Цена ошибки некроманта

— В Фонт. А сегодня, пока время есть, пойду еще раз поговорю с остальными подозреваемыми и главное — с их окружением. Может, еще что-нибудь всплывет.





Глава двенадцатая,

в которой завязываются знакомства




Умываясь утром и спускаясь к завтраку в том же фривольном виде, что и вчера, я прекрасно понимала, что этим поощряю некроманта, даже с искренним любопытством ждала, как он себя поведет и что предпримет. Только легко это было в моем представлении и в одиночестве, а на практике я оказалась совершенно не готова к невозмутимой прямолинейности Блака.

Или вообще — к Блаку? Мне кажется, будь на его месте другой человек, и общаться с ним было бы куда проще, а так… Ощущение, словно со мной сторожевой пес начал флиртовать. Ну или медведь, да. Причем чувство неловкости усиливалось и стыдом перед некромантом за такие странные мысли. Он ведь неплохой человек, да и где-то на подсознательном уровне воспринимался мной совершенно нормально — понравились же мне его объятия вчера! Но…

В общем, когда мужчина ушел на службу, я вздохнула с облегчением, быстро закончила завтрак и пошла одеваться, подхватив вьющуюся под ногами Гайку. Во избежание — потому что сейчас ловить меня было некому.

— Объясни мне, кошка, зачем ты это делаешь, а? — заговорила я, поднимаясь по лестнице. — А если кто-нибудь на тебя все-таки наступит? Тебя покалечит или сам убьется? Ну что «мур»?! Кошка-убийца…

Обняв меня лапами за шею, рыжая вдохновенно урчала и соглашалась со всем сразу, лишь бы ее продолжали чесать за ушами. Потрясающе ручное создание.

— Завести себе дома такую же вот мурлыку, что ли? — спросила я у Гайки, опуская ее на пол в комнате. Кошка потянулась, а в следующее мгновение уже вспорхнула на кровать и свернулась на подушке уютным клубком. — Или нет, — добавила, смерив ее задумчивым взглядом.

Согнать бы, но… смысл? Точно ведь, стоит уйти, она тут же вернется обратно. Тут вон в каждой двери внизу специальная кошачья дверка проделана, и что-то подсказывает мне — хозяин своим питомцам позволяет абсолютно все.

Я шагнула к шкафу — и, вскрикнув от неожиданности, шарахнулась от быстрого смазанного движения сбоку. Прижалась спиной к дверце шкафа и в ступоре уставилась на возникшую на столе черную статуэтку. То есть, конечно, на кошку, но выглядела она очень… декоративно. С гладкой блестящей шерстью, с узкими треугольными ушами, с презрительным взглядом зеленых глаз сквозь легкий прищур. Готова поклясться, на меня она смотрела с неодобрением и с долей брезгливости. На длинной усатой морде крупными буквами было написано, кто в этом доме хозяйка.

— Нет, пожалуй, мне и без кошки неплохо живется, — проворчала я, отодвигаясь от шкафа. — Так никаких успокоительных не хватит!

Вчерашняя блузка сохла на плечиках, висящих на ручке комода, благо тот был достаточно высоким, поэтому следовало взять что-то ей на смену. А с голубой, под цвет глаз, блузкой я, подумав, достала и другую юбку — бежевую, привычной длины чуть ниже колена, на широкую, в отличие от остальных, самое то для прогулки. А подумав еще, прибавила к этому тонкий белый пуловер с глубоким вырезом, чудом затесавшийся в вещи. Погода хорошая, надеюсь, этого хватит, чтобы не замерзнуть.

Бросив юбку и блузку на кровать, надела белье и, снова накинув халат, пошла укладывать волосы — зеркала в комнате, увы, не было. Короткая стрижка — это, конечно, удобно, но некоторые сложности все равно есть.

— Гайка! Ну и кто ты после этого?! — возмущенно ахнула я при виде кошки, за прошедшие несколько минут перебравшейся с подушки на опрометчиво оставленные вещи.

— Мря? — невинно отозвалась та.

— Полная! — согласилась, выдергивая из-под недовольной таким обращением рыжей юбку. — Хорошо у тебя шерсть под цвет! Нет, ну-ка, брысь! На блузке ты мне тем более не нужна!

Вакса все это время, пока я ходила и воевала с ее подругой, почти неподвижно просидела на столе, причем с таким видом… Кажется, я начинаю ее бояться. Интересно, а животные бывают одержимы духами?

Из окна полицейского фургона сложно было оценить Клари по достоинству, но даже тогда он показался очень симпатичным — низкие чистые домики, много зелени. Мой родной городишко выглядел гораздо менее уютным, а уж после шумной многоэтажной столицы тут и вовсе Сады Творца.

