Ботаник

Бам…бам…бам…

Весла медленно опускались и поднимались, барабан задавал ритм, И нос галеры с шипением разрезал спокойные, слишком спокойные воды. Когда мы вышли в Океан, ветер как нарочно стих, и над водной гладью пролегла мертвая, душная тишина. Жара, сияние солнца, и ни дуновения ветерка. Представляю, как сейчас приходится гребцам. Не позавидуешь. Второй день уже мертвый штиль, и второй день гребцы изнемогают в жаре под ударами бича надсмотрщика. Бьет он не сильно, не так, чтобы повредить кожу, но очень даже ощутимо. Я видел, как он хлестнул могучего, перевитого мышцами седого мужика, который что-то говорил соседу, и того буквально повело от боли, а на спине осталась красная полоса, как от ожога. Еще чуть-чуть, и по всей полосе выступила бы кровь.

Но на то он и хороший надсмотрщик, чтобы наказать, но и не испортить гребца. Так сказать – живой механизм. Надсмотрщик – смуглый мужчина лет тридцати, со слегка негроидными чертами лица, курчавый и вечно улыбающийся. Похоже, что он ничего плохого не видел в том, чтобы работать надсмотрщиком. Ходишь себе, хлещешь кнутом, да шуточки отпускаешь в адрес гребцов. Ну так, для того чтобы веселее гребли! Нет, шуточки веселья не добавляют, эти твари не понимают настоящих шуток, но все равно – остроумный человек всегда найдет себе собеседника. Например, такого как этот молодой аристократ, зачем-то спустившийся на палубу к гребцам.

- Господин, хочешь кого-нибудь высечь? – надсмотрщик весело улыбнулся и потряс кнутом – Возьми, развлекись! Вон того, например! Эй, Стратон, спишь, что ли?! Кнута захотел?!

- Мне нездоровится! – мускулистый седой мужчина, можно сказать старик, закашлялся, и мне почудилось, что на его губах выступила кровь – Грудь болит! Я позавчера ударился о весло, когда мы наскочили на бревно!

Было такое, точно. Нет, я не видел, как гребец ударился о весло, но слышал удар бревна о корпус, корабль сильно вздрогнул, будто на что-то наткнулся. Матросы тогда забегали, зашумели, потом одного из матросов спускали с носа на специальной люльке-подвеске, видимо осматривали сохранность обшивки. Но видимо все обошлось, что и немудрено – носы таких галер обшивались железным деревом, мало чем уступающим по крепости настоящему железу. Кстати – это дерево даже в воде тонуло. Столкновение с бревном на реке частое дело, обычно эти бревна корабли даже не замечают – винта нет, скорость небольшая – только перо руля береги, а так все пофиг. Но тут случай был иным – очень уж большое бревно, сравнимое по размеру с самим кораблем. Упавшее в воду дерево, которое откуда-то с верховьев реки протащило до самого устья. Вот тогда похоже что это мужик и пострадал.

- Так пора помирать, Стратон! – весело сзубоскалил надсмотрщик – Зажился ты! Сколько ты тут уже чалишься? Пять лет! Да пять лет на галере никто не живет! А ты вон чего!

- А как он оказался на галере? – спросил я, разглядывая гребца, которому на вид было от сорока до шестидесяти лет. Могучие плечи, руки с бицепсами, как шары для тенниса, пресс – на зависть культуристам. Оно и понятно – тяжкий труд гребца, довольно-таки обильная пища (иначе не смогут работать), так что культуристом тут стать даже очень запросто. Только нахрена сдался такой культуризм…

- Купец был! – хохотнул надсмотрщик – Приехал из торгового путешествия, а там молодая жена с любовниками! Ха ха ха!

- С любовниками?! – удивился я.

- Ага, с любовниками! – довольно кивнул надсмотрщик, которому явно хотелось поделиться со мной имеющейся информацией. Есть такие люди – их хлебом не корми, только дай показать себя знающими и шибко информированными. Они будут строить умное лицо, подмигивать, и по секрету сообщать то, что услышали по случаю, и к чему присовокупили кучу всяческих своих домыслов-небылиц. Ну так…чисто для интереса. Но такие спелтники все-таки полезны, ибо и в этой куче навоза можно выудить жемчужное зерно информации.

