Будущее воина

Убить столько народу он просто не мог себе позволить. И точно так же не имел права спустить происшедшее, сделав вид, что ничего не случилось. Тут недолго дождаться и столкновений между полками. Напряженные отношения между бившимися и отсиживающимися за валом уже заметно проявлялись. Закрывать на это глаза непозволительно.

– Воины! – сказал он наконец, терпеливо дождавшись окончания строительства. – Мы явились свидетелями неслыханного позора: императорские полки бежали от врагов. Они испугались настолько, что не посмели выйти в поле заново! – он почти кричал. Это заведомо не требовалось. Каждое слово повторяли за ним по цепочке, чтобы дошло до каждого распоследнего кнехта или обозника, присутствующего на поле. – Вы все дристуны с заячьей кровью в жилах. Разве вы фемы? Они с детства слышат от родителей: «За честь можно пожертвовать жизнью, но никогда – наоборот. Фем не сможет жить, обесчещенным, ибо как может жить тело, потеряв сердце». А вы смогли!

Он сделал хорошо рассчитанную паузу. Дождался гневного рокота от остальных и поднял руку, обрезая шум.

– Вы все виноваты, – почти тихо заявил, – но больше всего ваши командиры, не оправдавшие мое, – опять почти крик на слове «мое», – доверие. Первое и наиважнейшее дело офицеров – вести за собой людей. Или заставить их идти!

Опять пауза. Фем Руди хорошо сознавал, что он делает и зачем говорит.

– Я понадеялся на род, однако они опозорили его. Трудности и потери не вызвали гнева и желания отомстить. Прямые обязанности не исполнялись. Терпение иссякло. Снисхождения не заслуживают. Мое решение непреклонно, и какие-либо просьбы и стенания не будут услышаны. Отныне им не место среди живых!

Мертвая тишина опустилась на поле. Казалось, в самом дальнем углу можно разобрать шаги охранников командующего, по двое выводивших разжалованных командиров. Скрипел снег под ногами, слышалось тяжелое дыхание и не иначе как запах ужаса. Командующий крыла, полковники, начальники когорт, даже сотники предстали перед армией в своем последнем выходе.

Хорошо вслух произносить: «Фем не унижается до просьбы о милости. Умри с честью, не показав слабости». В жизни это достаточно непросто. Если бывший командир левого крыла шел самостоятельно, то кое-кого пришлось буквально волочь, а иные открыто проливали слезы. Все же большинство вело себя достойно.

Их заводили на помост по старшинству, и один за другим без долгих чтений приговоров повисали в петле. Сделано это было неумело – все же палача с собой не додумались тащить, – и умирали люди нередко в мучениях, задушенные веревкой. Долго дергались, и пляска на виселице, когда тело начинало непроизвольно биться, оказалась самым ужасным зрелищем. Очередную порцию приговоренных отправляли не раньше, чем предыдущие умирали.

Время тянулось страшно медленно, пусть на самом деле смерть приходила к несчастным без особого промедления. Ведь их было почти девять десятков, и каждый из стоящих кнехтов левого крыла мысленно молился, чтобы фем Руди успокоился на этом. Уже никто не сомневался, что он дойдет до конца. В первые минуты все же надеялись, что хотя бы часть казнят правильно. Но Анжольви приготовил всем одинаковую и страшную участь. После случившегося им не родиться больше фемом.

– Это несправедливо, – громко сказал Фоули при виде своего сотника, прежде чем успел сообразить, что, собственно, творит.

– Что именно? – быстро спросил, повернувшись всем телом к строю, командующий.

– Кто сказал?

– Фоули фем Кейси, – делая шаг вперед, представился, стараясь не замечать, как Нерак отрицательно мотает головой, предупреждая, и тут же продолжил: – Наш сотник Нерак фем Дорак не был трусом и не бежал. Он пытался уговорить фем Тачо выйти из лагеря. Не его вина, что тот отказался прислушаться к словам много ниже стоящего.

Уж прозрачнее высказаться нельзя. Если кто-то из высокопоставленных лордов упорствует в собственных ошибках и навязывает свое мнение, то достаточно скоро он пойдет на поводу у своих собственных действий. Воины станут бояться своего господина и будут думать не о преданности, а лишь о собственной выгоде.

– Несправедливо его вешать, наказывая за чужую вину, – твердо заявил Фоули. – Нет вины подчиненного в исполнении приказа начальника. Честь обязывает слушаться.

– Очень любопытно. Ты, видимо, находишь свою честь незапятнанной. Почему мне твое имя знакомо?

