Черная Ведьма
Часть 11 из 103 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Фэллон рассматривает меня с вновь вспыхнувшим интересом.
– Ты когда-нибудь общалась с другими мужчинами… не с гарднерийцами?
Нахмурившись, я готовлюсь отбивать удары в адрес моего скромного воспитания в глуши.
– О чём ты? – осторожно уточняю я.
– Ты разговаривала с кельтскими мальчишками? – коротко усмехнувшись, поясняет Фэллон. – Или с эльфами? А… с ликанами?
– Неужели в университете есть ликаны?! – изумлённо воззрившись на Фэллон, восклицаю я. Это же опасно! Ликаны – жестокие оборотни, они умеют превращаться в волков. Эти существа сильнее самого могущественного гарднерийского мага. Кроме того, наше волшебство против ликанов бессильно!
– Есть, как же без них, – мрачно отвечает Экко.
– Невероятно, – недоумённо качаю я головой. – Не может быть!
Но потом вспоминаю слова тёти Вивиан, её недовольство политикой университета, куда принимают представителей всех рас, даже икаритов!
Пейдж беспокойно покусывает нижнюю губу, её глаза сейчас напоминают блюдца.
Фэллон с явным удовольствием наклоняется ко мне и шепчет:
– А ты знаешь, что ликаны никогда не женятся? Они просто хватают ту, которая им нравится, и спариваются с ней в лесу!
– Как животные, – с негодованием встревает Экко.
– Да что вы? Правда? – Я не верю своим ушам. Это возмутительно. И очень неприятно.
– Говорят, – продолжает Фэллон зловещим шёпотом, – что иногда они хватают девушек, тащат их в лес и спариваются с ними… в обличье волков!
Пейдж в ужасе хватает ртом воздух, прикрывшись ладошкой.
– А это разве возможно? – в ужасе лепечу я.
Фэллон со смехом откидывается на подушки.
– Смотри не связывайся с ликанами!
– Они не всегда спариваются в лесу, – поглаживая шарик на цепочке, мрачно сообщает Экко.
Пейдж съёживается в углу – откровения Экко ей явно не по душе, а Фэллон ликующе смотрит на меня, предвкушая неизбежные вопросы.
Я только молча моргаю. В жизни не слышала ничего подобного! Однако меня невольно охватывает жуткое любопытство.
– Где же… ммм… где они… – Я беспомощно взмахиваю руками, не в силах закончить вопрос.
Экко как будто даже одобряет моё нежелание называть всё своими словами. Наклонившись ко мне, она тихо говорит:
– Мой отец служил послом у ликанов. Ездил в их земли, видел, как они живут. Однажды я подслушала, как он рассказывал матери, что когда ликаны достигают совершеннолетия, то собирается вся их стая, так они называют свои общины, и повзрослевшие юноши, стоя перед всеми, выбирают себе девушку и делают это прямо там, при всех, даже при детях.
Моё лицо пылает. Таких гадостей мне слышать не приходилось.
– А разве не… опасно учиться в университете рядом с ликанами? – удивлённо спрашиваю я.
– Их всего двое, – пренебрежительно отмахивается Фэллон. – Брат и сестра. Близнецы.
Уф, оказывается, всё не так страшно. Всего двое ликанов. Что они могут вдвоём!
– А что эльфы? – снова спрашиваю я. Братья говорили, что почти четверть студентов в университете – эльфы. – Какие они?
– Полная противоположность ликанам, – тряхнув головой, отвечает Фэллон. – Невыносимо чопорные. Ханжи! – презрительно фыркает она. – Не знаю, как они вообще умудряются заводить детей. Эльфы просто невероятно оберегают своих женщин. Если юноша другой расы дотронется до эльфийки хоть пальцем…
– Можно подумать, они кому-то нужны, – с издёвкой вставляет Экко.
– А по-моему, эльфийки очень красивые, – застенчиво признаётся Пейдж. Фэллон бросает на неё короткий предостерегающий взгляд. – Да! Красивые! – настаивает Пейдж. – У них такие изящные заострённые ушки! И белые волосы, и белые одежды… мы – в чёрном, они – в белом…
– Они – наша полная противоположность! – обрывает её Экко и смотрит на меня. – Они поклоняются идолам.
– Эльфы наши союзники, – бесстрастно роняю я.
– Пока… – пригвоздив меня взглядом, отвечает Фэллон.
Какой интересный поворот!
– А что кельты? – спрашиваю я Экко. – Какие у них парни?
Фэллон только пренебрежительно фыркает, а Экко мрачно смотрит на меня, сжимая шарик Эртии.
