Ближе к тебе

Этим вечером воздух прохладен для конца сентября и прекрасен для пробежки. Я завязываю шнурки и несколько раз приподнимаюсь на цыпочки, чтобы убедиться, что кроссовки удобно сидят на ноге. Меня это беспокоит, ведь если затянуть слишком сильно или слишком слабо, то буду отвлекаться всю пробежку. А сейчас нужно, чтобы все было идеально.

Закрыв глаза, я на вдохе поднимаю руки над головой и на выдохе опускаю. Обычную растяжку делаю на автомате, слишком сосредоточенная на предстоящем беге. Ощущаю себя нервной и взвинченной, а потому надеюсь, что тренировка избавит от плохого настроения и звенящей пустоты, которая меня не отпускает.

В наушниках звучит музыка, и я начинаю. Требуется немало времени, чтобы привыкнуть к бегу по холмистой и каменистой местности. Покрытие проселочных дорог тут далеко от совершенства. От постоянного наклона дороги ноги болят, а легкие обжигает огнем, но мне это нравится. Мне следует много бегать и становиться сильнее.

Бег – это часть моего спасения. Даже сейчас, когда я уже не то хрупкое, запутавшееся создание, каким была несколько лет назад, понимаю, что никогда не брошу тренировки. Пусть бег и считается одиночным видом спорта, он никогда не заставлял меня чувствовать себя одинокой. И не заставит. Пока существуют лишь я, музыка и маршрут, он побуждает думать и анализировать.

Я сворачиваю с пыльной грунтовки на одну из главных асфальтированных дорог. На ней даже нарисована разметка. Замедляю бег, а в ушах начинает играть «Tennessee Whiskey» Криса Стэплтона. Я улыбаюсь. Крис подготовил мне новый плей-лист.

Никто на всем белом свете не поймет, как я могу совершать пробежку под настолько медленный ритм и песни. И только Крис знает, что я бегаю в противоположность тому, что слушаю. Настроение, текст или тон более медленной песни вдохновляют меня гораздо больше, чем поп-музыка или танцевальные композиции. Крис понял это про меня еще раньше, чем я сама. Музыка, которую он мне присылает, всегда правильная.

Начиная семимильную дистанцию под новый плей-лист, даже чувствую себя увереннее. Крис сейчас дома, готовит ужин, и я предвкушаю, как мы проведем сегодняшний вечер наедине. Конечно, так происходит каждый день. Однако я никогда не устаю от него, от нас.

Он моя родственная душа. Когда мы вместе, наша жизнь наполняется миром и любовью после долгой неопределенности и ужасной нестабильности.

Правда в том, что мне нравится тишина. После пожара, убившего моих родителей и практически уничтожившего наши отношения с Джеймсом, даже после того, как смогла пережить и справиться с этим, я стремлюсь к покою. Мне нравится ясность и простота моих дней: писать для журнала из дома, проводить интервью по телефону и время от времени встречаться с кем-нибудь для местной статьи, ходить по магазинам в городе, почти ежедневно бегать, готовить по вечерам, выходные проводить на тропах Акадии или свернувшись калачиком дома. Вместе с Крисом мы создали для себя безопасный мирок, и с каждым днем все больше влюбляемся друг в друга. Некоторым надежность и безопасность могут показаться скучными. Нам же это доставляет удовольствие.

И все же кажется, что мое сердце вечно будет разрываться между потребностью в спокойствии и страстным желанием быть окруженной теми, кто его нарушает, но приносит спокойствие иного рода. Спокойствие посреди хаоса. Когда нахожусь в нашей компании с ее дикой энергетикой, посреди постоянного шума и разговоров, я ощущаю полноту жизни. Это не значит, что сам по себе Крис не может сделать мой мир целостным, но он один, а не компания.

Думаю, Крис это так же хорошо понимает. Он всю жизнь присматривал за своими братьями и сестрой, сначала изо всех сил стараясь защитить их от отца, а затем борясь, чтобы последствия не поглотили их целиком. Он переживает за каждого из них, празднует их победы, но всегда остается начеку. Я знаю, что он всегда наблюдает, выжидая. Ни минуты покоя, ни единого шанса, что это напряжение хоть когда-то оставит его тело или разум. Не уверена, что он когда-нибудь избавится от чувства ответственности. Крис живет в постоянном беспокойстве и страхе.