Сзади к нему наклонился один из адъютантов и зашептал на ухо.

– А! – довольно сказал фем Руди. – Вечно битый герой, удравший уже со второго поля сражения.

– Я никогда не показывал спину, – деревянным голосом отчеканил Фоули. – Если враг сильнее, моей вины в том нет. Так решили боги.

– Боги? Нет! Когда фема ставят перед выбором – жизнь или смерть, – он обязан выбрать смерть. Ты сдался!

Объяснять нечто или рассказывать про разбитую голову бессмысленно, понял фем Кейси. Для себя Анжольви все уже решил, и оправдания прозвучат глупо. Сказано: «Не ищи смерти и не отвращайся от нее, будь равнодушен». На войне всегда что-то теряют, и не только жизнь.

– Истинный командир должен уметь различать добро и зло, правых и виноватых, определяя поощрения и наказания, – сказал без особой надежды, из чистого упрямства. – Я не прошу простить сотника, лишь дать ему честную смерть от клинка.

– Наверное, я поторопился объявить решение окончательным. Кто помимо моего собеседника слышал, как этот, – Анжольви показал на Нерака, – уговаривал фем Тачо?

Он подождал и удовлетворенно кивнул, не получив ответа. Откуда свидетелю взяться, коли все старшие командиры уже висят в петлях и присутствующих при разговоре быть не может. А если и найдется какой кнехт, нечто слышавший, так вряд ли посмеет рот раскрыть. С какой стати подставлять свою шею за незнакомого человека с сомнительной перспективой оказаться обвиненным конкретно. В общем строю больше шансов оказаться незамеченным.

– Плохо уговаривал, – сказал командующий спокойно. – Ты поручился за сотника?

– Да! – подтвердил Фоули.

– Трусость искупается подвигом или смертью. Да будет так! Он умрет как настоящий воин, если ты согласишься разделить с ним одну участь.

Думай о своем роде, промелькнула в голове фем Кейси. Уходить нужно благородно, чтобы о тебе говорили. Судия Смерти не может не зачесть это деяние. Он родится и вновь станет жить по чести.

– Все люди рождаются одинаково, – сказал негромко.

Неизвестно, чего добивался Анжольви, но теперь заступившегося даже не за друга, а обычного знакомого, и требующего справедливости вплоть до заклада собственной жизни точно запомнят. А что еще нужно настоящему фему? Посмертной славы!

– Я жил с честью, не опозорив семьи, – сказал, повышая голос, чтобы все слышали, – сумею и достойно уйти.

Они молча постояли, пока не принесли колоду. Фоули чувствовал множество глаз, изучающих его. На душе было спокойно. Он сделал все правильно и хорошо. Сначала лишился головы сотник, счастливо улыбнувшись перед ударом. Затем сам опустился на колени и положил голову на плаху. Топора он не почувствовал. Лишь в последнее мгновение мелькнула мысль: «А может, стоило согласиться на предложение Грая?»

Возмездие осторожно ступил, проверяя, и уже затем перенес на ногу всю тяжесть тела. Длинная красно-коричневая черепица, обычная для здешних мест настолько, что времен глаз не замечает, имела неприятную особенность лопаться с громким треском. Безусловно, никто не покрывал крышу в расчете на его посещение, но самый лучший путь по городу отнюдь не по земле.

Когда-то в Заломи жило добрых сорок тысяч человек, но те славные времена давно прошли. Джабал отнял, пользуясь торговыми льготами, предоставляемыми имперским поселениям ветеранов, огромную долю торговли и вырос, а местный порт заметно усох. Само по себе пятнадцатитысячное население вовсе не маленькое на фоне провинциальных городов, однако былое величие и нынешнее падение замечательно заметны пристальному взгляду. Руины былого расцвета, и не пропустишь.

Часть поселений на севере выросла из воинских лагерей. Такие легко определялись прямой планировкой и широкими улицами. Не то в Заломи. Бывшая городская черта, а именно частично сохранившиеся стены, – их даже не разбирали. Хватало и опустевших домов. Они стояли беспорядочной группой на окраине. Да и все остальные смотрелись достаточно странно. Если некто огромный возьмет несколько сотен игрушечных домиков и кинет их как попало на окружающие бухту склоны, получится нечто похожее.

Дома поставлены под самыми невероятными углами. Задняя дверь одного домика открывается в сторону передней двери соседского дома. Причем стоят они практически вплотную. Есть дома, украшенные с не меньшей роскошью, чем общественные здания в центре, однако они прихотливо соседствуют с бедняцкими лачугами и обшарпанными стенами. Любой человек при подобном виде невольно придет в уныние, и уже рыбацкие хижины, покрытые сверху соломой, вызовут лишь кривую усмешку.

