Ботаник. Изгой
Часть 26 из 27 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вот если совершил преступление — изнасилование, к примеру, растление малолетнего — тогда на долгие годы, и в самую что ни на есть жесткую «черную» зону. Чтобы там повесился на полоске, выдранной из простыни. А просто за свои наклонности…глупо.
Хоть и признаю — когда за это дело гоняли по-полной, с уголовной ответственностью и все такое — не было нынешнего разгула европейской толерантности. Гораздо меньше вовлекали детей и подростков.
Впрочем — на эту тему можно говорить еще долго. Что делать с этими, конкретными развратниками, так увлекшимися своей игрой? Ишь, как пыхтят да стонут басом! Развлекушки, понимаешь ли устроили! Праздничек! Изгнали узурпаторов из склада, и понеслось празднование. Я вот лично никогда не пойму. И не надо мне рассказывать, что сыр с червями и гомосексуализм — это хорошо. Я знаю, что такое хорошо, и что такое плохо. А будете приставать — могу и в пятак зарядить. Хоть и терпим донельзя.
Достал из сумочки, повешенной через плечо, уже опробованную в действии трубку. Она заряжена. Вынув пробку, аккуратно приставляю трубку к дырочке для наблюдения, и одним выдохом, соблюдая все меры предосторожности выдуваю мельчайшую, напитанную магией «пудру» сквозь пятимиллиметровое отверстие. Часть «пудры» все равно попала на меня — на одежду, на лицо. Неприятно, но через некоторое время пыль перестанет быть токсичной. Ну а я уже принял противоядие, так что мне это не страшно.
Приник глазам к отверстию, смотрю…кувыркаются, голубки! Все им пофиг!
Пыль повисла в комнате легким туманом — на солнце видно, но не так, чтобы очень. Ее очень мелко нужно измельчать, а еще, когда пыль напитана магией — она повисает в воздухе как туман. И опускается медленно-медленно…хватает времени, чтобы заполнить небольшое помещение примерно двадцати-тридцати квадратных метров. Может и больше, но я не пробовал. Главное, чтобы без сквозняка.
Десять минут понадобилось, чтобы голубки наконец успокоились и впали в забытье. Долго, на самом-то деле. Видимо в их крови так бурлили гормоны, что действие яда замедлилось вдвое. А может снадобье за эти месяцы слегка выдохлось — я его делал перед самой поездкой в столицу. Наклоняюсь, толкаю камни замка и вхожу в комнату, все еще заполненную ядовитым туманом. Он почему-то пахнет анашой. Да именно так — терпкой, резко пахнущей коноплей!
Да, я знаю этот запах. Бывал на востоке. Там если стоит группа молодежи и о чем-то беседует, так вокруг этой группы обязательно витает облачко специфического дыма. Так пахнет трава, после того как дачники выдрали ее из грядок и сложили в кучу устроив ей аутодафе-сожжение. Вернее — ее дым.
Ну а теперь предстоит нелегкая, очень нелегкая задача. Куда девать трупы? В тоннель, да. А из тоннеля? Во-во…придется тащить их до самой реки, а потом… Как там называлось у итальянской мафии? «Причастие»? да, именно так — «причастие». «Конфирмация», это когда жертву оставляют для всеобщего обозрения, чтобы боялись и уважали тех, кто обрек ее на смерть. Конфирмация — для другого персонажа…
Расстроился. Снова увидел лица братьев — черные, распухшие, едва узнаваемые. Нет, я этого так не оставлю! Вы поплатитесь, твари!
«Причастие» — это когда жертва исчезает и никто не знает, куда она делась. Этим людям нужно «причастие».
Стараясь не смотреть на болтающиеся причиндалы развратников, по очереди перетаскал их в тоннель и сложил на полу вдоль стены. Туда же отправил все вещи, что могли бы указать на принадлежность определенному лицу — кошели, оружие, амулеты и украшения. Забрал только деньги из кошелей — им они теперь не нужны. Кстати, собралась вполне приличная кучка монет, особенно прибыло из кошеля кладовщика. Хорошо же он запустил руку в арсенал! Нажился, паскудник!
Они все были живы — как мой отец, как сестра. Но это ничего не значило. Совсем ничего. Я даже резать их не собирался. Река все сделает сама, а мне пачкать тоннель кровью ни к чему. Хмм…пока складировал будущих покойников, возникла одна мысль…интересная мысль!
Но это потом. Сейчас — вперед! Туда, где сидит управляющий! Скоро он должен отправиться домой — здесь ночует редко. У него свое поместье, там, насколько мне известно — целый гарем из молоденьких рабынь. Поговаривают, что он нехорошо с ними обращается. Настолько нехорошо, что слухи дошли даже до отца, и он вызвал управляющего «на ковер». Отец никогда не отличался особой сентиментальностью, но и живодером точно не был, он не получал удовольствия от истязания людей. Сам говорил, что ему неприятно наказывать людей поркой, но если это поможет обучению, или если негодяй заслужил — тут уж деваться некуда. И казнил он без злобы — просто потому, что обязан это сделать.
Как-то после казни пойманных в окрестностях города разбойников, он сказал, что понимает этих простолюдинов, пошедших на разбой из-за случившегося голода. Он сам бы совершил любое преступление, лишь бы уберечь нас от смерти. Но и допускать такое безобразие на дорогах нельзя. Казнить, и вывесить трупы на тракте с деревянной табличкой — за что казнены. И это будет правильно.
Так вот управляющий развлекался тем, что мучил своих наложниц, и поговаривали — до смерти. Папаше он конечно соврал, что ничего такого не делает, папаша сделал вид, что поверил — ему было выгодно поверить. И сошло все расследование на нет. Так бывает, и часто. С людьми, которые приближены к власти.
