Бунт Хаус
Часть 58 из 160 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
этом подумала.
— М-м-м.
Я уже думала об этом. У меня есть опыт работы с клонированными
телефонами и всевозможными шпионскими программами. Все это уже было
загружено на мой телефон раньше. Чего Карина не знает, так это того, что мой
телефон уже переполнен призрачными приложениями и фиктивными экранами, все они предназначены для того, чтобы обмануть меня, заставляя думать, что за
мной не следят. Мой отец позаботился об этом.
— Мы войдем, возьмем телефон, и тогда нам не придется ни о чем
беспокоиться, — бормочу я.
— Ты должна позвонить в полицию, Элли. Я серьезно говорю. Это какое-то
сомнительное дерьмо.
— Давай сначала посмотрим, с чем мы имеем дело. — Я просто отмахиваюсь
от нее и уверена, что она это знает.
Вовлекать полицию сейчас было бы плохой идеей. Во-первых, Вульф-Холл
доложит о случившемся моему отцу, а я ни за что не позволю ему прыгнуть в
самолет, чтобы лично узнать, что происходит. Я бы предпочла, чтобы меня тащили
по раскаленным углям, чем смотреть ему в лицо.
Мой пульс подскакивает к горлу, когда Карина выключает фары и
сворачивает на подъездную дорожку, ведущую через лес к Бунт-Хаусу. По тому, как
она вцепилась в руль, я догадываюсь, что она встревожена. Не уверена это из-за
того, что она боится быть пойманной в доме или вообще потому, что находится
здесь, но я начинаю чувствовать себя очень плохо из-за того, что заставила ее пройти
через это.
В давящей темноте я вижу только деревья. Затем мы резко поворачиваем и
из ниоткуда появляется дом, трехэтажное строение, такое большое и
внушительное, что это чудо, что его не видно с дороги. Трудно сказать, сколько лет
этому дому. Возможно, было бы легче определить, когда это место было построено
в дневное время, когда намного больше света. Прямо сейчас стеклянные окна от
пола до потолка на втором этаже делают его современным, но внешний вид делает
его действительно очень старым.
— От одного взгляда на это место меня тошнит, — бормочет Карина. — Тебе
не кажется, что это место вызвано прямо из кошмаров.
Я смотрю на дом, окутанный тенями, каждое окно погружено в темноту, и...
место выглядит пустынным.
— Нет, — говорю я Карине. — Мне не снятся кошмары.
Она глубоко вздыхает сквозь сжатые губы.
119
— Я тебе завидую. Это должно быть очень хорошо. — Она крутит ключ в
замке зажигания, заглушая двигатель. — Тогда чего ты боишься? Монстры? Упыри?
Плотоядные твари?
— Нет, — говорю я ей, глядя на дом со стальной решимостью. — Я боюсь
настоящей жизни. Людей, которые должны заботиться о тебе больше всего.
Карина не спрашивает, откуда я знаю, как взломать замок. Она убеждает
меня поторопиться, оглядываясь через плечо на лес, словно ожидая, что Дэшил
появится из ночи с топором в руке, готовый расчленить нас обеих на мелкие
кусочки. Однако он не приходит, и я открываю дверь дома в рекордно короткие
сроки.
Я вхожу, готовясь к лавине пустых пивных банок и гниющих контейнеров из-под еды на вынос, но внутри чисто и аккуратно. Зачеркните это. Здесь реально
красиво.
Карина включает фонарик на своем телефоне, разгоняя темноту, и я
поражаюсь грандиозному холлу, в котором нахожусь. Передо мной огромная, великолепная лестница, расходящаяся влево и вправо, ведущая в восточное и
западное крыло дома. На первом этаже на стенах висят огромные картины — в
основном классное современное искусство, которое, кажется, не имеет ничего
особенного, но, когда я смотрю на них, меня поражает тревожность, исходящая от
них. Все они изображают бушующие бури, вызванные к жизни в кружащихся
черных, синих, белых и серых тонах. От них чувствуется ярость.
— Рэн, — бормочет Карина. — Может, он и самый большой говнюк на свете, но этот ублюдок умеет рисовать.
Я скрываю свое удивление, откладывая эту информацию на потом.
Дом имеет уникальный, головокружительный запах. Совсем не похожий на
запах потных носков и немытых подростков, который я ожидала почувствовать.
Воздух окрашен нотами бергамота, черного перца и розового дерева.
Всюду, куда я смотрю, лежат безделушки и маленькие сувениры, заботливо
расставленные на непомерно дорогих на вид буфетах, столах и книжном шкафу, который тянется вдоль задней стены, у двери, ведущей в неизвестность.
Я задыхаюсь, когда поднимаю глаза.
— Срань господня.
— Да, — соглашается Карина, подстраиваясь под мою позу, откинув голову
назад, глядя вверх через винтовые лестницы, которые огибают то, что можно
описать только как внутренний двор дома.
С того места, где мы стоим, виден весь верхний этаж дома, а за ним, на крыше
высоко над нашими головами, огромное панорамное окно в крыше открывает вид
на ночное небо, от которого у меня захватывает дух. Десятки сверкающих точек
120
— М-м-м.