– В крови кельтов намешано столько грязи… от фей, урисков… даже от икаритов, – наконец отвечает Экко и снова умолкает, давая мне осознать сказанное.
Как тут не вспомнить малыша-икарита на руках Сейдж! Тогда, при встрече, она была так напугана, измучена… Кельт. Отец её ребёнка – кельт. Они познакомились в университете.
– Священник Фогель говорит, что кельты отбракованы, они больше не могут стоять в ряду Первых Людей, рядом с нами, – настойчиво продолжает Экко. – Они тайно поклоняются Силам Зла, как уриски и язычники пустынь.
– Опасайся женщин-урисок, – попутно предупреждает Фэллон. – Выглядят-то они безобидно, но обожают охотиться на наших парней.
Об этом частенько разглагольствует Уоррен Гаффни. Дело в том, что у урисок не осталось своих мужчин. Они все погибли в Войне миров, пали от рук гарднерийцев.
Мужчины расы урисков – сильные геоманты, они подчиняют себе ужасные, разрушительные силы камней – как обычных булыжников, так и изумрудов. Рядом с такими соседями нашим предкам было неуютно. А вот женщины-уриски магией не владеют. Им разрешено временно жить и работать в Гарднерии.
Вообще, страшно представить себе уничтожение всех мальчиков-урисков. Мне так и не удалось поговорить об этих событиях с дядей Эдвином. Едва услышав расспросы о тех днях, он мрачнел и замыкался в себе. Он не ответил даже, когда я не выдержала его молчания и разрыдалась.
Военачальники некогда сильных урисков однажды напали на Гарднерию, стремясь стереть наш народ с лица земли, но я всё же считаю, что побеждённых захватчиков потом наказали слишком жестоко.
– Уриски-полукровки могут похвастать лишь крупицами волшебной силы. И это ещё в лучшем случае, – вздыхает Экко.
Пейдж согласно кивает, а Фэллон делает вид, что ничего не слышит. Она не сводит с меня глаз, и под этим тяжёлым взглядом у меня по спине бегут мурашки. Мне она не нравится…
– Ты поосторожней с метисами, – ехидно усмехается Фэллон. Опять намёк на Гарета с его серебристыми прядями в чёрных волосах. Погладив большим пальцем волшебную палочку, она предостерегающе мурлычет: – Везде эти полукровки… Смотри не зевай.
Глава 8. Тиснёный шёлк
– Встаньте прямо. Да, вот так…
Я дрожу от смущения, а маг Элоиза Флорель – владелица модного ателье – деловито измеряет мне талию. Это властная коренастая женщина лет шестидесяти, облачённая в длинное чёрное платье великолепного покроя. Седые волосы портнихи заплетены в косу и уложены в строгий пучок. Она обводит меня пристальным взглядом ясных зелёных глаз, дабы не упустить ни малейшей детали.
Я стою на небольшом возвышении посреди примерочной на глазах у Фэллон, Экко и Пейдж в одном нижнем белье!
– Прекрасно. Теперь поднимите руки вверх…
И маг Флорель туго обхватывает меня мерной тесьмой под грудью, по груди и ещё раз – чуть выше. Больше всего мне хочется провалиться сквозь землю. Молчаливая девушка-уриска, моя ровесница, с непроницаемым лицом записывает результаты измерений на листке пергамента. Фэллон устраивает целый спектакль: заглядывает помощнице портнихи через плечо и шепчет что-то Пейдж и Экко, прикрыв губы ладонью. Я знаю: речь о моих мерках, и от этих мыслей к щекам приливает жаркая волна смущения.
Пытаясь отвлечься, я оглядываю комнату. Повсюду, от пола до потолка, выстроились бессчётные рулоны роскошных, искусно вышитых тканей. Мне и в голову не приходило, что чёрная материя может быть такой разной – от цвета кромешной тьмы до самых тёмных оттенков серого, от блестящего шёлка, в который можно смотреться, как в зеркало, до матового бархата.
– Прелестная фигурка, – роняет маг Флорель, взглядом профессионала оценивая мою грудь. – Жаль, что вы прятали её под этой так называемой одеждой. – Портниха ногой отталкивает мои вещи, сваленные в кучу на полу.
Моё лицо пылает всё сильнее, но теперь к смущению примешивается удовольствие от комплимента. Да и Фэллон, услышав похвалу портнихи, сидит с кислым видом, что меня ничуть не огорчает.
Я всегда знала, что фигура у меня ничего, но никто и никогда не восхищался мною при посторонних. Дома меня видели только дядя и братья, но даже при них я носила длинные закрытые платья, скрывающие фигуру от шеи до пят. Видны оставались лишь кисти рук, да иногда случайно оголялись щиколотки. Когда я выросла из детских платьиц, то стала шить себе сама.
