Чайная роза

– Мистер Хилтон, не… – начала было она, но газетчик уже выбрался в проход.

– Призываю к порядку! – потребовал Имс, постучав судейским молотком. – Не кричите с места, сэр. Извольте подойти.

– Извините, – пробормотал Хилтон и засеменил в сторону судьи.

– Что вы имеете сказать, мистер…

– Хилтон. Питер Рэндалл Хилтон. Я веду раздел в газете «Нью-Йорк уорлд» – «Сплетни от Питера» – и…

– Так что имеете сказать, мистер Хилтон?

– А вот что. Мистер Эмброуз говорит вам правду! Произошла ошибка. Ужасная ошибка. Ник Сомс не является… ну, вы знаете, – сказал он.

– Нет, сэр, не знаю.

– Он не педик!

Зал суда взорвался хохотом. Имс несколько раз стукнул молотком.

– Да, Ваша честь, он не из этой публики, – утверждал Питер. – У него есть возлюбленная. Особа женского пола. Я не вправе называть здесь имена, но готов это засвидетельствовать.

Фиона увидела свой шанс. Она встала и попросила разрешения подойти к судье. Имс разрешил, и она пошла на дрожащих ногах. Эмброуз называл свою уловку рискованной. Ее была еще рискованнее, а шанс на успех еще ничтожнее. Уилл разъярится, когда узнает, но иного выхода у нее не было. У Ника тоже. Откашлявшись, Фиона сказала:

– Ваша честь, мистер Хилтон сказал правду. Мистер Сомс – мой жених. Вот уже два месяца, как мы помолвлены.

Зал наполнился удивленными возгласами и загудел как улей. Имс сердито застучал молотком, угрожая посетителям удалением из зала.

– Мистер Эмброуз тоже сказал вам правду, – продолжала Фиона. – Николас плохо спит и часто гуляет по вечерам, чтобы утомиться. Не представляю, как он мог забрести в заведение вроде «Слайда», но уверена: он бы и близко не подошел к этому месту, если бы знал. И еще я уверена, что он глубоко сожалеет о допущенной ошибке.

Эмброуз испуганно посмотрел на Фиону.

– Ваша честь… – торопливо заговорил он, но его слова потонули в общем шуме.

Посетители возбужденно переговаривались. Газетчики, почуяв сенсационный материал, отпихивали друг друга локтями, пытаясь узнать имя Фионы, правильное написание фамилии Сомса и адрес его галереи.

Рассерженный Имс что есть силы хватил молотком по столу. Удивительно, как рукоятка не переломилась пополам.

– Советник! – заорал он.

Его голос справился с восстановлением тишины лучше молотка. Имс собрал бумаги и встал:

– Советник Эмброуз, вы и ваш балаганный спектакль начинают все больше меня утомлять. Объявляю короткий перерыв. К моему возвращению все должны снова сидеть на своих местах. И полная тишина в зале, чтобы я слышал каждую пролетающую муху. Я понятно выразился?

Никто не решился ответить вслух. Собравшиеся молча кивали. Резко повернувшись, Имс удалился в совещательную комнату, шумно захлопнув дверь. По притихшему залу разнеслось эхо.

Фиона вернулась на место, сев рядом с Тедди. Между ними вклинился Стивен Эмброуз.

– То был очень мужественный шаг, – тихо произнес он.

Фиона сокрушенно кивнула. Она надеялась спасти Ника, но, судя по всему, сделала только хуже.

– Выше нос, – улыбнулся Эмброуз, заметив ее потухшие глаза. – Исход пока неизвестен, но если после наших заявлений Имс не отправит Ника на виселицу, досточтимому судье придется его освободить.



Уилл-младший сделал большой глоток шотландского виски и удовлетворенно поморщился, чувствуя приятное жжение в горле.

– Камерон, тебе известно, что ты гений? Гений, черт тебя побери!

Камерон, положив ноги на стол, во весь рот улыбнулся другу:

– Все идет довольно хорошо, даже если я сам говорю об этом.

– Довольно хорошо? Лучшего хода процесса просто невозможно представить. Я и подумать не мог, что она явится сюда! – воскликнул Уилл-младший, развалившись на стуле и подняв глаза к потолку. – Надо же! Проторчать целую ночь в Гробницах и теперь здесь, в зале суда, вместе с педиками и преступниками! Мой отец будет вне себя от ярости! А что было после заявления Эмброуза о невиновности его подзащитного?

– Потом Хилтон встрял, – со смехом ответил Камерон. – Уилл, я очень жалею, что тебя не было в зале. Он встал и на весь зал провозгласил, что Ник Сомс не педик. Я боялся упасть со стула.

Камерон пустился рассказывать о выступлении Питера Хилтона. Уилл-младший внимательно слушал, удивленно кивая и не веря своей удаче. Все прошло как по нотам; лучше, чем он отваживался надеяться. Камерон сообщил ему, что в зале полным-полно газетчиков. Явились и несколько фотографов. Назревает грандиозный скандал. К вечеру, а может, и к середине дня все это дерьмо разлетится и покроет Фиону Финнеган с головы до пят! После таких заявлений отец наверняка порвет с ней. Одно дело жениться на уважаемой женщине из низшего сословия, но взять в жены ту, что путается с извращенцами…

– …а затем, Уилл… ты не поверишь… она подходит ко мне и говорит, что помолвлена с Сомсом. Уже два месяца!

– Что?


– Она заявила, что они помолвлены, а Сомс забрел в «Слайд» случайно. Гулял, видите ли, чтобы спать лучше. Бедняжка страдает бессонницей. И дальше в том же духе ярмарочных балаганщиков. – Камерон презрительно махнул рукой. – Они всерьез думают, будто я вчера родился.