А при ближайшем рассмотрении выяснилось, что Клари еще и очень живой. Местные обитатели громко здоровались друг с другом, шумно что-то обсуждали, по улицам носились дети. Автомобилей почти не было, передвигаться местные предпочитали пешком или на велосипедах. На меня поглядывали с любопытством, шушукались вслед, но беззлобно, просто интересуясь новым лицом.

Дорогу я выбрала, руководствуясь простым принципом: море должно быть где-то внизу, с противоположной стороны от гор. В гой части, где находился дом шерифа, Клари занимал широкий и достаточно пологий участок берега, чтобы не обрываться к воде крутыми лестницами и серпантинами, но сила тяжести все равно здорово подгоняла, заставляя с грустью думать о том моменте, когда надо будет идти обратно.

Сегодня погода, безусловно, радовала, словно извиняясь за прошлые безобразия. Небо горело ослепительно-яркой синевой, какой я никогда не видела в Шорре, но жаре не позволяли разгуляться порывы освежающего прохладного ветра, которые прокатывались по улицам один за одним. Даже стало немного неловко за свои недовольные мысли о таком замечательном городе. А Тати говорила…

Творец! Татина! Как же стыдно… Я ведь совершенно про нее забыла, даже у Блака не спросила, где она устроилась и что с ней! Нет, вряд ли случилось что-то плохое, но выяснить надо. Это мне повезло, что шериф оказался гостеприимным, а она как?

Некоторое время меня возмущенно грызла совесть, но в итоге удалось с ней договориться. Все равно просто так метаться по городу и звать проводницу бессмысленно, я здесь ничего не знаю, будет куда разумнее вечером спросить совета у некроманта.

А вскоре, немного успокоившись на этот счет, я начала проникаться благодарностью к Гитону Маргу за то, что сослал меня именно в это место. После пары часов близкого личного знакомства Клари очаровывал, и я вскоре поняла выбор того промышленника, который с удовольствием отдыхал в этих краях. Я явственно ощущала, что с каждым шагом и каждым вдохом словно становится легче и спокойнее на душе безо всяких таблеток. Несмотря на то что под горку шлось быстро, дыхание не сбивалось — как будто воздуха тут было гораздо больше, чем обычно, и это с лихвой компенсировало потери.

Мощеные тротуары, небольшие каменные домики, утопающие в цветных ароматных садах. Через низкие заборчики из штакетника или делано-небрежные плетни на улицу выглядывали ухоженные кусты, свисали гирлянды цветущих вьюнов. Где-то заборы и вовсе превращались в низкие декоративные оградки, и тогда взору открывались лужайки и клумбы. Благоухало все это великолепие просто потрясающе, в одном месте я даже узнала отчетливый запах любимых духов, только их составом никогда не интересовалась и опознать цветы не смогла.

По дороге попалась пара более тесных улочек, где дома были выше, в три и даже в четыре этажа, и стояли они ближе. Там первые этажи часто занимали магазины всякой всячины, попалось несколько баров. Я зашла в пару лавок, продающих одежду, в безнадежной попытке отыскать себе брюки, но лишь в очередной раз убедилась, что эта одежда не для меня и юбки для прогулки вполне достаточно. Я вообще не люблю штаны и чувствую себя в них очень глупо, а тут еще и выбор совсем скудный.

Но зато, памятуя о печальной судьбе пальто, присмотрела себе симпатичную приталенную куртку вишневого цвета и договорилась забрать ее ближе к вечеру. Кроме того, в бакалейном обзавелась бутылкой воды и, почему-то там же, симпатичной соломенной шляпкой — давно такую хотела, но носить было некуда.

Море, дразнясь, вскоре начало мелькать за домами. Обманчиво близкое, оно подмигивало блестящей в ярком свете рябью и пряталось, чтобы серо-синей гладью выглянуть из-за следующего поворота. Под конец меня даже охватило нетерпение, уже хотелось наконец дойти.

Набережная и правда оказалась красивой. От моря ее отделяла низкая белокаменная балюстрада, от города — аккуратно подстриженная живая изгородь и узкая полоса не то парка, не то сквера. Здесь обычную серую брусчатку сменил все тот же белый с прожилками камень, выложенный крупными прямоугольными плитами, а вплотную к живой изгороди, в тени раскидистых деревьев, стояли кованые скамейки.

Отчеркнутое белыми перилами, море казалось пронзительно-зеленым. Со следующего шага — голубым, потом — свинцово-серым. Чувствуя неуверенность и даже робость, неширокую набережную я пересекла гораздо медленнее, чем шла сюда. Правда, следующий, особенно сильный порыв ветра очень быстро заставил собраться и опомниться: он попытался сорвать с меня шляпу, а расставаться с обновкой совершенно не хотелось, так что к балюстраде я подошла, придерживая одной рукой головной убор.