Вся суть, что Возмездие к роду людскому не имел ни малейшего отношения. Стандартные мысли о канувшей торговле, падении и умирании порта его совершено не тревожили. Зато близость построек откровенно радовала. Он предпочитал передвигаться незаметно, а для этого лучше нет дороги, чем по крышам. Люди редко смотрят вверх и еще реже ждут оттуда опасности. Вот и здешние патрули не особо утруждали себя проверками. Если и имелись у них под шлемами вяло ворочающиеся мысли, то про выпивку, постель и отдых. Ничего оригинального.


Приказ предельно ясен – идти тихо, убивать, только когда отсутствует иной выход. Требовалось выследить и примерно наказать «хладнокровного, легко впадающего в ярость, но при том чисто внешне». Уж подобные вещи он достаточно просто определял и не ошибался. Злым в последнее время был предатель. Повышения и ответственных поручений не получал и видел в сем происки конкурентов. Но хитрости в нем не наблюдалось. Очень обидно и неприятно. Выходит, и его сумел обмануть, а вот этого уже нельзя простить.

Да нет, скорее всего, поймал удачный случай, утешил себя Возмездие. Очень не хотелось признавать, что подвел Повелителя и не обнаружил своевременно измены. Как бы то ни было, наказание должно состояться, и проделать казнь необходимо предельно жестко. Прямого приказа на это не имелось, однако развивать творчески сказанное, используя при желании дух, а не слово, он прекрасно научился. Правда, сейчас и за собственную неудачу хотел расплатиться, а не только указания исполнял.

Возмездие прислушался к разговору караульных и в очередной раз не обнаружил ничего нового. Заломи буквально набит вооруженными людьми из нескольких отдельных подразделений. Между собой они не особо дружно жили, и за последние сутки он видел три драки, не перешедших в массовые исключительно по причине множества патрулей, моментально вмешивающихся в свару. А ведь были еще и не особо счастливые необходимостью их кормить и содержать горожане. В воздухе висело настолько ощутимое напряжение, что даже малочувствительные человеки нервничали и ждали невесть чего.

Отсюда дополнительные меры безопасности, в немалой степени нагнетающие дополнительные подозрения. Начальство-то что-то знает, дружно делали простейший вывод подчиненные, которым еще и дополнительные обязанности свалились на шею. На самом деле никто ничего не знал, однако трения между морской пехотой, гвардией родом из Серкана, ополченцами из беженцев и бывшими кнехтами Блора не могли не возникнуть. Всякий считал себя обделенным и норовил за счет другого или на худой конец местных жителей получить лишнего. А пирог один на всех и при бурном море взять дополнительно неоткуда. Горцы же не рвались осуществлять поставки продовольствия в порт, справедливо подозревая в отсутствии желания расплатиться захватчиков.

Охота вещь азартная, и мало уметь гнать добычу. Люди – создания хитрые и подлые, и сами способны подготовить неприятный сюрприз или соорудить ловушку. Важно иметь немалое терпение, определять слабые места и скрадывать конкретную дичь. Повелитель позволил самому определять место, время и способ. Значит, незачем врываться в курятник под заполошное кудахтанье в надежде застать петуха.

Первым делом – определить его норку. Не суть важно – в пещере, палатке или каменном доме устроила цель логово. Он не станет там сидеть вечно, как невозможно смотреть в здешнем амфитеатре одно бесконечное представление. Есть определенные обязанности, и сбежать от них получится, лишь сдав командование. А это прямой путь в пустоту. Без своих воинов объект-мишень – ничто.

Вот и приходится тихо ползать по крышам и слушать разговоры. Люди неимоверно много болтают, и по большей части ненужные вещи. Думать практично они чаще всего и вовсе не умеют. Тем не менее, при определенном опыте и приличном терпении разобраться в шелухе и отсеять неважное достаточно легко. Уже в первый день Возмездие преодолел неслышно полуразвалившуюся стену без особых трудностей.

Несмотря на возведение дополнительного вала и попытки заделать дыры, сложности для него отсутствовали. Основная ставка при блокировании войска противника делалась на узость дороги, вьющейся меж подступающих к морю скал и нескольких связанных между собой опорных пунктов. Вот там бдительность на высоте, и наблюдение поставлено в высшей степени похвально.

