Чат с мертвецами

– С ним работают психологи или даже психиатры, – сказал шеф. – То, что с ним случилось вчера… Если честно, никто ничего не понял. У парня вместо сердца пламенный мотор, никаких намеков на сердечно-сосудистые заболевания. Это была чистая истерика, стресс. Он так боялся не победить на последнем этапе. И когда узнал, что Элен отозвала свой платеж, чуть сам себя не убедил умереть от сердечного приступа. Самое интересное, что псевдориелтор должен был поддержать его, сказать, что можно оформить рассрочку, отбить у меня сделку, а банк подождет. Таков был план, но…

Он расстроенно развел руками.

– Даже как-то странно, – призналась Мира. – Мы все так готовились: и захват, и все эти технические хитрости. Гном даже планировал заполучить на пять минут его ноутбук, чтобы угадать пароль своими шпионскими программами. Вова столько лет все это планировал, убил, по сути, семь человек. И вдруг такой срыв!

– Ты очень удивишься, – Майк грустно улыбнулся, – но с его отцом было то же самое. Тогда только намечался судебный процесс – пусть дело уже было заведено, его юристы почти договорились решить вопрос полюбовно. Да, Морозов выплатил бы все положенные неустойки, возможно, потерял бы лицензию, и то не факт. Буквально пара дней оставалась до заключения мирового соглашения с пострадавшей стороной. Но чем ближе подходил этот день, тем больше отец нашего Вовы нервничал и пил. А потом случилось ожидаемое – сердечный приступ.

– Отлично! – проворчала девушка. – Еще одна жуткая подробность этого жуткого дела. Сначала отец, потом сын. Странно.

– Психологи считают иначе, – суховато и отстраненно продолжил ее шеф. – Я говорил сегодня с его врачами. Видимо, тогда, в детстве, Вова все же слышал какие-то разговоры родителей. Есть предположение, что отец дома ругался на юристов, на своих противников. Ему, возможно, не жалко было денег, чтобы замять скандал. Похоже, Морозов-старший просто не чувствовал себя виноватым. Для него все совершенное было приемлемым – ничуть не аморальным или незаконным. Морозова злило, что его правоту не признают, он рассматривал это как унижение. Эта злость и привела его к смерти. Но для Вовы в его детском сознании картинка сложилась иначе.

– Он помнил, – подхватила Мира, – что папа умер накануне того момента, когда его мир мог сохраниться. И сам, попав в подобную ситуацию, тоже не смог преодолеть последнее испытание.

– Возможно. – Майк снова улыбнулся. – Но специалисты считают немного иначе. Он винил отца в проигрыше, и боялся проиграть сам – настолько, что не смог преодолеть этого.

– Понятно. – Разговор девушку расстроил. – И что теперь? Его не посадят?

– Почему? – Шеф агентства явно повеселел. – У нас на руках все доказательства. Он даже не успел выключить свой компьютер, также есть данные с его смартфона. У полиции есть адрес, на квартире найдены сим-карты и аппараты, с которых осуществлялась переписка с Элен. Там по совокупности ему больше десяти лет светит. Хорошо если общего режима.

– Но есть еще и психиатры, – напомнила Мира.

– Нервный срыв, – усмехнулся Майк. – Они наблюдают его, и пока никаких симптомов психических заболеваний или хотя бы отклонений не выявлено. Я вот думаю им братишку показать. Он настроился на вскрытие паролей, определение явок и прочие хакерские игры, а тут такой облом! Гном явно перенес душевную травму.

Девушка усмехнулась.

– Так ты сегодня колесил весь день между психиатрами и полицией? – полюбопытствовала она.

– Не совсем. – Молодой человек стал серьезнее. – Во-первых, я все же купил дом. Сделка завершена. Элен готовит инвестиционный проект под детский центр для детей, которым требуется психологическая поддержка после случаев жестокого обращения и побоев в семье.

– Это очень здорово, – искренне оценила Мира. – Красивый и нужный проект. Жаль только, что из-за него Элен от нас уйдет.

– На это не рассчитывай! – снова он отвлекся и улыбнулся. – Она сказала, что все эти хлопоты больше коснутся ее юристов и управляющих. Она слишком к вам всем привязалась, и обязанности секретаря ее не тяготят. Зато общение приятное.