Однако как бы сильно он ни желал постоянно следить за братьями и сестрой, ему полезно находиться отдельно от них. Он должен научиться доверять их способности самостоятельно жить и добиваться успеха. Каждый из Шепардов скрывает свои травмы по-разному, хотя Крису это удается лучше остальных. Но я вижу, как он пытается залечить оставшиеся на душе шрамы, и у него получается.

От пронзительной музыки меня накрывают эмоции. Иногда я очищаю разум и пробегаю мили в некоем трансе. Только вот сегодня один из тех дней, когда меня обуревают чувства. Я столько лет отгораживалась от жизни, что теперь боюсь что-то упустить. Вот почему стремлюсь к самоанализу и ясному мышлению. Я многое пропустила и боюсь, что пропущу еще больше – в себе, в Джеймсе. Я очень сильно его подвела и не желаю допустить подобное еще раз. Поэтому я постоянно настороже, чтобы защитить его и всех, кого люблю.

Ох. Кажется, в этом мы с Крисом похожи.

Еще одна черта, которая нас связывает, – страх подвести близких.

Я бегу быстрее, потому что скучаю по ним всем и потому что мне требуется пространство. Невыносимый факт жизни, с которым я никогда, наверное, не смирюсь: нельзя навсегда запереть всех любимых людей с нами в доме, но при этом дать каждому независимость. Нам всем нужно уважать дистанцию и находить в ней что-то хорошее.

Сабин звонит и пишет мне несколько раз в неделю. Он не нашел работу, но, похоже, отыскал пляж, потому что у меня уже около шестисот фотографий волн. Дешевый мотель, где он остановился, не внушает доверия, потому, что все отзывы Yelp говорят о серьезной проблеме с клопами, но Сабин утверждает, что находит унизительным жить в трущобах.

«Никто не останавливается в Рице, когда ищет работу начального звена, моя прекрасная леди!»

Песня в наушниках заканчивается, и я жду следующий трек. Однако вместо этого слышу голос Криса и едва не спотыкаюсь. Меня смущает легкая дрожь, и я мысленно качаю головой на реакцию своего тела. После стольких месяцев совместной жизни этот парень все еще вызывает порхание бабочек в животе. Я восстанавливаю ритм и слушаю, что он для меня записал.

– Если я правильно рассчитал время, – слышу я его голос, – у тебя еще несколько миль до дома. Дом. Такое до смешного коротенькое словечко, но как много в нем смысла.

Следует продолжительная пауза. А я просто бегу. Я способна подождать. Потому что чувствую Криса даже в тишине. Он размышляет, подбирает слова. Контролирует все, что хочет сказать, и не тратит слов зря.

Я огибаю крутой поворот дороги. Он мне хорошо знаком и заставляет собраться. По этому холму всегда тяжело бежать. Ноют икры, квадрицепсы, но я не против, потому что после борьбы с болью стану сильнее. Поэтому я готова к тому, что ждет впереди.

– Дом, – произносит Крис, – раньше был ужасным местом. Но теперь это не так. И все благодаря тебе, Блайт. Ты подарила его нам, всем нам. Я ни на минуту не забываю об этом.

Так не похоже на Криса вообще упоминать о прошлом без моей просьбы, и я понимаю, что, записав аудио, он делает это так, как ему удобнее. Это гарантирует безопасность, позволяет решить проблему не с глазу на глаз. Ему не нужно смотреть на меня. Я не могу ответить или отреагировать. Он изливает душу приемлемым для себя способом. Мне хочется находиться рядом, хочется, чтобы он излил на меня свою боль, но на это не стоит и надеяться.

И все же в этой записи ему непросто высказаться. Даже несколько слов очень много говорят о нем и его истории, и я горжусь Крисом еще больше.

– Поэтому возвращайся домой ко мне, Блайт. Знаю, нам обоим пришлось несладко. Лето далось нелегко, у нас не получилось насладиться друг другом в полной мере. Мы изменим это. Я скучаю по твоему телу и вкусу. Скучаю по тому, как мы двигаемся вместе, кончаем в унисон. Нам нужно вернуть наши отношения, то неописуемое ощущение единения. Твое тело часть моего. Ты нужна мне.

Мы с Крисом имеем в виду далеко не только секс. Однако стоит признать, что он – неотъемлемая часть наших отношений. Осязаемая тяга постоянно манит меня к Крису. Все, что мы ощущаем и делаем на физическом уровне, является отражением нашей эмоциональной связи. Поэтому я никогда не чувствую вины и не подвергаю ее сомнению. Пламя между нами загорается не просто так.