Море… впечатляло. Оно разбивало волны о тяжелые и темные каменные плиты, составляющие тело набережной, внизу, метрах в трех. Шуршало и плюхалось, шептало и шелестело, трепало зеленые пряди прибрежных водорослей.

А еще оно странно пахло. Остро, сухо, холодно. Я только теперь сообразила, что этот замах висел в воздухе всю дорогу, просто раньше мешался с другими — железной дорогой, городом, цветами. Горьковатое и противоречивое сочетание свежести и прелости. Точно не противное, но слишком непривычное и оттого — резкое.

От моря едва ощутимо тянуло холодом. Это освежало, но одновременно будило что-то глубинное, тревожное, жуткое, понукающее бежать прочь.


Море — одна из самых больших нерешенных загадок нашего мира. Оно омывает все лепестки, кроме Красного, но в каждом лепестке оно свое, и нет никакой возможности добраться до соседей по воде.

Я не знаю, отличаются ли моря разных лепестков, не было случая заинтересоваться: в школе землеописание не было моим любимым предметом, а после я о нем и не вспоминала. Например, совсем не факт, что море — это та же самая стихия, в которой живут обитатели Черною лепестка. И даже, скорее всего, иная, потому что…

Оно враждебно. Ненасытно. И бесконечно.

Нет ни одного достоверного свидетельства, что хоть один из кораблей, отплывших достаточно далеко, чтобы потерять берег из виду, сумел вернуться. Легенд и сказок одна страшнее другой в достатке, но проверенных, убедительных фактов, что происходило с кораблями, лично я не знала.

Это здесь, у берега, море бывает ласковым и теплым, бессильно бьется о камни где-то внизу. Мимо побережья ходят косяки рыб, и рыбаки добывают их, кормят свои семьи и в конечном итоге весь лепесток. Но что творится там, вдали, в сизой дымке на месте встречи воды и неба, — неизвестно.

Оно выпивает силу из магов, не прочь подзакусить нейтралом. Причем в прямом смысле: как бы хорошо ни умел человек плавать — оказавшись за бортом достаточно далеко от берега, он почти всегда уходит ко дну, даже если команда корабля пытается его спасти.

Редкие счастливцы, которым везет выжить, описывают свои ощущения как холод, сковывающий не тело — душу. Вода кажется им вязкой и топкой, словно болотистая трясина, она с силой тянет на дно, а собственное тело начинает весить гораздо больше, чем на берегу.

Духи, какими бы слабыми и покорными они ни были и как бы ни заклял их пленивший некромант, в море впадают в буйство, и усмирить их бывает очень трудно. Говорят, море связывает реальный мир и потусторонний, подобно Разлому, но само же служит преградой, которая не позволяет двум мирам столкнуться.

Поэтому такая близость моря пугала. Но одновременно манила коснуться воды, узнать, каково оно на ощупь, тем более здесь оно не несло реальной опасности. В конце набережной, например, виднелся светлый, чистый песок, и в воде у пляжа беспечно резвилась детвора. Далеко, впрочем, не заплывала, но взрослые даже не пытались ее остановить. Да и с могучего, темного от воды волнолома, выдающегося вперед как раз перед пляжем, в воду прыгали подростки.

С другой стороны набережной имелся еще один мол, защищавший от моря порт, но он не интересовал ни детей, ни меня, только несколько рыбаков клевали носом над удочками на дальнем конце. А за волноломом виднелся частокол корабельных мачт, ряд каких-то сооружений на берегу, пара кранов — совсем не то, на что я с удовольствием поглазела бы.

Полюбовавшись видом обнятой горами бухты, я окончательно решила, что хочу спуститься вниз, но сначала было бы неплохо немного передохнуть. Как минимум выпить воды, потому что ветер подуспокоился и на открытом пространстве стало припекать. И пуловер, наверное, можно уже снять.

Недолго думая я пристроила сумку на перила, достала бутылку. В руку ткнулся еще один стеклянный бочок, и я тихо выругалась себе под нос: опять забыла принять лекарство! Пришлось браться за пузырек, раз уж вспомнила.

Ветер как будто только этого и ждал. Резкий порыв дернул мою шляпу, рука вскинулась ее ловить… Бряк! — и пузырек безвестно канул в морскую пучину.

— Творец! — тоскливо выдохнула я, перегибаясь через перила. Наученная горьким опытом, в этот момент крепко держала и шляпку, и сумку. — Поздравляю, Винни, зато шляпу сберегла! — добавила ворчливо, повесила сумку на плечо и все-таки отпила из бутылки.

