Человек-тень

– Да, двойник Джека Скеллингтона. Это странно. Ведь этот малый должен бросаться в глаза, не так ли?

– Я не знал, как выглядит герой этого фильма, хотя потом посмотрел фотографии, – сказал Барда.

– У вас есть дети, но вы не смотрели «Кошмар перед Рождеством»? Потрясающе. Дело в том, что, в сущности, Джек Скеллингтон – хороший парень. Он просто не может правильно просчитать ситуацию.

– Например, засовывает в свой багажник девочку и увозит ее? – спросил Барда, сделав знак бармену налить им еще.

– На этом сходство между ними заканчивается. А что вы узнали о матери Мэгги?

– Она живет в Гернси, и у нее железное алиби. Кармен – мачеха Мэгги – утверждает, что кто-то намеренно вывел ее машину из строя, так что она не могла поехать в школу, чтобы забрать Мэгги. Мы не знаем, что это – совпадение или Кармен замешана в этом деле.

– Бедная девочка, – вздохнула Конни. – Утром мне надо вернуться в студию йоги, где занималась Элспит, и поговорить с ее инструкторшей. Они были знакомы несколько лет. Если за Элспит следили или она опасалась идти от студии к своей машине, ее инструкторша, возможно, что-то заметила.

– В ее показаниях не было ничего такого, – заметил Барда.

– Знаю. Возможно, сотрудник, опрашивавший инструкторшу, не увидел в ее показаниях ничего ценного, но нам бы не помешало поговорить с нею еще раз. Когда я читала ее показания, что-то меня напрягло.

– Затем нам надо будет поехать к семье Элспит и поговорить. Они хотят услышать, что есть хоть какие-то подвижки, а поскольку новых зацепок у нас нет, думаю, нам нужно вернуться к самому началу и посмотреть, не пропустили ли мы чего-нибудь.

– Согласна. Хотя мне тошно от ощущения того, что мы толчемся на месте, отсюда и моя попытка оттянуться. Я сделала все, чтобы погрузиться в детали этого дела. Но пока что двух жертв связывает только одно: и Анджела, и Элспит регулярно водили своих детей в парки.

– Как и миллионы других родителей, – добавил Барда.

– Знаю, – кивнула Конни. – Но это все, что у меня есть. Так что мне надо отвлечься и на несколько часов занять свои мысли чем-то другим.

– Например, водкой? – Барда улыбнулся.

– Точно. Расскажите мне о своей фамилии. Откуда у вас фамилия Барда? – спросила Конни.

– Мой отец был голландским послом в Соединенном Королевстве. Здесь он и познакомился с моей матерью. Они поженились, и он так и не уехал. Моя мать была светской львицей. Они как нельзя лучше подходили друг другу. У меня были сестры-двойняшки, они были на три года старше меня. Когда мне было одиннадцать лет, девочки отправились на вечеринку, в том доме случился пожар, и они обе погибли. Я тогда только что поступил в Итон и долго не приезжал домой. На каникулы меня отправляли к родственникам. Моя мать так и не оправилась, а отец задерживался на работе все дольше и дольше. В конце концов его направили в Восточную Европу, а моя мать превратилась в тень самой себя. Если я бывал дома, что случалось редко, за мной присматривали экономка и слуги.

Конни молча смотрела на инспектора.

– Вы сказали, что хотите отвлечься. – И Барда залпом осушил свой бокал.

– Я даже представить себе не могу, каково это – потерять брата или сестру в таком возрасте. Я обожаю своего старшего брата. Он был единственным, кто… постойте, вы рассказали мне это, чтобы что-то доказать?

– Вы многое знаете обо мне. В моей жизни нет ничего тайного. Я не вижу смысла в том, чтобы что-то скрывать, это нагоняет на меня скуку. Интересно другое – сами вы мало что сообщаете о себе. Я знаю, что вы американка, что вы не можете различать цвета и что вы умеете читать по лицам, но не знаю о вас ничего личного.

– А что бы вы хотели узнать?

– Почему вы делаете свою работу вот так.

– Я психолог. Мы не работаем по шаблону, установленному раз и навсегда. Это не похоже на правила работы полицейских.

Конни взяла с подноса проходящего мимо официанта блюдце гороха, покрытого васаби, и бросила несколько горошин себе в рот.

– Я работал с несколькими психологами. Но ни одного из них никогда не заставали в мертвецкой за обниманием трупа.

