Большие ожидания

— Нам пора, — сказала Лика, посылая выразительные взгляды Варе. Но та делала вид, что не замечает намёков:

— Тимофей, мы ведь здесь не пленницы, верно?

— Варвара, я не собираюсь обсуждать приказы капитана Деринова. Тем более я всецело их поддерживаю. И ваша соседка права: вам пора. Честь имею, — старпом поджал губы, его глаза обожгли пламенем еле сдерживаемого раздражения. Он коротко кивнул обеим, отдал честь и торопливо скрылся дальше по коридору.

— Вот хам! — громко произнесла Варя.

Лика торопливо потянула её в комнаты и нажала кнопку у двери. Киреев наверняка слышал.

— Прошу, не надо обострять! — попросила она, убедившись, что старпом ушёл на достаточно далеко, чтобы не услышать возмущение Вари.

— А что они ещё могут нам сделать? На голодный паёк посадить?

Варя металась по комнате Лики, как тигрица после неудачной охоты.

— В любом случае нам с ними работать.

— Я лингвист, без меня никто не сможет с ними говорить! Если всё, конечно, правда, и инопланетяне существуют. Мне с этими людьми не работать.

— Зато работать твоему мужу. И до инопланетян надо ещё долететь!

— Тем более, если не долетим, то и миндальничать ни к чему!

Варя села на её кровать и закрыла лицо руками. Лика тут же опустилась рядом и обняла её за плечи.

— Я боюсь умереть, очень боюсь. Это, наверное, больно, — раздался глухой голос девушки. — Но умереть в анабиозе ещё хуже.

— Анабиоз безопасен, — начала было Лика.

Соседка отстранилась и посмотрела на неё покрасневшими глазами. Они сидели так близко, что Лика отметила про себя красивый цвет радужки: светло-зелёный, как море.

— Я не про то. Если с кораблём что случиться, в этот момент я хотела бы быть рядом с мужем, смотреть на него, не отрываясь, пока ещё могу. А не валяться в капсуле, где-нибудь в лазарете.

Слова Вари прозвучали наивно, но затронули в душе Лики потайные струны. Те самые, благодаря которым она влипла в скандал девять лет назад. Унизительный и позорный, его удалось замять ценой разрушения веры Лики в людей и искренность их горя.

Варя продолжала сидеть на кровати, шмыгала носом и прикладывала салфетку к глазам. Лика тактично отошла к столу, чтобы дать время Варе успокоиться. В Лике заговорил астробиолог: ей натерпелось заняться любимым делом. Например, ещё раз просмотреть файлы из дневника Олимпиады, где она подробно расписывала предполагаемый образ центурианца.

Но этому не суждено было сбыться. В дверь постучали.

***

Лика бесцельно брела по безлюдному коридору, в чьи стены были встроены мониторы с бесчисленными графиками и синусоидами. Раздавалось равномерное гудение: стонали стены, пол и потолок. Механическая птица жила своей жизнью, будто не люди вдыхали в неё жизнь, а она сама несла в своём чреве чужаков, куда ей вздумается.

Лике хотелось выглянуть наружу, хоть одним глазком посмотреть на Землю и в чёрные глубины, окружающие её. Но блуждать по уровням можно очень долго, так и не найдя ни одного иллюминатора. Ей совсем не улыбалось наткнуться на кого-нибудь из команды. Они все делом заняты, а она тут праздно шатается! Не станет же она каждому объяснять, что Варе и Дмитрию надо побыть наедине.

Дима ей понравился: улыбчивый, весёлый парень, по лицу которого солнце щедро рассыпало веснушки. Он казался ещё более беззаботным рядом с серьёзной Варей, та постоянно его поправляла и одёргивала, словно стеснялась. А когда ерошила кудрявую голову мужа, улыбалась Лике одними глазами, в которых читалась гордость за супруга.

С разрешения Гамаюн Лика оставила комнату и отправилась на экскурсию. Барыня не надоедала и говорила только тогда, когда её спрашивала Лика. Ответы были односложными, что обеих устраивало.

