Частица твоего сердца
Часть 26 из 99 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Звучит неплохо, – проговорил я. Намного лучше, чем мой обычный замороженный ужин или еда быстрого приготовления навынос.
– Шай, почему бы вам не пройтись до центра, и ты сможешь познакомить Ронана с Тони?
– Пешком? – спросила Шайло, и на ее лице мелькнуло беспокойство. – Быстрее будет съездить на машине. По сути, я могу просто смотаться туда и обратно… одна.
– Милая, нам некуда спешить.
Шайло прикусила губу.
– Еда остынет…
– Ерунда. Сегодня прекрасный вечер для прогулки. Ты не согласен, Ронан?
Я кашлянул.
– Конечно.
Шайло пристально взглянула на меня. Ее явно не устроил мой ответ.
– Если тебе нравится подобное, – пробормотала она. Со спинки стула у двери Шайло сдернула большую кофту, повязала ее вокруг талии и поцеловала бабушку в щеку. – Скоро вернусь.
– Вы можете не торопиться.
Мы направились к выходу. Шайло смотрела вперед, не удостоив меня даже взглядом. Похоже, она уже жалела, что нечаянно пригласила меня на ужин.
«Или осталась со мной наедине».
– Шайло, если хочешь, возьми проклятую машину. Мне без разницы.
– Нет, все в порядке.
– Ладно, – проговорил я и, сунув руки в карманы, зашагал рядом с ней.
– Угу. – Она нахмурилась. – Это не важно.
– Не важно, но ты всю дорогу будешь злиться?
Шайло взглянула на меня.
– Я не злюсь.
– Тогда что же?
– Я просто… иду пешком.
Я усмехнулся, чем еще больше разозлил ее.
– Прости, но я не хочу, чтобы еда для прабабушки остыла прежде, чем та ее съест. Биби заслуживает самого лучшего.
Я ухмыльнулся и покачал головой.
– Ты не согласен?
– Нет, я полностью согласен, что твоя бабушка заслуживает самого лучшего.
«И поэтому у нее есть ты».
– А что тогда?
– Просто ты чертовски упрямая.
Она широко раскрыла глаза, окаймленные длинными мягкими ресницами.
– Я?
– Это не так уж и плохо. Ты просто знаешь, чего хочешь.
– Так и есть, – согласилась она, и тон ее немного смягчился. – Трудно идти на компромисс, особенно когда дело касается Биби.
– Как она? – спросил я. – Головокружения повторялись?
– Нет, слава богу. – Она слегка поежилась, хотя на улице было еще тепло. – Но это пугает, знаешь? Ей восемьдесят и… Не важно. Я не хочу об этом говорить. Это как накликать беду.
– Да, я понимаю.
Она чуть улыбнулась мне, и напряженность исчезла. Или, может, просто изменилась. На Шайло были свободные белые брюки с высокой талией и короткая белая футболка, оставлявшая открытым живот. Небрежно завязанная узлом бежевая кофта висела на бедрах. На тонких запястьях виднелись браслеты, на руках – кольца. Полагаю, все их сделала она сама. Уши оказались проколоты дюжину раз; я заметил в них серьги-гвоздики и колечки, когда Шайло откинула косички с плеч.
Я не мог отвести от нее глаз, желая коснуться ладонями всего, связанного с ней. Твердого металла и мягкой кожи. Ее волос, заплетенных в косички и растрепавшихся мягкими волнами на кон-цах.
«Вот и вся моя чертова дистанция».
Прогулка от района, где жила Шайло, до центра города заняла около пятнадцати минут. Ее тихая улица уступила место вереницам галерей, ресторанов, кафе и баров. Мы миновали тату-салон с изображенным на висящей в окне доске китайским драконом.
– Что заставляет решиться сделать татуировку? – спросила Шайло, кивнув в сторону салона. – Ведь существует бесконечное множество рисунков или цитат. Как выбрать?