Барда повернул свой барный стул на девяносто градусов и уставился на профиль Конни.

Она оперлась подбородком на руку, поставив локоть на стойку, и посмотрела инспектору в глаза:

– Значит, доктор Лэмберт сказала вам.

– Ей надо было кому-то сообщить об этом на тот случай, если начнутся расспросы. И хотите – верьте, хотите – нет, но, по-моему, она восхищается вами.

– Я могу сказать вам только то, что сказала судмедэксперту. Речь идет об углах зрения. Об угле зрения убийцы, об угле зрения жертвы. Это работает, только если вижу и чувствую то, что видели и чувствовали они. Создавать приблизительный профиль – это все равно как пускать в ход бейсбольную биту, чтобы открыть замок. Убийца белый и вряд ли выйдет за пределы своей собственной расовой группы. Ему от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет – об этом нам говорит статистическая вероятность, – к тому же ему нужно иметь дом, машину, деньги. Его дом находится в Эдинбурге или его пригороде. Он следил за своими жертвами, а для такого слежения необходимо жить где-то неподалеку. Его интеллект не ниже среднего, поскольку он ничем себя не выдал и поскольку он умеет адаптироваться к ситуации и убеждать. Все это составляет хороший базовый профиль, но где преступник сейчас? Что он делает в эту минуту? Убил ли он Элспит? Если нет, то что он говорит ей? Чего требует от нее?

– Вы опять за свое, – сказал Барда, встав с барного стула и накинув на плечи пиджак.

– Что?

– Вместо того чтобы ответить на вопрос о себе, вы заговорили о деле. Не знаю, практиковались ли вы в этом, пока не довели свой навык до совершенства, или это получается у вас само собой, так что вы этого даже не осознаете. – Барда положил на стойку несколько купюр. – Думаю, я не стану ужинать, а сразу пойду спать. Встретимся в студии йоги.

Конни какое-то время смотрела инспектору вслед, затем побежала за ним и догнала, когда он выходил на улицу.

– Барда, подождите.

Инспектор остановился.

– Простите. Вы правы. Я провожу много времени, погружаясь в подробности жизни других людей, и компенсирую это, скрывая то, что касается меня самой. – Конни засунула руки в карманы. – Почти год моей жизни я не могла говорить. Собственно говоря, тогда я вообще не могла общаться. И теперь я только этим и занимаюсь. Тем или иным путем даю людям возможность пообщаться со мной. Даже если они мертвы.


– Понятно, – тихо сказал Барда.

– Тогда спокойной ночи.

Конни пожала плечами и сделала шаг назад.

– Спокойной ночи.

Барда пошел прочь по улицам, на которые после необычной для Эдинбурга жары пролился долгожданный дождь. Отражения фонарей на мокрых мостовых напомнили Конни Бостон. Она вернулась к стойке. Надо выпить еще водки «Грей гус». Есть воспоминания, которые лучше не ворошить, и вопросы, на которые у нее пока нет ответа. А раз так, то сон к ней не придет по меньшей мере еще час. И лучше провести этот час, сидя у стойки, чем лежа в кровати и глядя в потолок.





Глава 16




Свет не включался весь день, и Фергюс не появлялся. Ночью Мэгги и Элспит спали лишь урывками. Поутру – они смогли понять, что сейчас утро, только благодаря часам Элспит – они обе наконец крепко заснули в одной кровати, затем проснулись в поту и панике. Им обеим снилось, что они находятся в каком-то незнакомом ужасном месте, а после пробуждения кошмар продолжился.

Мэгги первой заставила себя встать с кровати.

– Нам надо взломать замок, – сказала она. – Бессмысленно ждать этого урода здесь, чтобы попытаться одолеть его. Если мы сможем спуститься с этого этажа, у нас будет больше шансов выбраться. Там наверняка есть какие-то вещи, которые можно пустить в ход, чтобы вывести дядьку из строя – стукнуть по голове чем-то тяжелым, распылить спрей ему в глаза или что-нибудь еще в этом духе.

Элспит села на кровати. При тусклом свете ночника было видно, что под глазами у нее набрякли мешки, а кожа стала болезненно бледной. Но, по мнению Мэгги, Элспит все равно была красивой.