Из кабинета управляющего был выход в тоннель. Как и практически из каждой значимой комнаты. То есть — из комнаты, площадь которой была не менее пятнадцати метров, а это все комнаты господских покоев. Были выходы и из маленьких комнат, и совсем крохотных — как та самая «бендешка», вход в тоннель из которой я использовал чаще всего. Да и вообще нашел его первым. Кстати — лежит в лаборатории тот самый, найденный мной план подземелий — с указанием входов и кодов замков. Не все я в замке осмотрел, ох, не все! Потом. Когда-нибудь.
Управляющий в кабинете сидел один — что-то писал. Перед ним — мешочки, очень похожие на те, в которых носят монеты. В каждый такой мешочек помещается пятьдесят монет — без разницы каких, хоть золотых, хоть медных — все они примерно одного размера.
Когда я открыл проход и вошел — он ничего не почувствовал, и только когда я встал у него за спиной — вдруг оглянулся. Нет, скорее всего он так ничего и не услышал — механизмы открывания дверей работают практически бесшумно, Предтечи были замечательными мастерами. Просто почуял, как зверь.
— Что?! Ты кто?! — всполошился управляющий, и надо отдать ему должное, первое, что сделал — выхватил откуда-то из недр своего костюма обоюдоострый кинжал и попытался меня пырнуть. Совершенно автоматически — вот только что он выкрикнул последнее слово, и…острие кинжала уже летит мне в печень. Вот тебе и толстяк! Вот тебе и рохля! Внешность бывает обманчива.
Кстати, я никогда не считал толстяков неповоротливыми увальнями, неспособными на сопротивление. Под слоем жира частенько скрываются могучие мышцы, которые могут принести тебе немало неприятностей. Вспомнить только тучного боксера, который у незнакомого с темой наблюдателя может вызвать только смех. Этот толстяк — Эрик Эш, по прозвищу Баттербин — весил 190 килограммов, и его называли машиной нокаутов. Многим боксерам он попортил карьеру…
Я парировал удар кинжала левой рукой и тут же нанес молниеносный и хлесткий удар в скулу противника — правой. Голова толстяка мотнулась, глаза закатились — все, классический нокаут. Тут не надо бить сильно, дробящим кости ударом. Удар должен быть резким, так, чтобы мозг в черепной коробке получил хорошую встряску. Тогда сознание гарантированно гаснет.
Проверил дверь в кабинет — заперта. Ключ торчит изнутри. Ну и правильно — деньги ведь считает, так что лишние глаза здесь ни к чему. Насколько помню — сейчас время сбора податей, вот деньги и потекли в замок.
Нахожу глазами пригодное кресло — крепкое, с подлокотниками, с массивными ножками и высокой спинкой, тащу туда толстяка, сажаю его на «трон», и аккуратно, но крепко привязываю негодяя к спинке кресла и к ножкам. Теперь он никуда не денется, а может только кричать. Но крик ему не поможет.
Он все еще без сознания, а пока не очнулся — соображаю, как лучше мне поступить. Колеблюсь я до сих пор.
Существует несколько, а вернее — три пути «работы» с этим объектом. Первый путь — это дать ему слабую дозу черного зелья. Несколько капель, и все. И тогда он расскажет мне все, что лежит у него на душе. Все, о чем бы я его ни спросил. Вот только после даже самой маленькой дозы этой пакости существует возможность того, что толстяк за считанные минуты помрет, и я не сумею узнать у него совсем ничего. Ноль! А мне очень нужно его расспросить.
Второй путь похож на первый. Только доза больше. Такая, чтобы этот тип превратился в зомби и полностью мне подчинялся. Я думал над этим, и даже планировал это, но…отказался от такой идеи. Во-первых, неправильность поведения управляющего заметят сразу. Я просто физически не смогу подготовить его к нормальной жизни. Будет расследование, притащится инквизиция — а оно мне надо? Ну ладно, каким-то образом я сумел поднатаскать его на обычное поведение. И что дальше? Не сразу вычислят, так чуть погодя. Заметят, что управляющим кто-то управляет. А кто именно — вычислить не трудно. В общем — полная ерунда получится. Опять же — если выживет. А смертность как минимум пятьдесят процентов.
Третий путь…обычный. Хоть и грязный. Очень грязный. Просто заставить этого типа говорить. Узнать, кто нашел россыпи, где этот самый «кто-то» находится, а еще — попробовать раскрыть систему заговора до самого конца. Хотя я в этом очень сомневаюсь. Этому придурку вряд ли хоть что-то расскажут о заговоре.
Подхожу к дверям, проверяю — заперто. Тогда быстренько накладываю на двери небольшое, простенькое заклинание. Оно долго не продержится, максимум два-три часа (зависит от вложенной Силы), но зато дает практически полную звукоизоляцию. Ори, стреляй, бей бутылки — никто не услышит. Хорошее заклинание — если у тебя есть лаборатория, в которой нужно как следует пошуметь. Ну а стены здесь очень толстые, просто невероятно толстые, так что сквозь них при всем желании ничего не смогут услышать. И это проверено.
Привожу в сознание управляющего. Он открывает свои поросячьи глазки, хлопает ресницами, не понимая, что с ним произошло, дергается…и замирает, вперившись в меня взглядом.
— Ты что творишь, подонок! — хрипит хозяин кабинета — Ты уже покойник, понимаешь это?!