– Просто остановиться на чем-то важном или значимом. На том, что ты захочешь носить вечно, – пояснил я и подумал о своей сове. – Зачастую они сами выбирают тебя.
Словно прочитав мысли, она обратила взгляд темных глаз на изображенного на моем плече индийского филина. В жизни эти птицы серо-коричневые, с черными полосами вдоль живота и длинными, похожими на уши хохолками перьев над ярко-оранжевыми глазами. В моей татуировке цветными были лишь глаза. Казалось, Шайло собиралась спросить об этом, но передумала. Я заметил, что она часто так делала. Как сегодня вечером. Сначала затронула личное, потом отступила.
Я не мог ее винить. Было в ней нечто такое, что будоражило меня. И приходилось постоянно напоминать себе, кто я такой.
«Сын убийцы…»
– Итак, у тебя есть мысли насчет темы курсовой? – спросила Шайло. Нейтральный вопрос. – Вероятно, как и половина класса, я выбрала убийство Романовых.
– Я думал о трагедии на Ходынке.
– А что это? Баскин об этом почти не упоминал.
– Она произошла практически в самом начале революции.
Шайло выгнула бровь.
– И? Не заставляй меня гадать.
Я сунул руки в карманы.
– Не знаю. Может, это глупо.
– Уверена, что нет. – Она пихнула мой локоть своим. – Расскажи мне.
– Ладно. Ну… по случаю коронации Николая II в поле устроили большой банкет для горожан. Но их пришло больше, чем планировалось, примерно пятьсот тысяч. И прошел слух, что пива и подарков на всех не хватит, что вызвало столпотворение. Погибли тысяча четыреста человек.
– Твою ж мать… – выдохнула Шайло.
– Да. И самое хреновое, что Николай об этом знал. Когда он въехал на поле, то увидел, как вывозят повозки с мертвецами. Но все равно продолжил празднование. Произносил речи. Все как обычно.
– Звучит ужасно. А почему ты захотел об этом написать?
– Потому что это задало характер революции, – проговорил я. – С обычными людьми происходят по-настоящему страшные вещи, а те, что должны за ними присматривать, этого не делают.
Шайло пристально смотрела на меня, словно увидела нечто такое, чего раньше не было. Потом она моргнула и отвела взгляд.
– Звучит так, будто бы ты знаешь, о чем говоришь. Касательно курсовой. Даже не знаю, чем я могу помочь.
– Я взял несколько книг в библиотеке, но все равно еще чертовски отстаю. Возможно, у тебя есть заметки на лучшую тему.
– Не думаю, что тебе нужна лучшая тема. Полагаю, твоя – идеальна.
Я взглянул на нее, а она на меня. На миг на ее лице промелькнули мягкость и беззащитность, а потом она вновь принялась смотреть вперед. Она приближалась и отступала, словно прилив.
С минуту или около того мы шли молча, потом Шайло остановилась возле пустой витрины помещения, в котором прежде находилась крошечная прачечная самообслуживания. Отсюда уже вывезли все лишнее, на стенах кое-где облупилась краска, а на маленьких окнах виднелись вывески с надписью: «Закрыто».
– Вот здесь, – пробормотала Шайло, почти про себя. – Прекрасное расположение. И по размеру подходит. Все просто идеально.
– Для твоего магазина.
Тяжело вздохнув, она кивнула.
– Мой собственный магазин… Просто произнося эти слова, я чувствую груз ответственности. А еще волнение. Хотя, возможно, это просто беспокойство и скрытая неуверенность в себе.
Я взглянул на замысловатое кольцо на ее пальце и легко представил его на витрине магазина.
– Как ты начала заниматься ювелирным делом?
– Когда мне было лет десять, Биби показала, как создавать деревья. Нужно скрутить медную проволоку в ствол, а затем, растянув концы в стороны, сделать ветви и прицепить на них вместо листьев маленькие пластиковые самоцветы.