- Толпа солдат – и все с ней развлекались! Ха ха ха! Говорят – красотка была! И очень любила мужчин. А он, дурак, ей верил! Пока не застал с десятком стражников! Голую! И сразу с троими! Ха ха ха…

Мне было совершенно не смешно. Противно. И гадко. Но я спросил, хотя уже понимал, что мне сейчас ответит этот мразный придурок:

- Ну и что? Как он тут-то оказался?

- Да как-как…поубивал он их! – умерил веселость надсмотрщик, не поощренный моим мрачным ликом. А потом убил и жену. Сложил их штабелем, и пошел сдаваться властям. Судили, приговорили к смерти, а потом продали с торгов на галеру с условием, что он никогда больше ее не покинет – только трупом. Муниципалитету всегда нужны деньги, так почему бы не продать сильного заключенного? Чего на него тратить деньги? Он видишь ли будет жрать, пить, и отдыхать в темнице! Ха ха ха! А тут пользу приносит! Долго правда они не задерживаются – видишь, господин, какие у нас условия. Жарко, работа тяжелая, так что…вот и его черед пришел. Завтра-послезавтра покормим водяных тварей.

- А вы что, не лечите гребцов? – искренне удивился я – Зачем деньги тратить на покупку нового, когда можно вылечить этого?

- Да зачем его лечить? – тоже удивился надсмотрщик – можно набрать новых буквально за медяки! А лечение денег стоит, маг-лекарь дорогое удовольствие и стоит дороже, чем какой-нибудь из этих прохвостов. Их ведь нельзя больше никуда употребить, кроме как на греблю! Бунтовщики, убийцы, грабители – кто его возьмет в дом работником? Кто его поставит на поля? Они ведь так и смотрят, как на господ напасть, да поубивать!

- Постой! – спохватился я – Десять стражников?! Ты сказал – десять стражников?! Один?! Да ты врешь, уважаемый…один, и на десять стражников! Урежь до двух. А лучше – до одного. Среди стражников хилых парней не бывает.

- Да чтоб мне в ад попасть, если вру! – осенил себя животворящим кругом надсмотрщик – Десять! Голыми руками! Кому шеи сломал, кому головы кулаком разбил! Ты посмотри на него, какой он бык! Я же говорю – пять лет продержался! Другие дохли, особенно когда мы вверх ходили, в джунгли к коротышкам, за ароматической смолой. Вода грязная была, жара, мошкара жрала – а он выжил. Половина гребцов померла, остальные болели – а он все жил! Но видишь как – всем свой черед приходит. Вот и ему досталось. Ну, ничего, на перерождение пойдет. Родится шелудивым псом! Потому что вредный гад! Ха ха ха… Представляешь – он на моего сменщика напал, когда тот поучил его соседа. Сосед помер, хилый был, а этот злостный Стратон ухватилмоего приятеля и чуть шею не сломал – хорошо я рядом был, вырубил его дубинкой! Потом выпороли – видишь, у него вся спина в шрамах? Вот! Думали сдохнет – нет, не сдох, скотина. Но вот и ему досталось, да. И поделом! Если ты раб – слушайся господина, делай то, что он скажет, и тогда в новой жизни возродишься господином! А если ты не соблюдаешь закон, если ты бунтуешь – так и останешься рабом, а то и того хуже.

Мне очень хотелось врезать козлу по балде, и бросить тому самому Стратону, чтобы хрустнули позвонки гада и больше не видеть его рожу. Но я понимал, что это будет неправильно. «Цирики» тоже нужны. И большинство из этих людей отбывают свой срок за дело. И тот же Стратон – разве он не за дело попал на каторгу? Ну да, убийство в состоянии аффекта, но если бы одного! Ударил вгорячах, человек упал и умер. Бывает, да. Никто из мужчин не застрахован – поспорил с собеседником, поругались, он тебя оскорбил, ты ударил, и…труп. Вот тебе и уголовный срок – при падении твой противник сломал себе шею. Но когда ты уничтожаешь 10 (десять!) человек, какой тут, к черту, аффект? Да еще и стражников – читай, ментов. У нас за убийство ментов пожизненное – смертную казнь-то не применяют.

Его вообще-то обязательно должны были казнить. Хотя…разве ЭТО не казнь? Только отсроченная во времени. Мучительная, растянутая на годы - казнь. Одно меня удивило – а какого черта он не убежал? Ну взял бы, да и скрылся!

И кстати – а чем стражники были виноваты? Насколько я понял – бабу не насиловали. Ей нравилось, что ее дерет толпа мужикам. А русская народная пословица гласит: «Пока сука не захочет – кобель не вскочит». Убил бы изменщицу – скорее всего суд не отнесся бы к нему так жестоко. А тут уже перебор, точно. Хотя…все-таки можно понять. Крыша поехала, и понеслось. Берсерк!