Наконец, к моему невероятному облегчению, пытка заканчивается, и маг Флорель позволяет мне одеться, а сама диктует девушке-уриске указания.
Уриска такая красивая – глаз не отвести! Она похожа на горничных в доме тёти Вивиан: кожа лавандового цвета, заострённые уши и изумительные глаза, мерцающие всеми оттенками аметиста. Фиолетовые волосы заплетены в длинную косу, а одета она в простую льняную тунику до пят и белую нижнюю юбку.
В голове проносятся воспоминания об урисках в поместье Гаффни. Его работницы всегда казались мне очень странными: они говорили на своём языке и исчезали, переделав самую тяжёлую сезонную работу. Все они были высохшие, морщинистые, всегда перепачканные землёй. Не сравнить с прелестной помощницей портнихи.
Уриска отдаёт пергамент хозяйке, и портниха, прищурившись, рассматривает записи сквозь очки-полумесяцы, которые до сих пор лежали у неё на груди, прикреплённые к длинной, унизанной жемчугом цепочке.
– Хорошо, Спэрроу, – одобрительно кивает она. – Позови Эффри.
Грациозно поклонившись, Спэрроу уходит. Спустя всего несколько секунд в комнату врывается другая уриска – худенькая, встрёпанная, с тёмно-фиолетовой кожей – и резко останавливается перед портнихой. Следом идёт Спэрроу. Худышке лет восемь, не больше.
Смерив малышку взглядом, маг Флорель отправляет её за тканью. Вскоре девочка возвращается с двумя рулонами, развернувшийся шёлк тянется за ней по полу. В одном рулоне ткань чёрная, словно эбеновое дерево, с золотистыми нитями, в другом – синевато-чёрная, матовая. Свёртки тяжёлые, девочка явно выбилась из сил.
Маг Флорель встречает её недовольным вздохом:
– Эффри, я просила тиснёный шёлк! Понимаешь, тиснёный!
Девочка в ужасе таращит огромные глаза.
– Ладно, не плачь, – утешает готовую разрыдаться уриску портниха. – Принеси альбомы с образцами тканей. Они гораздо легче, чем рулоны.
Крошка Эффри убегает, стремясь исправить ошибку.
– Ты когда-нибудь общалась с другими мужчинами… не с гарднерийцами?
Нахмурившись, я готовлюсь отбивать удары в адрес моего скромного воспитания в глуши.
– О чём ты? – осторожно уточняю я.
– Ты разговаривала с кельтскими мальчишками? – коротко усмехнувшись, поясняет Фэллон. – Или с эльфами? А… с ликанами?
– Неужели в университете есть ликаны?! – изумлённо воззрившись на Фэллон, восклицаю я. Это же опасно! Ликаны – жестокие оборотни, они умеют превращаться в волков. Эти существа сильнее самого могущественного гарднерийского мага. Кроме того, наше волшебство против ликанов бессильно!
– Есть, как же без них, – мрачно отвечает Экко.
– Невероятно, – недоумённо качаю я головой. – Не может быть!
Но потом вспоминаю слова тёти Вивиан, её недовольство политикой университета, куда принимают представителей всех рас, даже икаритов!
Пейдж беспокойно покусывает нижнюю губу, её глаза сейчас напоминают блюдца.
Фэллон с явным удовольствием наклоняется ко мне и шепчет:
– А ты знаешь, что ликаны никогда не женятся? Они просто хватают ту, которая им нравится, и спариваются с ней в лесу!
– Как животные, – с негодованием встревает Экко.
– Да что вы? Правда? – Я не верю своим ушам. Это возмутительно. И очень неприятно.
– Говорят, – продолжает Фэллон зловещим шёпотом, – что иногда они хватают девушек, тащат их в лес и спариваются с ними… в обличье волков!
Пейдж в ужасе хватает ртом воздух, прикрывшись ладошкой.
– А это разве возможно? – в ужасе лепечу я.
Фэллон со смехом откидывается на подушки.
– Смотри не связывайся с ликанами!
– Они не всегда спариваются в лесу, – поглаживая шарик на цепочке, мрачно сообщает Экко.
Пейдж съёживается в углу – откровения Экко ей явно не по душе, а Фэллон ликующе смотрит на меня, предвкушая неизбежные вопросы.
Я только молча моргаю. В жизни не слышала ничего подобного! Однако меня невольно охватывает жуткое любопытство.
