Бронзовые звери
Часть 3 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она едва успела кивнуть в ответ, прежде чем мир погрузился в темноту.
Кто-то бросился к ней из цветного тумана. От света в пещере у нее все еще щипало в глазах, и фигура казалась темной. Зофья попыталась поднять руки, но они оказались связаны. Все ли в порядке с Энрике? Ушел ли Северин? Вспомнил ли кто-нибудь в Париже о том, чтобы покормить Голиафа?
– Ты жива! – вскричала фигура.
Человек опустился на лед рядом с ней. Лайла. Подруга крепко обняла ее, ее тело сотрясали рыдания, внезапно необъяснимо сменившиеся смехом. Обычно Зофья не любила объятий, но, похоже, сейчас это было необходимо Лайле. Она замерла.
– Ты жива, – повторила Лайла, улыбаясь сквозь слезы.
– …Да? – ответила Зофья. Ее голос прозвучал, словно карканье.
Северин говорил, что она будет парализована несколько часов, только и всего. И это было не смертельно.
– Я думала, Северин тебя убил.
– Зачем ему убивать меня?
Зофья вглядывалась в лицо Лайлы. По соленым следам на щеках подруги она поняла, что та плакала. Ее взгляд упал на гранатовый перстень на руке Лайлы, и Зофья остолбенела. Северин отказался играть на божественной лире, что должно было сохранить жизнь Лайлы. Не было причин не делать этого, если только лира не смогла бы спасти жизнь Лайлы. Но когда провалился их план по ее спасению? У них все еще оставалось десять дней до того, как тело Лайлы погибнет.
– Он сказал, что паралич – это часть плана.
Облегчение, отразившееся на лице Лайлы, сменилось болью, а затем… смятением. В этот момент громкий стон привлек внимание Зофьи. Ей стоило неимоверных усилий повернуть голову, превозмогая ужасную боль в шее. Справа от нее Энрике поднимался на ноги. При виде его, живого и мрачного, в груди Зофьи разлилось тепло. Она внимательно разглядывала его. На его шее виднелись пятна засохшей крови. И у него не было одного уха. Она не помнила, как он лишился его, хотя в памяти всплывали пронзительные крики. В тот момент она пыталась игнорировать происходящее вокруг, прокручивая в голове всевозможные варианты, пытаясь найти способ спастись.
– Что с твоим ухом? – спросила она.
Энрике прижал ладонь к голове и, поморщившись, сердито уставился на нее.
– Я едва не погиб, а ты спрашиваешь, что с моим ухом?
Лайла обняла его, а затем отпрянула.
– Ничего не понимаю. Я думала…
Из бассейна донесся звук бурлящей воды, и они все как один обернулись. Вода вспенилась, испуская пар, и показавшаяся на поверхности механическая капсула соскользнула на лед. Зофья узнала спасательный модуль, который когда-то скрывался внутри левиафана Давида, который все эти годы хранил сокровища Падшего Дома. Капсула в форме рыбы с несколькими иллюминаторами и веялкой из острых лезвий вместо хвоста дымилась и шипела, когда распахнулся люк в ее конструкции.
Гипнос, облаченный в парчовый камзол с Полуночного Аукциона, проходившего прошлым вечером, выбрался на лед и радостно помахал им.
– Приветствую вас, друзья! – воскликнул он, широко улыбаясь.
Но тут же умолк, его взгляд метнулся от безучастного лица Лайлы к крови на шее Энрике и связанным рукам Зофьи и, наконец, к цветному туману у кромки льда, где Зофья в первый раз заметила разбитый механизм мнемонического жука. Улыбка Гипноса угасла.
НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ Гипнос не проронил ни слова.
Энрике как раз закончил объяснять, что произошло между ними и Северином, как он забрал божественную лиру и скрылся с Русланом, прежде притворившись, что убил их всех. Обхватив себя руками, Гипнос молча смотрел в пол еще несколько секунд, а затем поднял голову и уперся взглядом в Лайлу.
Его голос сорвался:
– Ты умираешь?
– Она не умрет, – отрезала Зофья. – Смерть зависит от ряда вещей, которые мы изменим.
Лайла улыбнулась ей, а затем слегка кивнула. Она почти не проронила ни слова с тех пор, как появился Гипнос. И почти не смотрела на него. Она то и дело переводила взгляд со своего гранатового перстня на останки мнемонического жука на льду.
