Цена ошибки некроманта

— Нечего вам там делать, вещи потом заберете. Ничего с вами до вечера не случится без них, — возразил он.

— Уже случилось. Может, для вас, конечно, нормально — декадами не менять одежду, а я к такому не привыкла и привыкать не намерена. Я уж не говорю о том, что со здешней «курортной» погодой чудо, что я до сих пор не заболела.

— Не знаю, какая из вас судья, но уже догадываюсь, за что вас дома хотят убить, — мрачно хмыкнул Блак. — И начинаю жалеть, что у них это не получилось.

— Госпожа Шейс, — не дав мне ответить на оскорбительное высказывание, опять вмешался заместитель шерифа, — не могли бы вы подождать снаружи? Только внимательно осмотрите стул, если соберетесь сесть, он может быть в аварийном состоянии. Надо сделать пару звонков, а потом вы проедетесь с группой до станции и заодно взглянете, может, в купе чего-то будет недоставать.

— Благодарю, — сумела я все же выцедить и вышла. Даже дверью не хлопнула.



— Какого демона ты… — начал Адриан, когда женщина вышла и аккуратно закрыла за собой дверь.

— Она действительно имеет право присутствовать при осмотре собственных вещей, — отозвался Кириан, без труда догадавшись, что хотел высказать начальник. — Хочет — пусть едет, в чем проблема-то?

— До чего же вредная баба! — поднимаясь с места, проворчал шериф не то в ответ на вопрос, не то просто выражая негодование.

— Декада, — лаконично отозвался Клет, аккуратно сворачивая коврик.

— Что — декада?

— Или меньше, — окинув друга оценивающим взглядом, рассеянно добавил заместитель.

— Что — меньше? Кир?

— Я говорю, не пройдет декады, и либо вы с этой женщиной окажетесь в одной постели, либо кто-то кого-то посадит. Причем, скорее всего, — она тебя: за превышение полномочий и другие мелочи, на которые ты по привычке не обращаешь внимания. Но я бы все-таки поставил на постель.

— Тебя Грута укусила, что ли, что ты решил свахой поработать? — поморщился Адриан, обводя задумчивым взглядом кабинет. Открыл ближайшую дверцу шкафа, закрыл.

Аделия Грута была известной городской сплетницей и сводней. Бойкую женщину неопределенного возраста «от сорока до бесконечности» откровенно побаивался весь Клари, потому что ее предсказания относительно личной жизни сбывались вопреки всякой логике и здравому смыслу.

— Заметь, про свадьбу я ни слова не говорил, — возразил Кириан. — Но если тебя интересуют вводные, послужившие основой для такого вывода… Ты весь разговор так откровенно пялился на ее грудь, что даже мне было неловко. А поскольку женщины подобное замечают очень быстро, но она не попыталась двинуть тебе по морде или хотя бы призвать к порядку и вообще, кажется, не обратила внимания… — Он выразительно развел руками. — А что ты ищешь?

— Уже нашел, — отмахнулся Блак, вытаскивая с одной из полок непонятный темный сверток.

— Что это?

— Не важно. Группа где?

— Обещали ждать в фургоне, наверное, уже там.

— Надо пройтись по списку пассажиров, местных опросить, кто что видел. Сам или пошлешь кого — на твое усмотрение. Кроме госпожи Дхур, я к ней сам зайду, — после паузы решил он.

— Какое благородство, — с иронией прокомментировал Кириан. — Боишься, что старуха молодежь съест без соли?

— Нет, просто она вряд ли кому-то еще все расскажет. А она, даром что старая, идеальный свидетель, каждому бы такую наблюдательность и внимание к деталям. Надо еще сообщить пассажирам, что вечером они смогут забрать свои вещи из вагона, думаю, несколько часов нам на обыск хватит. Да, кстати, об обысках. Ты по контрабандистам…

— Отчет почти готов. А с судьей ты этой все-таки как-нибудь помягче, не рычи на нее так, ей без тебя несладко. — Как оказалось, рано Адриан расслабился, к прежней теме друг все-таки вернулся.

— Ты о чем?

— Ты правда, что ли, только ей на грудь пялился? — Кир вопросительно вскинул брови с явным недоверием в глазах. — Да ее же чуть не трясло под конец, я так и думал — сейчас разрыдается. Ну и так, по совокупности… Ей явно здорово досталось, это же очевидно — и из той истории, которую тебе сослуживец написал, и по ее собственным оговоркам. Ну ладно она на взводе, но ты-то можешь не отвечать тем же?