Правда, против людей, а не нормального демона. Возмездие тихо прополз мимо поста, не забыв проверить принадлежность к отряду. Люди в данном отношении ему весьма облегчали опознание, таская тряпки с рисунками и напяливая их на себя. Уже на второй день он точно знал, где какой отряд располагается, и систему патрулирования во всех подробностях. Раз не те, не стал даже задерживаться и отправился прямо в Заломи. Командиры редко не обеспечат себе комфорт и мерзнуть в голом поле без нормальной печки не станут. И не прогадал.

Да и странно не найти искомое в месте, где прямоугольник размером четыре полета стрелы на пять, не считая вынесенных за черту города разнообразных мастерских и производств. Захочешь – не заблудишься. Конечно, если ты демон и не шляешься по жутко запутанным переулкам, а ходишь напрямую по крышам. Где нет домов, непременно найдутся хозяйственные постройки. Театра, портиков, торговой площади и храма он не навещал. Уж там его объект проживать не мог. Странно было бы искать его в лавке или возле статуи покровителя города.

Еще день – и из случайного разговора он определил дом. Подозрение давно существовало – ведь по количеству посетителей и их положению в воинской иерархии всегда проще определить командующего, – однако для полной уверенности требовалось проверить. Убедился. Для этого ему совсем не нужно стоять вплотную к беседующим. С крыши недурно разбирал творящееся не только во дворе, но и прямо внутри дома.

– Сколько? – переспросил внизу человек.

– Тридцать дезертиров, – повторил прежний голос. – Их не останавливают даже казни.

– Это мои враги, затаившую злобу, – убежденно заявил первый.

Ну вот! Знакомый голос. Спутать он не мог. Такие вещи оставались в памяти намертво. Встретив через годы запах, достаточно быстро определял не только недавно с ним контактировавших. Любого, хоть раз прошедшего по соседству. Иногда это полезно, а частенько лишняя информация. Впрочем, особо Возмездие не задумывался. Так ему дано от рождения и столь же привычно, как умение слышать и видеть.

– Естественно. Они в большинстве бегут даже сейчас к Блору.

– Он побежден и скоро погибнет, как и эти трусы!

Возмездие оскалился в довольной улыбке. Случайный человек принял бы гримасу за угрозу. Да только здесь сейчас не имелось посторонних свидетелей. Стоящие у входа караульные уж точно случайными не являлись. Их время еще не пришло, изгибаясь не хуже кошки к чердачному окну, подумал весело. Решетка отсутствовала, а отверстие, пусть и не очень крупное, для него сойдет. Сегодня он получит свое полностью и вдоволь повеселится. На рожон не лез, безоружных не убивал, врага Повелителя нашел. Пора явить себя во всей красе!

Двое удивленных охранников, отдыхавших в каморке под крышей, умерли практически мгновенно, скорее всего не успев сообразить, кто их убил. Толкнул дверь и обнаружил еще парочку часовых под лестницей у двери. Спускаться по ступенькам демон счел ниже своего достоинства и прыгнул вниз напрямую. Обрушился всей тушей на одного, полоснул по горлу когтями другого и, не задерживаясь, выбил дверь, скользнув внутрь.

Эти там не могли не услышать шума и криков. Уже ждали с мечами в руках, умело встав так, чтобы любой вошедший невольно оказывался под ударом. Только рассчитывали они на человека, а получили ураган. Выпад лишь слегка задел, а адъютант улетел в угол, сшибая стол. В запале он попытался было подняться на одной воле, но обмяк и упал вновь. Кровь лилась ручьем из нескольких глубоких ран на ноге, а осколок кости на левой торчал, прорвав кожу.

– Ты все-таки пришел, – пробормотал Ледек, настороженно следя за каждым движением Возмездия и отступая задом к стене. Лучше иметь спину прикрытой: тесное помещение не дает противнику развернуться во всю мощь. Как опытный боец он мог надеяться если не отбиться, то задержать зверя, пока не прибежит охрана. В помещении можно устроиться так, чтобы спина оказалась прикрытой.

Демон оскалился и, негромко зарычав, подобрался для атаки. Он не был настроен затягивать дело. Все положено проделать быстро и красиво. А главное – оставить о себе долгую память.

Адмирал Жилава в сопровождении доброй сотни вооруженных кнехтов примчался достаточно быстро. Неудивительно, когда весь город поднят на ноги воплями ужаса, звоном оружия, беготней воинов. Где все началось, он определил достаточно быстро и в первый момент заподозрил нападение армии Грая. Что все проще и притом гораздо неприятнее, стало ясно уже через четверть часа. Никакие озверелые варвары не лезли через стены и не пытались добраться до его любимых галер. Напротив, шум смешался в противоположном направлении.