Я подхожу к человеку в кресле, достаю кинжал и молча, без лишних разговоров отрезаю ему ухо. Кладу кусок плоти на колено заливающегося кровью и визжащего человека, и спокойно, негромко говорю, не стараясь перекричать вопли и стенания покалеченного негодяя:
— Я задам тебе вопросы, ты на них ответишь. Тогда умрешь быстро, без мучений. Если начнешь врать — я это увижу, а значит, тебе будет очень больно. Теперь замолчи и отвечай на вопросы, иначе я отрежу тебе второе ухо.
— Я не хочу умирать! За что?! Кто ты такой?
— Я Альгис Конто. Ты и теперь спрашиваешь — за что?
— Я не виноват! Это они! Это император и его старший Наследник! Я ни причем! Я только передавал информацию! Не убивай меня! Я все для тебя сделаю!
За следующий час я узнал все, что хотел. Вначале выслушал то, что управляющий хотел мне рассказать, а потом — то, что решил утаить. Для второго мне пришлось очень потрудиться, и в конце концов управляющий лишился второго уха, нескольких пальцев и куска скальпа.
Я не жесток. И все это мне противно. Но я умею это делать и не раздумывая ни минуты — применил. И добился успеха. Что и требовалось доказать. Главное — выполнить задуманное. Я выполнил.
Управляющего убил распоров ему живот — от грудины и до паха. И оставил так умирать. Впрочем — смерть пришла быстро, да он ее и не дожидался, пребывая в бессознательном состоянии. Убил я его кинжалом, принадлежащим кладовщику, и оставил этот кинжал торчать в ране. Как и было задумано. Затем собрал все деньги, что имелись в кабинете и перетащил их в тоннель… Денег было много, очень много. На самом деле — это были подати, полученные от тех вассалов, что не успели убежать от Конто. Годовые подати — лихо я успел их прикарманить.
А еще в углу нашлись мешочки с золотым песком. Забавно…в детстве я думал, что золотой песок — это самый настоящий песок, перемешанный с кусочками золота. Став взрослым, узнал, что золотой песок это просто куча золотинок, мелких кусочков золота, намытых старателями с помощью лотка, тазика, или специальных приспособлений вроде драги.
Кроме золотого песка — имелись и самородки, тоже в отдельных мешочках. Самородки разные — от самых мелких, размером миллиметра три, до крупных, с куриное яйцо. Три самородка лежали отдельно — здоровенный, с кастрюлю размером (Я его поднял и охнул! Килограммов тридцать весит, не меньше!), и два помельче — один как сковорода с порванными краями, другой — треугольник с размером одной стороны сантиметров тридцать.
Когда допрашивал, удивился — почему такие ценности управляющий хранил в кабинете замка? Если тайные старатели-хитники приносили золото ему на дом? Ну и хранил бы дома! Оказалось — он дома и хранил. Но побоялся, что во время нашествия степняков его дом могут разграбить, предпочел хранить эти деньги в кабинете. Ведь теперь это ЕГО кабинет! Навсегда!
Мешочек с алмазами нашелся здесь же, под половой доской. Достаешь из ящика стола такой стальной крючок, вставляешь в половицу, отодвинув стол (он стоит прямо на половице), и нормально поднимаешь деревяшку-лючок. Он так искусно сделан, что шва совершенно не видно. Только маленькую дырочку, будто от гвоздя либо сучка — никто и не заметит.
Вот дай человеку этот тусклый, невзрачный камешек — он ведь его выкинет. Чтобы понять, что это самый дорогой драгоценный камень в мире (условно, конечно, бывают и дороже, но реже), надо очень хорошо в этом разбираться. Несведущий человек не отличит его от кварца. Вот только кварц не оставляет на стекле такую жирную, хрусткую черту, алмаз же оставляет. Кварц тоже чертит? Ну да, чертит. Но слабо. Твердость не та.
Откуда знаю? Да бывал я в Африке…видел алмазы, держал их в руках. Целую горсть держал. Только были они не такие крупные и красивые. Эти — от ногтя мизинца и больше. Самый крупный — с небольшое куриное яйцо. И еще — цвет алмазов. Ни одного желтого и черного, только белые, голубые и…красные! Да, да! Два красных алмаза, каждый размером с ноготь большого пальца! Желтые — самые дешевые. Самые дорогие алмазы — красные. Они встречаются очень редко, потому стоят в разы больше, чем остальные. И тут — сразу два и такого размера!
Камни, золото — все упаковал и перенес в тоннель, сложив все у выхода из кабинета. Потом перетаскаю куда надо. Сейчас совершенно некогда.
Закончил через несколько часов. Вначале все обустроил в кабинете, потом в комнате кладовщика, а потом таскал трупы к реке — уже ночью, при свете двух лун. Пришлось дожидаться ночи.
Таскать оказалось несложно — сил у меня прибавилось. Впрочем, я не таскал, а…хмм…в общем — беру мертвеца за ноги и поволок. Самое сложное было вытащить покойника из норы, а потом забросить в реку и как можно дальше. Плюх! И труп уже в воде. Вода вскипает, будто твари, которые в ней живут собрались здесь со всей реки. Рыбы, хищные моллюски, какие-то личинки стрекоз с огромными жвалами, и вообще непонятно кто, похожие то ли на змей, то на рыб — длинные, угреватые. Они впивались в тело и буквально выкручивали, выгрызали из него приличный кусок, как бур извлекает из тела Земли геологический керн.
Я недолго смотрел. Во-первых, противно, во-вторых, мне некогда — скоро светает, а мне нужно завершить дело.
