Царство Проклятых

– Нам придется кое-что сделать.

Гнев снял пиджак и аккуратно накинул его на низко свисающую ветку. Я ошибалась: он не засовывал кинжал в пиджак, поверх чернильной рубашки он носил кожаную наплечную кобуру, в которой, когда он поворачивался, блестела золотая рукоять. Он расстегнул пуговицы на манжетах, быстро закатал рукава и начал собирать покрытые льдом ветви.

– Что ты задумал?

– Строю укрытие. Если не хочешь спать под грозой, я предлагаю взять несколько хвойных веток и сбить с них лед. Мы ляжем на те, что ты соберешь.

– Я не собираюсь спать с тобой.

По многим причинам, самая очевидная в том, что я была обручена с его братом – и несмотря на то выживу я или нет, – вряд ли дьяволу понравится, что я обнималась с другим принцем.

Гнев отломал ветку ближайшего кедра и взглянул на меня.

– Это твой выбор. – Он махнул рукой. – Но если заболеешь, лечить не буду.

Он пристально посмотрел на меня:

– Советую поторопиться, если не хочешь замерзнуть насмерть.

Мне не хотелось испытаний на гнев или гордыню – или еще какой-либо другой грех, – я проглотила любые дальнейшие протесты и пошла искать ветви. Несколько я нашла всего в паре шагов от того места, где развернул работу Гнев, и быстренько сбила с них куски снега и льда. Удивительно, но я двигалась так же быстро, как и принц демонов. Через мгновение у меня набралось едва ли не больше, чем я могла унести. Что было хорошо, так как мои пальцы покраснели и закоченели от холода и влаги.

Собрав целую охапку, я тут же отволокла ее в наш лагерь. На небе сердито кружились тучи, а гром сотрясал землю. В лучшем случае у нас было несколько минут до того, как обрушатся первые тяжелые дождевые капли. Гнев уже соорудил небольшой круглый шалаш под одним из наиболее густых деревьев и занимался тем, что укрывал снегом ветки, которые вбил в землю. Наружные стены были плотно покрыты снегом, крыша сделана из соломы, и нам обоим, вероятно, придется лежать бочком, чтобы поместиться. Мне трудно было представить, как можно выжить ночью зимой в шалаше, сделанном из веток и сухостоя, но Гнев, похоже, считал, что так мы будем в безопасности.

Я подняла глаза, величественная ель возвышалась над нами, служа дополнительным защитным барьером. Место было выбрано удачное. Не поворачиваясь, Гнев протянул руку.

– Давай сюда.

Просьба прозвучала как-то грубо, и мне сразу захотелось дать ему всей охапкой по голове, но я стала аккуратно подавать ему веточки по одной. Он укладывал их в ряд, проверяя, чтобы вся земля была покрыта двумя слоями. Его движения были быстры и отточены, как будто он проделывал это тысячу раз. Вероятно, так оно и было. Моя душа была не первой из тех, что он украл для дьявола. Но я буду последней.

Уложив последнюю ветку, он начал расстегивать рубашку, аккуратно, стараясь не задеть кожаную кобуру. Затем продолжил раздеваться. Он стянул рубашку, его сильные мускулы напрягались, я не могла оторвать глаз от татуировки в виде змеи, которая обвивалась вокруг его правой руки и плеча. Сейчас все казалось внушительней, детальнее, ярче. Возможно потому, что кожа выглядела темнее на бледном фоне этого мира, а золотые линии выделялись более ярко.

Я прокашлялась.

– Зачем ты разделся? На тебя здесь тоже воздействует магия?

Он взглянул наверх. Пот стекал с его темных волос по лбу, и казалось, что он смертный.

– Снимай корсет.

– И не подумаю. – Я недоверчиво посмотрела на него. – Что, черт возьми, ты делаешь?

– Даю тебе что-нибудь надеть, чтобы ты не отморозила себе задницу в этом металле.

Он дразня протянул мне рубашку, но тут же отдернул, не давая мне схватить ее, его глаза блестели весельем.

– Если конечно ты не предпочитаешь спать в обнаженном виде. Выбор леди.

Мое лицо вспыхнуло.

– Почему ты просто не наколдуешь еще одежды?

– Проходя впервые Коридор Греха, любое использование магии считается вмешательством.

– Ты же наколдовал плащ.

– Это было до того, как мы вошли в преисподнюю.

– В чем ты будешь спать?

Чертовщинка заиграла на его лице, он приподнял бровь.

Ой.

