Цена ошибки некроманта

— Страшно, а что делать! Ради общего блага можно и потерпеть, — не поддался Адриан, после чего продолжил уже серьезно: — Моя интуиция на ее стороне, но проверить надо. У нее мог быть мотив, была возможность. Конечно, способ убийства неожиданный, но мало ли что она могла вычитать в этих своих детективах! Проверить надо. И проводницу.

— И Железную Каси, — поддержал Кириан.

— И ее. Она умная, расчетливая, и ей все известно о духах. Последнее, конечно, не аргумент, потому что сейчас информации полно, было бы желание найти. Однако творец знает, в чем она могла быть замешана в те времена! Не хуже меня понимаешь, какой бардак царил у Разлома в первые лет двадцать после войны.

— Хуже, но слухи попадались, — задумчиво согласился заместитель. — И мотив там мог быть не на одно убийство.

— О чем и речь, — поддержал Адриан. — Неприятно думать на Железную Каси, но… если он раскопал подтверждение хоть чего-то, это могло ее подтолкнуть. Не ради себя — так в память о муже, ради сына или из своего понимания офицерского долга.

Слухов о тех временах действительно ходила масса, один другого мрачнее. Послевоенное время — это всегда в той или иной степени разруха, а уж когда приходится при этом противостоять новому, неожиданному врагу… Творец знает, на что могли пойти в верхах в судорожных попытках избавиться от Разлома. Например, они вполне могли попробовать для этого запрещенные ритуалы с человеческими жертвами. А что, военнопленные оставались, «потерять» десяток-другой — не столь большая цена по меркам тех времен, да еще за избавление от такой напасти. Они же не могли тогда знать, что все это не поможет!

Это потом уже к Разлому привыкли, притерпелись и научились с ним существовать. Как утверждали некоторые циники, если бы его не было, его бы стоило создать — как полигон для огранки некромантских талантов.

В Адриане подобные утверждения вызывали омерзение, но малое рациональное зерно в них все-таки было. Некроманты из-за специфики собственного дара гораздо меньше боялись смерти, чем остальные разумные, и дикорастущую молодежь, и без того безалаберную в силу возраста, это часто толкало на редкостные сумасбродства. А в нынешней ситуации… Сначала строгая дисциплина и напряженная учеба, потом — Разлом, где ни на какие глупости не тянет. Ну а после службы уже очень мало у кого оставалось желание искать острых ощущений.

— Ладно, ты лучше вот что скажи: выяснилось, зачем Вист ехал в Клари? — вернулся Блак к более насущным вопросам.

— Начал, но его записная книжка… — Кириан страдальчески скривился. — Расшифровка займет некоторое время.

— Расшифровка? — растерялся Адриан. — От кого он так прятался?

— Да ни от кого, просто бардак у него в голове. Был. Не представляю, как он сам в этих записях ориентировался!

— Странно, а вырезки очень аккуратные, по порядку, кое-где важное подчеркнуто.

— На это я тоже обратил внимание. — Кир кивнул на утыканную булавками карту. — Папка старая, бумажки тоже, может, они вообще не его. Что ты об этом думаешь? — Он опять перевел взгляд на карту.

— Я думаю, что мне это не нравится. Совсем, — заявил Блак. — Даже если речь тут лишь о какой-нибудь старой истории. Ну, вроде открытия о появлении того одержимого по вине какого-то конкретного человека, который сейчас и убил журналиста. Мне не нравится все, что как-то касается этих тварей.

— А по существу? — вскинул брови Кириаи.

— А по существу… Очень интересно, какое отношение ко всему этому имеет Этеон Оток.

Некоторое время они увлеченно строили теории, но скорее для развлечения, чем всерьез планируя на них опираться, — для серьезного обсуждения было слишком мало информации. Когда договорились до возможного заговора, направленного на воскрешение легендарного генерала с целью свержения действующего правительства, сошлись на том, что тему пора закрывать. Кириан остался поработать с показаниями свидетелей и с записной книжкой убитого, по вечерам ему лучше думалось, а шериф наконец вспомнил, что у него дома скучает взаперти «столичная штучка».