– Лира действует не так, как мы предполагали, – сказал Энрике. – Помните надпись? Игра божественного инструмента призовет разрушение. В этом случае разрушение ждет всех Сотворенных созданий, если только не сыграть на лире в особом месте, но мы не знаем, где это место.
– Где-то под островом Повелья, недалеко от Венеции.
– Повелья? – повторил Энрике, побледнев.
Зофья нахмурилась. Она уже слышала это название. Несколько лет назад Северин рассказывал о Чумном Острове. Они почти согласились на приобретение, но затем отказались от этой идеи. Энрике испытал огромное облегчение, потому что считал, что нельзя тревожить захоронения. Зофья вспомнила, как Тристан подшучивал над Энрике во время обсуждения этого вопроса, направляя Сотворенные ползучие виноградные стебли обвиваться вокруг его ног. Но Энрике было не до смеха.
– Матриарх все рассказала мне, – быстро произнес Гипнос. – Она сказала, что карты с расположением других врат были потеряны, и эта последняя карта – все, что осталось. Я знаю порталы Теската, которые откроют нам путь в Италию. Мы могли бы добраться туда к вечеру. Матриарх даже подготовила нам безопасное убежище в Венеции, место, где мы найдем ответы на все свои вопросы, но вход в это место Сотворен разумом.
– Тогда как же мы найдем его? – спросил Энрике.
– Она дала мне подсказку, где мы сможем найти ключ и его адрес, – ответил Гипнос. – А как только устроимся, можем встретиться с Северином. Он оставил указания в памяти мнемонического жука о том, как… – его взгляд уперся в останки мнемонического жука на льду, – …как найти его, – закончил он, а затем обвел их всех округлившимися глазами. Его взгляд остановился на Лайле. – Я по-прежнему не понимаю, зачем ты его уничтожила!
Краска залила лицо Лайлы, и она нахмурилась.
– Он ударил ножом Зофью, а потом Энрике, и я решила, что он… он…
Гипнос вскинул брови:
– И как ты могла подумать, что Северин желает нам смерти?
– Потому что он лишился рассудка и собирался стать богом? – спросил Энрике.
Он поморщился, коснувшись уха. Лайла оторвала кусок от своего платья, чтобы перевязать ему голову. Кровотечение прекратилось, но Зофья заметила, что Энрике выглядел бледнее, чем обычно. Он страдал от боли. Зофья не знала, как помочь ему, и это не давало ей покоя.
– Но если матриарх упомянула о карте, тогда, возможно, она узнает, где эта карта, – предположил Энрике.
Уголки губ Гипноса поползли вниз, и он уныло опустил плечи.
– Она исчезла вместе… вместе с этим механизмом, – сказал он.
Лайла шумно вздохнула, зажав рот ладонями. Энрике молчал. Зофья понурила голову. Она знала, что ей следует думать сейчас о матриархе, и она действительно горевала, что та погибла, но ее мысли были о Хеле. Зофья медленно коснулась рукой груди, где под сердцем ощутила острый, зазубренный край нераспечатанного письма Хелы.
Письмо пришло несколько дней назад, но адрес на конверте был написан не Хелой. И если Хела не смогла сама написать письмо, вполне вероятно, что ее сестра уже мертва. Но даже возможная смерть Хелы казалась сейчас не столь ужасной, как смерть матриарха. Зофья ощутила, как грудь сжимает знакомая паника. Она опустила руку в карман платья, где лежал спичечный коробок, но он исчез. Она окинула взглядом пещеру, пытаясь сосчитать предметы, разбросанные вокруг, и сосредоточиться. Двенадцать сосулек, шесть зазубренных краев льдин, три щита, четыре капли крови на льду, но Гипнос и Энрике вдруг принялись паниковать.
– Что же нам делать? – воскликнул Гипнос. – Без мнемонического жука мы не знаем, где искать Северина, и не сможем найти карту!
– Не нужен нам Северин, – холодно откликнулся Энрике.
Гипнос вскинул голову:
– Что?
– Ты же сам сказал… в безопасном убежище матриарха мы найдем все необходимые нам ответы, – ответил Энрике.
– Но лира… – произнес Гипнос, глядя на Лайлу.
– Северин гонится за божественным, – сказал Энрике, сурово поджав губы. – С нами или без нас он доберется до Чумного Острова. Там мы и найдем его. И тогда он сможет сыграть на лире и спасти Лайлу. Именно это нам и нужно от него. А после этого нам больше никогда не стоит с ним встречаться.
