Человек из Санкт-Петербурга

Но и Максим внимательно вглядывался в нее.

– Ты смотришься на редкость молодо, – с восхищенным удивлением произнес он.

Она с трудом отвела взгляд. Сердце стучало, как барабан. Страх возобладал над прочими чувствами. «Вдруг Стивен внезапно вернется домой, войдет сюда и взглядом спросит: «Это еще кто такой?» – а я покраснею, смешаюсь, не найду что ответить, начну мямлить…»

– Ну скажи же мне хоть что-нибудь, – услышала она голос Максима.

И снова посмотрела на него.

– Уходи, – сделав над собой усилие, произнесла она.

– Нет.

И Лидия тут же поняла, что у нее не хватит духу выгнать его. Она мельком посмотрела на колокольчик, которым вызывала Притчарда. И Максим улыбнулся, поняв, какая у нее мелькнула мысль.

– Девятнадцать лет минуло, – проговорил он.

– Ты постарел. – Ей хотелось, чтобы это прозвучало резко.

– Да и ты изменилась.

– А чего ты ожидал?

– Сказать тебе, чего я ожидал? – спросил он. – Что ты придешь в ужас и не сразу признаешься самой себе, насколько счастлива вновь увидеть меня.

Удивительным образом он всегда был способен заглянуть своими обманчиво грустными глазами прямо ей в душу. Какой смысл притворяться? Он знал о притворстве все, вспомнила она. И разобрался в ней, едва успев впервые увидеть.

– И что же? – продолжал он. – Ты счастлива?

– Но и напугана тоже, – ответила она, не сразу поняв, что призналась – да, она рада ему. – А ты? – поспешно спросила Лидия. – Что чувствуешь сейчас ты?

– Я теперь вообще немногое способен чувствовать, – ответил он, скривив лицо в странной болезненной улыбке. И это выражение тоже было совершенно незнакомо ей по прежним временам. Но интуиция подсказывала, что он сейчас совершенно искренен.

Он придвинул стул и сел с ней рядом. Конвульсивным движением она отпрянула.

– Не бойся, я не причиню тебе боли, – сказал он.

– Не причинишь боли? – Лидия вдруг рассмеялась, но в ее смехе преобладала горечь. – Да ты можешь запросто разрушить всю мою жизнь!

– Как ты разрушила мою? – отозвался он, но затем нахмурился, словно сказал нечто, чего сам от себя не ожидал.

– О, Макс! Это не была целиком моя вина!

Он внезапно напрягся. В комнате повисло тягостное молчание. Он снова улыбнулся своей кривой улыбкой и спросил:

– Так что же тогда произошло?

Лидия заколебалась, но потом поняла, что все эти годы ей больше всего хотелось объясниться с ним. И она начала:

– Помнишь, тем вечером ты порвал мне платье?..



– Что ты будешь делать с этим вырванным крючком на спине? – спросил Максим.

– Горничная успеет пришить его, прежде чем я доберусь до посольства, – ответила Лидия.

– Твоя горничная постоянно носит иголку с нитками?

– А зачем еще брать с собой служанку, отправляясь на ужин?

– В самом деле, зачем? – Он лежал на постели, наблюдая, как она одевается. Она знала, что он любит смотреть на это. А однажды Максим так потешно изобразил ее, застегивающей лифчик, что она смеялась до колик.

Лидия взяла у него платье и облачилась в него.

– У всех моих знакомых уходит по меньшей мере час, чтобы одеться, – сказала она. – Да и я до встречи с тобой не представляла, что с этим можно справиться за пять минут. А теперь застегни меня.

Она смотрелась в зеркало и приводила в порядок прическу, пока Максим застегивал крючки на спине. Закончив, он поцеловал ее в плечо.

– Ой, только не начинай опять! – испугалась она. Потом взяла старый коричневый плащ и подала ему.

Он помог ей надеть его со словами:


– У меня перед глазами свет меркнет, когда ты уходишь.

Это тронуло ее до глубины души. Максим не часто позволял себе сентиментальность.

– Я отлично понимаю, что ты чувствуешь, – кивнула она.

– Завтра придешь?

– Да.

Уже в дверях она поцеловала его и сказала:

– Спасибо.

– Я так сильно люблю тебя, – произнес он.

И Лидия ушла. Спускаясь по лестнице, она услышала какой-то шум за спиной и обернулась. Из-за расположенной рядом двери на нее смотрел сосед Максима. Заметив ее взгляд, он смутился. Она вежливо поклонилась ему, и он захлопнул дверь. До нее дошло, что этот человек, по всей вероятности, слышит сквозь стенку, как они занимаются любовью. «Ну и пусть!» – решила Лидия. Она и так знала, что поступает дурно и постыдно, но отказывалась даже думать об этом.

Лидия вышла на улицу. Горничная дожидалась на углу. Вместе они направились в парк, где оставили экипаж. Вечер выдался зябкий, но Лидию словно согревало идущее изнутри тепло. В последнее время она часто задавалась вопросом: не могут ли посторонние при одном взгляде на нее понять, что она только что предавалась любви?