– Не стоит смотреть, – загораживая дорогу, сказал командир морской пехоты с его личной галеры.

– Не стой на пути, Балит, – буркнул Жилава и прошел во двор.

Первое, на что упал его взгляд, был безудержно травящий содержимое желудка прямо у ворот один из его людей. Здесь явно штормило, пусть и не в прямом смысле. Нервы у морских пехотинцев крепкие, другие в их компании не уживутся, повидали они самое разное, да и убивать приходилось неоднократно. С другой стороны, дворик очень напоминал бойню. Только вместо скота в нем приняли участие люди. И судя по наличию на разорванных телах гербов – охрана не очень им любимого перебежчика.

Ну, обожает он его или нет – дело десятое, зато три тысячи кнехтов никому лишними не будут. Как и знания противника из первых рук. Ледек достаточно долго терся возле Грая и представлял его поведение и возможности. Эту истину адмирал усвоил давно: врага необходимо знать во всех видах. Иначе ошибешься, принимая решение, а твои просчеты стоят крови подчиненным.

Любая информация полезна. Встанешь на его место, представишь образ мыслей, стандартные ходы – и выиграл. Отнюдь не слова, он двадцать с лишним лет воюет и не терпел поражений ни в одном бою, где командовал. А вот когда тебя отправляют вышестоящие начальники на убой, думай головой самостоятельно.

Предателей любить не обязательно – использовать очень правильно. Поэтому с Ледеком он старался наладить отношения и постоянно расспрашивал о прошлом и его тцаре. Пусть сколько угодно расхваливает себя, многое понятно практически сразу. В ситуации казалось бы абсолютно бесперспективной кнехты с севера продолжали дезертировать. Выходит, они верили Граю больше собственного командира.

Это крайне редкий случай, любой фем самого высокого положения опирается на личную команду. Через голову приказы не отдают, если ждут исполнения. Даже на войне существуют определенные обязательства.

– Это точно зверь? – с недоумением спросил он через четверть часа, осмотрев внутренности дома. – Может, не один, с ним люди?

Особой бледностью адмирал не страдал, и на рвоту его не тянуло. Тем не менее, удивление вполне закономерно. Ледека не просто прикончили: ему оторвали голову, аккуратно положили на блюдо, водруженное на стол. Кстати, единственный предмет мебели, не поваленный. Наверняка подняли предварительно. Представить себе волка или тигра, вытворяющего подобное, более чем странно. Даже дрессированный и натравленный не сумеет. Не звериные мозги требуется иметь.

На этом фоне уже не особо удивляло разорванное на несколько частей знамя полка с коршуном, куда свалены по отдельности руки, ноги, кишки несчастного и сверху навалена основательная куча дерьма. Кто бы ни увидел это – моментально догадается о посыле. Полка больше не существует, а с каждым сделают нечто вроде этого. Теперь дезертирство станет вообще массовым.

– Его видели, – морщась, сказал Балит. – Не здесь, – он ткнул рукой в сторону трупов. – Тут целых не осталось. Когда уходил. Прямо по улице, ничуть не скрываясь. Три патруля подряд. Когда бегут, вопя от ужаса, не догонял. Вот становиться поперек – смерть. Он спокойно шествовал, только что без герольда, провозглашающего титул, и убивал исключительно мешающих. Не попадающихся на пути. Если обделался – не трогал. Безоружных – только при наличии коршуна на одежде. Такой… очень прямой намек.

– И никто не попытался остановить? – повышая голос, возмутился Жилава.

– Уже у стены два десятка поставили стену из щитов и попытались копьями достать. Он запрыгнул на сарай, по нему вышел в тыл и не стал отступать, а напротив, напал сзади. Кто-то успел среагировать и развернуться, кто-то нет. Там бойня не хуже здешней. А телохранителей ведь Ледек отбирал не из худших. Адмирал, – сказал очень тихо, только для него, – ты меня не первый год знаешь. Я ходил на клинки десятки раз. Я убивал львов, медведей и слонов. В одиночку ходил. С этим я связываться боюсь. Тут не слухи, натурально ужас ночи приходил за предателем. Другие его не интересовали.

Жилава хмыкнул. Характер, умение руководить, отсутствие страха у Балита выковывались в боях. Он не первый год доверял своему начальнику охраны, как себе. Скромность происхождения и нескромность поведения никак не отменяли преданности. Даже сейчас: пошли его ловить демона – возражать не станет и приложит максимальные усилия.