– Но что подумает Северин? – едва слышно произнес Гипнос. – Прежде чем уйти, он сказал, что больше всего на свете хотел защитить нас…
Зофья увидела, как заиграл мускул на щеке Энрике. Он некоторое время смотрел на лед, а затем перевел взгляд на Гипноса. Его брови вытянулись в линию, что означало, что он в ярости.
– Нам нужна от него лишь защита, – ответил Энрике.
Защита. Зофья вспомнила, как Энрике разрушил этимологию слова. Оно происходило из латинского. За: «скрывать». Щить: «скрывать». Скрытый за. Защита означала прикрытие. Необходимость спрятаться. Зофья провела рукой по груди, прикрывая рукой место, где было спрятано письмо, написанное не Хелой. Обдумывая возможный исход дела, она предполагала, что это письмо – скорее всего официальное извещение о смерти сестры. Хела уже долгое время болела. Она уже почти умерла. Зофья не сумела защитить сестру… но у нее еще оставался шанс спасти Лайлу.
Зофья с трудом заставила себя прислушаться к разговору остальных. Речь шла о тайных порталах Теската, которые привели бы их в Венецию, и о том, как члены Вавилонского Ордена все еще были парализованы кровавым Творением Евы, и у них оставались считаные часы, чтобы скрыться или быть схваченными. Зофья едва могла себя заставить все это слушать.
Вместо этого она не сводила глаз с перстня Лайлы: десять дней.
У нее оставалось десять дней, чтобы защитить Лайлу. Если Зофья сумеет сделать это для подруги, тогда, вероятно, сумеет вскрыть письмо и узнать о судьбе Хелы. А до этого времени она оставит конверт запечатанным. Если бы она не прочитала письмо, тогда ей и не надо было знать, что в нем, а если она не узнала бы о его содержании, тогда, возможно, у нее был шанс… статистическая невозможность, но все же некоторая вероятность того, что Хела жива. Зофья ухватилась за безопасность цифр: десять дней, чтобы найти решение для спасения Лайлы, десять дней, в которые ее не покинет надежда, что Хела все еще жива.
Надежда, подумала Зофья, была единственной защитой, которая у нее осталась.
4. Лайла
Лайла пробиралась сквозь темноту узкого, вымощенного кирпичом переулка, плотнее запахнувшись в покрывало, скрывавшее ее лицо и волосы. Вокруг орали и злобно шипели бродячие коты, кувыркаясь в горах мусора. Где бы они ни находились, она уже сбилась со следа после седьмого перехода через портал Теската. Уже было за полдень, и ветер с моря наполнял воздух зловонным запахом гниющей рыбы. Идущий впереди Гипнос приложил ладонь к покрытому грязью кирпичу. Зофья стояла рядом с ним, держа в руке тескатский медальон, оторванный от ожерелья. Это был единственный инструмент, которым они сейчас располагали. Исследования Энрике, лаборатория Зофьи, костюмы Лайлы… все это осталось в Спящем Дворце.
Медальон засиял ярким светом, указывая на потайной вход.
– Судя по всему, это последний вход в портал, – заметил Гипнос, натянуто улыбнувшись. – Матриарх сказала, что отсюда откроется переход прямо позади Моста Риальто. Разве это не замечательно?
– Я бы не назвала это словом «замечательно», – откликнулась Зофья.
Ее светлые распущенные волосы словно нимб обрамляли ее голову, а подол голубой туники обуглился и почернел. Стоявший рядом с ней Энрике осторожно коснулся окровавленной повязки на голове, и в этот момент жирный таракан пробежал по заляпанным грязью туфлям. Лайла отскочила в сторону.
– Было бы замечательно, если бы на другой стороне нас ждала горячая ванна и надежный план, – сказал Энрике. – Мы ведь даже не знаем, где искать это безопасное убежище.
– У нас есть подсказка… – сказал Гипнос, прежде чем повторить указания матриарха: «На острове мертвых лежит бог, у которого больше одной головы. Сосчитайте то, что видите, и это приведет вас прямо ко мне».
– И что именно это означает? – спросил Энрике.
Гипнос поджал губы.
– Это все, что мне было сказано, mon cher. Придется довольствоваться этим. Я проверю, правильный ли это путь. Зофья, пойдешь со мной? Мне может пригодиться твое красивое ожерелье.