– Где же… ммм… где они… – Я беспомощно взмахиваю руками, не в силах закончить вопрос.
Экко как будто даже одобряет моё нежелание называть всё своими словами. Наклонившись ко мне, она тихо говорит:
– Мой отец служил послом у ликанов. Ездил в их земли, видел, как они живут. Однажды я подслушала, как он рассказывал матери, что когда ликаны достигают совершеннолетия, то собирается вся их стая, так они называют свои общины, и повзрослевшие юноши, стоя перед всеми, выбирают себе девушку и делают это прямо там, при всех, даже при детях.
Моё лицо пылает. Таких гадостей мне слышать не приходилось.
– А разве не… опасно учиться в университете рядом с ликанами? – удивлённо спрашиваю я.
– Их всего двое, – пренебрежительно отмахивается Фэллон. – Брат и сестра. Близнецы.
Уф, оказывается, всё не так страшно. Всего двое ликанов. Что они могут вдвоём!
– А что эльфы? – снова спрашиваю я. Братья говорили, что почти четверть студентов в университете – эльфы. – Какие они?
– Полная противоположность ликанам, – тряхнув головой, отвечает Фэллон. – Невыносимо чопорные. Ханжи! – презрительно фыркает она. – Не знаю, как они вообще умудряются заводить детей. Эльфы просто невероятно оберегают своих женщин. Если юноша другой расы дотронется до эльфийки хоть пальцем…
– Можно подумать, они кому-то нужны, – с издёвкой вставляет Экко.
– А по-моему, эльфийки очень красивые, – застенчиво признаётся Пейдж. Фэллон бросает на неё короткий предостерегающий взгляд. – Да! Красивые! – настаивает Пейдж. – У них такие изящные заострённые ушки! И белые волосы, и белые одежды… мы – в чёрном, они – в белом…
– Они – наша полная противоположность! – обрывает её Экко и смотрит на меня. – Они поклоняются идолам.
– Эльфы наши союзники, – бесстрастно роняю я.
– Пока… – пригвоздив меня взглядом, отвечает Фэллон.
Какой интересный поворот!
– А что кельты? – спрашиваю я Экко. – Какие у них парни?
Фэллон только пренебрежительно фыркает, а Экко мрачно смотрит на меня, сжимая шарик Эртии.
– В крови кельтов намешано столько грязи… от фей, урисков… даже от икаритов, – наконец отвечает Экко и снова умолкает, давая мне осознать сказанное.
Как тут не вспомнить малыша-икарита на руках Сейдж! Тогда, при встрече, она была так напугана, измучена… Кельт. Отец её ребёнка – кельт. Они познакомились в университете.
– Священник Фогель говорит, что кельты отбракованы, они больше не могут стоять в ряду Первых Людей, рядом с нами, – настойчиво продолжает Экко. – Они тайно поклоняются Силам Зла, как уриски и язычники пустынь.
– Опасайся женщин-урисок, – попутно предупреждает Фэллон. – Выглядят-то они безобидно, но обожают охотиться на наших парней.
Об этом частенько разглагольствует Уоррен Гаффни. Дело в том, что у урисок не осталось своих мужчин. Они все погибли в Войне миров, пали от рук гарднерийцев.
Мужчины расы урисков – сильные геоманты, они подчиняют себе ужасные, разрушительные силы камней – как обычных булыжников, так и изумрудов. Рядом с такими соседями нашим предкам было неуютно. А вот женщины-уриски магией не владеют. Им разрешено временно жить и работать в Гарднерии.
Вообще, страшно представить себе уничтожение всех мальчиков-урисков. Мне так и не удалось поговорить об этих событиях с дядей Эдвином. Едва услышав расспросы о тех днях, он мрачнел и замыкался в себе. Он не ответил даже, когда я не выдержала его молчания и разрыдалась.
Военачальники некогда сильных урисков однажды напали на Гарднерию, стремясь стереть наш народ с лица земли, но я всё же считаю, что побеждённых захватчиков потом наказали слишком жестоко.
– Уриски-полукровки могут похвастать лишь крупицами волшебной силы. И это ещё в лучшем случае, – вздыхает Экко.
Пейдж согласно кивает, а Фэллон делает вид, что ничего не слышит. Она не сводит с меня глаз, и под этим тяжёлым взглядом у меня по спине бегут мурашки. Мне она не нравится…
– Ты поосторожней с метисами, – ехидно усмехается Фэллон. Опять намёк на Гарета с его серебристыми прядями в чёрных волосах. Погладив большим пальцем волшебную палочку, она предостерегающе мурлычет: – Везде эти полукровки… Смотри не зевай.