Успел. Завершил. Теперь — спокойно ложусь спать под бочок к Угольку. Лежишь в полной тишине, и слушаешь мурчание своего кота. Ну чем не идиллия? Теплый такой…живой! Хорошо…
Сколько времени проспал — не знаю. Разбудил Уголек — он топтался по мне, трогал лапой лицо и всячески пытался меня разбудить. А когда я все-таки очнулся, радостно сообщил:
— Друг! Еда! Хочу еда! — и соответствующая картинка.
Мда…а еды-то осталось хрен, да маленько. Дня на два, а потом… Надо решать с едой. И кстати — с витаминами. Растет чертенок как на дрожжах, уже со взрослого кота размером. Не мейкуна, конечно, но с нормального дворового — точно. Только все равно котенок котенком. Опытный, видавший виды кот все больше спит, а когда не спит — жрет, гадит и гоняется за кошками (только не надо аналогий!). Это котенок играется, всячески веселится и прожигает жизнь с искусственной мышкой (тряпичный мячик, подобрал во дворе). Взрослому коту это все пофиг. И вот представить котенка весом в пять килограммов! Квадратный, большеголовый, неуклюжий — самый настоящий котенок! Вот только шибко вырос…и как оказалось — поумнел.
* * *
Входя в ворота сразу же обратил внимание на суету. Все куда-то бежали, чего-то кричали, ощущение — весь замок сошел с ума. Заметил островок спокойствия, или вернее — одинокую скалу. Кендал. Стоит — хмурый, спокойный, как грозовая туча, которая вот-вот разразится гигантскими молниями до самой земли. Руки на груди, статуя Зевса, да и только. Подхожу к нему, здороваюсь:
— Приветствую, господин Оуг. Что за суета такая? Я только что пришел, ничего не пойму. Чего все бегают?
— Вчерашний день ищут — усмехнулся Кендал — Управляющего нашли мертвого. Изувеченный — явно его пытали. Забрали деньги и сбежали. Это кладовщик и его прихвостни. Одного нашли мертвого, самого кладовщика и еще двоих — нет. И самое интересное — никто не видел, как они выходили из замка. Врут, наверное — проспали. А может боятся сказать. Вот теперь все бегают, ищут беглецов. Изображают деятельность. На самом деле если они сбежали, то уже находятся далеко отсюда. Управляющий как раз принимал подати от вассалов, сумма должна была набраться вполне приличная, ну вот и…
— А почему один мертвый? Ну этот…из компании кладовщика?
— Похоже, что управляющий успел его зарезать. Он был настоящим подонком, но не трусом, и с оружием управляться умел. Вот одного и прихватил с собой. Остальные обозлились и его изуродовали. Управляющего не жаль, но где деньги? Где беглецы? Как вышли? Меня это сильно беспокоит. Если из замка можно выйти так, что тебя никто не заметит…всю охрану надо гнать. Или пороть, чтобы запомнили, как надо службу нести! Негодяи… Тех, кто стоял на посту — под арест посадил. Завтра решу, что с ними делать. Выпорю, точно. Так, чтобы шкура клочьями летела! Скоро нашествие степняков, наши дозоры донесли — передовые дозоры степняков видели уже в полудне пути от замка! А тут вон что…подонки!
Кендал посмотрел мне в глаза, и я вдруг заметил, что глаза его чуть прищурились. Посмотрел его ауру, и понял — он ЗНАЕТ. И я тут же задумался — стоит ли раскрываться, или нет. Стоит ли говорить, что это моих рук дело. И понял — иначе нельзя. Или я ему доверяю, или нет. Без надежного человека, который всем тут заправляет — выполнить то, что я задумал будет очень трудно. Если вовсе возможно.
— Ты знаешь — утверждающе сказал я, и Кендал медленно кивнул.
— Знаю.
— Это хорошо — теперь кивнул я — Теперь склад свободен. И место управляющего свободно.
Кендал оглянулся, не слушает ли кто, но людям было не до нас. Они азартно искали злодеев — кудахтали куры, ржали лошади, заполошно лаяла собака, пытаясь ухватить за пятку пробегавшего мимо мальчишку, по-моему, сына одной из кухарок. Он визжал, и хохоча отбивался от нее прутом. Бедлам, да и только! Сумасшедший дом.
— Я пошлю запрос к Императору, пришлют управляющего. Все это время буду управлять замком. Но…новый управляющий?
— Закончит так же, как и прежний — с каменным лицом объявил я — И так будет с каждым из претендентов, пока они…
— Пока они не учинят расследование, и не обвинят меня в покушении на власть императора — подхватил Кендал — Понимаешь? Пришлют сюда полк гвардейцев, инквизицию, «крыс» из тайной службы. Меня посадят в подвал и будут пытать. Ни один человек не может выдержать пытки. Я тебя выдам. Тебя схватят, и…на этом все закончится. Ты ЭТО предусмотрел в своих планах?
— Все будет в порядке! — как можно увереннее заявил я, совсем не ощущая такой уверенности — Скоро нашествие степняков — нам его надо пережить. Опять же, время идет, а оно работает на нас. Император не вечен…люди имеют особенность умирать, и вполне себе внезапно. И никто не может сказать, когда это произойдет. Будем жить, будем строить планы и потихоньку отбиваться от врагов. И только так.
Кендал смотрел на меня со странным выражением…я «пощупал» его ауру, и ощутил смесь страха, радости, и даже восторга. А еще…он меня боялся. Кендал, который не боится ничего на свете, Мастер Кендал, победитель турниров — боится какого-то там мальчишку?! Смешно! Но это правда. Боится. И даже не спросил, каким образом я устроил это представление с мертвым грабителем и убитым управляющим. Ведь подчиненный не вправе задавать вопросы своему господину, своему командиру. Захочет — сам поставит в известность. Нет — значит, нет. Значит так оно нужно.