Шел вызволять гостью он со смешанным чувством неловкости и раздражения. Потому что запоздало сообразил: он ведь обещал подобрать жилье, но выкинул эту мысль из головы сразу же, как покинул дом. Конечно, оставался небольшой шанс, что судья войдет в положение и не начнет опять ругаться, но… очень небольшой.

И главное, как назло, никакие варианты не шли на ум. С кем-то она не уживется, у кого-то дом такой, что взыскательную гостью стыдно привести, а за кого-то опасался уже Адриан — вдруг все-таки чутье его обманывает и госпожа судья окажется мошенницей?

Так ничего и не придумав, Адриан дошел до дома, отпер дверь, зажег свет — и растерянно хмыкнул, оглядывая пустую прихожую. Нет, все вещи оставались на своих местах, а вот встречать хозяина никто не спешил.

Впрочем, нет, на лестнице он запоздало заметил Ваксу: черная кошка прекрасно умела становиться невидимой и не попадаться на глаза. Сейчас она не пряталась, сидела на ступеньке с независимым видом, обняв лапы хвостом.

— Привет. И где эти мохнатые нахалки? — риторически спросил Адриан, разуваясь. Ответ он и так уже знал: из-за запертой кухонной двери доносился невнятный шум, а в воздухе плыл сладкий запах выпечки. — Да ладно… — недоверчиво пробормотал мужчина, осознав последнее обстоятельство.

Аккуратно, стараясь не шуметь, он открыл кухонную дверь и шагнул внутрь. И замер на пороге, ошарашенный увиденным.

Госпожа Шейс стояла к нему спиной, чуть повернувшись боком. Винно-красный халат чуть ниже середины бедра соблазнительно обтекал складками женскую фигуру, талию подчеркивал узкий пояс. Столичная гостья была занята неожиданным делом — она месила тесто: старательно, увлеченно, налегая всем весом. Короткие волосы пушились, колыхались в такт движению и щекотали концами белую шею. Качались шелковистые складки халата, оглаживая ноги и намекая, что под халатом этим нет больше никакой одежды.

Адриан отстранение подумал, что, кажется, ничего более эротичного он в жизни не видел. Представилось в красках — само, против воли, — как он подходит, задирает короткий подол халата…

Мужчина нервным движением дернул пуговицу, расстегивая воротник формы, который вдруг оказался тугим. Да и вообще, в кухне было как-то жарковаго, наверное, разрядился регулирующий температуру артефакт.

А в следующее мгновение прямо под ногами пронзительно мявкнула Гайка, и от неожиданности некромант дернулся, чуть ли не подпрыгнув на месте. А ожившая неприличная фантазия оглянулась через плечо и, заметив хозяина дома, испуганно ойкнула.

— Добрый вечер, Адриан! — смущенно улыбнулась она, оборачиваясь. — Это ничего, что я тут немного распотрошила ваши запасы? — спросила, отряхивая руки над столом.

— Какие? — Прозвучало немного сипло. Вид спереди оказался еще более волнующим. Треугольник выреза обнажал ямку между ключицами, мягкий шелк очерчивал полную грудь. Без белья, точно ведь…

— Все. — Улыбка женщины стала еще более неуверенной. — Просто я подумала… Извините, я все возмещу!

— Нет, ничего, все нормально. — Некромант с трудом заставил себя собраться и поднять взгляд на лицо гостьи. Кашлянул, прочищая горло, в котором вдруг пересохло. — Любите готовить?

— Иногда. На постоянную готовку меня не хватает — и времени жалко, и лень. А так вот, под настроение, бывает находит, особенно с тестом возиться приятно, — сообщила она, поправляя халат и отряхивая с него муку.

— А мне как раз с выпечкой сложнее всего, — рассеянно проговорил Адриан. Взгляд против воли опять переместился ниже, очень внимательно следя за тем, как пальцы женщины быстро пробегают по шелку. Мысли опять поплыли куда-то не туда.

— Хотите, я ужин подогрею? А то пирог будет позже, и он наутро вкуснее, — неуверенно предложила гостья.

— Хочу, — машинально согласился мужчина. Чего именно — уточнять благоразумно не стал.