Опять перегнулась через перила, грустно вгляделась в прибой. Почудилось, что в воде мелькнули желтые крапинки пилюль и осколки стекла. И что делать? Собственное поведение без лекарства я уже наблюдала, хватило одного раза. Интересно, можно ли его чем-то заменить?..

— У вас что-то случилось, девушка? — отвлек от мрачных мыслей немного скрипучий, но сильный женский голос.

Я настороженно обернулась и тут же расслабилась, обнаружив рядом… нет, не безобидную старушку, скорее пожилую даму, но в любом случае человека не из тех, от кого принято держаться подальше. Невысокая, сухощавая, с безукоризненно прямой спиной, она производила впечатление эдакой строгой учительницы литературы или даже этикета откуда-то из прошлых времен. Длинное бежевое платье с рукавами и глухим воротом, теплый жилет поверх, белая кружевная шляпка на серебристо-серых, красивого благородного оттенка волосах…

— Ничего серьезного, — заверила ее, но потом недовольно поморщилась и все-таки уточнила: — Я просто пузырек с лекарством уронила.

— А говорите — ничего серьезного! — нахмурилась дама.

— Оно не жизненно необходимое. Хотя, конечно… А вы не знаете, тут где-нибудь поблизости есть аптека?

— Не могу сказать, что поблизости, но есть. Если хотите, могу вас проводить, мне как раз по дороге.

— Нет, спасибо, не хочу вас утруждать, — отмахнулась я, надеясь, что вышло не слишком поспешно. Начинаю думать, что не так уж безобидна эта дама. Сложно поверить, что ей действительно по чистой случайности нужно именно туда, куда надо мне…

— Простите старухе вроде меня ее назойливость, милая девушка, — вдруг весело, очень живо улыбнулась незнакомка. — Мне хочется с вами познакомиться и поговорить, и я посчитала повод удачным. Пойдемте. Я не кусаюсь, слишком мало зубов осталось, приходится их беречь.

— И о чем вы хотели поговорить? — озадачилась я, но зашагала рядом с женщиной. Шла она небыстро, но и не шаркала — явно находилась в отличной для своего возраста форме.

— Разумеется, об убийстве, — пожала плечами она. — Вы меня, должно быть, не помните, мы вместе ехали в поезде. Вы Лавиния Раке, верно?

— Верно. А вы?.. — Упоминание о поезде немного успокоило, теперь хоть понятно, какой ей во мне интерес.

А с другой стороны, чего еще я ждала? Не сомневаюсь, уже весь город знает, кто я такая и при каких обстоятельствах сюда попала, в таких местах новости распространяются мгновенно.

— Касадра Дхур. Я, как и вы, ехала от столицы. Вы не сердитесь на малыша Данни?

— На кого? — растерялась я, пытаясь вспомнить, были ли в поезде дети и мог ли кто-то из них меня задеть.

— На Адриана, нашего шерифа.

— «Малыша»?! — не сдержала я ошарашенного возгласа.

— Простите! — рассмеялась женщина. — Это прозвучало очень неуместно. Я хорошо знала его мать и прекрасно помню Адриана крошечным карапузом, который едва начал ходить. Он был таким забавным, таким кругленьким…

Больше всего на свете я в этот момент хотела спросить, зачем бы мне могла понадобиться информация о детстве некроманта, но сдержалась. Представить его ребенком я не могла, равно как и понять, каким образом в голове идущей рядом со мной госпожи Дхур этот огромный мужчина может сочетаться со словом «малыш», пусть он даже вырос на ее руках. Но препираться с пожилым человеком из-за такого пустяка не стала.

Собиралась ровно ответить, что не держу на него зла, а потом снова напомнила себе, что новости здесь распространяются мгновенно. Поэтому…

— Госпожа Дхур, скажите сразу, чего именно вы от меня хотите? В жизни не поверю, будто вы не знаете, что я провела эту ночь в доме любезно предоставившего мне кров господина Блака, и уж наверняка не сержусь, раз приняла его приглашение. Если что — нет, мы с ним не любовники, он просто предложил мне пожить в гостевой комнате, потому что все приличные гостиницы заняты.

— А жаль, — совершенно искренне сказала женщина. Насмешливо улыбнулась, бросив взгляд на мое лицо, наверное, красноречиво отобразившее все то, что я подумала о ее прямолинейности. — Не нужно подозревать меня в совсем уж недостойном, милая девушка, — заговорила она неуловимо другим, твердым и почти командным тоном, гораздо лучше подходящим к наружности строгой учительницы. — Я не желаю погреть уши и почесать язык, мой интерес продиктован беспокойством об Адриане и в конечном итоге обо всем нашем городе.

— Не переживайте за свой город, нет у меня никаких… — начала я раздраженно.