Цена зла

Я давлюсь и задыхаюсь, а он урчит, глубоким, жадным звуком, как будто от этого ему становится еще горячее.

Я кричу в ярости вокруг него и борюсь за воздух. Его хватка сжимается, словно тиски на моей голове и челюсти, и он жадно рычит, захватывая мой рот, как животное, которым он и является.

Это грех, это крайне унизительно, и мне это нравится.

— О, черт, да! — он ревет. — Жадная маленькая воровка, ты заставишь меня кончить так сильно.

Еще один стон, и Спайдер выплескивает свое семя мне в рот и в горло. Я давлюсь, пытаясь выплюнуть его, но он держит мою голову неподвижной, держит мой рот полным его длиной, не оставляя мне выбора, кроме как пить его соки.

— Вот так. Проглатывай каждую каплю.

Мое горло напрягается. Его вкус почти невыносим. Жар его семени обжигает мне живот, горячий и ядовитый. Мой желудок сжимается от ненависти к нему, от унижения перед самой собой.

Спайдер одобрительно хмыкает и выходит из моего рта. Он обводит мои губы головкой члена, покрывая их своей спермой. Его грудь тяжело вздымается и опускается в глубоком хриплом дыхании, и когда он смотрит мне в глаза, я ненавижу то, что вижу там. Его глаза светятся триумфом и насмешливым удовлетворением, когда он упивается видом моих губ, влажных от его семени. Улыбка победителя кривит его губы.

Он ухмыляется. — Никогда. Черт, ты чувствовалась так хорошо, что я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска вот так выдоит меня.

— Только тронь меня, и я выцарапаю тебе глаза.

Его член дергается от моих слов, пробуждаясь к жизни.

— Моя маленькая Дикая кошка.

— Ты животное, — выплевываю я.

Он постукивает меня по носу. — Мне скоро придется наполнить твой рот еще раз. — Он убирает свой член и застегивает штаны. Затем он заходит мне за спину и развязывает ремень, освобождая мои руки.

Я разминаю руки и плечи. Та же жажда возмездия, что и в стрип-клубе, сжигает меня изнутри. Я хочу сломать этому человеку челюсть.

Когда я начинаю подниматься на ноги, он хватает меня за плечо, удерживая на коленях. — Оставайся так, пока я не уйду.

По ковру раздаются шаги. Я оглядываюсь через плечо. Спайдер надевает жилет и убирает пистолет в кобуру.

Его мобильник вибрирует, и он берет его, хмуро глядя на экран.

— Похоже, мне нужно уладить кое-какие дела. — Он кладет телефон в карман и подходит ко мне. — Поспи немного. — Он гладит меня под подбородком и тычет подбородком в сторону кровати. — Тебе понадобится вся твоя энергия для того, что я собираюсь сделать с тобой завтра.

Я отдергиваю лицо от его прикосновения, мой желудок скручивается при мысли о том, что за больные, извращенные вещи он собирается сделать со мной.

Он усмехается. — Столь совершена. Я люблю, когда ты сражаешься со мной. Никогда не меняйся, Дикая кошка. Скоро увидимся.

Прежде чем я успеваю придумать подходящий ответ, он открывает дверь, а затем уходит, закрыв за собой дверь спальни и оставляя меня наедине с моими темными, злыми мыслями.

Мне нужно выбраться отсюда до того, как он вернется, и не только из-за того, что он может сделать со мной.

Мне нужно выбраться отсюда до того, как он вернется, потому, что если я этого не сделаю, то совершу самый страшный грех — убью его.



Глава 5

Ожидание



Эмма



В течение нескольких минут после ухода Спайдера я не могла заставить себя пошевелиться.

Мои мысли рассеянные и бесполезные, пока я отчаянно пытаюсь осмыслить то, что только что произошло.

Кажется, что прошло несколько часов, но, вероятно, меньше минуты, а я все еще стою на коленях на полу его спальни. Мне кажется, что мой мозг отключился от тела, и они играет в догонялки, пытаясь справиться с чем-то, что слишком велико, чтобы поместиться в моей голове.