- Гамаюн, можно мне на Смотровую площадку? – спросила Лика с надеждой в голосе.

- У меня нет запрета на ограничение вашего доступа, помимо командного отсека.

- Правда, можно? – обрадовалась Лика и ввела на браслете конечную точку – Смотровая площадка. Из прозрачного браслета потянулась красная нить лазерного указателя. Лика пошла по ней как Тесей в лабиринте Минотавра.

Путь вёл на третий уровень. Вереницы длинных коридоров, напичканных датчиками и светящимися кнопками, казались бесконечными. В дверях она столкнулась нос к носу с одним из братьев Старковых. Тот смущённо улыбнулся и тут же постарался придать своему лицу серьёзное выражение. Коротко кивнул Лике, пропуская её внутрь коридора, и стал спускаться по лестнице.

Третий уровень встретил Лику коридорами, ведущими в противоположные стороны, вход служил своеобразным распутьем. Лика не знала, сколько времени продлится её экскурсия, а так хотелось пройти везде, где дозволено. Изучить механическое нутро, ощутить под пальцами еле различимую вибрацию, прислонить ладони и лицо к гладкой серебристой стене и, закрыв глаза, слушать биение искусственного сердца корабля.

Лика испытывала к «Гамаюн» почти нежность, потому что звездолёт вёз туда, где она получит ответ: верно ли ощущение, что мать жива и ждёт её там, на далёкой планете, или дочь узнает горькую правду, чтобы закрыть эту страницу своей жизни навсегда.

На глазах Лики выступили слёзы, мешавшие видеть. Да и смотреть было не на что: те же мёртвые коридоры. Лика считала, что корабль слишком велик для десятка людей, но надеялась, что на обратном пути их станет больше, хотя бы на одного или двух.

Сплошные металлические стены внезапно кончились, Лика шла по коридору с множеством иллюминаторов, за толстыми стёклами которых поблескивали холодные точки звёзд. Ей хотелось подойти и смотреть, не отрываясь, как мимо проплывает космический мусор. Она разочарованно отпрянула: Земли не было видно. Как далеко они продвинулись к границам Солнечной системы?

Лика убыстрила шаг, сердце замерло в предвкушении зрелища. О Смотровой площадке она была наслышана: только там можно, не выходя в открытый космос, ощутить биение своего сердца в горле.

Лика нырнула в боковое ответвление коридора и очутилась в круглой комнате, одна из стен которой была полностью прозрачной. Она напоминала глаз стрекозы, состоящий из множества отдельных угольников, разделённых тонкими перегородками. А за стёклами чернел космос.

Лика поёжилась, ей показалось, что холодное дыхание черноты проникло сквозь толстые стёкла и тянется к ней. Чернота была так близко, стоит протянуть руку, и та нырнёт по ту сторону.

Лика перевела дыхание и стала медленно подходить ближе к стеклу. Пол заканчивался в нескольких метрах от Купола. Тёмные поблескивающие булыжники мелькали вдалеке, кружась по заданному Вселенной режиму. Звёзды казались ещё дальше, чем когда девушка смотрела на них с Земли.


Она посмотрела направо: уже можно было различить тёмно-жёлтый шар Сатурна с кольцами, отсюда он виделся игрушечным и вполне мог поместиться в кулаке.

Лика мотала головой, чтобы получше всё рассмотреть, ей то казалось, что всё не настоящее, то, что её жизнь, это сон, а надежды и планы людей – недостойная возня в песочнице.

— Я тоже люблю здесь бывать, — послышался хриплый голос сзади.

Лика вздрогнула и обернулась. В чёрном комбинезоне члена команды упитанный человек неопределённого возраста выглядел комично. Одежда подчёркивала его намечающийся животик. Ростом он был с Лику и смотрел так внимательно, будто приглядывался и мысленно сверял увиденное с уже сложившимся образом.

— Здравствуйте! — ответила Лика как можно дружелюбнее.

— Я Стас Наминов, один из двух эскулапов.