Эпилог.
Хоть и признаю — когда за это дело гоняли по-полной, с уголовной ответственностью и все такое — не было нынешнего разгула европейской толерантности. Гораздо меньше вовлекали детей и подростков.
Впрочем — на эту тему можно говорить еще долго. Что делать с этими, конкретными развратниками, так увлекшимися своей игрой? Ишь, как пыхтят да стонут басом! Развлекушки, понимаешь ли устроили! Праздничек! Изгнали узурпаторов из склада, и понеслось празднование. Я вот лично никогда не пойму. И не надо мне рассказывать, что сыр с червями и гомосексуализм — это хорошо. Я знаю, что такое хорошо, и что такое плохо. А будете приставать — могу и в пятак зарядить. Хоть и терпим донельзя.
Достал из сумочки, повешенной через плечо, уже опробованную в действии трубку. Она заряжена. Вынув пробку, аккуратно приставляю трубку к дырочке для наблюдения, и одним выдохом, соблюдая все меры предосторожности выдуваю мельчайшую, напитанную магией «пудру» сквозь пятимиллиметровое отверстие. Часть «пудры» все равно попала на меня — на одежду, на лицо. Неприятно, но через некоторое время пыль перестанет быть токсичной. Ну а я уже принял противоядие, так что мне это не страшно.
Приник глазам к отверстию, смотрю…кувыркаются, голубки! Все им пофиг!
Пыль повисла в комнате легким туманом — на солнце видно, но не так, чтобы очень. Ее очень мелко нужно измельчать, а еще, когда пыль напитана магией — она повисает в воздухе как туман. И опускается медленно-медленно…хватает времени, чтобы заполнить небольшое помещение примерно двадцати-тридцати квадратных метров. Может и больше, но я не пробовал. Главное, чтобы без сквозняка.
Десять минут понадобилось, чтобы голубки наконец успокоились и впали в забытье. Долго, на самом-то деле. Видимо в их крови так бурлили гормоны, что действие яда замедлилось вдвое. А может снадобье за эти месяцы слегка выдохлось — я его делал перед самой поездкой в столицу. Наклоняюсь, толкаю камни замка и вхожу в комнату, все еще заполненную ядовитым туманом. Он почему-то пахнет анашой. Да именно так — терпкой, резко пахнущей коноплей!
Да, я знаю этот запах. Бывал на востоке. Там если стоит группа молодежи и о чем-то беседует, так вокруг этой группы обязательно витает облачко специфического дыма. Так пахнет трава, после того как дачники выдрали ее из грядок и сложили в кучу устроив ей аутодафе-сожжение. Вернее — ее дым.
Ну а теперь предстоит нелегкая, очень нелегкая задача. Куда девать трупы? В тоннель, да. А из тоннеля? Во-во…придется тащить их до самой реки, а потом… Как там называлось у итальянской мафии? «Причастие»? да, именно так — «причастие». «Конфирмация», это когда жертву оставляют для всеобщего обозрения, чтобы боялись и уважали тех, кто обрек ее на смерть. Конфирмация — для другого персонажа…
Расстроился. Снова увидел лица братьев — черные, распухшие, едва узнаваемые. Нет, я этого так не оставлю! Вы поплатитесь, твари!
«Причастие» — это когда жертва исчезает и никто не знает, куда она делась. Этим людям нужно «причастие».
Стараясь не смотреть на болтающиеся причиндалы развратников, по очереди перетаскал их в тоннель и сложил на полу вдоль стены. Туда же отправил все вещи, что могли бы указать на принадлежность определенному лицу — кошели, оружие, амулеты и украшения. Забрал только деньги из кошелей — им они теперь не нужны. Кстати, собралась вполне приличная кучка монет, особенно прибыло из кошеля кладовщика. Хорошо же он запустил руку в арсенал! Нажился, паскудник!
Они все были живы — как мой отец, как сестра. Но это ничего не значило. Совсем ничего. Я даже резать их не собирался. Река все сделает сама, а мне пачкать тоннель кровью ни к чему. Хмм…пока складировал будущих покойников, возникла одна мысль…интересная мысль!
Но это потом. Сейчас — вперед! Туда, где сидит управляющий! Скоро он должен отправиться домой — здесь ночует редко. У него свое поместье, там, насколько мне известно — целый гарем из молоденьких рабынь. Поговаривают, что он нехорошо с ними обращается. Настолько нехорошо, что слухи дошли даже до отца, и он вызвал управляющего «на ковер». Отец никогда не отличался особой сентиментальностью, но и живодером точно не был, он не получал удовольствия от истязания людей. Сам говорил, что ему неприятно наказывать людей поркой, но если это поможет обучению, или если негодяй заслужил — тут уж деваться некуда. И казнил он без злобы — просто потому, что обязан это сделать.
Как-то после казни пойманных в окрестностях города разбойников, он сказал, что понимает этих простолюдинов, пошедших на разбой из-за случившегося голода. Он сам бы совершил любое преступление, лишь бы уберечь нас от смерти. Но и допускать такое безобразие на дорогах нельзя. Казнить, и вывесить трупы на тракте с деревянной табличкой — за что казнены. И это будет правильно.
Так вот управляющий развлекался тем, что мучил своих наложниц, и поговаривали — до смерти. Папаше он конечно соврал, что ничего такого не делает, папаша сделал вид, что поверил — ему было выгодно поверить. И сошло все расследование на нет. Так бывает, и часто. С людьми, которые приближены к власти.