Проклиная этот мир и дьявола в том числе, я забралась в наше убежище из снега и льда, взяв предложенную рубашку. Я быстро сняла плащ и положила его на землю. Как джентльмен, Гнев вышел из укрытия и оставался снаружи дольше, чем требовалось, чтобы забрать свой пиджак. Вернувшись, он оглядел меня с ног до головы. Вот вам и хорошие манеры.

Губы его дрогнули при виде того, как скрутившись, я пытаюсь перевернуть этот дурацкий корсет, не касаясь Гнева. Но тот не двигался с места. И он тоже. Я взглянула на демона, как будто он был всему виной. Казалось, он упивается моим гневом, безбожник.

– Мне нужна твоя помощь, – наконец сказала я. – Я сама с ним не справлюсь.

Наследник Ада посмотрел на мой корсет с таким же энтузиазмом, как если бы я попросила его прочитать сонет при лунном свете, но в просьбе не отказал.

– Повернись.


– Постарайся не выглядеть слишком взволнованным, иначе я могу подумать, что нравлюсь тебе.

– Радуйся. Моя симпатия для тебя опасна.

Я фыркнула.

– Почему? Ты бы уничтожил меня ради всех остальных принцев-демонов?

– Почти.

Он улыбнулся и жестом показал мне повернуться. Его пальцы ловко перебирали ленты, переплетающиеся за моей спиной, дергая и развязывая их с военной четкостью. Я придерживала переднюю часть лифа, чтобы она случайно не слетела, и через мгновение спина открылась, обнажив кожу. Морозный воздух пробежал по ней. Я никогда раньше не избавлялась от корсета так быстро. Либо ему помогли сверхъестественные способности, либо он много практиковался в раздевании женщин.

Мне невольно лезли в голову мысли о том, как он делит с кем-то ложе, причем в самых ярких деталях. Я представляла, как безупречные ногти впивались в его спину, а длинные загорелые ноги обвивали его бедра, и тихие стоны удовольствия вырывались, когда он ритмично двигался.

От этих мыслей меня охватило мрачное чувство. Я стиснула зубы, стараясь не судить себя строго, и повернулась. Если бы я себя не знала, то могла бы подумать, что я…

– Завидуешь. – Гнев легко уловил изменение моего настроения.

– Перестань читать мои эмоции.

Я резко взглянула на него. Выражение его лица было пустым. Ни малейшей искры юмора или злобы, все исчезло. Он стоял неподвижно, словно заставляя себя превратиться в глыбу льда. Как будто одна мысль о том, чтобы прикоснуться ко мне, была для него отвратительной.

– Испытания коридором еще продолжаются. – Он смотрел, как румянец окрашивает мои щеки в глубокий красный оттенок, но не стал комментировать. Его внимание ненадолго переключилось на мою шею, затем он снова посмотрел мне в глаза. – Постарайся избавиться от эмоций, насколько это возможно. С этого момента они будут только нарастать. Этот мир дышит не только страхом, он в равной степени процветает на грехах и желаниях.

– Разве желание не то же самое, что похоть?

– Нет. Ты можешь желать богатства, власти или статуса. Дружбы или мести. Желания – это более сложные потребности, чем грехи. Иногда они хороши. В других случаях они отражают неуверенность. На мир влияет тот, кто правит им. Однажды мы все станем частью этой игры.

Отведя взгляд, он отошел, снял корону и лег на самый край хвойного настила, чтобы мне хватило места повернулся лицом в противоположном направлении. Но даже в таком положении мы находились так близко друг от друга, что едва можно было просунуть ладонь.

Завидую. Когда он сношается с кем-то.

Какая нелепость, особенно после его предательства, но меня не прекращало терзать чувство ревности. Я тихо выругалась и сосредоточилась на том, чтобы взять эмоции под контроль. Меньше всего мне хотелось погрязнуть в семи грехах и дать возможность преисподней питаться моими чувствами. Я отбросила металлический корсет, приспособление для пыток, и натянула его рубашку. Она была огромной, но мне было все равно. Она сохраняла тепло и пахла им. Мятой и летом. И чем-то определенно мужественным.

Я посмотрела на Гнева. Он все еще лежал без рубашки, несмотря на морозный воздух. Кроме обтягивающих брюк, на нем была только наплечная кобура и кинжал. Ночь обещала быть долгой и ужасной.

– Ты не наденешь пиджак?

– Перестань гонять грязные мысли обо мне и отдохни.

– Стоило убить тебя, когда у меня был шанс.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, его взгляд медленно и извилисто проскользнул от моих глаз по изгибу щек и остановился на губах. Спустя некоторое время он сказал: «Спи».