— Ладно, мамочка, не ругайся, я буду хорошо себя вести, — отмахнулся Адриан и шагнул к выходу, разворачивая сверток, в котором Кир наконец опознал форменный плащ. Не полицейский, а армейский, из прошлой жизни, отлично знакомый по службе у Разлома.

И Кириан подумал, что пари все-таки стоило бы заключить, только не с самим Адрианом, чтобы не натворил глупостей. Потому что вкусы друга он прекрасно знал, и госпожа Шейс отвечала им от строгих туфелек на каблуках до стриженой макушки. А все остальное поведение говорило только об одном: Адриан вспомнил вчерашнее, и ему за это стыдно, вот и рычит. Да и приглянулась она ему, но резкий характер все портил. Кир готов был поклясться: догадайся госпожа судья улыбнуться и напомнить, что она слабая беззащитная женщина, по-человечески попросив помощи, и могла бы брать шерифа голыми руками, а так… Нашла коса на камень.

Но озвучивать эти выводы он, конечно, не собирался. Зачем, если гораздо интереснее наблюдать за происходящим со стороны?





Глава шестая,

в которой находят кое-что интересное




Заместитель шерифа с каждой минутой нравился мне все больше, жаль, я так и не выяснила, как его зовут. Не знаю, какой он следователь и насколько хороший человек, но психолог точно отменный. Во всяком случае, в коридор он меня выставил очень вовремя, потому что еще немного и…

Творец! Да когда же это закончится?! Я ведь даже в детстве плаксой не была, и сразу после сканирования мне совсем не хотелось реветь, хотя и было очень себя жаль. А тут… Наорала на человека, вывалила на него свои переживания, даром ему не нужные, еще минута — и точно разрыдалась бы. Хороша бы я была! Тоже мне, судья. Видел бы меня в этот момент кто-то из коллег! Или, хуже того, кто-то из врагов…


Представив последнее, я искренне ужаснулась. Пожалуй, зря я начала ругать Марга. Он хоть и жук, и подставил меня всерьез, но… Все-таки забраться в эту глушь было хорошей идеей. Здесь меня никто — теперь никто — не знает, и поведение мое не вызовет вопросов. Подумаешь, какая-то нервная особа! Мало ли таких в мире.

В общем, к тому моменту как Адриан Блак вышел из кабинета, я успела взять себя в руки и даже немного пожалеть, что отсюда не слышно, что происходит за дверью. То ли чары какие-то звукоизолирующие, то ли просто дверь толстая, то ли мужчины говорили слишком тихо. Хотя последнее сомнительно: шериф так басит, что даже его шепот должен был слышаться отлично.

— Возьмите. — Блак закрыл дверь и протянул мне какую-то большую черно-зеленую тряпку.

— Что это? — опешила я от такого поворота.

— Плащ.

— Спасибо, обойдусь. Мы едем?

Блак смерил меня странным немигающим взглядом, взмахнул своей тряпкой, то есть плащом, расправляя. Я запоздало попыталась отшатнуться, но мужчина оказался проворней, и мои плечи все-таки накрыла тяжелая холодная ткань. От плаща пахло странно — сыро, слегка химически, горьковато-резко. Но, на удивление, неприятным запах не показался. Мужчина стянул края плаща у меня на шее, набросил на голову огромный широкий капюшон.

— Что вы… — опомнилась я.

— Едем, — коротко обронил Блак, развернулся и зашагал к выходу.

Пришлось почти бежать за ним, на ходу подбирая слишком длинный плащ, волочившийся по полу.

Наверное, раз уж начала показывать гордость, следовало бы стянуть плащ и попытаться вернуть его шерифу, но тут я придержала собственное недовольство. Гордость, конечно, иногда бесценное качество, но не когда она граничит с глупостью. А если я сниму плащ и начну совать его мужчине с требованием забрать обратно, то выглядеть это будет именно глупо. Потому что, готова поклясться, одежду он назад не примет.

Снаружи погода и не думала налаживаться. Налетевший шквал обдал нас водой, дернул полы плаща, но внутрь не забрался.

Признавать это тяжело и неприятно, но Блак был совершенно прав.

— Передайте мою благодарность вашему заместителю, — попросила я, догнав широко шагающего шерифа сразу за выходом.

— Что? — нахмурился мужчина. Ему непогода, похоже, не доставляла никаких неудобств. На форме, что ли, артефакт пришит?

— За плащ. Это ведь он передал?

Блак бросил на меня непонятный взгляд, помолчал пару секунд.

— Передам, — буркнул он.