Из кабинета управляющего был выход в тоннель. Как и практически из каждой значимой комнаты. То есть — из комнаты, площадь которой была не менее пятнадцати метров, а это все комнаты господских покоев. Были выходы и из маленьких комнат, и совсем крохотных — как та самая «бендешка», вход в тоннель из которой я использовал чаще всего. Да и вообще нашел его первым. Кстати — лежит в лаборатории тот самый, найденный мной план подземелий — с указанием входов и кодов замков. Не все я в замке осмотрел, ох, не все! Потом. Когда-нибудь.
Управляющий в кабинете сидел один — что-то писал. Перед ним — мешочки, очень похожие на те, в которых носят монеты. В каждый такой мешочек помещается пятьдесят монет — без разницы каких, хоть золотых, хоть медных — все они примерно одного размера.
Когда я открыл проход и вошел — он ничего не почувствовал, и только когда я встал у него за спиной — вдруг оглянулся. Нет, скорее всего он так ничего и не услышал — механизмы открывания дверей работают практически бесшумно, Предтечи были замечательными мастерами. Просто почуял, как зверь.
— Что?! Ты кто?! — всполошился управляющий, и надо отдать ему должное, первое, что сделал — выхватил откуда-то из недр своего костюма обоюдоострый кинжал и попытался меня пырнуть. Совершенно автоматически — вот только что он выкрикнул последнее слово, и…острие кинжала уже летит мне в печень. Вот тебе и толстяк! Вот тебе и рохля! Внешность бывает обманчива.
Кстати, я никогда не считал толстяков неповоротливыми увальнями, неспособными на сопротивление. Под слоем жира частенько скрываются могучие мышцы, которые могут принести тебе немало неприятностей. Вспомнить только тучного боксера, который у незнакомого с темой наблюдателя может вызвать только смех. Этот толстяк — Эрик Эш, по прозвищу Баттербин — весил 190 килограммов, и его называли машиной нокаутов. Многим боксерам он попортил карьеру…
Я парировал удар кинжала левой рукой и тут же нанес молниеносный и хлесткий удар в скулу противника — правой. Голова толстяка мотнулась, глаза закатились — все, классический нокаут. Тут не надо бить сильно, дробящим кости ударом. Удар должен быть резким, так, чтобы мозг в черепной коробке получил хорошую встряску. Тогда сознание гарантированно гаснет.
Проверил дверь в кабинет — заперта. Ключ торчит изнутри. Ну и правильно — деньги ведь считает, так что лишние глаза здесь ни к чему. Насколько помню — сейчас время сбора податей, вот деньги и потекли в замок.
Нахожу глазами пригодное кресло — крепкое, с подлокотниками, с массивными ножками и высокой спинкой, тащу туда толстяка, сажаю его на «трон», и аккуратно, но крепко привязываю негодяя к спинке кресла и к ножкам. Теперь он никуда не денется, а может только кричать. Но крик ему не поможет.
Он все еще без сознания, а пока не очнулся — соображаю, как лучше мне поступить. Колеблюсь я до сих пор.
Существует несколько, а вернее — три пути «работы» с этим объектом. Первый путь — это дать ему слабую дозу черного зелья. Несколько капель, и все. И тогда он расскажет мне все, что лежит у него на душе. Все, о чем бы я его ни спросил. Вот только после даже самой маленькой дозы этой пакости существует возможность того, что толстяк за считанные минуты помрет, и я не сумею узнать у него совсем ничего. Ноль! А мне очень нужно его расспросить.
Второй путь похож на первый. Только доза больше. Такая, чтобы этот тип превратился в зомби и полностью мне подчинялся. Я думал над этим, и даже планировал это, но…отказался от такой идеи. Во-первых, неправильность поведения управляющего заметят сразу. Я просто физически не смогу подготовить его к нормальной жизни. Будет расследование, притащится инквизиция — а оно мне надо? Ну ладно, каким-то образом я сумел поднатаскать его на обычное поведение. И что дальше? Не сразу вычислят, так чуть погодя. Заметят, что управляющим кто-то управляет. А кто именно — вычислить не трудно. В общем — полная ерунда получится. Опять же — если выживет. А смертность как минимум пятьдесят процентов.
Третий путь…обычный. Хоть и грязный. Очень грязный. Просто заставить этого типа говорить. Узнать, кто нашел россыпи, где этот самый «кто-то» находится, а еще — попробовать раскрыть систему заговора до самого конца. Хотя я в этом очень сомневаюсь. Этому придурку вряд ли хоть что-то расскажут о заговоре.
Подхожу к дверям, проверяю — заперто. Тогда быстренько накладываю на двери небольшое, простенькое заклинание. Оно долго не продержится, максимум два-три часа (зависит от вложенной Силы), но зато дает практически полную звукоизоляцию. Ори, стреляй, бей бутылки — никто не услышит. Хорошее заклинание — если у тебя есть лаборатория, в которой нужно как следует пошуметь. Ну а стены здесь очень толстые, просто невероятно толстые, так что сквозь них при всем желании ничего не смогут услышать. И это проверено.
Привожу в сознание управляющего. Он открывает свои поросячьи глазки, хлопает ресницами, не понимая, что с ним произошло, дергается…и замирает, вперившись в меня взглядом.
— Ты что творишь, подонок! — хрипит хозяин кабинета — Ты уже покойник, понимаешь это?!