Я вздохнула, затем опустилась на землю и накинула плащ, как одеяло. Небольшое пространство быстро наполнилось ароматом кедра и сосны. Снаружи завывал ветер. Через мгновение обрушился град. Однако в наше убежище не проникло ни капли.

Некоторое время я лежала, слушая, как дыхание демона становится медленным и ровным. Убедившись, что он спит, я снова взглянула на него; он спал так, словно ему не было дела до этого мира: как высший хищник в глубокой спячке. Я не отводила глаз от мерцающих чернил на его плечах, строчки на латыни были так бледны, что едва можно было что-либо разобрать. Вопреки здравому смыслу, я позволила себе проявить любопытство, что же было для него настолько ценно и важно, чтобы навсегда запечатлеть это на своем теле. Я хотела раскрыть его душу и читать его как книгу, узнать самые глубокие секреты и истории о его становлении.

Какая дура.

Я старалась не замечать, как его сползающая по локтю татуировка сочеталась с моей. Его двойные полумесяцы, полевые цветы и змеи напомнили мне сцену из сказки, запечатленную на фреске дома. Что-то о богах и монстрах. Я отчаянно пыталась не думать о том, как страстно желала пройтись по его татуировкам сначала кончиками пальцев, а затем губами. Ощутить, узнать. Старалась убежать от мыслей о том, как уложив меня, он занимается со мной любовью. Как его твердое, мощное тело движется во мне, глубоко внутри…

Еле выбросив порочные образы из головы, я поразилась, насколько они оказались сильны. Коварный Коридор Греха. Сейчас меня, очевидно, проверяли на похоть, и, глядя на своего попутчика, с которым я делила ложе, это испытание было опаснее любой адской твари, бродящей в темноте и жаждущей моей крови. Не знаю, сколько прошло времени, но сон в конце концов нашел меня.

Некоторое время спустя я пошевелилась. Бушевала буря, но не она меня разбудила. Теплое ритмичное дыхание щекотало мою шею. И где-то в ночи меня, должно быть, одолел демон. И, что удивительно, никто из нас не пошевелился.

Гнев лежал позади меня, одна тяжелая рука собственнически обхватила меня за талию, как будто какой-нибудь незваный гость мог осмелиться украсть то, что он считал своим. Надо было бежать. И не только ради приличия. Такая близость к нему была похожа на игру с огнем, и я уже чувствовала его жар, но не торопилась шевелиться. Мне нравилось ощущать его руку на своем теле, ее тяжесть, и его запах, обвивающий меня словно питон. Мне хотелось, чтобы он возжелал меня, почти так же сильно, как я хотела, чтобы он был моим. В тот момент, когда пришла эта мысль, он перестал дышать ровно.

Я слегка пододвинулась, прижимаясь к его груди, по-прежнему желая быть еще ближе.

Он чуть крепче сжал меня.

– Эмилия…

– Да?

Мы оба замерли от томного голоса и желания, которого я не могла скрыть. Я с трудом узнавала эту откровенно страстную версию себя. На моей родине женщин учили, что эти желания – порочны, неправильны. Мужчины могли потакать своим низменным потребностям, и никто не называл их грешниками. Они были распутниками и плутами, но их не подвергали изгнанию за такое поведение. Считалось, что мужчина со здоровым сексуальным аппетитом полон жизненных сил, это было самым главным. Если он когда-нибудь решался жениться, для своей невесты он считался опытным. В то время как женщин учили оставаться девственными, чистыми. Как будто наши желания были грязными, постыдными. Я не принадлежала к знати – которая страдала от большего количества ограничений, но воспитывалась по тем же принципам. Но теперь я не принадлежу к миру смертных. И больше не обязана играть по их правилам.

Я была удивлена и взволнована. Я не могла понять, это волнение или страх от того, что теперь я высвободилась из оков? Я не знала, возможно это и было тем, что меня пугало. Мне хотелось именно того, от чего меня предостерегали. И все, что для этого требовалось, только протянуть руку, и принять. Пришло время быть храброй, решительной.

Вместо того чтобы поддаться страху, я могла стать бесстрашной. Начать прямо сейчас. Я снова прижалась к Гневу, мой выбор был сделан. Он медленно провел рукой по рубашке, играя с пуговицами. Я закусила губу на вдохе.

– Твое сердце бьется очень часто.

Его рот коснулся мочки моего уха, и – будь я проклята – я выгнулась от его прикосновения, чувствуя, насколько ему нравится наша близость.