— Тогда мойте руки и спускайтесь, я быстро! — заверила она.


Адриан послушно развернулся на месте и шагнул к выходу. Ругнулся, запнувшись о возмущенно вякнувшую Гайку, чуть не наступил на лохматую рыжую самоубийцу, но все-таки избежал столкновения и вышел из кухни, на ходу расстегивая форму и пытаясь совладать с собой. Предложение помыть руки несколько отрезвило и застучало в голове единственной оставшейся приличной мыслью: вода. Много холодной воды на голову, чтобы как-то призвать мысли к порядку.

Надо думать о чем-нибудь постороннем. О Гайке, например, которая, зараза, достала уже своей привычкой постоянно лезть под ноги. Или о погоде. Или о трупе в вагоне поезда. Или об истории возникновения Разлома… О чем угодно, кроме женщины в его кухне!

Правда, о чем угодно думалось из рук вон плохо. Зато отчетливо вспомнилось, что у него уже с полгода не было женщины: о постоянных отношениях он как-то не задумывался, а ни к чему не обязывающие разовые встречи… Не для него и не в этом городе, где все друг друга знают. Все-таки не шестнадцать лет, чтобы увлеченно прятаться от родителей и шифроваться, а если не прятаться — ему же местные болтушки спокойной жизни не дадут.

В итоге Адриан позволял себе расслабиться в редкие поездки в Фонт по делам, прибавляя к командировке пару выходных. И до сих пор его как будто все устраивало, во всяком случае, до такого не доходило ни разу. Так с чего же сейчас-то так накрыло?

Контрастный душ прочистил мозги и дал возможность обдумать собственную реакцию спокойно и взвешенно. По всему выходило, проблема крылась в стечении сразу нескольких обстоятельств. Во-первых, госпожа Шейс, на его взгляд, — действительно очень привлекательная женщина, а поскольку еще и незнакомая, не из числа привычных горожан, легко понять, почему он сразу на нее засмотрелся. Во-вторых, в этом своем халатике на голое тело, босая, на кухне — ну в чистом виде ожившая эротическая фантазия, а он все-таки живой человек. Ну и в-третьих, уж очень неожиданно обрушилось это видение, он оказался морально не готов. Попросить ее, что ли, переодеться, от греха подальше?

А впрочем… Надо ли?

Так и эдак покрутив вопрос в голове, Адриан пришел к выводу, что нет, совсем даже не надо.

И вообще, что за глупости? Что он теряется, как подросток? Она женщина взрослая, свободная, живет в его доме, пусть и временно, так почему не воспользоваться ситуацией? Нет, ну конечно не бросаться на нее с порога, но почему не попробовать познакомиться поближе? В конце концов, даже если она убийца, он же не жениться на ней собирается!





Глава десятая,

в которой беседуют за чаем




Я так увлеклась, что совсем забыла о времени и о том, что нахожусь в чужом доме. Наверное, вообще не стоило лезть к плите, но я случайно нашла на кухонной полке знакомую кулинарную книгу, в которой были рецепты дивной выпечки, я всегда по такой готовила дома. И началось-то все с безобидного орехового печенья, с которым всей возни на час, а потом я наткнулась на дрожжи и решила — почему бы и нет?.. Вдруг еще не подойдет!

Подошло. И фарш нашелся, и все нужные специи, и…

В общем, когда на пороге возник хозяин дома, я оказалась к этому не готова. А под его тяжелым немигающим взглядом и вовсе почувствовала себя нашкодившим котенком. Выражение лица у некроманта было такое… Убить не убьет, но к ругани и, что уж там, ко вполне справедливым упрекам я морально подготовилась.

Однако ругаться Блак не стал. Вообще, он выглядел как-то странно, словно слегка оглушенным. Может, просто устал? Это я весь день предавалась блаженному ничегонеделанию, а он-то работал!

Мыл руки хозяин дома так долго, что я успела окончательно успокоиться, пристроить пирог в духовку, разогреть ужин и начать беспокоиться о том, куда мужчина пропал. Но, когда вернулся, все вопросы снялись сами собой: некромант банально не ограничился умыванием, и взъерошенные мокрые волосы придавали ему еще более помятый вид, да и щетина к вечеру отросла.