За несколько недель до того, как я сбежала из Колонии, мою лучшую подругу Сару поймали на краже еды из одного из сараев на ферме Пастора Сета. Сет уехал по делам, и я помню, что почувствовала некоторое облегчение за нее, что не он будет заниматься ее проступком.

Пока я не увидела, что с ней будет. Пока я не увидела, как два стражника тащат ее мимо тех из нас, кто работал на его полях, прямо к тому, что пасторы называли Кругом Возмездия.

Нас заставили толпой смотреть, как ее привязывают к дереву для битья. Даже сейчас я все еще слышу свист и удары ремня, отдающиеся эхом в моих ушах каждый раз, когда ее били.

Я не помню, что происходило дальше и что мне говорили в течение нескольких часов после этого инцидента. Что я помню, так это то, что некоторое время спустя я сижу на кровати, слишком злая, слишком потрясенная, чтобы что-то понять. Остальной мир перестал существовать, а то, что я видела, крутилось у меня в голове, словно по бесконечной петле.


Стоя на коленях на ковре в спальне Спайдера, именно так я себя сейчас и чувствую. Я не могу пошевелиться, не могу думать ни о чем, кроме того, что он только что сделал. Шок блокирует мой мозг, блокируя все остальное.

Правда, то, что сделал Спайдер, не идет ни в какое сравнение с тем, через что прошла Сара. Он не причинил мне вреда. Мне не будут сниться кошмары всю оставшуюся жизнь, и меня не будет преследовать ощущение того, как он берет мой рот. Он мог бы сделать кое-что и похуже. Мне повезло, что он этого не сделал.

Но все же… То, что здесь произошло, оставило своего рода шрам. Это оставило пятно на моей душе, которое я никогда не смогу смыть. Это изменило меня. Я никогда не стану тем, кем была до того, как он забрал меня сюда.

Как и от того случая в Колонии, меня трясет от адреналина. Гнев и негодование горят в моих жилах, как огонь. Беспомощность сжимает меня мертвой хваткой. И в тот же момент приходит осознание — я в ловушке ситуации, которая, если я не выберусь, станет намного хуже.

Я закрываю глаза, но это не заслоняет образ похоти в глазах Спайдера, когда он толкается в мой рот. Это не заглушает ощущения его рук, сжимающих мою голову, как тиски, когда он получал удовольствие.

В Колонии я ненавидела себя за то, что не остановила то, что они сделали с моим другом. Я не спасла ее от ужаса того, что ей пришлось пережить. Здесь и сейчас, то же самое отвращение к себе из-за моего бездействия начинает разъедать меня изнутри, как кислота.

Только на этот раз я ненавижу себя по другой причине. Я ненавижу себя за то, что не помешала Спайдеру взять мой рот так, как муж берет свою жену.

Я должна была это сделать. Как, я не знаю, но я должна была это сделать.

Поднявшись на ноги, я оглядываю комнату, пытаясь найти какой-нибудь план действий. Мужские голоса доносятся из бара в конце коридора и из соседних комнат. Я не выберусь отсюда этим путем.

Я сжимаю кулаки. Сара ни за что не позволила бы этому случиться, будь она на моем месте. Она бы схватила этот пистолет. Она бы пригрозила ему, чтобы он вытащил ее отсюда. Может быть, она и не стала бы в него стрелять, но что-то сделала бы.

Господи, она бы вообще не позволила ему посадить себя на этот байк.

Мне нужно найти ее. Мне нужно знать, что с ней все в порядке.

Если она снова окажется в Колонии…

Я вздрагиваю. Они не могли ее найти.

Позволив необходимости найти Сару подпитывать мою решимость сбежать, я запускаю руку в свои кудри, напряженно обдумывая план. План, который не предполагал, что Спайдер поймает меня, а затем сделает что-то намного хуже того, что он уже сделал.