Глава 8. Тиснёный шёлк
– Встаньте прямо. Да, вот так…
Я дрожу от смущения, а маг Элоиза Флорель – владелица модного ателье – деловито измеряет мне талию. Это властная коренастая женщина лет шестидесяти, облачённая в длинное чёрное платье великолепного покроя. Седые волосы портнихи заплетены в косу и уложены в строгий пучок. Она обводит меня пристальным взглядом ясных зелёных глаз, дабы не упустить ни малейшей детали.
Я стою на небольшом возвышении посреди примерочной на глазах у Фэллон, Экко и Пейдж в одном нижнем белье!
– Прекрасно. Теперь поднимите руки вверх…
И маг Флорель туго обхватывает меня мерной тесьмой под грудью, по груди и ещё раз – чуть выше. Больше всего мне хочется провалиться сквозь землю. Молчаливая девушка-уриска, моя ровесница, с непроницаемым лицом записывает результаты измерений на листке пергамента. Фэллон устраивает целый спектакль: заглядывает помощнице портнихи через плечо и шепчет что-то Пейдж и Экко, прикрыв губы ладонью. Я знаю: речь о моих мерках, и от этих мыслей к щекам приливает жаркая волна смущения.
Пытаясь отвлечься, я оглядываю комнату. Повсюду, от пола до потолка, выстроились бессчётные рулоны роскошных, искусно вышитых тканей. Мне и в голову не приходило, что чёрная материя может быть такой разной – от цвета кромешной тьмы до самых тёмных оттенков серого, от блестящего шёлка, в который можно смотреться, как в зеркало, до матового бархата.
– Прелестная фигурка, – роняет маг Флорель, взглядом профессионала оценивая мою грудь. – Жаль, что вы прятали её под этой так называемой одеждой. – Портниха ногой отталкивает мои вещи, сваленные в кучу на полу.
Моё лицо пылает всё сильнее, но теперь к смущению примешивается удовольствие от комплимента. Да и Фэллон, услышав похвалу портнихи, сидит с кислым видом, что меня ничуть не огорчает.
Я всегда знала, что фигура у меня ничего, но никто и никогда не восхищался мною при посторонних. Дома меня видели только дядя и братья, но даже при них я носила длинные закрытые платья, скрывающие фигуру от шеи до пят. Видны оставались лишь кисти рук, да иногда случайно оголялись щиколотки. Когда я выросла из детских платьиц, то стала шить себе сама.
Наконец, к моему невероятному облегчению, пытка заканчивается, и маг Флорель позволяет мне одеться, а сама диктует девушке-уриске указания.
Уриска такая красивая – глаз не отвести! Она похожа на горничных в доме тёти Вивиан: кожа лавандового цвета, заострённые уши и изумительные глаза, мерцающие всеми оттенками аметиста. Фиолетовые волосы заплетены в длинную косу, а одета она в простую льняную тунику до пят и белую нижнюю юбку.
В голове проносятся воспоминания об урисках в поместье Гаффни. Его работницы всегда казались мне очень странными: они говорили на своём языке и исчезали, переделав самую тяжёлую сезонную работу. Все они были высохшие, морщинистые, всегда перепачканные землёй. Не сравнить с прелестной помощницей портнихи.
Уриска отдаёт пергамент хозяйке, и портниха, прищурившись, рассматривает записи сквозь очки-полумесяцы, которые до сих пор лежали у неё на груди, прикреплённые к длинной, унизанной жемчугом цепочке.
– Хорошо, Спэрроу, – одобрительно кивает она. – Позови Эффри.
Грациозно поклонившись, Спэрроу уходит. Спустя всего несколько секунд в комнату врывается другая уриска – худенькая, встрёпанная, с тёмно-фиолетовой кожей – и резко останавливается перед портнихой. Следом идёт Спэрроу. Худышке лет восемь, не больше.
Смерив малышку взглядом, маг Флорель отправляет её за тканью. Вскоре девочка возвращается с двумя рулонами, развернувшийся шёлк тянется за ней по полу. В одном рулоне ткань чёрная, словно эбеновое дерево, с золотистыми нитями, в другом – синевато-чёрная, матовая. Свёртки тяжёлые, девочка явно выбилась из сил.
Маг Флорель встречает её недовольным вздохом:
– Эффри, я просила тиснёный шёлк! Понимаешь, тиснёный!
Девочка в ужасе таращит огромные глаза.
– Ладно, не плачь, – утешает готовую разрыдаться уриску портниха. – Принеси альбомы с образцами тканей. Они гораздо легче, чем рулоны.
Крошка Эффри убегает, стремясь исправить ошибку.