Я подхожу к человеку в кресле, достаю кинжал и молча, без лишних разговоров отрезаю ему ухо. Кладу кусок плоти на колено заливающегося кровью и визжащего человека, и спокойно, негромко говорю, не стараясь перекричать вопли и стенания покалеченного негодяя:
— Я задам тебе вопросы, ты на них ответишь. Тогда умрешь быстро, без мучений. Если начнешь врать — я это увижу, а значит, тебе будет очень больно. Теперь замолчи и отвечай на вопросы, иначе я отрежу тебе второе ухо.
— Я не хочу умирать! За что?! Кто ты такой?
— Я Альгис Конто. Ты и теперь спрашиваешь — за что?
— Я не виноват! Это они! Это император и его старший Наследник! Я ни причем! Я только передавал информацию! Не убивай меня! Я все для тебя сделаю!
За следующий час я узнал все, что хотел. Вначале выслушал то, что управляющий хотел мне рассказать, а потом — то, что решил утаить. Для второго мне пришлось очень потрудиться, и в конце концов управляющий лишился второго уха, нескольких пальцев и куска скальпа.
Я не жесток. И все это мне противно. Но я умею это делать и не раздумывая ни минуты — применил. И добился успеха. Что и требовалось доказать. Главное — выполнить задуманное. Я выполнил.
Управляющего убил распоров ему живот — от грудины и до паха. И оставил так умирать. Впрочем — смерть пришла быстро, да он ее и не дожидался, пребывая в бессознательном состоянии. Убил я его кинжалом, принадлежащим кладовщику, и оставил этот кинжал торчать в ране. Как и было задумано. Затем собрал все деньги, что имелись в кабинете и перетащил их в тоннель… Денег было много, очень много. На самом деле — это были подати, полученные от тех вассалов, что не успели убежать от Конто. Годовые подати — лихо я успел их прикарманить.
А еще в углу нашлись мешочки с золотым песком. Забавно…в детстве я думал, что золотой песок — это самый настоящий песок, перемешанный с кусочками золота. Став взрослым, узнал, что золотой песок это просто куча золотинок, мелких кусочков золота, намытых старателями с помощью лотка, тазика, или специальных приспособлений вроде драги.
Кроме золотого песка — имелись и самородки, тоже в отдельных мешочках. Самородки разные — от самых мелких, размером миллиметра три, до крупных, с куриное яйцо. Три самородка лежали отдельно — здоровенный, с кастрюлю размером (Я его поднял и охнул! Килограммов тридцать весит, не меньше!), и два помельче — один как сковорода с порванными краями, другой — треугольник с размером одной стороны сантиметров тридцать.
Когда допрашивал, удивился — почему такие ценности управляющий хранил в кабинете замка? Если тайные старатели-хитники приносили золото ему на дом? Ну и хранил бы дома! Оказалось — он дома и хранил. Но побоялся, что во время нашествия степняков его дом могут разграбить, предпочел хранить эти деньги в кабинете. Ведь теперь это ЕГО кабинет! Навсегда!
Мешочек с алмазами нашелся здесь же, под половой доской. Достаешь из ящика стола такой стальной крючок, вставляешь в половицу, отодвинув стол (он стоит прямо на половице), и нормально поднимаешь деревяшку-лючок. Он так искусно сделан, что шва совершенно не видно. Только маленькую дырочку, будто от гвоздя либо сучка — никто и не заметит.
Вот дай человеку этот тусклый, невзрачный камешек — он ведь его выкинет. Чтобы понять, что это самый дорогой драгоценный камень в мире (условно, конечно, бывают и дороже, но реже), надо очень хорошо в этом разбираться. Несведущий человек не отличит его от кварца. Вот только кварц не оставляет на стекле такую жирную, хрусткую черту, алмаз же оставляет. Кварц тоже чертит? Ну да, чертит. Но слабо. Твердость не та.
Откуда знаю? Да бывал я в Африке…видел алмазы, держал их в руках. Целую горсть держал. Только были они не такие крупные и красивые. Эти — от ногтя мизинца и больше. Самый крупный — с небольшое куриное яйцо. И еще — цвет алмазов. Ни одного желтого и черного, только белые, голубые и…красные! Да, да! Два красных алмаза, каждый размером с ноготь большого пальца! Желтые — самые дешевые. Самые дорогие алмазы — красные. Они встречаются очень редко, потому стоят в разы больше, чем остальные. И тут — сразу два и такого размера!
Камни, золото — все упаковал и перенес в тоннель, сложив все у выхода из кабинета. Потом перетаскаю куда надо. Сейчас совершенно некогда.
Закончил через несколько часов. Вначале все обустроил в кабинете, потом в комнате кладовщика, а потом таскал трупы к реке — уже ночью, при свете двух лун. Пришлось дожидаться ночи.
Таскать оказалось несложно — сил у меня прибавилось. Впрочем, я не таскал, а…хмм…в общем — беру мертвеца за ноги и поволок. Самое сложное было вытащить покойника из норы, а потом забросить в реку и как можно дальше. Плюх! И труп уже в воде. Вода вскипает, будто твари, которые в ней живут собрались здесь со всей реки. Рыбы, хищные моллюски, какие-то личинки стрекоз с огромными жвалами, и вообще непонятно кто, похожие то ли на змей, то на рыб — длинные, угреватые. Они впивались в тело и буквально выкручивали, выгрызали из него приличный кусок, как бур извлекает из тела Земли геологический керн.
Я недолго смотрел. Во-первых, противно, во-вторых, мне некогда — скоро светает, а мне нужно завершить дело.
Успел. Завершил. Теперь — спокойно ложусь спать под бочок к Угольку. Лежишь в полной тишине, и слушаешь мурчание своего кота. Ну чем не идиллия? Теплый такой…живой! Хорошо…
Сколько времени проспал — не знаю. Разбудил Уголек — он топтался по мне, трогал лапой лицо и всячески пытался меня разбудить. А когда я все-таки очнулся, радостно сообщил:
— Друг! Еда! Хочу еда! — и соответствующая картинка.