Милой, доброй и красивой. Разумеется, было бы лучше, если бы в этой ситуации рядом с ней находился такой эксперт по вопросам выживания, как Меган Хайн, или олимпийская чемпионка по дзюдо Кайла Харрисон, или чемпионка мира по пауэрлифтингу Манон Брэдли. Мэгги нравилось читать про сильных женщин. В ее собственной жизни их отчаянно не хватало.

Но Элспит обнимала ее всю ночь и не сердилась, когда Мэгги плакала. Когда девочка проснулась, в ужасе крича и обмочив простыню, Элспит только погладила ее по голове и попросила встать, чтобы сменить простыню. У Элспит, как оказалось, тоже были дети – мальчик и девочка. И такая мать, как она, ни за что бы не решила, что ей нужно «совершенствоваться в ментальных практиках и развитии своей собственной души», что бы ни означала эта хрень, и бросить своих детей, оставив их на милость суки-мачехи и эмоционально неразвитого отца.

– Мэгги, а тебе когда-нибудь доводилось взламывать замок? – тихо спросила Элспит. – Нет, я не говорю, что ты неспособна это сделать, просто я не представляю, как к этому подойти.

– Нет, не доводилось, но нам понадобится что-нибудь тонкое и жесткое. В сериалах для этого обычно используют кредитку. У вас есть с собой кредитка?

– К сожалению, нет. – Элспит пожала плечами. – Я понятия не имею, что он сделал с моей сумкой. У меня нет с собой никаких вещей.

– Ничего. У меня есть еще одна идея.

Мэгги открыла гардероб, достала лосины и топик, на секунду порадовавшись тому, что при таком тусклом освещении можно не обращать внимания на их мерзкий розовый цвет, и быстро оделась. – Пойдемте на кухню.

Элспит последовала за девочкой без особого воодушевления, но с любопытством и воткнула вилку ночника в розетку, после чего Мэгги осмотрела каждый выдвижной ящик и каждую полку буфета. Ничего полезного.

– Вернемся в спальню, – приказала Мэгги.

В спальне она распотрошила все настольные игры и наконец нашла то, что искала.

– Эта штука ламинирована.

– Что это? – спросила Элспит.

– Карточка с магическим заклинанием из какой-то игры в жанре фэнтези. Пошли, это должно сработать.

Они подошли к наружной двери апартаментов, поставили ночник так, чтобы видеть замок, и Мэгги, засунув карточку в щель между створкой и косяком, принялась двигать ее.

– Она недостаточно жесткая. Пластик мнется по краям.

Девочка достала карточку и поднесла ее к свету.

– Это замок фирмы «Аблой», так что мы никак не сможем его взломать, – со вздохом сказала Элспит.

– Нам просто надо найти что-нибудь пожестче, – объявила Мэгги. – Что-то металлическое. Тут есть что-нибудь металлическое?

– Сначала завтрак, – ответила Элспит. – Мне надо попить.

– Точно. Мы можем разобрать микроволновку и пустить в ход какую-то из ее частей.

– Ты не сможешь ее разобрать – она встроена в кухонный шкафчик. Я пыталась оторвать ее дверцу, но тут нет никаких инструментов, нет даже металлических столовых приборов. И все винты затянуты так туго, что их не отвернуть. Я пыталась это сделать, но только сломала все ногти и все пластмассовые ножи. К тому же, даже если бы мы и смогли разобрать микроволновку, нам бы ни за что не удалось собрать ее опять, и этот тип сразу же обнаружит, что мы сделали, как только явится на кухню. К тому же без микроволновки нам не обойтись. Если нам не удастся выбраться отсюда, то потеря микроволновки станет катастрофой.

– Мы могли бы вскипятить в ней воду, спрятаться и, когда он войдет, плеснуть кипятком ему в лицо. Если у него будут обожжены глаза, мы сможем без труда убраться отсюда. Это точно сработает, надо взять по миске, подстеречь его и…

– Для этого ему и нужны два глазка во входной двери, – тихо сказала Элспит. – У нас не получится его подстеречь. Он может видеть все. Приходя, он стучит, чтобы оповестить о своем приходе. И прежде чем войти, заставляет меня встать в конце коридора, прижавшись спиной к стене и держа руки на голове. Если мы попытаемся напасть на него, вряд ли нам удастся выжить.

– Проехали, – буркнула Мэгги. – Вы завтракайте, а я не хочу есть. Возможно, у нас мало времени, так что я продолжу поиски.