С учетом сказанного, не столь уж многое в силах ослабить нашу сексуальную связь, но последний месяц после отъезда семьи даже нас выбил из колеи. Как выяснилось, меланхолия не способствует сексуальному аппетиту, и мы не занимались любовью дольше обычного. Я скучаю по Крису и скучаю по нам.

– Возвращайся домой, ко мне, – повторяет он. – Мы оба чувствуем разницу между полным домом и одиночеством вдвоем, но я хочу напомнить тебе, что у уединения свои преимущества. – Тон его голоса при этом меняется на хорошо мною узнаваемый. Крис умеет переходить от серьезного и искреннего к горячему и сексуальному. – Когда никого нет рядом, мы можем шуметь, сколько вздумается. Можем трахаться везде, где взбредет в голову…

Я мгновенно подпадаю под чары голоса, естества и желания Кристофера.

– Когда я прижмусь к тебе, когда мой язык заскользит по клитору, разрешаю кричать. Я знаю, какой ты становишься. Твои стоны звучат отчаяннее, а всхлипы сводят меня с ума. Обожаю доставлять тебе удовольствие. – Крис замолкает, и я вспоминаю его слегка смущенную улыбку, когда он флиртует или дразнит. – А позже я услышу гораздо больше. Нет ничего лучше, чем слышать это мурлыканье, звук твоего желания, то, как тебе удается выдавить мое имя, когда захлестывает первая волна оргазма.

Это Крис, которого я знаю. Желание ускорить бег заманчиво, но я ценю предварительные ласки, а потому продолжаю бежать ровно.

Мы привыкли подавлять привычку шуметь, заниматься сексом в любом уголке дома и в середине дня. Раньше нам лучше удавалось игнорировать тот факт, что всегда можно быть услышанным толпой, но в какой-то момент мы начали чувствовать определенную ответственность за контроль над собой.

Мне грех жаловаться на те моменты, когда Крис вжимался в мое тело и нашептывал на ухо вести себя потише. Как в ту ночь, когда он едва не свел меня с ума, потому что мы трахались так медленно и долго, что когда он, наконец, набрал темп, я не смогла удержаться от крика.

Воспоминания о той ночи делают меня влажной.



– Ш-ш-ш, детка, – говорил он, когда я была на грани экстаза, – я чувствую, что ты на пределе, такая тугая. Дыши, Блайт. Дыши со мной. Не издавай ни звука.


Как в тумане я сказала, что не могу, что он слишком хорош, что не в силах сдерживаться. Сохранять тишину не получится.

– Конечно, получится. Потому что если начнешь шуметь, – предупредил он, – я перестану заниматься с тобой любовью. Ты этого не хочешь. И я не хочу.

Поэтому я впилась ногтями ему в спину, и он целовал меня, пока я снова и снова содрогалась под ним в мощном оргазме.

– Хорошая девочка, – тихо промурлыкал он, – хорошая.



Крис всегда держал себя в руках, и без его помощи я не смогла бы обрести эту способность. Он всему учит меня.

Поэтому я на бегу увеличиваю громкость, не желая ничего упустить. Смесь нежности и чувственной хрипотцы в его голосе заставляет двигаться быстрее.

– Возвращайся ко мне домой, Блайт. Встретимся там, где мы воссоединились вновь.

Душ на улице. Я очень хорошо его помню.

Последнюю милю пробегаю с рекордной скоростью, но на грунтовой дороге к дому замедляюсь. Нужно перевести дыхание, пока Крис снова его не собьет. Последняя песня из списка ритмичная, заводящая и чувственная, а мысль раздеться вместе с Крисом в душе отметает всю грусть от опустевшего дома.

Солнце еще не определилось, садиться ему или нет, освещая дом практически электрическим светом. Возле дома я спускаюсь по ступенькам, ведущим на ровную площадку внизу, и вижу пар из душевой. Снимаю с себя лишь наушники, прежде чем шагнуть в большую деревянную кабину, в которой меня ждет голый и мокрый Крис.

Он стоит спиной ко входу, но мгновенно разворачивается и заключает меня в объятия, а мои губы ищут его рот, не в силах больше ждать. На нас льется вода, намочив мою спортивную одежду и кроссовки, но я чувствую себя лучше, чем за последние несколько недель. Провожу рукой по его густым волосам, прижимая за затылок к себе и усиливая поцелуй, требуя его язык еще глубже.