Я уже думала об этом. У меня есть опыт работы с клонированными
телефонами и всевозможными шпионскими программами. Все это уже было
загружено на мой телефон раньше. Чего Карина не знает, так это того, что мой
телефон уже переполнен призрачными приложениями и фиктивными экранами, все они предназначены для того, чтобы обмануть меня, заставляя думать, что за
мной не следят. Мой отец позаботился об этом.
— Мы войдем, возьмем телефон, и тогда нам не придется ни о чем
беспокоиться, — бормочу я.
— Ты должна позвонить в полицию, Элли. Я серьезно говорю. Это какое-то
сомнительное дерьмо.
— Давай сначала посмотрим, с чем мы имеем дело. — Я просто отмахиваюсь
от нее и уверена, что она это знает.
Вовлекать полицию сейчас было бы плохой идеей. Во-первых, Вульф-Холл
доложит о случившемся моему отцу, а я ни за что не позволю ему прыгнуть в
самолет, чтобы лично узнать, что происходит. Я бы предпочла, чтобы меня тащили
по раскаленным углям, чем смотреть ему в лицо.
Мой пульс подскакивает к горлу, когда Карина выключает фары и
сворачивает на подъездную дорожку, ведущую через лес к Бунт-Хаусу. По тому, как
она вцепилась в руль, я догадываюсь, что она встревожена. Не уверена это из-за
того, что она боится быть пойманной в доме или вообще потому, что находится
здесь, но я начинаю чувствовать себя очень плохо из-за того, что заставила ее пройти
через это.
В давящей темноте я вижу только деревья. Затем мы резко поворачиваем и
из ниоткуда появляется дом, трехэтажное строение, такое большое и
внушительное, что это чудо, что его не видно с дороги. Трудно сказать, сколько лет
этому дому. Возможно, было бы легче определить, когда это место было построено
в дневное время, когда намного больше света. Прямо сейчас стеклянные окна от
пола до потолка на втором этаже делают его современным, но внешний вид делает
его действительно очень старым.
— От одного взгляда на это место меня тошнит, — бормочет Карина. — Тебе
не кажется, что это место вызвано прямо из кошмаров.
Я смотрю на дом, окутанный тенями, каждое окно погружено в темноту, и...
место выглядит пустынным.
— Нет, — говорю я Карине. — Мне не снятся кошмары.
Она глубоко вздыхает сквозь сжатые губы.
119
— Я тебе завидую. Это должно быть очень хорошо. — Она крутит ключ в
замке зажигания, заглушая двигатель. — Тогда чего ты боишься? Монстры? Упыри?
Плотоядные твари?
— Нет, — говорю я ей, глядя на дом со стальной решимостью. — Я боюсь
настоящей жизни. Людей, которые должны заботиться о тебе больше всего.
Карина не спрашивает, откуда я знаю, как взломать замок. Она убеждает
меня поторопиться, оглядываясь через плечо на лес, словно ожидая, что Дэшил
появится из ночи с топором в руке, готовый расчленить нас обеих на мелкие
кусочки. Однако он не приходит, и я открываю дверь дома в рекордно короткие
сроки.
Я вхожу, готовясь к лавине пустых пивных банок и гниющих контейнеров из-под еды на вынос, но внутри чисто и аккуратно. Зачеркните это. Здесь реально
красиво.
Карина включает фонарик на своем телефоне, разгоняя темноту, и я
поражаюсь грандиозному холлу, в котором нахожусь. Передо мной огромная, великолепная лестница, расходящаяся влево и вправо, ведущая в восточное и
западное крыло дома. На первом этаже на стенах висят огромные картины — в
основном классное современное искусство, которое, кажется, не имеет ничего
особенного, но, когда я смотрю на них, меня поражает тревожность, исходящая от
них. Все они изображают бушующие бури, вызванные к жизни в кружащихся
черных, синих, белых и серых тонах. От них чувствуется ярость.
— Рэн, — бормочет Карина. — Может, он и самый большой говнюк на свете, но этот ублюдок умеет рисовать.
Я скрываю свое удивление, откладывая эту информацию на потом.
Дом имеет уникальный, головокружительный запах. Совсем не похожий на
запах потных носков и немытых подростков, который я ожидала почувствовать.
Воздух окрашен нотами бергамота, черного перца и розового дерева.
Всюду, куда я смотрю, лежат безделушки и маленькие сувениры, заботливо
расставленные на непомерно дорогих на вид буфетах, столах и книжном шкафу, который тянется вдоль задней стены, у двери, ведущей в неизвестность.
Я задыхаюсь, когда поднимаю глаза.
— Срань господня.
— Да, — соглашается Карина, подстраиваясь под мою позу, откинув голову
назад, глядя вверх через винтовые лестницы, которые огибают то, что можно
описать только как внутренний двор дома.
С того места, где мы стоим, виден весь верхний этаж дома, а за ним, на крыше
высоко над нашими головами, огромное панорамное окно в крыше открывает вид
на ночное небо, от которого у меня захватывает дух. Десятки сверкающих точек
120