— Простите?

— Эскулап, Асклепий - старые боги врачевания. Сейчас мало кто из врачей так себя величает. А вы, Анжелика? — речь доктора была плавной, певучей. Хотелось слушать и слушать её, небольшая охриплость только придавала ей торжественности.

— А я...

— А вы одна из моих будущих подопечных. Капитан сказал вам уже, что вы будете погружены в анабиоз?

Лика хмуро кивнула. Она почувствовала неприязнь к собеседнику и уже искала повод быстрее уйти.

— Я вам завидую, признаться, — с улыбкой продолжал доктор, ласково глядя на Лику. — Хоть вы и недовольны. Сами не понимаете своего счастья.

— Счастья? Проспать год?

— Ммм. Простите, полтора.

— Но безопасным считается год, я читала труды Грань, следила за результатами её исследований. Она утверждает, что безопасным считается период в анабиозе не больше года. Или для вас ведущий сомнолог не авторитет?

— Не надо кипятиться! Официально так. Но уверяю, она перестраховывается. Просто у профессора было недостаточно данных. Да и сами посудите, милая, лучше во сне умереть. Это и есть благодать, древние о таком мечтали, да я б и сейчас не отказался, — Стас продолжал улыбаться. Лика прислушалась к своему внутреннему цензору: доктор не врал. Он действительно так считал.

— Хотелось как бы пожить, — съязвила Лика.

— Так зачем же вы тогда напросились на "Гамаюн"?

— Я думала, что мы летим устанавливать контакт с представителями иного вида на другой планете. А не торжественно приносим себя в жертву, как эти ваши древние.

— Так одно другому не мешает, — продолжал доктор елейно улыбаться с прищуром. — Вы верите, милая, в Бога?

Лика замешкалась. Она была религиозна, в детстве даже страстно молилась Небесному Отцу. Мать ругалась, Олимпиада верила в науку. А Лике просто не хватало отца. Горько сознавать, что папа есть не у каждого.

— Я христианка.

— Прелестно. Я тоже верю в Бога, и мой тоже живёт на небе. И пока мы под его защитой, всё нормально. Только скоро мы оставим его ради другого. И лучи Солнца не смогут нас защищать. А чужому красному Богу нет дела до иноверцев.

— Вы считаете, что мы не долетим?

— Не знаю, — Стас подошёл к краю площадки и посмотрел сквозь Купол. — А если долетим, то нам не выжить на той планете. Нет никакой гарантии, что красный карлик не спалит нас, не сожжёт радиацией. Центурианцы адаптированы, и то пишут про радиацию. Вы же астробиолог! Скажите, если бы они прилетели к нам, выжили бы? Вы бы поручились за это?

— Я думаю, это было бы возможно. Даже вероятно.

— Но не факт, — усмехнулся Стас и посмотрел прямо на Лику. У него были голубые, почти бесцветные глаза. Доводы доктора казались Лике вполне убедительными, и от этого мурашки противно бегали по спине — Поэтому они не прилетят к нам. Это умно — сначала звать к себе. Там их территория.

— А они не боятся, что вдруг мы захотим её захватить?

Доктор рассмеялся, обнажив белые крупные зубы, как у лошади. Его смех стих в пустых коридорах уровня.

— Как? Откуда мы знаем, что у них нет оружия? Или что наши несчастные лазерные пушки в количестве пяти единиц и восемь бластеров на всех смогут противостоять целой планете? Вы, конечно, мастерски стреляете из бластера, не так ли?

Лика промолчала.

— Вот-вот. Я знаю, о чём говорю, милая.

Противная улыбка не сходила с его губ.

— Простите, мне пора возвращаться в комнату. Варя, наверное, меня потеряла, — пролепетала Лика в пол.

— До встречи, Анжелика. Приятно было с вами поговорить. Приходите сюда чаще, это успокаивает.

Лика кивнула и стремительно зашагала прочь, в свой тесный, понятный мир, где нет места жестоким Богам, людям или иным существам.