«Это счастливейший день в моей жизни, – выслушав Камерона, подумал Уилл-младший. – Девчонка сама мне подыгрывает, и так усердно».

– Послушай, Камерон…

– Слушаю, – ответил судья, подлив ему виски.

– А вдруг я ошибаюсь? Что, если отец простит ей эту выходку?

– Тогда весь наш тяжкий труд и услуга, которую я оказал Мэллою, окажутся напрасными. Но ты не волнуйся, Уилл. Твой отец не решится ее простить. Особенно после газетной шумихи.

– В его нынешнем сумасбродном состоянии все возможно, – сказал Уилл-младший, залпом проглотил виски и посмотрел на друга. – Я думаю, судья Имс, что нам представился редкий шанс раз и навсегда вывести мисс Финнеган из игры. И мы обязательно должны воспользоваться такой возможностью.

Камерон посмотрел на него и кивнул. Уилл-младший убедился: друг понял его намек. Они с раннего возраста умели читать мысли друг друга. В детстве это помогало им сочинять правдоподобные истории, в школе выворачиваться, будучи пойманными на обмане во время экзаменов. Вместе они шли по жизни, вместе пойдут и дальше.

– Если твой отец когда-нибудь узнает правду, он меня вздернет.

– Не узнает. Откуда ему узнать? Я уж точно ему не расскажу.

– Я вот о чем: он ведь узнает, что процесс вел я. Думаешь, он ни о чем не догадается?

– А что он может сказать? Ты даже не знаешь, кто она такая. Ты когда-нибудь видел отца с ней?

– Нет.

– Он тебя знакомил?

– Нет.

– Может, отец рассказал тебе о помолвке?

– Разумеется, нет.

– Тогда в чем тебя обвинять? Ты просто ничего не знал. Ты выполнял свой судейский долг. Со временем… конечно, если такое время наступит… если он тебя спросит, ты сделаешь большие глаза. Скажешь: если бы знал, кто она, то никогда не настаивал бы на таком условии.

– Ладно. Убедил. А теперь тебе лучше уйти. Тем же путем, каким пришел. Уилл, никто не должен тебя видеть. Никто.

– Никто меня не увидит. Не волнуйся, Кам. Доведи эту игру до конца. Ради меня.

Камерон встал, надел судейскую мантию. Друзья условились встретиться за обедом в «Юнионе». Потом Уилл ушел. Он испытывал неимоверное облегчение. Вскоре все это закончится. Гладко, без сучка и задоринки. Отец никогда не узнает, что Камерон умышленно так поступил. И уж тем более не заподозрит родного сына в устройстве всего этого. Уилл-младший превосходно сыграл свою роль. Извинился за прежнее поведение, радушно встретил девчонку. Отец на это купился.

Уилл-младший шел по темному коридору, по которому обвиняемых вводили в зал суда и выводили обратно. Он чувствовал себя в долгу перед Камероном и знал хороший способ оказать судье ответную услугу. Как только он попадет в конгресс, то сделает все, чтобы Кам получил вожделенное место в Верховном суде штата. А когда в один прекрасный день он станет хозяином Белого дома, Камерона Имса изберут в Верховный суд страны. Каждому президенту необходим свой, надежный судья.



Фиону окружали абсолютно белые стены с портретами великих людей. Их лица были суровыми и надменными. Ее взгляд переместился на американский флаг в углу и позолоченную печать Нью-Йорка. Она пыталась найти в этом величественном и холодном зале хоть какой-то намек на доброту и понимание человеческих слабостей. Она искала признак того, что люди, имеющие столько власти над жизнью других людей, сочетали эту власть с мудростью и терпимостью. Но лица членов суда были жесткими и бесстрастными. Кресло судьи пустовало, и это пугало ее.

Имс ни за что не поверит ее словам. Стивен разозлил судью, Хилтон лишь усугубил положение, а сама она стала последней каплей. Он будет настаивать на судебном разбирательстве, после чего Ника вышлют в Англию.

Фиона не заметила, как открылась дверь совещательной комнаты, а увидев, насторожилась. Имс занял свое место. Вокруг нее все напряженно ерзали. Зрители и газетчики вытягивали шеи, ожидая дальнейшего развития событий. Имс не заставил их долго ждать. Едва усевшись, он велел Фионе и Эмброузу подойти. Судья откашлялся, окинул притихший зал.

– Вопреки тому, каким меня иногда рисуют в многочисленных мелких городских газетенках, – начал он, выразительно посмотрев на Нелли Блай, – я не лишен понимания и сострадания.

В сердце Фионы зажглась надежда.

– Я также готов признать, что в деле мистера Сомса была допущена ошибка.

Услышав это, она ощутила слабость в ногах. «Сейчас все закончится, – подумала Фиона. – Сейчас он освободит Ника».

– Мисс Финнеган, вы говорили, что мистер Сомс – ваш жених и что вы расцениваете его появление в «Слайде» как досадную случайность… Это так?

– Да, Ваша честь.

– Мистер Сомс, это правда? – спросил Имс, повернувшись к скамье подсудимых.

Ник испуганно смотрел на Фиону. Она кивнула и тоже посмотрела на него, молчаливо предупреждая: не провали свой единственный шанс.

– Прекрасно. Мисс Финнеган, я готов освободить мистера Сомса и передать на ваше попечение. Но при одном условии…

– Да, Ваша честь. Я выполню любое ваше условие, – ответила Фиона, сияя от радости и счастья.

Ее план удался. Она спасла Ника! Вскоре этот ужасный кошмар закончится.

– Я настаиваю на том, чтобы вы вышли замуж за мистера Сомса сегодня. В моем зале суда. Это явится доказательством искренности ваших намерений.