Крис отрывается от меня, чтобы глотнуть воздуха, и расстегивает широкую застежку спортивного лифчика.

– Как пробежка? – интересуется с улыбкой.

Я провожу ладонью между нами и глажу его член.

– Просто сказочно.

На секунду он закрывает глаза и резко выдыхает. А потом смотрит на меня и стягивает через голову мой промокший лифчик. Крис опускается передо мной на колени, и я поочередно наступаю себе на пятки, чтобы снять кроссовки. По телу сбегают струи воды, пока он избавляет меня от легинсов и нижнего белья, а затем целует живот и бедра, на мгновение проведя языком между моих ног.

Крис плавно поворачивает меня, и я наклоняюсь вперед, упираясь руками в стену, в то время как он скользит ртом по задней части моего бедра, выше и задерживается на попке. Крис поднимается, удерживая меня на месте и блуждая руками по моему животу и груди. Нежно ласкает кожу, воспламеняя во мне каждую частичку. Я отрываю ладони от стены и выпрямляюсь, откидываясь спиной назад и укладывая голову Крису на плечо. Он обхватывает мою грудь, массируя ее пальцами, а потом сжимает соски, еще больше усиливая желание.

– Я обожаю тебя, Блайт, – не понижая голоса, произносит он, – просто обожаю.

Я тянусь вверх и обхватываю ладонью его щеку.

– А я обожаю тебя, Крис.

Он улыбается мне в руку.

– Готова пошуметь?

Я киваю и ставлю ногу на скамейку, открываясь для него.

– Совершенно готова.

И мы перестаем сдерживаться.

Крис одной рукой приподнимает мою попку, в то время как другая скользит между ног и прижимается к клитору. Я держу глаза открытыми, позволяя зрению затуманиться от нарастающего удовольствия. Сильнее вжимаю ладони в стены, а мое шумное дыхание и стоны выдают приближающийся оргазм, Крис отпускает мою задницу и обхватывает грудь, вновь прижимая спиной к себе и усиливая давление между ног. Мое дыхание настолько тяжелое, что стоны при каждом выдохе, кажется, исходят из самого сердца.

– Вот так, – мурлычет Крис, – дай мне услышать тебя.

Его ладонь скользит вверх по груди. Я стараюсь не закрывать глаза, чтобы как можно полнее насладиться моментом, но это непросто. Моя голова прижимается к нему затылком, а пальцы Криса движутся выше, останавливаясь чуть ниже горла. Я следую рукой за его пальцами, желая, чтобы их хватка стала крепче.

В этом есть нечто особенно эротичное. Неожиданно и безумно возбуждает. Его прикосновение к горлу не вызывает страха или инстинктивного желания высвободиться. Совсем наоборот. Уровень доверия и понимания между нами делает подобное возможным. Мне нравится пробовать новое, если оно значимое и основано на любви. Ведь рядом с Крисом я ощущаю себя в безопасности.

А потому мне нравится эта идея, и я ободряюще сжимаю его руку. Я хочу большего, но Крис не позволяет мне изменить свою хватку. Он лучше меня знает, что разумно, а что нет. Его действия показывают, как сильно он желает моего подчинения, чтобы я отбросила мысли и просто отдалась моменту, сосредоточившись лишь на удовольствии.

Как я уже поняла, это имеет для него первостепенное значение.

О господи, я больше не выдержу.

– Крис…

– Возвращайся ко мне домой, Блайт. Возвращайся домой, – повторяет он снова и снова.

Меня сотрясает оргазм, и Крис рукой крепко сжимает меня между ног, одновременно усиливая удовольствие и удерживая стоя. Когда я успокаиваюсь, снимаю ногу со скамейки и наклоняюсь, упираясь в ее край ладонями. Не сдерживаю вскрика, когда он входит в меня, потому что мне нравится выражать эмоции, а Крису нравится слушать. Я привстаю на цыпочки, чтобы двигаться в унисон и позволить ему погрузить член как можно глубже.

Мы занимаемся сексом размеренно, позволяя себе стонать и произносить имена друг друга.

– Давай, Крис, – хнычу я сквозь чувственный туман удовольствия. – Как давно это было. Малыш, как же давно… Ты можешь трахать сильнее, ведь правда? Трахай меня, как тебе хочется.