Кто-то бросился к ней из цветного тумана. От света в пещере у нее все еще щипало в глазах, и фигура казалась темной. Зофья попыталась поднять руки, но они оказались связаны. Все ли в порядке с Энрике? Ушел ли Северин? Вспомнил ли кто-нибудь в Париже о том, чтобы покормить Голиафа?
– Ты жива! – вскричала фигура.
Человек опустился на лед рядом с ней. Лайла. Подруга крепко обняла ее, ее тело сотрясали рыдания, внезапно необъяснимо сменившиеся смехом. Обычно Зофья не любила объятий, но, похоже, сейчас это было необходимо Лайле. Она замерла.
– Ты жива, – повторила Лайла, улыбаясь сквозь слезы.
– …Да? – ответила Зофья. Ее голос прозвучал, словно карканье.
Северин говорил, что она будет парализована несколько часов, только и всего. И это было не смертельно.
– Я думала, Северин тебя убил.
– Зачем ему убивать меня?
Зофья вглядывалась в лицо Лайлы. По соленым следам на щеках подруги она поняла, что та плакала. Ее взгляд упал на гранатовый перстень на руке Лайлы, и Зофья остолбенела. Северин отказался играть на божественной лире, что должно было сохранить жизнь Лайлы. Не было причин не делать этого, если только лира не смогла бы спасти жизнь Лайлы. Но когда провалился их план по ее спасению? У них все еще оставалось десять дней до того, как тело Лайлы погибнет.
– Он сказал, что паралич – это часть плана.
Облегчение, отразившееся на лице Лайлы, сменилось болью, а затем… смятением. В этот момент громкий стон привлек внимание Зофьи. Ей стоило неимоверных усилий повернуть голову, превозмогая ужасную боль в шее. Справа от нее Энрике поднимался на ноги. При виде его, живого и мрачного, в груди Зофьи разлилось тепло. Она внимательно разглядывала его. На его шее виднелись пятна засохшей крови. И у него не было одного уха. Она не помнила, как он лишился его, хотя в памяти всплывали пронзительные крики. В тот момент она пыталась игнорировать происходящее вокруг, прокручивая в голове всевозможные варианты, пытаясь найти способ спастись.
– Что с твоим ухом? – спросила она.
Энрике прижал ладонь к голове и, поморщившись, сердито уставился на нее.
– Я едва не погиб, а ты спрашиваешь, что с моим ухом?
Лайла обняла его, а затем отпрянула.
– Ничего не понимаю. Я думала…
Из бассейна донесся звук бурлящей воды, и они все как один обернулись. Вода вспенилась, испуская пар, и показавшаяся на поверхности механическая капсула соскользнула на лед. Зофья узнала спасательный модуль, который когда-то скрывался внутри левиафана Давида, который все эти годы хранил сокровища Падшего Дома. Капсула в форме рыбы с несколькими иллюминаторами и веялкой из острых лезвий вместо хвоста дымилась и шипела, когда распахнулся люк в ее конструкции.
Гипнос, облаченный в парчовый камзол с Полуночного Аукциона, проходившего прошлым вечером, выбрался на лед и радостно помахал им.
– Приветствую вас, друзья! – воскликнул он, широко улыбаясь.
Но тут же умолк, его взгляд метнулся от безучастного лица Лайлы к крови на шее Энрике и связанным рукам Зофьи и, наконец, к цветному туману у кромки льда, где Зофья в первый раз заметила разбитый механизм мнемонического жука. Улыбка Гипноса угасла.
НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ Гипнос не проронил ни слова.
Энрике как раз закончил объяснять, что произошло между ними и Северином, как он забрал божественную лиру и скрылся с Русланом, прежде притворившись, что убил их всех. Обхватив себя руками, Гипнос молча смотрел в пол еще несколько секунд, а затем поднял голову и уперся взглядом в Лайлу.
Его голос сорвался:
– Ты умираешь?
– Она не умрет, – отрезала Зофья. – Смерть зависит от ряда вещей, которые мы изменим.
Лайла улыбнулась ей, а затем слегка кивнула. Она почти не проронила ни слова с тех пор, как появился Гипнос. И почти не смотрела на него. Она то и дело переводила взгляд со своего гранатового перстня на останки мнемонического жука на льду.