- Я хочу с ним поговорить – сказал я надсмотрщику, и тот удивленно поднял брови:

- Со Стратоном?! Господин, ты рискуешь. Он неуправляемый, полубезумный. И терять ему теперь нечего. Все равно скоро подыхать! Дело, конечно, твое, как я могу тебе запретить? Но если с тобой что-то случится – я не виноват.

- Ты не виноват – ответил я холодно и зашагал к гребцу, который теперь почти что висел на весле рядом со своими двумя соратниками – он еле шевелился. Их было по три человека на весло – один отдыхал, двое других гребли. Потом они менялись. Отдыхающий спал прямо на полу, среди нечистот и ползающих по ним мух. Время от времени по рядам проходил специальный уборщик - тоже из числа рабов-заключенных, и специальной лопаткой-скребком чистил полы, собирая дерьмо в деревянное ведерко. Из этого же ведерка он потом окатывал полы, смывая остатки дерьма и мочи в специальные отверстия (палуба была сделана чуть под наклоном к борту, видимо как раз для этой цели). Спящие даже не просыпались, когда рядом стучал скребок или прокатывалась волна забортной воды из поганого ведерка. Привычка. Люди ко всему привыкают. Годами жили даже в фашистских лагерях смерти.

Я остановился возле весла, которым ворочали Стратон и его напарник, сидящий у борта, и негромко, так, чтобы слышало как можно меньше народа – спросил:

- Почему ты не убежал, когда убил стражников? Почему сдался?

Стратон кашлянул, и я увидел на его губах кровь. Голубые глаза из-под кустистых бровей посмотрели на меня пристально, будто просвечивали рентгеном. Потом он усмехнулся в длинную спутанную бороду (явственно послышался смешок), и ответил, задыхаясь и явно натужно пытаясь ворочать весло:

- Да зачем тебе это надо, господин? Неужели на самом деле интересует судьба умирающего узника?

- Интересует – кивнул я, и поморщился от вони, которая шла от пола и от гребцов. Смесь запаха пота, мочи, дерьма – тут и хороший одеколон не поможет. Такую вонь ничем не перебить!

- Так почему ты не убежал? – повторил я

- А куда? – серьезно и мрачно ответил Стратон – Жизнь кончилась. Я любил эту женщину. Всем своим сердцем любил. Сам себя кончить не могу – так я испорчу свою карму, и в следующем перерождении рожусь каким-нибудь монстром. Я должен ответить за свое преступление! Стражники ни причем. Она – заслужила. Наверное. Они – нет. Теперь я отбываю свое наказание. За убиенных мной парней.

- Болван! – яростно выдохнул сосед по веслу – Тупой религиозный болван! Бежать надо было! Бежать! И деньги были, и возможность была – ищи-свищи потом! Пиратом можно было стать! Купчишек щипать! Или просто уехать в Союз, и начать жизнь с начала! А этот болван вон что учудил! О Создатель, почему ты даешь возможности идиотам, а не умным людям!

- А ты за что сюда попал? – заинтересовался я.

- Людей он убивал. Грабил, и убивал – бесстрастно сказал Стратон – Пиратом был. Людей на корм пираньям бросал. А потом их зажали имперские галеры береговой охраны, и всех, кто выжил, приковали к веслам. Вот и сидит теперь здесь, как и я.

- Сижу! Но я хоть пожил! – сплюнул под ноги пират – Я баб перетрахал больше, чем ты видел! Я пил не просыхая, я дрался до смерти и побеждал! А ты что видел?! Пыльный тракт?! Сраные трактиры с клоповными комнатами? Лошадиный навоз? И как венец всему – женушку раком, которую дрючат три стражника! А она им подмахивает! Нравится ей, ага!

Удар! Говоривший обвис на весле, брошенное весло ударилось о соседнее, сбивая с ритма, то зацепило третье…и вот вся левая сторона превратилось в хаос – весла бились друг о друга, тормозили корабль, и он стал все замедляясь описывать полукруг, теряя ход и превращаясь в обычный плавающий кусок дерева.






***


- Готов? – капитан, усатый мужчина лет пятидесяти от роду поднял руку, готовясь подать команду. И вдруг я, сам того не ожидая от себя, остановил его:

- Капитан, подожди!

Капитан уставился на меня, будто увидел впервые, только что, и нахмурился, сведя брови:

- Господин, что ты хочешь?