Что это значит, я так и не поняла, а спросить не решилась. Да и не успела бы, потому что мы дошли до уже знакомой по вчерашней поездке машины, возле и внутри которой скучали несколько полицейских.

— Госпожа Раке? А что это вы с нами? — полюбопытствовал один из них, когда мы все разместились в салоне фургона. Завр — вспомнила я его фамилию.

— Опасается за свои вещи, — хмыкнул шериф, воспользовавшись моим замешательством, с ходу внятно объяснить, зачем я это делаю, не получилось.

— Ну это вы напрасно, — обиделся Завр. — У нас все аккуратно и не ворует никто.

— Я и не думала об этом, — поспешила заверить его. Ссориться со всей местной полицией глупо, достаточно мне одного шерифа. — Просто… — Я замялась, судорожно пытаясь подобрать достойное оправдание.

— В детектива захотелось поиграть? — засмеялся один из них, тоже смутно знакомый. — Как в ваших книжках?

Я была готова искренне поблагодарить и даже расцеловать его за такую замечательную версию, которую безо всякого подтверждения с моей стороны охотно подхватили все трое, и даже знакомый по вчерашней поездке водитель поддержал смехом. Всяко лучше, чем признаваться, что сглупила и погорячилась. Только настороженно глянула на шерифа, который мог легко опровергнуть сказанное или придумать какую-нибудь гадость в своей обычной манере.

Однако Блак помалкивал, задумчиво разглядывая меня с легкой усмешкой в уголках губ. Даже неожиданно. Правда, под таким его взглядом стало еще больше не по себе, чем вчера, когда шериф ругался. Потому что вчера он казался грубым и неотесанным болваном, а сейчас…

Чистый и в свежей форме, он уже не походил на пьяницу, но стал казаться еще более звероватым. Такое бывает с очень темноволосыми мужчинами: даже гладко выбритая, кожа на лице выглядит сизой, что придает откровенно разбойный вид. А уж вкупе с остальными чертами лица, слегка взъерошенными волосами и, конечно, цепким тяжелым взглядом его наружность откровенно пугала. Взгляд — особенно. Я как-то вдруг запоздало вспомнила, что передо мной не увалень-здоровяк, грозный только физической силой, но очень опытный и, что уж там, талантливый некромант, а значит, точно не дурак.

Остается надеяться, что он не станет мстить за несколько резких слов в свой адрес, сейчас-то вон не стал. Главное, забрать свои вещи и постараться больше с ним не сталкиваться.

С этой надежды мысли перескочили на другое. Железнодорожная платформа находилась вдалеке от города. Рассмотреть вчера в темноте я ничего, конечно, не могла, но в карту ради интереса заглядывала и не могла припомнить где-то поблизости какого-то жилья. Но тогда интересно, как вчера добирался домой шериф?

Перед глазами встал образ трусящего по улице косматого медведя, и я даже тряхнула головой, отгоняя яркую картинку. Нашла о чем думать! Остальные-то пассажиры как-то разъехались, вот и шерифа небось кто-то подвез. Да и не может он быть медведем на самом деле, потому что некромант, а одновременно быть перевертышем и владеть магией нашего лепестка невозможно.

Об этой особенности знает каждый ребенок: магия двух разных лепестков не смешивается, да и перемещается она из лепестка в лепесток очень неохотно. Например, если двое приезжих заведут ребенка, то он унаследует магию родителей через них, а вот дети смешанной крови почти всегда получают местную магию. У стихийных иногда случаются отклонения, когда в ребенке проявляется магия другой стихии, например, у огненного демора — вода или воздух, но никогда две сразу.

Под разговор о качестве детективной литературы, в который втянули и меня, дорога прошла незаметно.

Мужчины в своем отношении к подобным книжкам разделились на три характерные группы.

Завр, который с самого начала показался мне очень добродушным и мягким человеком, невесть зачем попавшим в полицию, придерживался дипломатичной точки зрения, что каждый выбирает книги себе по душе и, если он никому этим не вредит, — то какая разница, что читает?

Второй полицейский, пожилой лысый тип с вислыми усами, который и подкинул мне эту идею, читал исключительно серьезную, проверенную временем литературу или что-то нехудожественное, а к легкому чтиву относился со снисходительной насмешкой.

Ну а третий, которого я по понятным причинам сразу же невзлюбила, искренне считал все женские книжки по умолчанию глупыми и бессмысленными, а женщин — неспособными написать что-то приличное. С ним я изо всех сил старалась не ругаться, потому что бесполезно, но все равно не удержалась и несколько раз эмоционально высказалась…

Хорошо, что дорога оказалась не очень долгой.