Кучер опустил перед ней ступеньки кареты, но почему-то избегал ее взгляда. «Неужели и он знает?» – изумилась она, но решила, что ей это только померещилось.

В карете горничная поспешно пришила лоскут ткани с крючком на место. Лидия сменила плащ на меховой палантин. Служанка возилась с ее прической. Лидия добавила ей за усердие еще десять рублей. Вскоре они остановились у здания британского посольства.

Лидия собралась с духом и вошла внутрь.

Она уже на опыте убедилась, насколько просто превращаться в скромную недотрогу, в ту воплощавшую невинность Лидию, которую знали в свете. В самом деле, стоило ей оказаться в реальном мире, как ее саму начинала приводить в ужас животная сила страсти, которую она испытывала к Максиму, и она помимо воли начинала трепетать, как белоснежная лилия от водной ряби. Никакого актерства не требовалось. Большую часть любого дня своей жизни она ощущала, что робкая невинность и скромность составляют ее истинную сущность, а попав в объятия Максима, оказывалась одержимой дьяволом. Но стоило ей остаться наедине с ним или лечь в свою постель, как Лидия осознавала, что именно в одержимости пороком ее суть, и отрицать это – значит, отрекаться от величайшего наслаждения, какое она только успела познать.

И вот она вошла в большой зал, одетая в белое платье, которое было так ей к лицу, производя впечатление неискушенной и потому немного нервной юной девы.

Она сразу же столкнулась с двоюродным братом Кириллом, формально считавшимся ее сопровождающим. Это был вдовец тридцати с лишним лет, болезненно раздражительный человек, служивший в министерстве иностранных дел. Нельзя сказать, чтобы они с Лидией питали друг к другу теплые чувства, но, поскольку у Кирилла умерла жена, а родители Лидии не любили светских мероприятий, Лидия и Кирилл уведомили всех, что их следует приглашать как пару. При этом она сразу освободила кузена от обязанности заезжать за собой, и это тоже облегчало ей тайные визиты к Максиму.

– Ты припозднилась, – упрекнул Кирилл.

– Прости, – машинально ответила она, не чувствуя за собой вины.

С Кириллом под руку они прошли в салон, где их приветствовали посол и его супруга, а потом ее представили лорду Хайкому, старшему сыну графа Уолдена. Это был рослый привлекательный мужчина лет тридцати в прекрасно сшитой, но довольно простой одежде. Он выглядел типичным англичанином с короткими светло-русыми волосами и голубыми глазами. Его улыбчивое открытое лицо показалось Лидии по-мужски – то есть в меру – красивым. Он свободно говорил по-французски. Несколько минут они вели светскую беседу, а потом ему представили кого-то еще.

– А он весьма мил, – сказала Лидия Кириллу.

– Внешность обманчива, – предостерег ее кузен. – Если верить слухам, он тот еще гуляка и повеса.

– Ты меня удивляешь.

– Он играет в карты с офицерами, которых я хорошо знаю, и, по их отзывам, перепить его мало кому удается.

– Тебе столько про всех известно, но почему-то всегда только плохое.

Губы Кирилла скривились в улыбке.

– А чья в том вина: моя или их?

– Зачем он сюда приехал? – спросила Лидия.

– В Петербург? Типичная история. Говорят, у него очень богатый, но крайне деспотичный отец, которого сынок на дух не переносит. Вот он и прожигает жизнь за игрой и выпивкой, путешествуя по всему миру в ожидании, когда папаша отдаст Богу душу.

Лидия не предполагала продолжить общение с лордом Хайкомом, но жена посла, рассудив, что они оба пока не обременены семьями, посадила их рядом за ужином. Когда подали вторую перемену блюд, он первым решился к ней обратиться.

– Вы знакомы с министром финансов? – неожиданно спросил он.

– Боюсь, что нет, – холодно ответила Лидия. Она, разумеется, многое знала о министре, к которому благоволил царь, но тот, однако, сочетался браком с еврейкой, и к тому же разведенной, а это делало весьма затруднительным для представителей высшего света приглашать такую пару к себе. При этой мысли она внезапно представила, как язвительно высмеял бы подобные предрассудки Максим, но ее сосед заговорил с ней снова:

– Мне бы очень хотелось свести с ним знакомство. Насколько я понимаю, он весьма энергичный и дальновидный политик. Его проект Транссибирской железной дороги просто превосходен. Но, судя по отзывам, манеры несколько грубоваты.

– Не приходится сомневаться, что Сергей Юльевич Витте – преданный слуга нашего обожаемого монарха, – из чистой вежливости сказала Лидия.

– Совершенно с вами согласен, – буркнул Хайком и обратился к соседке по другую руку.

«Он счел меня скучной», – подумала Лидия и через некоторое время спросила:

– Вы много путешествуете?

– Достаточно много, – ответил он. – К примеру, почти каждый год отправляюсь в Африку охотиться на крупного зверя.

– Как интересно! И на кого же вы охотитесь?