- Двадцать серебряных – за него! – я указал на обнаженного мужчину, привязанного к мачте – Ему все равно умирать, а так ты получишь двадцать серебряков. Соглашайся!

- Зачем? – капитан пожал плечами, хмыкнул – Хмм…вообще-то я не должен отпускать его до того момента, как он умрет.

- Так он умер. И ты опустил его в океан. И на то есть акт, который составишь ты, и твои помощники. Двадцать серебряников. Соглашайся!

- Брат, зачем он тебе? Он же сдохнет! – усмехнулся Первый, вернее уже Глава, который стоял рядом со мной. Я даже не заметил, как он тут оказался, настолько тихо шагал мой брат. Умеет!

- Все мы сдохнем – усмехнулся я, и когда глаза брата расширились со смехом добавил – Но не сейчас! Когда-нибудь! Я попробую на нем мои снадобья, что взял в дорогу. На ком мне еще пробовать? Не на братьях же? Вдруг отравлю!

- Не на братьях, точно! – улыбнулся Глава – Ладно, будь по-твоему. Капитан, двадцать серебряных за эту дохлую скотину.

- Как скажет Глава! – пожал плечами капитан – Только он умер, имейте в виду. Никаких документов на него вам не дам. Хотите бесполезно потратить деньги – это как раз тот случай. Развлекайтесь, господин Глава.

- Отведите раба в мою каюту – приказал я, и под недоуменными взглядами офицеров команды и насмешливым моего брата отправился по направлению к своему временному жилищу. Предстояло как следует поработать…

Скарле очень не понравилось известие, что я стал обладателем самого настоящего каторжника, да еще и с бунтовскими наклонностями. Первое, что она сказала – прирежет его ночью, чтобы он не портил воздух в каюте. После моего строгого запрета, пробормотала что-то на одном из степных наречий, которого я не знал, и взгляд, который старух бросила на меня не был доброжелательным и любящим. И неизвестные мне слова были очень похожи на грязные ругательства. Спрашивать их значение я не стал.

Когда привели пленника, я даже поморщился – прежде чем забить его до смерти у корабельной мачты, мужика сильно помяли – спина в крови, исхлестана до мяса, лицо разбито, на ногах и ягодицах красные полосы «ожогов» в засохшей крови. Избили еще на скамье, и уже потом приговорили к смерти.

Но смотрел мужчина ясно, с вызовом, и в глазах светился разум. Он не спятил за пять лет сидения на скамье гребцов. Возможно, в этом ему помогала сильная вера в богов, в Создателя? Очень даже вероятно. Люди ради Веры и не такое выносили.

Матросы ввели его в каюту и оставили у порога, закрыв за собой дверь. Мужчина осмотрелся по сторонам, вздохнул, и бессильно опустился на пол. Видимо его сил хватило только на то, чтобы дойти сюда, до каюты. Но он был все еще в сознании. Крепкий мужик, точно.

- Стратон, ты меня слышишь? Понимаешь? – спросил я раба, следящего за мной с пола. Он сидел в «позе лотоса», поджав под себя ноги.

- Слышу. Понимаю – прогудел своим густым баритоном мужчина, и я вдруг отметил, насколько он огромный – даже сейчас, когда в теле ни жиринки, ни грамма лишнего веса – он казался квадратным, и сидя был ростом наверное с мою Альдину. Гигант, да и только. Странно, но на скамье он таким большим не выглядел. Можно в сравнении с огромным веслом?

- Стратон, ты теперь не Стратон – усмехнулся я, глядя в глаза мужчине как глядят в зоопарке на опасных зверей – Стратон умер. Теперь ты будешь…к примеру…хмм…Максим! Вот! Ты будешь – Максим. Итак, Максим – теперь ты принадлежишь…никому ты не принадлежишь! – неожиданно для себя закончил я – но я могу нанять тебя на службу.

- Кем нанять? – медленно, тяжело спросил бывший раб, и вытер губы тыльной стороной ладони – Видишь? Красная. Это кровь, господин. У меня в легких жидкость. Я чувствую, как она булькает. Весло скользнуло и ударило меня грудь.

- И у тебя теперь гидропневмоторакс – закончил я задумчиво, и увидев поднятые брови мужчины, бесстрастно добавил – Забудь. Это такие лекарские термины, тебе не надо. После удара у тебя в легком скопилась жидкость, и теперь ты задыхаешься и быстро теряешь силы. А отдохнешь – можешь двигаться, но до следующей потери сил. Так?