– Лира действует не так, как мы предполагали, – сказал Энрике. – Помните надпись? Игра божественного инструмента призовет разрушение. В этом случае разрушение ждет всех Сотворенных созданий, если только не сыграть на лире в особом месте, но мы не знаем, где это место.
– Где-то под островом Повелья, недалеко от Венеции.
– Повелья? – повторил Энрике, побледнев.
Зофья нахмурилась. Она уже слышала это название. Несколько лет назад Северин рассказывал о Чумном Острове. Они почти согласились на приобретение, но затем отказались от этой идеи. Энрике испытал огромное облегчение, потому что считал, что нельзя тревожить захоронения. Зофья вспомнила, как Тристан подшучивал над Энрике во время обсуждения этого вопроса, направляя Сотворенные ползучие виноградные стебли обвиваться вокруг его ног. Но Энрике было не до смеха.
– Матриарх все рассказала мне, – быстро произнес Гипнос. – Она сказала, что карты с расположением других врат были потеряны, и эта последняя карта – все, что осталось. Я знаю порталы Теската, которые откроют нам путь в Италию. Мы могли бы добраться туда к вечеру. Матриарх даже подготовила нам безопасное убежище в Венеции, место, где мы найдем ответы на все свои вопросы, но вход в это место Сотворен разумом.
– Тогда как же мы найдем его? – спросил Энрике.
– Она дала мне подсказку, где мы сможем найти ключ и его адрес, – ответил Гипнос. – А как только устроимся, можем встретиться с Северином. Он оставил указания в памяти мнемонического жука о том, как… – его взгляд уперся в останки мнемонического жука на льду, – …как найти его, – закончил он, а затем обвел их всех округлившимися глазами. Его взгляд остановился на Лайле. – Я по-прежнему не понимаю, зачем ты его уничтожила!
Краска залила лицо Лайлы, и она нахмурилась.
– Он ударил ножом Зофью, а потом Энрике, и я решила, что он… он…
Гипнос вскинул брови:
– И как ты могла подумать, что Северин желает нам смерти?
– Потому что он лишился рассудка и собирался стать богом? – спросил Энрике.
Он поморщился, коснувшись уха. Лайла оторвала кусок от своего платья, чтобы перевязать ему голову. Кровотечение прекратилось, но Зофья заметила, что Энрике выглядел бледнее, чем обычно. Он страдал от боли. Зофья не знала, как помочь ему, и это не давало ей покоя.
– Но если матриарх упомянула о карте, тогда, возможно, она узнает, где эта карта, – предположил Энрике.
Уголки губ Гипноса поползли вниз, и он уныло опустил плечи.
– Она исчезла вместе… вместе с этим механизмом, – сказал он.
Лайла шумно вздохнула, зажав рот ладонями. Энрике молчал. Зофья понурила голову. Она знала, что ей следует думать сейчас о матриархе, и она действительно горевала, что та погибла, но ее мысли были о Хеле. Зофья медленно коснулась рукой груди, где под сердцем ощутила острый, зазубренный край нераспечатанного письма Хелы.
Письмо пришло несколько дней назад, но адрес на конверте был написан не Хелой. И если Хела не смогла сама написать письмо, вполне вероятно, что ее сестра уже мертва. Но даже возможная смерть Хелы казалась сейчас не столь ужасной, как смерть матриарха. Зофья ощутила, как грудь сжимает знакомая паника. Она опустила руку в карман платья, где лежал спичечный коробок, но он исчез. Она окинула взглядом пещеру, пытаясь сосчитать предметы, разбросанные вокруг, и сосредоточиться. Двенадцать сосулек, шесть зазубренных краев льдин, три щита, четыре капли крови на льду, но Гипнос и Энрике вдруг принялись паниковать.
– Что же нам делать? – воскликнул Гипнос. – Без мнемонического жука мы не знаем, где искать Северина, и не сможем найти карту!
– Не нужен нам Северин, – холодно откликнулся Энрике.
Гипнос вскинул голову:
– Что?
– Ты же сам сказал… в безопасном убежище матриарха мы найдем все необходимые нам ответы, – ответил Энрике.
– Но лира… – произнес Гипнос, глядя на Лайлу.
– Северин гонится за божественным, – сказал Энрике, сурово поджав губы. – С нами или без нас он доберется до Чумного Острова. Там мы и найдем его. И тогда он сможет сыграть на лире и спасти Лайлу. Именно это нам и нужно от него. А после этого нам больше никогда не стоит с ним встречаться.