– Да, у вас в гостиной их несколько. Это ты сделала?
– Шай, почему бы вам не пройтись до центра, и ты сможешь познакомить Ронана с Тони?
– Пешком? – спросила Шайло, и на ее лице мелькнуло беспокойство. – Быстрее будет съездить на машине. По сути, я могу просто смотаться туда и обратно… одна.
– Милая, нам некуда спешить.
Шайло прикусила губу.
– Еда остынет…
– Ерунда. Сегодня прекрасный вечер для прогулки. Ты не согласен, Ронан?
Я кашлянул.
– Конечно.
Шайло пристально взглянула на меня. Ее явно не устроил мой ответ.
– Если тебе нравится подобное, – пробормотала она. Со спинки стула у двери Шайло сдернула большую кофту, повязала ее вокруг талии и поцеловала бабушку в щеку. – Скоро вернусь.
– Вы можете не торопиться.
Мы направились к выходу. Шайло смотрела вперед, не удостоив меня даже взглядом. Похоже, она уже жалела, что нечаянно пригласила меня на ужин.
«Или осталась со мной наедине».
– Шайло, если хочешь, возьми проклятую машину. Мне без разницы.
– Нет, все в порядке.
– Ладно, – проговорил я и, сунув руки в карманы, зашагал рядом с ней.
– Угу. – Она нахмурилась. – Это не важно.
– Не важно, но ты всю дорогу будешь злиться?
Шайло взглянула на меня.
– Я не злюсь.
– Тогда что же?
– Я просто… иду пешком.
Я усмехнулся, чем еще больше разозлил ее.
– Прости, но я не хочу, чтобы еда для прабабушки остыла прежде, чем та ее съест. Биби заслуживает самого лучшего.
Я ухмыльнулся и покачал головой.
– Ты не согласен?
– Нет, я полностью согласен, что твоя бабушка заслуживает самого лучшего.
«И поэтому у нее есть ты».
– А что тогда?
– Просто ты чертовски упрямая.
Она широко раскрыла глаза, окаймленные длинными мягкими ресницами.
– Я?
– Это не так уж и плохо. Ты просто знаешь, чего хочешь.
– Так и есть, – согласилась она, и тон ее немного смягчился. – Трудно идти на компромисс, особенно когда дело касается Биби.
– Как она? – спросил я. – Головокружения повторялись?
– Нет, слава богу. – Она слегка поежилась, хотя на улице было еще тепло. – Но это пугает, знаешь? Ей восемьдесят и… Не важно. Я не хочу об этом говорить. Это как накликать беду.
– Да, я понимаю.
Она чуть улыбнулась мне, и напряженность исчезла. Или, может, просто изменилась. На Шайло были свободные белые брюки с высокой талией и короткая белая футболка, оставлявшая открытым живот. Небрежно завязанная узлом бежевая кофта висела на бедрах. На тонких запястьях виднелись браслеты, на руках – кольца. Полагаю, все их сделала она сама. Уши оказались проколоты дюжину раз; я заметил в них серьги-гвоздики и колечки, когда Шайло откинула косички с плеч.
Я не мог отвести от нее глаз, желая коснуться ладонями всего, связанного с ней. Твердого металла и мягкой кожи. Ее волос, заплетенных в косички и растрепавшихся мягкими волнами на кон-цах.
«Вот и вся моя чертова дистанция».
Прогулка от района, где жила Шайло, до центра города заняла около пятнадцати минут. Ее тихая улица уступила место вереницам галерей, ресторанов, кафе и баров. Мы миновали тату-салон с изображенным на висящей в окне доске китайским драконом.
– Что заставляет решиться сделать татуировку? – спросила Шайло, кивнув в сторону салона. – Ведь существует бесконечное множество рисунков или цитат. Как выбрать?