- Так, господин – удивленно поднял брови Максим – Ты лекарь?

- Я ботаник. Вот что, Максим! Сейчас ты принесешь мне клятву верности, поклянешься Создателем и всем сонмом богов, что будешь верен мне всегда и во всем – даже если тебе будет угрожать опасность. А потом я попытаюсь тебя вылечить. Согласен?

- Да! – новоназванный Максим не медлил ни секунды – Моя жизнь принадлежит тебе, господин. Давайте мне Знак Создателя, я на нем поклянусь.

Я махнул рукой Скарле, и она сняла со стены в углу «Знак» - так здесь называли иконы. На этой иконе был изображен Создатель, который ничем не был похож на бога-Христа, каким его изображают на Земле – худой длиннобородый старик, весь в белом и вместе со всем сонмом богов, ведающих отделами, курирующих различные аспекты жизни человека. Любовь, смерть, жизнь, плодородие – этих богов было приличное количество, что вполне оправданно с точки зрения логики. Попробуй-ка один глава корпорации, уследи за всем, что происходит в мире! С ног собьешься курировать все направления.

- Клянусь быть верным…клянусь не посрамить…клянусь защищать…

Клятва была длинной, и как мне показалось, охватывала все возможные ситуации, в которых я мог бы оказаться, и в которых новообретенный слуга может быть поставлен перед выбором – его жизнь против моей. Надеюсь, что он настолько же религиозен и богобоязнен, каким он выглядит, и каким хочет себя показать. Или не хочет показать, но…в общем, понятно. Тут или веришь человеку, или не веришь. Я почему-то этому мужику верил. Не на сто процентов, конечно – меня уже давно отучили верить кому бы то либо (это входит в курс обучения «Академии» - никому не верь!), но по крайней мере мне сейчас кажется, что глотку этот мужик мне не перережет («Верьте интуиции! Развивайте интуицию!»).

Закончил он словами: «…и пусть на меня падет гнев Создателя и других богов, пусть я окажусь в Аду, если нарушу эту свою клятву!»

Ну и замечательно. Религия опиум для народа? Да ни фига! Религия – способ управления народом. Народ, который ни во что не верит, который не боится Бога и загробного предстояния перед Ним – это плохо управляемый и опасный для своих властителей народ. Все религии всегда говорят о том, что власть идет от бога, и только грешники ей не подчиняются. И гореть таким мерзавцам в аду. И я за религию, как сдерживающий фактор. Истинно верующий человек, придерживающийся религиозных заповедей, гораздо менее опасен, чем тот, кто ни во что не верит. Уверен в этом.

Я приказал Скарле и Альдине отвести мужика на палубу, как следует отмыть и остричь. Мне тут нафиг не нужны вонючие страшилища с бородой как у старика Хоттабыча. Про Хоттабыча говорить не стал. Про страшилище – да.

Когда вымытого забортной водой и побритого, постриженного налысо Максима привели в каюту, я невольно поразился происшедшей перемене. Вместо седого старика, непонятно как сохранившего мускулы, передо мной стоял мужчина средних лет, максимум сорока, а скорее всего тридцати пяти. Лицо вполне благообразное, даже так сказать «нордическое». Точно не южанин – стоило смыть грязь и кровь, как проявилось белокожее тело, покрытое шрамами как глина трещинами. Досталось видать парню…вот и еще шрамов прибыло. Со спины, разбереженной мытьем, капала кровь и сукровица, а парню стало уже вовсе нехорошо. Что он тут же и доказал, грохнувшись на пол у порога каюты на то место, где недавно сидел в позе лотоса.

Ну что же…попробую себя в качестве лекаря. Раньше никогда и не пытался, если не считать колдовства над различными снадобьями (не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, да и не был уверен в своих силах). И первое, что надо сделать – это остановить кровь. А уже потом – все остальное.

Насчет «остального» я отдал распоряжение Скарле, и она ушла, бормоча под нос что-то вроде: «Совсем спятил пацан!». Ну а я занялся ранами своего нового слуги.

Заживить исхлестанную спину – оказалось делом совсем не сложным. Даже странно – почему Альгис раньше не практиковал лекарское дело. Не хотел показывать, что он умеет? А умеет он…умею я – пусть и чуть поменьше, чем наш штатный лекарь, зато знаю такие снадобья, о которых и тот не подозревает. И эти снадобья усиливают воздействие магии буквально в разы.