– Но что подумает Северин? – едва слышно произнес Гипнос. – Прежде чем уйти, он сказал, что больше всего на свете хотел защитить нас…
Зофья увидела, как заиграл мускул на щеке Энрике. Он некоторое время смотрел на лед, а затем перевел взгляд на Гипноса. Его брови вытянулись в линию, что означало, что он в ярости.
– Нам нужна от него лишь защита, – ответил Энрике.
Защита. Зофья вспомнила, как Энрике разрушил этимологию слова. Оно происходило из латинского. За: «скрывать». Щить: «скрывать». Скрытый за. Защита означала прикрытие. Необходимость спрятаться. Зофья провела рукой по груди, прикрывая рукой место, где было спрятано письмо, написанное не Хелой. Обдумывая возможный исход дела, она предполагала, что это письмо – скорее всего официальное извещение о смерти сестры. Хела уже долгое время болела. Она уже почти умерла. Зофья не сумела защитить сестру… но у нее еще оставался шанс спасти Лайлу.
Зофья с трудом заставила себя прислушаться к разговору остальных. Речь шла о тайных порталах Теската, которые привели бы их в Венецию, и о том, как члены Вавилонского Ордена все еще были парализованы кровавым Творением Евы, и у них оставались считаные часы, чтобы скрыться или быть схваченными. Зофья едва могла себя заставить все это слушать.
Вместо этого она не сводила глаз с перстня Лайлы: десять дней.
У нее оставалось десять дней, чтобы защитить Лайлу. Если Зофья сумеет сделать это для подруги, тогда, вероятно, сумеет вскрыть письмо и узнать о судьбе Хелы. А до этого времени она оставит конверт запечатанным. Если бы она не прочитала письмо, тогда ей и не надо было знать, что в нем, а если она не узнала бы о его содержании, тогда, возможно, у нее был шанс… статистическая невозможность, но все же некоторая вероятность того, что Хела жива. Зофья ухватилась за безопасность цифр: десять дней, чтобы найти решение для спасения Лайлы, десять дней, в которые ее не покинет надежда, что Хела все еще жива.
Надежда, подумала Зофья, была единственной защитой, которая у нее осталась.
4. Лайла
Лайла пробиралась сквозь темноту узкого, вымощенного кирпичом переулка, плотнее запахнувшись в покрывало, скрывавшее ее лицо и волосы. Вокруг орали и злобно шипели бродячие коты, кувыркаясь в горах мусора. Где бы они ни находились, она уже сбилась со следа после седьмого перехода через портал Теската. Уже было за полдень, и ветер с моря наполнял воздух зловонным запахом гниющей рыбы. Идущий впереди Гипнос приложил ладонь к покрытому грязью кирпичу. Зофья стояла рядом с ним, держа в руке тескатский медальон, оторванный от ожерелья. Это был единственный инструмент, которым они сейчас располагали. Исследования Энрике, лаборатория Зофьи, костюмы Лайлы… все это осталось в Спящем Дворце.
Медальон засиял ярким светом, указывая на потайной вход.
– Судя по всему, это последний вход в портал, – заметил Гипнос, натянуто улыбнувшись. – Матриарх сказала, что отсюда откроется переход прямо позади Моста Риальто. Разве это не замечательно?
– Я бы не назвала это словом «замечательно», – откликнулась Зофья.
Ее светлые распущенные волосы словно нимб обрамляли ее голову, а подол голубой туники обуглился и почернел. Стоявший рядом с ней Энрике осторожно коснулся окровавленной повязки на голове, и в этот момент жирный таракан пробежал по заляпанным грязью туфлям. Лайла отскочила в сторону.
– Было бы замечательно, если бы на другой стороне нас ждала горячая ванна и надежный план, – сказал Энрике. – Мы ведь даже не знаем, где искать это безопасное убежище.
– У нас есть подсказка… – сказал Гипнос, прежде чем повторить указания матриарха: «На острове мертвых лежит бог, у которого больше одной головы. Сосчитайте то, что видите, и это приведет вас прямо ко мне».
– И что именно это означает? – спросил Энрике.
Гипнос поджал губы.
– Это все, что мне было сказано, mon cher. Придется довольствоваться этим. Я проверю, правильный ли это путь. Зофья, пойдешь со мной? Мне может пригодиться твое красивое ожерелье.