– Мы тоже к ней привязались. – Эта новость девушку радовала. – Отлично! А теперь все-таки расскажи, что тебя гнетет. Сдается мне, это твое сегодняшнее «во-вторых».

– Да, – честно признался он. – Во-вторых, я был у этого Вовы. Он просил о встрече.

– Мне это не нравится, – забеспокоилась Мира. – Майк, он профессиональный лжец и манипулятор. Тебе не стоило туда ходить. Что он тебе наговорил? Явно же не извинялся!

– Конечно, нет. – Тон шефа стал официально вежливым и отстраненным. – Он спрашивал о доме, естественно. Не буду скрывать, еще пытался мною манипулировать, даже старался внушить мне вину за моего отца, якобы во всем виноватого. Этого я ожидал, потому сильно его слова меня не задели. Но потом он спросил, почему я его спас…

Майк тяжело вздохнул.

– Ну, – девушка нервно дернула плечами, – а как ему объяснить, что так поступают все нормальные люди? Не социопаты? Ты же медик, в конце концов, давал клятву Гиппократа. Серьезные парни вроде тебя просто так обещаниями или клятвами не кидаются.

– Все так, – кивнул Майк. – Но ведь дело не в этом. Сам не знаю, почему кинулся его спасать. Не буду врать, конечно, смерти я ему не желал, и не потому, что такой добрый. Просто… в каком-то смысле я никогда не считал его равным противником.

– Так в этом и дело, – заметила Мира. – Равный выкарабкался бы сам, а слабых вытаскивают.

– Вообще, – у него получилось слабое подобие улыбки, – я бы скорее спас именно равного. Хотя да… Ты знаешь, жалость – отвратительное чувство, липкое и мерзкое. Наверное, потому мне плохо от того, что я поступил правильно. А еще от того, что в каком-то роде именно я виноват, что ему стало плохо, – это был мой план. Но я не чувствую себя виноватым. Понимаешь?

– Отлично понимаю! – разозлилась она. – И Лизу начинаю понимать.

– Лизу? – Майк опешил. – А при чем тут…


– Знаешь, у нас с ней и Элен был интересный разговор. – Мира просто пылала от гнева. – Ты не мог не заметить, что нравишься Лизе. Она расстроилась, когда я призналась, что мы вроде как встречаемся, и мы с Элен ее спросили, почему она выбрала тебя! Оказалось, ты похож на прекрасного принца: добрый, благородный, богатый, щедрый и умный. Вот теперь я понимаю. Ты реально этот самый принц! Давай, вперед! На подвиги! И захвати на свои плечи все тяготы мира!

Она тяжело вздохнула и продолжила чуть спокойнее.

– Этот Вова – монстр, – напомнила девушка. – Он нелюдь. Поймать его и остановить было просто необходимо. Причем ты, как тот самый принц, придумал самый бескровный и мирный вариант. И еще: он был недостоин спасения. Заметь, мне сейчас плевать, как ты отнесешься к моему мнению. Так что… просто не смей выедать себе мозг! Ты не должен чувствовать вину. А еще скажу больше: поэтому он тебя и звал сегодня, поэтому и спрашивал. Он хотел, чтобы ты начал психовать.

– Черт… – Майк явно расстроился. – А ведь, скорее всего, так и есть. Я дурак, повелся…

Он улыбнулся, уже спокойнее и увереннее.

– И я снова восхищен, – продолжал молодой человек, и Мира с удивлением поняла, что он уж переключился на флирт. – Никогда не думал, что слово «принц» может быть ругательством. Это… впечатляет. Но главное! Мира, ты рассказала всем, что у нас с тобой отношения! Это просто чудесно… Хотя меня смущает формулировка «вроде как встречаемся».

– «Конфетно-букетный период» звучит слишком пафосно, – весело и иронично заявила она. – И я вообще не люблю штампы.

Майк уже улыбался вовсю, только Мире все равно казалось, что он что-то недоговаривает. Майк слишком внимательно прислушивался к каждому ее слову, слишком старался расслабиться и слишком в ней нуждался.

– Мира, – попросил он непривычно смущенно и тихо в конце ужина. – Можно я еще побуду с тобой? Прогуляемся пешком? Или… может, ты хочешь еще куда-то сходить?

