное тёмное небо сегодня по-особенному давит на меня. В пустом поле я кажусь себе маленькой и беззащитной. А где-то притаился икарит, поджидает меня, прячется, как эта луна за тучами…

Бледдин шагает быстро, я сильно отстаю… Надо бы прибавить шагу, чтобы не застрять здесь одной в непроглядной тьме.

В хлеву поросят держат в чистых просторных загонах. Здесь пахнет грязью, объедками и свежим сеном. Света почти нет, я ступаю наугад.

Бледдин откидывает щеколду ближайшего загона и показывает в дальний угол, где виднеется кормушка, а рядом с ней свинья и присосавшиеся к ней поросята.

– Иди туда, – говорит Бледдин, – вывали всё из ведра в кормушку.

Вцепившись покрепче в ручки вёдер, я шагаю в загон. Туфли тут же вязнут в чём-то мягком. Ничего, потом отмою. Пусть уриска не думает, что перед ней какая-нибудь гарднерийская неженка, которая боится испачкать руки. Скоро она узнает, что я умею работать не хуже других.

С чавканьем я вытаскиваю ногу из плена, и в ту же минуту меня с силой толкают вперёд.

Я падаю лицом в грязь, смешанную с поросячьим навозом. Вёдра летят в стороны, остатки еды фонтаном разлетаются по загону. Одна туфелька тоже улетает куда-то во тьму. Поросята, весело повизгивая, бросаются подбирать угощение.

Поднявшись на колени, я поворачиваюсь к Бледдин.

– Ты что, пнула меня? – глупо спрашиваю я, вставая на ноги.

Бледдин молча ухмыляется, облокотившись о стену.

– Почему ты меня пнула?

Дверь открывается, и входит светловолосая кельтийка, которая сидела рядом с Бледдин за столом на кухне.

– Она меня пнула! – кричу я, показывая на Бледдин.

– Не пинала я её. Она сама упала. Споткнулась. Такая неловкая, – зло посмеивается Бледдин.

– Я не спотыкалась! – свирепею я. – Ты меня толкнула!

Блондинка качает головой:

– Все гарднерийки одинаковые. Лишь бы найти виноватого.

– Точно. Одинаковые, – вторит ей Бледдин. – Чёрные тараканы.

А вот это мерзко. Гадкое прозвище, которое нам дали враги. Намёк на цвет наших священных одежд.

– Убирайтесь! – выкрикиваю я и отворачиваюсь, чтобы найти туфлю.

Не надо было поворачиваться к ним спиной. От нового тычка я опять лечу в грязь.

– Вы что?! Зачем?! – кричу я, пытаясь повернуться лицом к обидчицам. Любопытный поросёнок обнюхивает мои юбки.

– Смотри! Опять споткнулась! – восклицает Бледдин.

– Очень неуклюжая, – соглашается кельтийка.

– Наверное, ей лучше выбрать другую работу.

– Что-нибудь такое… где не надо ходить!

Они смеются своим гнусным шуточкам.

За что они так со мной? Я же им ничего не сделала.

– Ой, смотри, и платье испачкала… такое красивое… – хихикает Бледдин.