Чувство вины медленно ползет под моей кожей при воспоминании о том, что только что произошло между нами. Но насколько было бы легче, если бы я чувствовала себя виноватой только потому, что не остановила его?

Та же самая потребность, которую я чувствовала, когда он гладил мое лоно своими пальцами, все еще там. Она гораздо менее интенсивная, но достаточно сильная, чтобы я сжала бедра вместе в попытке облегчить ее.

Это не помогает.

Я рычу себе под нос и заставляю себя стряхнуть с себя последние мгновения. Я так и сделала. Это невозможно исправить. Я закажу билет в один конец до адского пламени и проклятия позже. А сейчас мне нужно сосредоточиться на настоящем. Убраться отсюда до того, как он вернется и сделает со мной Бог знает, что.

В горле пересохло, я сглатываю. Его вкус все еще обволакивает мой язык, мужской, насыщенный и отравляющий, как яд.

Я иду в ванную и включаю свет, чтобы прополоскать рот. В дверях я замираю, уставившись на заднюю стенку его ванны.

Занавеска для душа отодвинута в сторону, оставляя окно хорошо видимым.

Окно достаточно большое, чтобы я могла протиснуться в него. Это будет трудно, но я справлюсь.

Мой пульс учащается. Окно, вероятно, заперто; он не стал бы оставлять все так легко для меня, но если бы я могла открыть его…

Я бегу к ванне и забираюсь в нее. Окно — одно из тех матовых стекол, сквозь которые трудно что-либо разглядеть, поэтому, затаив дыхание, я отодвигаю его в сторону. Оно тяжело и медленно скользит. Я вглядываюсь в залитую лунным светом ночь.

Свет из задней части таверны позволяет легко разглядеть заднюю часть дома. Песок, обожженный солнцем, тянется до холма в нескольких сотнях футов. В пятидесяти футах от задней стены мужчины и несколько женщин собрались вокруг двух байкеров, которые выглядели так, как будто они собирались драться.

Бой похож на один из тех боксерских поединков, которые я видела по телевизору на работе, где работала до того, как начал работать в логове Дьявола, только без ринга и перчаток. Толпа скандирует и подбадривает двух мужчин, в то время как они замахиваются друг на друга.

Мое сердце падает.

Если я вылезу в окно, то земля будет меньше чем в пяти футах подо мной, но я не успею пройти и нескольких шагов по песку, как меня заметят. И если они это сделают, то, вероятно, притащат меня обратно к Спайдеру, где бы он ни был.

Хуже того, даже если я сбегу, не будучи пойманной, как далеко я смогу уйти сама? Я понятия не имею, что находится за этим холмом. На небольшом расстоянии от бойцов есть только высокое голое дерево с несколькими ветвями, тянущимися в ночь, как пальцы гигантской узловатой руки. Здесь негде спрятаться, только песок и этот холм.

Впереди может быть много миль, прежде чем я доберусь до дома или магазина. Мили, там, на жаре, без воды и еды.

Люди умирали, отправляясь в пустыню, не приняв должных мер предосторожности. А когда рассветет и взойдет солнце, это будет еще опаснее.

Захлопнув окно, я поворачиваюсь и прислоняюсь к нему, уперев голову в стекло. И сбежать отсюда тоже нельзя, по крайней мере, сейчас.

Нравится мне это или нет, но сегодня я отсюда не выберусь. Пока я не найду лучшего способа, я застряну здесь.

Меня охватывает отчаяние, тяжелое и сокрушительное.

Гнев на Спайдера поднимается вверх, и я позволяю ему сжечь деморализованное чувство, которое пытается затащить меня вниз.

Не могу поверить, что я так усердно работала, чтобы выбраться из Колонии только для того, чтобы оказаться здесь. И все из-за одного дурацкого решения.

Я сжимаю кулаки. Я не позволю Спайдеру разрушить мою жизнь. Я не позволю ему разрушить все, ради чего я так много работала.