Мда…а еды-то осталось хрен, да маленько. Дня на два, а потом… Надо решать с едой. И кстати — с витаминами. Растет чертенок как на дрожжах, уже со взрослого кота размером. Не мейкуна, конечно, но с нормального дворового — точно. Только все равно котенок котенком. Опытный, видавший виды кот все больше спит, а когда не спит — жрет, гадит и гоняется за кошками (только не надо аналогий!). Это котенок играется, всячески веселится и прожигает жизнь с искусственной мышкой (тряпичный мячик, подобрал во дворе). Взрослому коту это все пофиг. И вот представить котенка весом в пять килограммов! Квадратный, большеголовый, неуклюжий — самый настоящий котенок! Вот только шибко вырос…и как оказалось — поумнел.
* * *
Входя в ворота сразу же обратил внимание на суету. Все куда-то бежали, чего-то кричали, ощущение — весь замок сошел с ума. Заметил островок спокойствия, или вернее — одинокую скалу. Кендал. Стоит — хмурый, спокойный, как грозовая туча, которая вот-вот разразится гигантскими молниями до самой земли. Руки на груди, статуя Зевса, да и только. Подхожу к нему, здороваюсь:
— Приветствую, господин Оуг. Что за суета такая? Я только что пришел, ничего не пойму. Чего все бегают?
— Вчерашний день ищут — усмехнулся Кендал — Управляющего нашли мертвого. Изувеченный — явно его пытали. Забрали деньги и сбежали. Это кладовщик и его прихвостни. Одного нашли мертвого, самого кладовщика и еще двоих — нет. И самое интересное — никто не видел, как они выходили из замка. Врут, наверное — проспали. А может боятся сказать. Вот теперь все бегают, ищут беглецов. Изображают деятельность. На самом деле если они сбежали, то уже находятся далеко отсюда. Управляющий как раз принимал подати от вассалов, сумма должна была набраться вполне приличная, ну вот и…
— А почему один мертвый? Ну этот…из компании кладовщика?
— Похоже, что управляющий успел его зарезать. Он был настоящим подонком, но не трусом, и с оружием управляться умел. Вот одного и прихватил с собой. Остальные обозлились и его изуродовали. Управляющего не жаль, но где деньги? Где беглецы? Как вышли? Меня это сильно беспокоит. Если из замка можно выйти так, что тебя никто не заметит…всю охрану надо гнать. Или пороть, чтобы запомнили, как надо службу нести! Негодяи… Тех, кто стоял на посту — под арест посадил. Завтра решу, что с ними делать. Выпорю, точно. Так, чтобы шкура клочьями летела! Скоро нашествие степняков, наши дозоры донесли — передовые дозоры степняков видели уже в полудне пути от замка! А тут вон что…подонки!
Кендал посмотрел мне в глаза, и я вдруг заметил, что глаза его чуть прищурились. Посмотрел его ауру, и понял — он ЗНАЕТ. И я тут же задумался — стоит ли раскрываться, или нет. Стоит ли говорить, что это моих рук дело. И понял — иначе нельзя. Или я ему доверяю, или нет. Без надежного человека, который всем тут заправляет — выполнить то, что я задумал будет очень трудно. Если вовсе возможно.
— Ты знаешь — утверждающе сказал я, и Кендал медленно кивнул.
— Знаю.
— Это хорошо — теперь кивнул я — Теперь склад свободен. И место управляющего свободно.
Кендал оглянулся, не слушает ли кто, но людям было не до нас. Они азартно искали злодеев — кудахтали куры, ржали лошади, заполошно лаяла собака, пытаясь ухватить за пятку пробегавшего мимо мальчишку, по-моему, сына одной из кухарок. Он визжал, и хохоча отбивался от нее прутом. Бедлам, да и только! Сумасшедший дом.
— Я пошлю запрос к Императору, пришлют управляющего. Все это время буду управлять замком. Но…новый управляющий?
— Закончит так же, как и прежний — с каменным лицом объявил я — И так будет с каждым из претендентов, пока они…
— Пока они не учинят расследование, и не обвинят меня в покушении на власть императора — подхватил Кендал — Понимаешь? Пришлют сюда полк гвардейцев, инквизицию, «крыс» из тайной службы. Меня посадят в подвал и будут пытать. Ни один человек не может выдержать пытки. Я тебя выдам. Тебя схватят, и…на этом все закончится. Ты ЭТО предусмотрел в своих планах?
— Все будет в порядке! — как можно увереннее заявил я, совсем не ощущая такой уверенности — Скоро нашествие степняков — нам его надо пережить. Опять же, время идет, а оно работает на нас. Император не вечен…люди имеют особенность умирать, и вполне себе внезапно. И никто не может сказать, когда это произойдет. Будем жить, будем строить планы и потихоньку отбиваться от врагов. И только так.
Кендал смотрел на меня со странным выражением…я «пощупал» его ауру, и ощутил смесь страха, радости, и даже восторга. А еще…он меня боялся. Кендал, который не боится ничего на свете, Мастер Кендал, победитель турниров — боится какого-то там мальчишку?! Смешно! Но это правда. Боится. И даже не спросил, каким образом я устроил это представление с мертвым грабителем и убитым управляющим. Ведь подчиненный не вправе задавать вопросы своему господину, своему командиру. Захочет — сам поставит в известность. Нет — значит, нет. Значит так оно нужно.
Эпилог.