– Просто остановиться на чем-то важном или значимом. На том, что ты захочешь носить вечно, – пояснил я и подумал о своей сове. – Зачастую они сами выбирают тебя.
Словно прочитав мысли, она обратила взгляд темных глаз на изображенного на моем плече индийского филина. В жизни эти птицы серо-коричневые, с черными полосами вдоль живота и длинными, похожими на уши хохолками перьев над ярко-оранжевыми глазами. В моей татуировке цветными были лишь глаза. Казалось, Шайло собиралась спросить об этом, но передумала. Я заметил, что она часто так делала. Как сегодня вечером. Сначала затронула личное, потом отступила.
Я не мог ее винить. Было в ней нечто такое, что будоражило меня. И приходилось постоянно напоминать себе, кто я такой.
«Сын убийцы…»
– Итак, у тебя есть мысли насчет темы курсовой? – спросила Шайло. Нейтральный вопрос. – Вероятно, как и половина класса, я выбрала убийство Романовых.
– Я думал о трагедии на Ходынке.
– А что это? Баскин об этом почти не упоминал.
– Она произошла практически в самом начале революции.
Шайло выгнула бровь.
– И? Не заставляй меня гадать.
Я сунул руки в карманы.
– Не знаю. Может, это глупо.
– Уверена, что нет. – Она пихнула мой локоть своим. – Расскажи мне.
– Ладно. Ну… по случаю коронации Николая II в поле устроили большой банкет для горожан. Но их пришло больше, чем планировалось, примерно пятьсот тысяч. И прошел слух, что пива и подарков на всех не хватит, что вызвало столпотворение. Погибли тысяча четыреста человек.
– Твою ж мать… – выдохнула Шайло.
– Да. И самое хреновое, что Николай об этом знал. Когда он въехал на поле, то увидел, как вывозят повозки с мертвецами. Но все равно продолжил празднование. Произносил речи. Все как обычно.
– Звучит ужасно. А почему ты захотел об этом написать?
– Потому что это задало характер революции, – проговорил я. – С обычными людьми происходят по-настоящему страшные вещи, а те, что должны за ними присматривать, этого не делают.
Шайло пристально смотрела на меня, словно увидела нечто такое, чего раньше не было. Потом она моргнула и отвела взгляд.
– Звучит так, будто бы ты знаешь, о чем говоришь. Касательно курсовой. Даже не знаю, чем я могу помочь.
– Я взял несколько книг в библиотеке, но все равно еще чертовски отстаю. Возможно, у тебя есть заметки на лучшую тему.
– Не думаю, что тебе нужна лучшая тема. Полагаю, твоя – идеальна.
Я взглянул на нее, а она на меня. На миг на ее лице промелькнули мягкость и беззащитность, а потом она вновь принялась смотреть вперед. Она приближалась и отступала, словно прилив.
С минуту или около того мы шли молча, потом Шайло остановилась возле пустой витрины помещения, в котором прежде находилась крошечная прачечная самообслуживания. Отсюда уже вывезли все лишнее, на стенах кое-где облупилась краска, а на маленьких окнах виднелись вывески с надписью: «Закрыто».
– Вот здесь, – пробормотала Шайло, почти про себя. – Прекрасное расположение. И по размеру подходит. Все просто идеально.
– Для твоего магазина.
Тяжело вздохнув, она кивнула.
– Мой собственный магазин… Просто произнося эти слова, я чувствую груз ответственности. А еще волнение. Хотя, возможно, это просто беспокойство и скрытая неуверенность в себе.
Я взглянул на замысловатое кольцо на ее пальце и легко представил его на витрине магазина.
– Как ты начала заниматься ювелирным делом?
– Когда мне было лет десять, Биби показала, как создавать деревья. Нужно скрутить медную проволоку в ствол, а затем, растянув концы в стороны, сделать ветви и прицепить на них вместо листьев маленькие пластиковые самоцветы.
– Да, у вас в гостиной их несколько. Это ты сделала?