Босиком и в домашнем Блак выглядел странно, но при этом — парадоксально — еще больше походил на медведя. Наверное, благодаря более расслабленному, чем в форме, виду и сильнее заметной лохматости. Светло-серые свободные штаны выглядели обычно, но рубашка в стиле венгов — без рукавов, со шнуровкой на вороте, разве что не приталенная, как носили стихийные создания, а прямая, — открывала заросшие черной шерстью смуглые предплечья. То есть, конечно, волосами, и не настолько уж густыми, но их все равно было много, особенно в сравнении с более гладкими плечами.

Очень впечатляющими, надо сказать, плечами и даже немного пугающими. Творец, да у него бицепс чуть ли не с мое бедро, а я женщина нехуденькая! Страшно представить, сколько в этих руках силищи. Ну точно медведь…

Накрывать на стол самостоятельно я не стала, мало ли где и как хозяин привык есть. Вдруг прямо из сковородки?

Некромант оказался непритязательным, но не настолько. Поблагодарил, уточнил, не желаю ли я присоединиться. Получив отказ, наложил себе полную тарелку овощного рагу с мясом и устроился у кухонного стола. Я пару секунд постояла в растерянности, борясь со смущением, но в конце концов победила и устроилась напротив, грея в руках чашку остывшего уже чая, которым планировала запить печенье, но о котором благополучно забыла.

— Значит, вы любите выпечку? — завел Блак светский разговор, утолив первый голод, и я окончательно успокоилась. Не ругается, не ворчит, потраченными продуктами не интересуется… похоже, первое впечатление о нем оказалось очень обманчивым.

— Ну да, — отозвалась, пожав плечами. — Конечно, больше всего я люблю есть то, что испекла, но при моей работе на это, к счастью, почти не остается времени.

— «К счастью»? — Некромант выразительно приподнял густые брови.

— Вечная борьба с лишними килограммами, в которой я неизменно проигрываю, — улыбнулась я. К собственной фигуре я всегда относилась философски, осознавая, что тонкой и звонкой не быть никогда, но… это ведь не повод совсем себя распускать!

Пару секунд шериф помолчал, разглядывая меня с непонятным выражением лица, потом как-то невнятно хмыкнул и качнул головой.

— По-моему, у вас очень красивая фигура, — заявил Адриан убежденно.

— Спасибо, — отозвалась я неуверенно. Ничего себе, он еще и комплименты делает… — А вы сами готовите?

— А я, наоборот, с выпечкой не рискую связываться, — поделился некромант. — Простую еду-то легко готовить, если не каждый день по пять блюд. Кастрюля супа, мясо вот, овощи — два раза в декаду можно и потратить время. Ну или даже раз, если случается по несколько дней вне дома проводить. — Он задумчиво, с подозрением заглянул в свою тарелку. — Хорошо, что хранильник есть, без него было бы сложнее.

— Пожалуй. Но все равно не представляю… — Я осеклась, пытаясь сформулировать мысль и не обидеть собеседника.

— Чего? — не выдержал Блак.

— Не могу представить мужчину вроде вас за регулярной готовкой, максимум — с чем-то мясным на открытом огне.

— Вроде меня? — Некромант удивленно приподнял брови.

— Ну, такого… — Я опять запнулась, пытаясь подобрать слово, неопределенно повела рукой в воздухе. Потом все-таки нашлась: — Грозного и сурового.

Адриан озадаченно хмыкнул и улыбнулся — широко, искренне. И мне сразу стало неловко за «сурового», потому что улыбка у медведя оказалась замечательной и невероятно теплой, с ямочками на щеках и лучиками мимических морщин в уголках смеющихся глаз, зазолотившихся искорками. Я замерла в растерянности и попыталась сморгнуть наваждение, но нет — ни некромант, ни его улыбка, словно доставшаяся от совсем другого человека, не исчезли и не изменились.

— Тогда мы в расчете, — весело продолжил Блак. — Я тоже до сих пор не мог представить женщину вроде вас у плиты.