– Гулять по ночному городу – это всегда здорово, – решила она. – Ты все никак не отойдешь? Если хочешь, можем ходить хоть всю ночь, пока ты не успокоишься. Мы же не только вроде как встречаемся. Мы друзья, Майк.

Он нервно усмехнулся.

– Не уверен, что выдержу ходить всю ночь, – признался он. – Я, если честно, устал и уже хочу спать. Да и ты слишком мало спала за эти дни. Но мне нужно побыть с тобой.

– Он еще что-то тебе наговорил? – нахмурилась девушка.

– Нет. – Майк отмахнулся от такого предположения легко и даже рассеянно. – Ты сегодня Гнома видела? Он ничего не рассказывал?

– Он просто сияет весь день. – Мира не очень поняла смену темы. – Но вроде никаких откровений от него не поступало. А он здесь при чем?

– Гном и я, – нехотя начал ее шеф, – именно нас двоих это и коснулось: то, что меня так напрягает и что я не могу объяснить. Братишка радуется, а я не могу этого понять.

Он немного помолчал. Аналитик решила, что самым мудрым сейчас будет не торопить его.

– Нам с ним этой ночью приснился одинаковый сон, – наконец стал рассказывать Майк. – Совершенно идентичный. Мы были в нашей старой детской, сидели на своих маленьких кроватях, хотя оба во сне чувствовали себя взрослыми. Мы были такими, как сейчас, но обстановка вокруг – из нашего детства. И мы увидели маму, точно такую, какой она была. Она стояла в дверях детской, ласково нам улыбалась и махала рукой, как много лет назад всегда поступала, укладывая нас спать. А за ее спиной стоял отец, тоже счастливый, улыбающийся. Он сказал нам, что они с мамой очень нами гордятся. И знаешь… было так тепло, все казалось таким настоящим и правильным… Но ведь так не бывает! Покойники, пусть и наши родные, не могут разговаривать с живыми. Не должны этого делать. Я разумный взрослый человек, и это все как-то… Напрягает.

Он беспомощно развел руками. Мира смотрела на своего шефа и потенциального возлюбленного задумчиво.

– Знаешь, – серьезно сказала девушка, – жизнь намного труднее гениальных формул Гнома. Есть вещи, которые не нужно понимать. Ты просто их принимаешь. Два года назад, поздним вечером, я сильно заработалась. Тогда был период бешеных заказов и дедлайнов. И вот я с трудом оторвалась от компьютера, голова гудела, в глазах песок, душно. Я подошла к окну в своей квартире и уставилась на улицу. Было темно, горел только один фонарь. По тротуару шел прохожий, и мне вдруг показалось, что он очень похож на моего отца. Походка, осанка, одежда… И тут он остановился под фонарем, поднял голову и помахал мне. Это точно был папа, и в тот момент меня это совсем не удивляло. А ведь мои родители живут в другом городе. И зачем отцу стоять под моим окном? Но все-таки я застыла, улыбалась и махала ему в ответ, пока не услышала звонок телефона. Мама звонила сказать мне, что он мертв, и прежде, чем она это произнесла, я уже сама догадалась. И знаешь, Майк, я до сих пор это вспоминаю – спокойно и даже с благодарностью, и не пытаюсь себе это объяснять.

Он некоторое время смотрел на нее так, будто увидел впервые, разглядел в ней то, что ему понравилось или даже снова вызвало восхищение. А потом привычно задорно улыбнулся.

– Ну, ты даешь! – заявил он уже более весело. – Обычно я выдумываю страшилки после каждого нашего псевдомистического расследования. Но на следующем деле это поручу тебе!

Мира тоже улыбнулась. Она подумала, что у нее есть одна «страшилка», которой девушка точно никогда не поделится со своим шефом. Мира не расскажет ему, что ей пришлось испытать, когда она увидела склеенную с помощью фотошопа картинку, где был якобы труп Майка. Это воспоминание наверняка еще долго будет преследовать ее в кошмарах.

Девушка вздохнула и посмотрела на шефа.

– Ладно, принц, – сказала она почти ласково, – вставай уже. Ночная прогулка отменяется, но до моего дома можем дойти пешком. А оттуда я отправлю тебя к счастливому Гному на такси.

– Как скажешь, – хитро подмигнул он. – Главное, чтобы я получил свой вечерний поцелуй. От тебя, а не от братишки, конечно…